Отель был шикарный. Большой холл, широкие лестницы, вышколенные сотрудники. Огромные зеркала и люстры, картины на стенах – обстановка напоминала дворцы русских императоров. Я быстро зарегистрировался, вежливо отбился от помощи услужливого портье и заскочил в лифт. Мне достался просторный номер на шестом этаже с небольшим уютным балкончиком. Турфирма не обманула – жилище выглядело весьма привлекательно. Раскидав по номеру свои вещи с целью придать ему вид давно обжитого, я вышел на балкон.
Открывшийся на морское побережье вид впечатлял масштабами и красками, вызывая новые непонятные пока впечатления. Вдаль до самого горизонта простирался океан, сливаясь где-то очень далеко с причудливыми облаками. Его поверхность то тут, то там пенилась белыми барашками, остатками недавнего шторма. Прямо под моим балконом начиналась яркая желто-белая полоса песка. Отдыхающих на пляже было немного: несколько десятков человек загорали; большая группа мужчин и женщин играла в волейбол; в тени шезлонгов, потягивая коктейли, сидели отдыхающие, лениво наблюдавшие за происходящим вокруг. Купаться, по-видимому, еще не разрешили – на берег накатывала достаточно сильная волна. Поэтому основная масса людей толпилась у нескольких бассейнов разной величины и дальше, где располагался небольшой, но достаточно интересный аквапарк. Там жизнь кипела по полной: детские и женские визги оглашали всю округу, в бассейнах плескались туристы самых разных комплекций и цветов кожи, толстые мужики пили пиво и разглядывали стройных дефилирующих туда-сюда красавиц.
Я уселся в плетеное кресло, закурил и достал свой паспорт.
«Своеобразное чувство юмора у ребят из МИДа», - подумал я, глядя на свое новое имя – Александр Матросов. Ляпнул же я тогда Борьке. Ладно, по крайней мере, его очень легко запомнить». Хотя Романов Алексей Иванович все же было привычнее - всю прошлую жизнь меня звали так.
Прошло два дня с тех пор, как я спешно покинул родные места и пустился в бега. Позади два месяца, проведенных в безумной круговерти, в течение которых я проклинал его величество случай, выпавший на мою долю. Лучше бы я тогда пошел к другому нотариусу.
***
Все началось двадцать девятого мая две тысячи второго года с весьма неожиданной встречи. Я выходил от нотариуса и в дверях столкнулся с Толстым.
- Здорово, - рявкнула необъятная туша так, что я даже вздрогнул.
- Михалыч, твою мать, - я в некотором смятении застыл перед ним.
Через мгновение моя рука утонула в его ладони.
- Аксель, рад видеть. Чего это ты тут?
- Доверенность оформлял, бизнес у меня свой небольшой. Мотаюсь вот, зарабатываю.
- Красава, - Толстый заглянул к нотариусу. – Лидочка, оформляй. Я скоро.
Он полез в барсетку.
- Слушай, вот тебе моя визитка, ты набери вечером. Встретимся, вспомним молодость.
- Хорошо, - я потерялся под его напором.
- Всё, жду звонка, - и Толстый начал протискиваться в двери. Люди в очереди зашумели, протестуя, но тело уже скрылось внутри, и из кабинета раздался фирменный бас. – Лида, оформляй скорее...
Я вышел на улицу и прочитал на визитке:
Бороздин Сергей Михайлович
Фонд Помощи гражданам находящимся в трудной жизненной ситуации
Вице-президент
Нельзя сказать, что я испытал большой восторг при встрече, но в молодости мы дружили. Толстый со своей нездоровой активностью постоянно попадал в разнообразные неприятные ситуации. Он участвовал во всех сомнительных проектах, которые ему предлагали, а если предложений не было, придумывал что-нибудь безумное сам. Я помню его за рулем шикарного «мерседеса» возле дверей самого дорогого в городе казино, а через полгода паркующего старые «жигули» на стоянке рядом с районным продуктовым рынком. Пару раз он был под следствием, но каким-то удивительным образом не сел. После окончания счастливых студенческих лет мы с ним открыли ларёк и наладили торговлю цветами. Дела шли неплохо, нам даже удалось накопить приличную сумму денег, но Толстый умудрился все испортить. Нашел поставщиков, которые предлагали товар по подозрительно низким ценам, якобы цветочки выращивают в ботаническом саду небольшого райцентра. Не помню, как ему удалось уговорить меня, но мы ввалили все деньги в эту сделку. Никаких цветов нам никто не привез, и никакого ботанического сада в райцентре, естественно, не оказалось. А через несколько месяцев снесли и наш ларёк - землю купила под застройку серьезная фирма. Толстый из этой истории вынес одну простую мысль: если можно было так легко кинуть нас, то и мы можем легко кинуть других. Через год мы с ним решили заняться фермерством, Толстый уверил меня, что это нереально перспективно, даже взяли под это дело в банке кредит. Опыта в этой сфере деятельности у нас не было, и всё сразу пошло как-то не так, а тут ещё грянул дефолт – в итоге долги по ссуде я отдавал последующие два года. Толстый предлагал новые проекты, но я больше не горел желанием с ним работать. Постепенно наши дорожки разошлись, мы встречались все реже и реже, пока не потерялись окончательно. И все же я был рад видеть старого товарища.
***
Толстый ждал меня у входа в ресторан не один, рядом с ним стоял субтильный тип примерно нашего возраста. Рядом с фигурой моего друга тип смотрелся, как осинка рядом с баобабом.
- Аксель, давай уже, - Толстый чуть ли не доставал меня из такси. – Водка стынет, чего опаздываешь.
- А я напиться не тороплюсь, это я с тобой всегда успеваю.
- Вот, познакомься - Лёва, - ткнул он своим огромным пальцем в субтильного. Если бы он его задел, то наверняка сломал бы тому пару ребер.
- Аксель, - мы пожали друг другу руки. Глаза Лёвы были скрыты под толстенными линзами очков.
- Ну, все, заходим, я не ел сегодня еще, - Толстый с необычайной резвостью влетел в двери.
Ресторанчик был небольшой и уютный и, судя по всему, не из дешёвых заведений. Милая девушка-администратор провела нас в отдельный кабинет. Мы сели и уставились в меню. Я попытался прочитать названия блюд.
- Михалыч, что тут за кухня? – пришлось обратиться за помощью к приятелю.
- Кухня народов мира, - с пафосом ответил тот.
- Ты здесь бывал?
- Тыщу раз, - Толстый посмотрел на меня как на идиота, спрашивающего, ходил ли он в школу.
- Тогда заказывай, - я закрыл меню и закурил.
И Толстый заказал. Я даже подумал, что мы ждем еще человек пятнадцать. Он перестал заказывать только тогда, когда на столе не осталось ни сантиметра свободного места. В середине стола торжественно водрузили графин с водкой объемом литра три. Через полчаса я умолял Толстого не частить, еще через час орал, почему он не наливает. В процессе всего этого я узнал, чем мой друг молодости занимается.
- Энто, значится так. Я, Аксель, в фонде работаю. Вице-президентом. Президент у нас фигура высокого полета, но, можно сказать, номинальная, он в наши дела не лезет, только по-крупному помогает, если проблемы какие. Я его видел-то раза три. Короче, сам рулю всем. И бабками, то есть финансами, и договора подмахиваю, и переговоры все на мне. Работаю, как пчелка Майя. Фонд наш людям помогает, всякие дела ломовые разводит. На пользу человечества тружусь. Заметь, почти безвозмездно.
