Я так тебя люблю, что ты не имеешь права умирать.
Не то чтобы ты мне что-то за это должна, но…
Я сейчас вышла на улицу из твоей больницы.
Смотрю, а твоя больница – она как из моих снов, такая – наполовину тюрьма.
У тебя такие глаза там – я хочу сказать «ореховые» - не знаю почему.
Ореховые.
Радужка сверху темная, коричневая, а к низу становится зеленой.
Причем тут орехи?
У тебя там ресницы верхние с нижними спутались.
Эй, дай распутаю.
Да не бойся ты, я аккуратно…
У тебя там такой вид, конечно…
Простыни сжеванные, волосы сальные, в руке катетер, под кроватью – кулёк с мочой.
Ты такая там…
Жуткая. Страшная. Не от вида этого, а от того, что он за собой несет.
Я говорю – мы все будем вспоминать как страшный сон.
Я говорю – ты выздоровеешь, и мне пофигу, что ты хочешь жить в Москве. Я тебя к себе увезу.
Я говорю – мне же надо в горы следующим летом, а ты обещала с собакой гулять.
Я говорю. Имеет ли это смысл.
Ты вряд ли понимаешь, а мне не легче.
Я сейчас вышла покурить и думаю – я бы могла тебя нести на руках, прижимая к груди, через всю землю.
А что толку, если все равно не поможет.
Если доктор Оля с красивыми волосами сказал – не поможет.
Тебе там очень больно?
Ты там спишь?