А я, признаться, осени боюсь.
Не знаю, что случится в ней со мною.
К чему свой век отживших листьев грусть
Меня толкнёт – к стихам или запоям,
Я предсказать сегодня не берусь.
А я, признаться, осени боюсь.
В ней даже смерть божественно красива,
Что навевает роковой искус –
Взвинтить свою тоску до грани срыва
И кануть в Лету, кануть, ну и пусть!
А я, признаться, осени боюсь.
По небу тучи, разметавши гривы,
Как кони, непосильный тащат груз.
За ходом их печальным, молчаливым,
Завороженно наблюдает Русь.
О, звонкая российская тоска,
Ниспосланная кем-то как проклятье,
Пред ней бессильны водка кабака,
Распахнутые женские объятья.
Она сладка, хоть приторно-горька.
Извечная российская тоска,
Однажды в душу обронивши семя,
Безмолвствует, как дуло у виска,
И равнодушно выжидает время,
Лаская пальцем линии курка.
Скользит перо и пишется строка,
Она слова как будто навевает.
Мой друг и недруг, русская тоска,
Подпитывая душу, убивает,
Как лес, весной затопленный, река.
А я, признаться, осени боюсь.
Недоброе в ней видится мне что-то.
Я в это время женщин сторонюсь,
Трасс оживленных, скользких поворотов
И в бездну вод с обрыва не смотрюсь.
А я, признаться, осени боюсь.
В ней целый мир, как из лоскутьев склеен –
И пестр и сер, и я вдруг становлюсь
Серьезен и без меры суеверен,
Все чаще Богу по ночам молюсь.
1999 г.