Я посмотрел на содержимое стола, его костюм за пару тысяч евро, золотую почти якорную цепь на шее и промолчал.
- Ну, тут так, все по-христиански у нас. Мы одним помогаем, нам другие помогают. У нас завязки везде. И наверху в правительстве, и у ментов, и братву кое-какую знаем, с депутатами дружим. Вот мы где-то между ними. Посредники, типа, - Толстый загоготал так, что в дверь заглянуло испуганное лицо официантки.
- Депутаты, менты и братва - это, я так понимаю, и есть граждане, попавшие в трудную жизненную ситуацию?
- Они и есть. У них же каждый день проблемы. Распилы, оффшоры, обналичка, переводы за границу. Завал по делам, простым гражданам и не снилось. И тут на арену выходим мы и освобождаем их от груза навалившихся проблем, - Толстый даже замер на секунду, осмысливая сказанную, весьма сложную для него фразу. И на всякий случай добавил, - Решаем дела, короче.
- Родина вас не забудет - реально важное дело делаете, - с серьезным видом изрек я.
- А то, без нас бы хаос был. Бабла в стране много, и его потоки надо направлять в нужном направлении.
- А разрешение на деятельность у вас от министерства какого-нибудь, так?
- Конечно, министр труда выдал. Он нам помог, а мы ему. Так что крыша у нас на высочайшем уровне.
Толстый поднял графин и стал сосредоточенно наливать водку. Графин был большой, а рюмки маленькие, поэтому процесс наливания был достаточно трудный. На это время мы даже замолкали, внимательно наблюдая и силой ума пытаясь помочь Толстому попасть и не пролить.
– Вот, кстати, Лёва из министерства, - кивнул на очкарика Михалыч.
Лёва оторвал взгляд от наполненной рюмки и приосанился.
- У нас с Лёвой тут дельце наклевывается интересное. Есть заводик гидролизный, небольшой такой, Лозитский называется. Там село Лозитское, жители которого работают на этом заводике. У нас есть немного акций этого чудесного предприятия. Вот наши друзья в лице Лёвы хотят получить спиртовое производство. А мы им поможем. Не бесплатно, разумеется.
- Ну что же, я не возражаю. Забирайте заводик, - с ухмылкой ответил я.
- Аксель, ты не понял. Я тебе предлагаю участвовать.
- Ага, спасибо. У вас потом за всё это сесть кто-то должен, и ты меня позвал.
- Старик, там все легально. Заводик на грани банкротства, предыдущие хозяева из него все соки выжали через свои подставные фирмы. У завода куча кредиторов. Мы кредиторов соберем, объясним, что да как, долги пообещаем отдать. Они нам решение на переназначение директора дают, мы своего человечка в кресло директорское сажаем, а потом включаем административный ресурс и акции скупаем. Завод сейчас не работает, акции копейки стоят. Всё просто, как завтрак полярника.
- И какая моя роль?
- Ты и будешь новым директором.
- До свидания.
Лицо Толстого раскраснелось до пурпурно-фиолетового цвета. Он нетерпеливо ёрзал на месте и почти кричал.
- Ты послушай, там сейчас, по сути, вообще директора нет. Сидит какой-то мальчонка, его прежние владельцы посадили перед тем как в бега податься. Надо спасать заводик.
- А так мы спасители, а не рейдеры? – моя ухмылка выросла в разы.
- Конечно, Аксель. Понимаешь ты, наконец-то? Хорошее дело сделаем.
Мой сарказм до Толстого, похоже, не доходил.
– Там людишкам зарплату не платят уже месяца три. А мы придём, наладим, заработает всё. У нас завод, у них зарплата. Спиртишок гнать будем. Потечет живительная влага в одну сторону, а бабло в другую. Да народ тебе руки целовать будет. Ты же директор. Спаситель!
- Как Минин и Пожарский?
- Да ты что, круче!
Пьяное воображение нарисовало красочную картину. Я стою на крыльце заводского офиса, передо мной мужики в лаптях и шароварах, бабы в сарафанах и кокошниках. Подле меня сидят два мужика и наяривают: один на балалайке, другой ложками. Народ танцует и веселится. В центре двора стоит большая бадья с водкой, люди время от времени подбегают к ней, большим ковшом зачерпывают оттуда и пьют. Над воротами растянут огромный баннер: «Алексей Иванович - Спаситель Земли Русской!».
- …не бесплатно. Тебе оклад приличный положим. Скажем, пять тысяч баксов в месяц – устроит тебя? Плюс акций три процента, чтобы ты себя собственником ощущал, - голос Толстого вырвал меня из грез.
От открывшихся перспектив захватывало дух. Выпитая водка посылала в мозг письма счастья: «Давай, вперёд, навстречу вызову судьбы. Всё получится, это же так просто. Раз, и ты директор завода. Деньги, должность, перспективы».
- Сколько, говоришь, в месяц?
- Пятёрку зелеными. Для начала. На первом, так сказать, этапе.
- И акции?
- И акции, - Толстый наливал из графина, уже не целясь. Водка текла по скатерти и исчезала за кромкой стола. Лёва слева от меня раскачивался из стороны в сторону, словно камыш на озере в ветреную погоду.
- Мало акций, - я помахал пальцем перед носом Толстого. – Минимум пять процентов.
Толстый внимательно посмотрел на мой палец:
- Хорошо, четыре.
- Договорились.
- По рукам, - Толстый поднял рюмку. – За наш будущий успех.
- За него, - я тоже поднял рюмку.
Лёва ничего не поднял. Как раз наоборот, его самого поднимали два официанта – стул, стол и Лев в результате простейших законов физики разъехались в разные стороны. Очкарик что-то бурчал под нос, видимо, тоже ратовал «за наш будущий успех».
- Простите, куда вашего друга? – напрашивавшееся слово «деть» официант произнести не решился. Похоже, Толстый здесь был в авторитете.
- Положите где-нибудь у себя. Мы, когда поедем, заберем, - Толстый беззаботно махнул рукой.
Официанты понесли Лёву, который неожиданно запел тоненьким голоском «По Дону гуляли» на какой-то одному ему известный мотив.
- Часто так с Лёвой? – поинтересовался я.
- Систематически, - Толстый снова махнул рукой. – Организм не приспособлен к возлияниям. Да и не русский он.
- Как, не русский? – под большими очками национальность Левы разглядеть было действительно непросто.
- То ли калмык, то ли еврей. Хрен их разберешь, - Толстый в третий раз махнул рукой, наш графин полетел на пол и вдребезги разбился.
Мой друг грустно посмотрел на него и что есть мочи заорал:
- Официант!
- На счастье, Михалыч, - я знал, что мой друг в силу своих габаритов регулярно что-нибудь разбивал. Выражение «как слон в посудной лавке» в полной мере относилось к нему.
Пару минут спустя нам принесли новый графин, к счастью, гораздо меньше разбитого, и мы быстро забыли про это мелкое недоразумение. Продолжилось радостное обсуждение, как мы будем отжимать у лохов завод, как будем им владеть и сколько бесплатной водки сможем выпить за раз.
