В начале февраля к Розе приехала Марта Розенталь. Их первая встреча прошла удачно.
« 4.02. 1917
Моя любимая Марточка!
Я была так счастлива вашему вчерашнему посещению. Было так хорошо и уютно, надеюсь, что сегодня и в воскресенье будет так же. Для меня это большое душевное освежение, которым я смогу многие недели подпитываться. Вы, добрая душа, своей близостью меня так согрели. Через некоторое время Вы опять прийдёте, правда?.. Это значит, если я ещё здесь буду сидеть.»
Во время свидания Роза смогла поделиться с Мартой своими проблемами со здоровьем и попросила её съездить в Позен к знакомому врачу, попросила записать всё, что др. Леманн посоветует и незаметно для персонала крепости передать ей его советы.
У Розы было предчувствие, что её скоро выпустят, причём без её просьбы. Её старый друг, Берлинский адвокат Курт Розенталь считал, что Роза должна подать аппеляцию в Высший военный суд, но Роза не хотела изменять себе и перед кем-либо унижаться. Не хотела и приводить в качестве повода своё состояние здоровья, хотя и признавалась в письме к Луизе Каутской, что стала «как человек без кожи». Она, как и др. Леманн понимала, что её проблемы с желудком тоже были связаны с её психологическим состоянием. «Все мои проблемы с желудком — ничего другого как нервная боль.»
Больше всего Розу пугает, что она больше не сможет выступать на собраниях. «потому что как только я начинаю громко говорить, немного возбуждаюсь, желудок своей судорогой меня парализует...Малейшее возбуждение, и радостное, как например, посещение ваше или Матильды, вызывает проблемы с желудком», пишет она 7.02. Марте Розенталь. Да, ещё 4 февраля Роза радовалась скорой встрече с Мартой, а 7-го февраля не смогла с ней говорить и написала длинное объясняющее её поведение письмо.
Начинает она его гордо:
«...Я не хочу здесь принимать никакой благотворительности, я не люблю ни о чём просить, чтобы потом быть вынужденной осчастливленно благодарить. Вечно это повторяется и с Матильдой Якоб. Конечно, я в себе и ещё могу Вас видеть и говорить, но при таких обстоятельствах мой язык немеет. Надеюсь Вы меня понимаетет или догадываетест и не будите на меня обижаться. Как по-другому было на Южной!..»
Позже она констатирует:
«Мне ещё годами прийдётся вести себя спокойно и главным образом действовать пером. Но и этим нужно быть довольной. Здесь в телесном смысле мне хорошо: много покоя, чистый воздух, я могу много гулять на свободе (если хочу три — четыре часа), питание, с учётом сегодняшней ситуации, идеальное, к тому же добавляется ваша доброта с рогом изобилия, постоянно на меня изливающимся. У Вас нет никакого повода для беспокойства обо мне и о моей судьбе. Правда, я стала до людей сильно пугливой, но это ничего. Если Вы сравните моё положение со жребием Карла (Либкнехта), вам прийдётся признаться, что ни я, а он заслуживает всего сочувствия и симпатии.»
И вот уже Роза переходит к привычному для неё поведению: просит Марту позаботится о жене Карла, свести её с Луизой Каутской и с семьёй Меринга, потом высказывает подозрение, что и у Марты замечены ею какие-то перемены:
«Теперь я хочу от Вас многое узнать о вашей жизни, всё узнать! Напишите мне завтра, то что не говорится вслух. Я не знаю, ошибаюсь ли, но в Вашем лице на этот раз было что-то весёлое и спокойное, чего раньше не было. Как бы я была рада, если бы не ошиблась! Обычно в Ваших глазах была такая бездна скорби и страха перед жизнью...Дорогая душа, пишите мне теперь, пока есть возможность писать обо всём подробно и свободно.
Сюда я прикладываю письмецо для Ханса Д(ифенбаха) и пару строк для Алисы* (Розенфельд). Её доброта меня меня покоряет и я ей это хочу высказать...
Много раз Вас обнимаю, до свидания, дорогая!
Сердечно Ваша Р.»
* жена Курта Розенфельда
Хансу Дифенбаху Роза написала:
«Хеншен!
Я ужасно радуюсь Вашему посещению! Только не устраивайте мне неожиданностей. Пошлите лучше телеграмму, когда приедете. И ещё одно:
1.Приходите в униформе.
2.Будьте здесь совсем естественны, как будто бы мы встретились дома, и без обычного встречного поцелуя я не хочу обойтись; иначе, если Вы будите скованны, я буду невольно такой ещё сильнее, и тогда мы оба ничего от встречи не получим.
И так, жду Вас с нетерпением!
Сердечно Ваша Р.»
Розе так нетерпится увидеться с Хансом, поэтому она уже 4.02. просила Марту сообщить ему, что лучше всего ему было бы появиться в воскресенье после обеда . Ждать разрешения комендатуры пришлось бы слишком долго, и встреча могла из-за этого сорваться.
Она и сорвалась. Ханс смог лишь перевести ей деньги и прислать книги.