Часов в одиннадцать Толстый предложил продолжить встречу в ночном клубе. Мы с ним сели в такси и вскоре подъехали к модному пафосному заведению, название которого я забыл через секунду после того, как узнал. Я расплачивался с таксистом, когда Толстый негромко произнес:
-Твою мать, мы Лёву забыли.
***
В городе играла музыка. Сегодня был День всеобщего водопоя. Люди, звери, птицы - все устремились за город, где огромное озеро наполнялось холодной чистой водой. Я, казалось, бежал быстрее всех, проталкивался сквозь толпу, отпихивал в стороны мешающих. Вода была уже совсем близко, всего несколько метров отделяли меня от блаженства. Я не пил уже целую неделю, и эта близость к счастью очень волновала меня. Но скопление людей было таким плотным, что мне никак не удавалось протиснуться и припасть к источнику. Какой-то мужик рядом жадно пил из большого ведра. Я принялся отбирать у него ведро, мужик не сдавался, вода расплескивалась, силы таяли. Наконец мне удалось завладеть ведром - на дне оставалось всего несколько капель. Жажда нарастала как снежный ком с горы. Судорожно выпив жалкие остатки со дна, я отбросил ведро и со злостью стал расталкивать людей, пробивая себе путь к озеру. Пить хотелось неимоверно. Музыка играла все громче…
… Это где-то на полу рядом с диваном звонил мой телефон. Не открывая глаз, я пошарил рукой, нащупал трубу и поднес к уху.
- Алексей Иванович? – спросил незнакомый голос.
- Да, - пересохшими губами кое-как произнес я. Хотел еще добавить «наверное», но не стал.
- Сергей Михайлович дал мне указание заехать за вами через час.
- Зачем? – мой мозг не совсем понимал, разговариваю я ещё во сне или уже наяву.
- У вас сегодня несколько важных мероприятий, необходимо подготовить и подписать ряд документов.
- Хорошо, - из последних сил произнес я и отключился.
Рука безвольно упала, телефон занял прежнее место на полу у дивана. Мои глаза так и не открылись, организм стал возвращаться обратно в сон, приятная нега снова обволокла сознание. И вдруг резкий тычок в мозг вернул меня в реальность.
- Чего? – подскочил я с постели.
Судорожно пытаясь вспомнить, зачем и куда должен ехать, я побрёл в ванную. По мере очищения тела под струями воды очищалось и мое сознание. Постепенно я всё вспомнил.
«Чёртово пьянство. Сейчас позвоню Михалычу и скажу, чтобы катился он со своими афёрами куда подальше». Я вернулся в комнату, нашёл телефон и набрал Толстого. Абонент был недоступен.
Я прошёл на кухню, сделал себе большую чашку горячего кофе и стал думать. «А с другой стороны, ну вот болтаюсь я сейчас со своим мелким бизнесом – беготни много, отдачи мало. А тут деньги сразу приличные и вкладываться не надо, всё партнёры сделают. Тачку куплю себе нормальную, наконец. Ремонт пора делать, а то и квартиру получше купить. У Михалыча всё схвачено, заводик бесхозный где-то в глуши. Игра стоит свеч».
Я стал смотреть в окно. В одну его половину ярко светило солнце, весело переливаясь разноцветными бликами, душа от этого пела, заряжаясь позитивом и вселенской радостью. Другая половина была тёмной и мрачной, тяжёлая тюремная решётка не пропускала даже маленького лучика. Я попеременно переводил взгляд от одной части к другой, когда раздался телефонный звонок.
- Алексей Иванович, я жду вас внизу.
Во дворе стоял большой чёрный автомобиль. За рулем сидел водитель - молодой парнишка в строгом костюме. С переднего сидения выскочил представительный мужчина и устремился мне навстречу:
- Алексей Иванович, доброе утро. Меня зовут Василий, я от Сергея Михайловича. Буду вас сопровождать, - он шустро открыл заднюю дверь, приглашая меня сесть.
Я заполз на заднее сидение, Василий сел впереди.
- Это наш водитель, Витя, – кивнул он на шофера.
- Куда едем? – устало спросил я, надеясь, что прозвучит «похмеляться и спать».
- В финансово-инвестиционную компанию «Б.С.М.». Вам надо документы подписать, потом в банк, потом за спецификациями в офис, потом…
- Пока информации достаточно, - я откинулся в полулежащее положение. – Вода есть?
Мы целый день ездили по разным конторам, банкам, офисам, нотариусам. Я подписал пол «Войны и мира» всяких бумаг. Василий выдал мне для изучения целую кипу каких-то руководств по спиртовому производству, которые я закинул под заднее стекло, сказав «не сегодня».
В четыре, когда я уже собирался выскочить из машины на полном ходу и погибнуть под колесами пролетающих автомобилей, позвонил Толстый.
- Старик, подъезжай в кабак на Пушкинской. Василий знает.
Михалыч сидел посередине зала и разговаривал по двум телефонам сразу. Он кивнул мне, чтобы я присаживался. Толстый был удивительно бодр и чего-то там привычно разруливал. Я уселся за столик напротив него и жестами объяснил официантам максимально быстро принести пива. Они не подвели. Оприходовав за раз полкружки, я впервые за день улыбнулся. Толстый наконец произнес «порешали с этой канителью» и выключил все свои телефоны.
- Аксель, братишка, понеслось всё, как «Титаник» на льдину, - радостно сообщил он мне.
- Чего!?
- Энто, неправильно выразился. Закрутились дела. Будет у нас завод.
- Чего там и куда понеслось, я не знаю, но ты мне одну вещь объясни. Я сегодня кипу документов подписал как действующий директор завода этого. Ты что, успел за ночь его отжать? Я помню, как ты в клубе на тумбе вместо танцовщицы отплясывал. Каким образом я к утру успел стать директором завода?
- Это мы документы готовим, чтобы потом без заморочек. Печати-то у нас еще нет. Мы как завод захватим… в смысле, разрешение получим, так сразу всё и проштампуем. Чтобы тебе не мотаться туда-сюда.
- То есть это всё для ускорения и упрощения?
- Конечно. Я сегодня с кредиторами договаривался, всё на мази. Один там упирается, но вопрос решим. Аксель, пошли дела, - Толстый светился от удовольствия. - Давай, закажем что-нибудь. Поедим, выпьем.
- Давай, только не как вчера.
Заказал мой друг в этот раз значительно меньше, всего человек на пять-шесть. Мы неспешно попивали виски, обсуждая различные нюансы нашего нового дела.
- Ты мне, Михалыч, скажи вот что. Я сегодня в какой-то инвестиционной компании подписал документы на финансирование. Что это?
- Ну, так кредиторам долги гасить надо? Надо.
- А как завод эти кредиты отдавать потом будет? – поинтересовался я.
- А не надо их отдавать, - с хитрой улыбкой ответил Толстый.
- Это как так?
Улыбка Толстого расплылась до невообразимых размеров.
- Ты название фонда читал? «Б.С.М.». Бороздин Сергей Михайлович. Это моя контора. Министерские мне бюджетные бабки скидывают. Их долю я в оффшоры вывожу, а мне процент капает. Я потом документы рисую всякие, что мы, якобы, какой-нибудь музей отреставрировали или там детдому помогли. И все довольны. Я же тебе говорил - взаимопомощь. Решаем трудные жизненные ситуации.
Раньше про коррупцию я только в новостях читал, а теперь вот она – прямо передо мной сидит и довольно улыбается. И я теперь тоже в этих схемах буду замешан. Неприятно, конечно, но прибыльно. Мы выпили ещё.
- Как там Лёва, кстати? – вспомнил я о нашем партнёре.
- Лёва прекрасно выспался и уже с утра порешал массу дел.
- Может, и хорошо, что мы его вчера с собой не взяли.
Так за беседой о делах рабочих и житейских проблемах наступил вечер. Город погрузился во тьму, мы с Толстым погрузились в пьяную нирвану. Я подумал, что никогда не видел дружка трезвым в тёмное время суток. Мы плотно поели, выпили виски, жизнь явно вошла в правильную колею.
- Ну что, в клуб? – задал Толстый ожидаемый вопрос.
- А нас туда пустят после вчерашнего?
- А мы в другой поедем.
- Поехали.
***
В обед за мной заехал Витя, и мы покатили в офис. Там уже сидели Михалыч, Василий и Лёва. На завтрашнее утро было назначено собрание комитета кредиторов Лозитского гидролизного завода. Из четырёх кредиторов два уже дали согласие на переизбрание директора. С ними была проведена беседа, согласованы графики возврата долгов, которые придется гасить, как только завод начнёт приносить прибыль. Для положительного исхода дела нужно было решение большинства, то есть троих. Вот тут и скрывалась проблемка, которую обсуждали мои подельники, – один кредитор давно пропал из поля видимости, похоже, не надеялся получить своё, найти его не удалось, а ещё один кредитор упёрся и давать свое разрешение не хотел. Все сидели в кабинете у Толстого, последний был очень зол:
- Вот морда капиталистическая, - кипятился он. - Сначала деньги требует, потом его согласие. Не люблю я таких людей - волюнтаристов.
- Может, с ним поторговаться, предложить часть денег сразу, - скромно предложил я.
- Он, сволочь такая, невежливо с нами разговаривал сейчас. Говорит, вам без меня никуда не деться, тварь. Я теперь ему из принципа ни копейки не дам. Надо думать, как без него провести собрание.
Все замолчали, и на лицах появились раздумья. Лицо Толстого раскраснелось, он хмурился и нервно курил. Василий только обозначал видимость мозговой деятельности, он привык исполнять чужие указания. Сейчас поступило указание думать – он думал, вот только о чём именно, было не совсем ясно. Лёва смотрел в окно и, казалось, мысленно был очень далеко отсюда. У меня никаких здравых идей не возникло, поэтому мозги не напрягались. Я думал только об одном: быстрее бы мои новые компаньоны заполучили завод и я уселся бы в директорское кресло и зарплату поскорее бы начать получать.
- У вас свои люди в правоохранительных органах есть? – наконец подал голос Лёва.
- А то, конечно, - развел руками Толстый. – Полковник у меня в УБОПе, кореш хороший. На зарплате, так сказать.
- План будет такой, - Лёва повернулся ко всем лицом. – Посылаете к вашему полковнику своего человека, и он пишет заявление на этого несговорчивого, как его…
- Коробейников Денис Александрович.
- На него. Так и так мол, гражданин Коробейников вымогает деньги. Сумму побольше пусть укажет. Полковник ваш сразу же возбуждает уголовное дело и задерживает Дениса Александровича на двадцать четыре часа, а лучше на сорок восемь. Вы берёте паспортные данные этого господина, все нужные реквизиты его конторы и делаете у нотариуса левую доверенность, где он разрешает от своего имени проведение собрания и переназначение директора. Все ясно?
- Ну ты, Лёвушка, голова! – Толстый с довольной улыбкой выполз из-за стола.
Василий уже стоял в дверях в ожидании указаний.
- Давай-ка, Вася, ты сам к Палычу и поедешь, напишешь заяву от себя. Пока едешь, я полкану нашему звоночек сделаю, объясню, что да как, - Толстый радостно потирал руки. – Пусть посидит, гнида такая. Не денемся, говорит, мы никуда. Посмотрим ещё.
Василий поехал в управление, Лёва к себе в министерство. Толстый сел звонить полковнику:
- Палыч, здарова. Эта Михалыч... давненько, да... в отпуске был? На рыбалке? Молодец, правильно, отдыхать надо. Работа нервная, люди нехорошие попадаются… Что? Сажать их надо? - Толстый загоготал. – Тут как раз, Палыч, человечек такой вот есть. Сейчас к тебе Васютка мой подъедет, ты уж сделай всё как надо… пусть посидит, редиска такая, подумает. Ага. Спасибо, Палыч. Давай, до встречи.
Толстый подошел к бару, достал бутылку коньяка и два бокала.
- Вот люблю я, когда дело клеится, - он налил и протянул один бокал мне. – Завтра поедем, сделаем всё, и после обеда приступаешь к делам.
- Не говори гоп, - я покачал головой.
- Всё у нас получится, коль такие люди рядом умные. Вот Лёва соображает. Мне, кроме как вальнуть этого хмыря, ничего не придумалось, - Толстый одним махом заглотнул коньяк. – Поехали, у нас встреча за городом через час.
- С кем?
- С твоей новой службой безопасности.
Мы вышли на улицу и прищурились от яркого солнца. Захотелось растянуться где-нибудь на зеленой травке и подставить тело его приятным тёплым лучам. И чтобы никаких заводов, нотариусов и кабаков. Чтобы только я и это огромное светило на небе, один на один. Чтобы оно ответило на все мои вопросы, решило все мои проблемы. Чтобы…
- Аксель, поехали, опаздываем, - Толстый нетерпеливо подтолкнул меня. – Витя, двадцатый километр Посадского шоссе.
Мы стали выбираться из города. Сначала по старым узеньким улицам центра, отчаянно сигналя, подгоняя и подрезая машины. Потом по набережной вдоль реки выехали на широкие проспекты, где движение было не столь оживленным. Затем выскочили на шоссе, где Витя, наконец-то, смог от души надавить педаль газа, и мы полетели вдоль полей и лесов.
Вскоре Толстый дал команду притормозить у придорожного кафе «Светлана». Это была обычная забегаловка на трассе, где останавливаются перекусить самые обычные водители и их самые простые пассажиры. Я с сомнением взглянул на Толстого, формат заведения явно не соответствовал его нынешнему уровню.
- Здесь, - Михалыч вылез из машины. – Витя, остаёшься в машине. Аксель, пошли.
- Что за дыра? – я последовал за компаньоном.
- Жоре в город лучше не соваться, у него там рамсы какие-то. Тут перетрём. – Толстый помахал рукой здоровым ребятам, вылезавшим из джипа, стоящего на обочине метрах в тридцати от нас.
Мы и кабанчики пошли навстречу друг другу. Один в центре был не очень высокого роста, форма его тела напоминала неаккуратно сделанный кирпич. В глазах читалось некоторое наличие мыслительного процесса, поэтому я сразу решил, что он главный. Двое по краям занятиям в школе явно предпочитали тренажёрные залы, они были выше и крупнее своего главаря. Одетые во всё чёрное, эти двое почему-то напомнили мне Вилли и Рулли из детской книжки.
- Добрый день, Сергей Михайлович, - интеллигентно сказал центральный.
- Привет, Жорик, - Толстый протянул ему руку. – Пойдём, потолкуем.
- Парни, ждите здесь, - Жорик махнул своим.
Мы пошли по небольшой дорожке, тянущейся от шоссе в лесок за кафе. Посередине шел Михалыч, слева от него Жора, справа я.
- Понадобились, Жора, мне твои услуги. Работа спокойная, почти интеллектуальная. Не надо никого валить, метелить и головы проламывать. Отдохнёте с ребятами за городом, можно сказать, в пионерлагерь съездите.
По лицу Жорика казалось, что он несколько разочарован.
- Будете охранять вот этого господина, - он указал на меня. – Познакомься, это Алексей Иванович, директор завода.
Мы с Жорой пожали друг другу руки.
- Оплата по обычному тарифу секьюрити.
Жора вопросительно посмотрел на Михалыча. Тот вздохнул:
- За охрану будете получать за каждый день. Как раньше.
Жора понимающе кивнул.
- Завтра примерно в обед встречаемся на въезде в село Лозитское. Я позвоню за два часа. Там на месте получите инструкции.
- Стволы брать? – спросил Жора деловым голосом.
- Ну, естественно. Ничто не должно помешать вашему отдыху. - Толстый достал из кармана сигареты. – Всё, Жорик, до завтра.
***
Собрание провели прямо в офисе Михалыча. К девяти подъехали кредиторы. Первым появился пожилой мужчина с бегающими испуганными глазами. Он очень интересовался, когда же сможет получить свои деньги. Мы хором голосами честнейших людей убеждали его, что чем быстрее он всё подпишет, тем быстрее вернёт и ещё сверху заработает, потому что процветание завода дело каких-то нескольких недель. Вторым кредитором была молодая женщина, действующая по доверенности от своего шефа. При подписании документов выяснилось, что она его бухгалтер, секретарь и всё остальное. Сам же директор вторую неделю находится на больничном. Пьёт разные микстуры – полезные и не очень. Михалыч посоветовал женщине хорошего врача-нарколога и пожелал её боссу скорейшего выздоровления. Третий участник собрания прислал нам через Василия свою доверенность с правом подписи. Он в данный момент находился в СИЗО под следствием по статье о вымогательстве и физически не мог присутствовать на встрече. Таким образом, к половине десятого утра у нас на руках был протокол собрания кредиторов и контракт с новым директором, то есть со мной, заверенный всеми имеющими право голоса сторонами. Можно было ехать на завод и приступать к обязанностям.
В десять выехали – я с Василием и Витей, Михайлыч на своей машине. До завода было километров двести, с учетом наших дорог не меньше трёх часов езды.
Я развалился на заднем сидении и уставился в окно, где одна за другой пролетали бесконечные русские дали. Думалось о вечном и великом. О необъятных лесных просторах, об океанах лугов и полей, о маленьких пугливых мышках, шмыгающих в траве, о лосях, задумчиво выглядывающих из чащи. Думалось о человечестве, изо всех сил пытающемся уничтожить, подчинить себе эту красоту. О предках наших, которые жили в гармонии с огромным зеленым миром. О космосе, куда надо сослать всех жителей этой несчастной планеты, чтобы они почувствовали и осознали свое истинное место во Вселенной. О том, что еду я сейчас в жестяной коробке на колесах, для того чтобы губить деревья в серной кислоте, гнать технический спирт, сливать вредные отходы. А ведь в детстве мечтал стать лесником, маленьким ползал в траве и радовался букашкам, которые копошились вокруг. Думалось о том, как всё переворачивается в жизни человека, когда он вырастает и попадает в круговерть повседневной взрослой жизни.
Из раздумий меня вывел голос Василия:
- Витя, вон туда, к Жорику, подъезжай.
Жорик с парнями снова стояли на обочине. «Интересно, сколько часов в своей жизни они проводят в ожидании на обочинах дорог?» - почему-то подумал я.
В километре виднелось Лозитское. Кабанчики на своем джипе присоединились к нам, и мы колонной въехали в населенный пункт. Это было обычное русское село, в основном состоящее из простых избушек, но виднелись и четырехэтажные дома хрущевской застройки. В центре классически стояла местная управа о двух этажах, школа и сельпо. Местные жители с интересом поглядывали на наши машины, разбрызгивающие грязь и объезжающие гусей.
На противоположном выезде из села пришлось сделать остановку – дорогу преграждал самодельный шлагбаум. Рядом на скамеечке сидел дед в довоенной фуфайке и кирзовых сапогах. Большой красный нос отчетливо выдавал его основное хобби в этой жизни. Михалыч, ехавший впереди, вышел из машины и направился решать внезапно возникшую проблему. Я открыл окно, чтобы послушать разговор.
- Дед, шлагбаум свой поднимай, дай людям проехать, - голосом, не сильно рассчитывающим на успех, сказал Толстый.
- Сотка, с каждой машины, - дед встал и откуда-то из-под скамейки выудил ружьишко.
- Э-ээ…
Сзади раздался звук хлопающих дверей, это выбрались из своей машины Жорик с парнями. Они молча подошли и встали рядом с Толстым.
- Дед, это как понимать? – Толстый явно первый раз попал в такую ситуацию.
- А так и понимать. Я раньше сторожем на спиртзаводе работал, а теперь вот на самофинансирование перешел. Гоните триста.
Толстый растеряно посмотрел на Жорика, тот воспринял это как сигнал к действию и кивнул своим бойцам. Через минуту путь был свободен: Вилли отобрал у деда ружьё, Рулли открыл шлагбаум. Мы тронулись дальше. Дед грустно смотрел нам в след.
Через три минуты подъехали к воротам завода. Выглядело всё не сильно впечатляюще: три цеха из красного кирпича, склад и двухэтажное здание управления – заводик явно был построен еще при царе Горохе. Толстый посигналил, и ворота поехали в сторону, давая понять, что внутри есть кто-то, обладающий разумом. Мы въехали внутрь, остановились перед «офисом» и, выбравшись из машин, принялись оценивать обстановку.
По внешней лестнице со второго этажа конторского здания спускался молодой парнишка в представительном костюме, который на фоне всего окружающего запустения выглядел на нем несколько нелепо. Молодой человек подошёл к нам и, обращаясь к Михалычу, которого, видимо, из-за внушительных размеров принял за главного, вежливым голосом поинтересовался:
- Добрый день, господа. Вы по какому вопросу?
- По личному, - с саркастической ухмылкой ответил Толстый, не глядя на мальчонку, и ткнул пальцем в здание перед нами. – Это, видимо, офис.
Он быстро пошагал к зданию, мы дружно двинулись за ним. Молодой в костюмчике после секундного замешательства побежал за нами.
- Господа, постойте. Позвольте узнать, по какому вы вопросу? Вы куда? Это частная собственность. Это охраняемый объект.
- Охраняемый, говоришь? – Михалыч резко остановился и посмотрел на парнишку. – Зови свою охрану.
- В данный момент из-за финансовых трудностей мы были вынуждены… охрана находится во временном отпуске… я считаю… вы должны…
Толстый открыл дверь и вежливым взмахом руки предложил нам всем войти. Парнишка тоже попытался проникнуть в дверь, но был остановлен здоровенной ручищей моего большого друга.
- Ты вообще кто такой?
- Директор, - с некоторым сомнением произнёс парнишка.
- Вот директор, - Толстый показал на меня. – А ты бывший директор. Как зовут?
- Леонид, - парнишка совсем потух.
- Давай, Лёня, показывай, что тут у вас где.
Мы заняли всё помещение небольшой конторки, которая должна была стать моим офисом. Я с наслаждением плюхнулся в директорское кресло. Леонид грустно посмотрел на своё бывшее место, вздохнул и скромно сел рядом. Жорик устроился на стуле у дверей, как бы подчеркивая, что войти сюда можно, а вот выйти без разрешения вряд ли. Василий сел на другом конце стола и стал доставать бумаги из своего необъятных размеров портфеля. Михалыч самым вежливым голосом, который смог изобразить, обратился к Леониду:
- Будь добр, ключи от сейфа.
- Я хотел бы посмотреть на ваши документы, протокол назначения нового директора, - пытался протестовать Леонид, с опаской поглядывая в сторону Жорика.
- Конечно, конечно, - Толстый был сама любезность. – Вася, покажи ему документы.
- Нет проблем, - довольным голосом произнес Василий и протянул Леониду бумаги.
Через минуту ключи от сейфа и всех помещений перекочевали из Лёниного кармана в руки Михалыча, который тут же залез вовнутрь и достал печать. С радостной улыбкой, как бы говорящей о том, что дело сделано, Михалыч всё тем же добрым голосом сказал:
- Давай, Лёня, зови своих подчиненных.
Через десять минут собрался весь небольшой коллектив завода. Помимо Леонида, исполнявшего директорские обязанности, пришли еще трое. Первым появился Борис Степаныч, грустный пятидесятилетний мужик в рабочем комбинезоне, главный технолог производства. Он с ходу начал жаловаться на всех, кого знал и не знал. Сначала он пожаловался на Леонида, потом на проклятую власть, и нынешнюю, и советскую, затем на прежних хозяев, а закончил господом Богом. Мы внимательно выслушали его причитания и пообещали, что решим его проблемы со всеми упомянутыми, кроме разве что последнего. Степаныч слегка повеселел и умолк. Затем пришла Галя, бывшая повариха завода, женщина лет сорока пяти, сохранившая некоторые следы былой привлекательности. Именно она открывала нам ворота, поскольку временно исполняла эту трудную и почётную работу, – кормить на заводе последнее время было почти некого. Галя, хорошо понимая, что мы попали сюда только благодаря её четким и слаженным действиям, окинула нас гордым взглядом королевы заводских ворот, взяла стул и уселась между мной и Леонидом, как бы давая всем понять свой высочайший статус. Последним появился Егор Филимоныч – главный инженер, или, точнее, директор производства, как было записано в штатном расписании. Он ударился о дверной косяк, окинул нас мутным пьяным взглядом и нетвёрдым шагом отправился в сторону диванчика у окна.
Михалыч с Василием о чем-то шушукались, и, когда все расселись, последний голосом воспитательницы в детском саду начал:
- Уважаемые работники, коллеги, - торжественно обратился ко всем Василий. – Я с большой радостью сообщаю вам, что в жизни завода открывается новая страница. Мы все хотим, чтобы столь нужное стране предприятие работало, чтобы сотрудники могли вновь приступить к своим обязанностям, получать достойную заработную плату.
При упоминании зарплаты Филимоныч на диванчике засопел, открыл один глаз и с интересом посмотрел на оратора.
- Я счастлив, что мне досталась эта почётная миссия представить вам нового директора, который поведёт ваш…, нет, наш завод к новым вершинам. – Вася торжественно показал на меня. – Романов Алексей Иванович - новый директор завода.
Егор Филимоныч снова приоткрыл глаз и с некоторым изумлением поглядел теперь на меня. Галина пододвинулась ещё ближе. Степаныч смотрел на меня как на чудо, преподнесенное ему высшими силами. Я почувствовал, как над моей головой засверкал и заблестел небольших размеров нимб.
- Важность гидролизного производства в нашей стране недооценена. А между тем, спирт – основа самых разнообразных сфер человеческой жизнедеятельности, ведь он используется не только в пищевой промышленности, но и в фармакологии, и в парфюмерии, и во многих других отраслях. Мы должны сплотиться вокруг нового руководителя, возобновить производство, нарастить его объемы до максимально возможных.
Все зачарованно смотрели то на Василия, то на меня. Кроме Михалыча, который знаками показывал, чтобы тот закруглялся. Но Васю понесло:
- Я уверен, что под мудрым руководством Алексея Ивановича вы все шагнёте в будущее с высоко поднятой головой, с верой в благополучие. Будете ответственно подходить к своим обязанностям. Трудовая дисциплина, коллеги, вот основа успеха и процветания любого предприятия. На столь трудном и ответственном производстве нельзя относиться к своей работе спустя рукава. Ведь тысячи людей смотрят на вас, ждут результатов вашего труда. Коллеги, товарищи, в этот прекрасный день, когда решается ваша судьба, судьба завода, судьба целого поселка, мы должны отчётливо понимать наше место в этом мире, гордо нести знамя труда, на котором золотыми буквами вышито слово СПИРТ!
При последнем слове Егор Филимоныч открыл оба глаза и обвёл присутствующих таким взглядом, будто мы все только что выпили, а ему не предложили. Галина уже почти прижималась ко мне. Степаныч сидел с открытым ртом и не отводил от Василия взгляда. Даже Жора поддался всеобщей эйфории и чувствовал себя частью какого-то важного и большого дела. В головах всех находящихся в кабинете людей проносились первые советские пятилетки, масштабные студенческие стройки, строители БАМа отважно прокладывали путь через тайгу. Мы все ощущали значимость великого начинания, основы которого закладывались здесь и сейчас, в этой небольшой комнате. Из состояния массового гипноза нас вывел Толстый, единственно сохранивший ясность ума.
- Так, спасибо докладчику. На сегодня все свободны, – он усадил Василия на стул. Тот с некоторой досадой человека, которого прервали на самом важном месте, замолчал. – Лёня, а ты куда?
Леонид, вместе со всеми устремившийся к выходу, застыл на месте.
- Лёня, ты теперь заместитель Алексея Ивановича. Поэтому садись и с самого начала рассказывай, как завод твой дошел до ручки?
Леонид обречённо опустился на стул и съёжился под нашими взглядами. Михалыч придвинулся поближе к нему и ласково сказал:
- Хотелось бы услышать историю о том, как ты стал большим директором, расскажешь?
Лёня кивнул. Он достал из кармана носовой платок, вытер со лба выступивший пот, поправил очки и начал.
***
После развала СССР и начала скольжения страны по рельсам рыночной экономики завод, как и положено, подлежал приватизации. Происходила она так же, как и на всех остальных просторах бывшей империи. Сначала коллектив получил акции предприятия поровну и стал гордо называться собственником. Но всеобщая эйфория быстро сменилась унынием. Бумажки о владении они получили, а вот зарплату за полгода вместе с ними – нет: завод давно и прочно находился в глубоком кризисе. Пользуясь ситуацией, руководство предложило работягам поменять свои акции на кое-что более реальное и осязаемое - выплату зарплаты за три месяца, ну и за акции немного накинули. Отказавшихся не нашлось. В итоге основным собственником стал директор завода Роман Яковлевич, небольшие пакеты получили главный бухгалтер Изольда Степановна и первый заместитель директора Петя. Первая была супругой Романа Яковлевича, второй - его племянником. Фамилия у них всех была общая – Барыжниковы.
Завод они получили, а что с ним делать - представление имели слабое. В советские времена проблем не было – на предприятие стабильно поступало сырье, его перерабатывали, и полученный продукт отправлялся во все уголки нашей необъятной страны. Технический спирт нужен был всем, особенно много продукции требовала оборонная промышленность. Постепенно экономика стала притормаживать, объёмы падали, но благодаря советской форме хозяйствования финансировался завод исправно. Вскоре советская власть рухнула, а вместе с ней окончательно рухнуло и гидролизное производство Лозитского завода.
Семейство Барыжниковых опыта работы в условиях рыночной экономики не имело – пике продолжилось. Половину работников отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск, другая половина вяло поддерживала заводскую жизнь. Роман Яковлевич с семейством крутился как белка в колесе, пытаясь продать цистерну со спиртом туда или сюда. Долги росли, доходы падали, всё стремилось к краху. Спасение достаточно неожиданно пришло со стороны. В один ясный морозный день в ворота завода въехали две тонированные «девятки», из которых вышли здоровые бритые братаны в кожаных куртках. Они, не глядя на охрану, прошли в кабинет директора и сделали ему деловое предложение, на которое он радостно согласился. Дело пошло – сырьё стали отгружать без задержек, цехи задымили, всех рабочих спешно вернули на работу, производство заработало на полную мощность. Братаны покупали столько спирта, сколько завод мог изготовить. Что они с ним делают, Барыжниковых не интересовало - покупают и ладно. Роман Яковлевич купил себе джип, о котором давно мечтал. Изольда Степановна звонким голосом командовала на стройке их нового дома. Жизнь с каждым днем становилась всё прекраснее.
Через год всё закончилось. Те же самые парни, но уже на новеньких «мерседесах» вновь появились во дворе завода перед конторской дверью. Они провели с Барыжниковым профилактическую беседу, и тот, отписав им все акции, без вопросов исчез из поля зрения. На следующий день коллективу представили нового директора – Руслана Руслановича, которого братва называла просто Русланчик. Тогда-то на заводе и появился наш Леонид, на тот момент аспирант экономического факультета. Русланчик, у которого было много важных дел, помимо гидролизных, предложил Лёне стать его правой рукой на заводе. Леня, находясь в плачевном финансовом положении, согласился, едва прозвучала сумма оклада.
С этого момента Леонид поселился на заводе, где фактически выполнял директорские функции – Русланчик появлялся редко и только в особо важных случаях. Лёня быстро разобрался во всех делах и схемах – производство успешно работало. Русланчик с братвой организовали несколько подпольных «разливаек», куда поступал спирт с Лозитского и в процессе разбавления водой превращался в водку. Водка получалась низкого качества, но цена! Разлетался продукт со скоростью света. Всё было хорошо, но Русланчик с компаньонами любили получать деньги и при этом совсем не горели желанием с ними расставаться. Получив, что хотели, они решили, что дело сделано, и теперь платить никому не надо. Так у завода стали расти долги: за поставку сырья, за коммунальные услуги, зарплата работникам, налоги государству. Когда ситуация стала критической, Русланчик в виде дивидендов распилил последнюю заводскую прибыль, скинул небольшими партиями акции и испарился. Лёнчика перед этим произвели в директоры завода, и он уже несколько месяцев не знал, что делать.
***
Лёня ушёл, Жору отослали к машине. В кабинете остались я, Василий и Михалыч, который энергично расхаживал по заводскому офису и подводил итоги:
- Значит, так. На данный момент мы имеем пятнадцать процентов предприятия и своего директора, - он хлопнул меня по плечу. – У нас две задачи. Первая – заполучить контрольный пакет акций. Вторая – возобновить производство.
Мы молча слушали, ожидая получить чёткие ответы на оба поставленных вопроса.
- У Лёвы есть схема получения завода путем частичного банкротства или что-то в этом роде. При этом банкротство никак не противоречит активной работе по наращиванию производства. Спиртишок нужен людям здесь и сегодня, как правильно нам рассказал Вася, - он задумчиво посмотрел на Василия, как бы вспоминая, действительно ли тот говорил такое. – Ты, Иваныч, здесь разберись, что да как. Денег мы тебе на счёт закинем. Сырьё нужно найти, людей из посёлка подтянуть. Зарплаты гасить прежние не будем, но кто согласится работать – добро пожаловать за небольшие, но стабильные деньги.
Толстый алчно улыбнулся.
- Мы, Аксель, поедем скоро. Ты тут принимай командование, - он уселся рядом со мной. – Тут, похоже, работы край непаханный. Производство надо поднимать, как Хрущёв целину.
- Брежнев, - поправил я.
- Да какая разница, тут дело важнее кукурузы. Спирт же, он продукт всемирного значения, - Толстый радостно ткнул пальцем в Василия. - Верно?
Тот не менее радостно закивал головой.
- Для начала, похоже, придётся выводить из запоя Егора Филимоныча, - я начал определять для себя первостепенные задачи.
Как-то некстати вспомнилось, что все мои попытки вывести кого-либо из запоя заканчивались тем, что я сам прочно и надолго впадал в него.
- Надо бы Галю обратно на кухню перевести, а то я тут ноги протяну, - чувство голода определило вторую задачу. - А на ворота я деда из деревни верну, который со шлагбаумом.
Толстый одобрительно кивнул.
- Дел у тебя теперь невпроворот. Вот на первое время налик, - на столе появилось несколько пачек в аккуратной банковской упаковке. – Отчёты можешь не писать.
Я жестами показал, что мне можно полностью доверять и деньги будут использованы для поднятия производства до последней копейки. «Надо новую зимнюю резину купить», - пронеслось при этом в голове.
Михалыч подошёл к окну и заулыбался, глядя куда-то во двор.
- И вот ещё, - он жестом подозвал меня. - Это тебе для налаживания контактов с местным населением.
Во дворе Вилли и Рулли вытаскивали из багажника несколько ящиков водки. Ничего более странного, чем привоз своей водки на завод по производству спирта, я не припоминал.
- Найдём сырье, запустим производство, - продолжил я. – А куда продукт девать? Кому сейчас гидролизный спирт нужен в больших количествах? Заводы в стране стоят.
- С Леонидом надо поговорить – пусть старые связи налаживает, - выдвинул идею Михалыч.
- То есть как ни крути, опять бодяжить, разливать в поллитровки и народ травить?
- Ну почему же сразу травить. Можно и с другой стороны посмотреть на это.
- Да, занять нишу для обеспечения малоимущих граждан напитком сомнительного качества, но крайней необходимости и по доступным ценам. Это ты хотел сказать?
- Сечёшь, братан, - Толстый заулыбался. – Тут ещё один момент есть. Лёвушка говорит, сейчас в Думе закон один протаскивают, как раз по нашей теме. Стандарт будет общий, национальный – в бензине автомобильном обязательно должно быть пять процентов спирта. Для нас самое то.
- Пожалуй. Это нам бы очень не помешало. А примут закон-то? – с сомнением спросил я.
Толстый развёл руками:
- Лёва говорит, всё схвачено – проголосуют депутаты наши, как надо.
Пока мы с Михалычем совещались, Василий, пошуршав в своём бездонном портфеле, извлёк бутылку коньяка. Он торжественно потряс им в воздухе и со счастливой улыбкой предложил:
- За победу?!
Мы с Толстым обречённо переглянулись, я прочитал в его глазах, видимо, то же, что и он в моих – старинный русский обычай должен быть соблюдён, и других вариантов нет.
-Наливай, - с одновременным вздохом произнесли мы.
***
Утром следующего дня я сидел в своём новом кабинете спиной к столу и привычно смотрел в окно. Видимо, этот процесс многократно усиливал мыслительный процесс в моей голове. Сегодня за окном было почти безоблачно. Чтобы стало совсем ясно, надо было решить несколько текущих проблем. В дверь постучались.
- Входите, - несколько раздражённо крикнул я.
В кабинет робко вошли Леонид и Степаныч. Я кивнул им, чтобы присаживались.
- Ну, что, господа-товарищи, на повестке дня два срочных вопроса – запустить производство и вывести Егора Филимоныча из алкогольного лабиринта. Какие будут предложения?
По первому вопросу оба работника с большим энтузиазмом, перебивая друг друга, кратко, но ёмко обрисовали мне чёткий и конкретный план. Я попросил их примерно просчитать необходимые затраты, и оказалось, что все очень даже бюджетно и вполне выполнимо в кратчайшие сроки. По второму мои новые коллеги дружно развели руками.
- Филимоныч при Барыжниковых пил, до них пил, после них пил. Он всегда пил. Работа начнётся, Алексей Иванович, увидите, он специалист классный, даже под этим делом работу свою знает.
- Да. Есть люди, которые пьют, есть те, что работают. А наш Филимоныч делает и то и другое.
Я молча обдумывал ситуацию. Другого человека сейчас не найти. Выбора нет.
- Ладно, там видно будет. Как бы он у нас в чан с продукцией не свалился, специалист хренов. Сам с ним поговорю, - я посмотрел на своего нового зама. – Давай-ка, Леонид, связывайся с поставщиками сырья, скажи - деньги будут.
- Мы им должны много.
- А ты объясни, что владельцы новые, солидные. За поставки платить сразу будем, а по прошлым долгам график погашения составим. Прибыль пойдёт – будем отдавать. Договаривайся, короче. Но чтобы опилки были сегодня вечером.
- Алексей Иванович!?
- Шучу. Но максимально быстро.
Во дворе послышался шум. Мы выглянули в окно. Картина, представившаяся нам, напоминала сцену из голливудского фильма - то ли вестерна, то ли гангстерского боевика. На фоне краснокирпичных облезлых цехов стояли черные дорогие иномарки. С одной стороны Жора и два его бойца, напротив человек шесть таких же гангстерообразных фигур - я смог различить их только по количеству, настолько они были похожи друг на друга. О чём говорили участники данного симпозиума, нам слышно не было, но судя по жестикуляции всё было готово к жаркому бою.
- Лёня, кто это? – скрипя зубами, поинтересовался я.
- А это как раз наши поставщики.
- Прекрасно, сейчас и договоримся о сырье, - не очень уверенно произнёс я.
Леонид уважительно посмотрел на меня. Не знаю, прочитал ли он в моих глазах отчаянное желание вернуть руководство заводом ему. Прямо сейчас, не выходя из кабинета. Но особого выбора у меня не было, и на негнущихся ногах, но сохраняя вид абсолютно уверенного в своей правоте человека, я пошагал во двор.
Раньше вестерны и гангстерские фильмы мне приходилось видеть только на экране, стать их участником довелось впервые. Зато в эти несколько минут я отлично понял, что такое замедленная съёмка. Дверь из конторы открывалась вечность, мой первый шаг во двор напомнил шаг черепахи, которая уже знает, что сегодня её внесли в меню. А уж сколько времени поворачивались в мою сторону головы всех находящихся во дворе - это могло быть известно только такому мастеру, как Серджио Леоне.
Я вышел на середину двора, взглянул на Жорика с ребятами, потом на мрачно смотрящих гостей у ворот и, добродушно разведя руками, самым миролюбивым голосом, который смог изобразить, произнёс:
- Добро пожаловать!
***
- Короче, Аксель, нам нужны все бабки за прошлые поставки, все проценты, что по счётчику намотались, и стопроцентная предоплата за новую отгрузку.
- Уважаемый Штырь, я битый час объясняю, что долги перед вашим предприятием накопили предыдущие владельцы. Мы только вчера приступили к управлению этим заводом и пока не имеем возможности оплатить все задолженности. Но ответственности по ним с себя не снимаем, и как только предприятие заработает, будем гасить согласно графику, утвержденному нашим и вашим департаментами продаж и снабжения соответственно. Мы готовы на этом, так сказать, переходном этапе работать по конкретным отгрузкам, полностью оплачивая их наличными. Но никаких счётчиков к нам применяться не может, поскольку обязательства эти принимались не нами и никакой юридической ответственности по задержкам оплаты мы не несём, - я устало посмотрел в лицо Штыря.
Человек, представившийся именно так, понимающе покачал головой, но никакого понимания в его глазах не было даже близко. Эти бессмысленные переговоры продолжались уже достаточно долго, но мы говорили на разных языках и консенсус летал где-то в районе Марса. Штырь получил задание приехать, забрать деньги и привезти их на базу. Пока у него выполнен только первый пункт, по второму и третьему разногласия кардинальные. Это мне абсолютно ясно, и задача моя сложнее некуда – убедить ничего не понимающего в юридических нюансах и ведении бизнеса человека, что пункт два невыполним в связи с новыми обстоятельствами, но разрешение вопроса вполне возможно, просто надо проявлять некоторую гибкость в переговорном процессе. Вторая моя задача на сегодня – остаться в живых. Глядя на то, как Жора сотоварищи легко встряли в конфликт против вдвое превосходящего противника, пусть даже выполняя свои прямые обязанности, я абсолютно разуверился в том, что у них вопрос сохранения жизни имеет хоть какую-то актуальность. Собственно, эти сомнения у меня зародились ещё при первом знакомстве.
- Вы вагоны с деревяхой получали? – Штырь задал свой коронный вопрос.
- Я лично нет. Моих подписей нигде нет, - в очередной раз ответил я.
- Ну, не ты, а вот этот, - мордоворот ткнул в Лёню.
Лёня вдвое уменьшился в размерах. Пришёл момент выводить несчастного из-под удара.
- Леонид, а сгоняй-ка ты до Гали и скажи ей, чтобы сварганила нам чего-нибудь поесть. Время уже обеденное, неплохо бы и перекусить, - бодро сказал я.
Ни один актёр мира не смог бы изобразить ту бесконечную благодарность в одном мимолётном взгляде, который бросил на меня Лёня, исчезая в дверях.
Вся эта бестолковая говорильня меня настолько утомила, что я забыл про то, кто сидит напротив меня. Общение с туповатыми обитателями нашей планеты всегда нервировали меня, но чтобы настолько, это, пожалуй, было впервые. Я почувствовал себя директором завода, как никогда прежде:
- Знаешь, Штырь, по-моему, ты чего-то не догоняешь. Предыдущие владельцы не оставили мне пакета с деньгами и запиской «Придёт Штырь – отдай ему», - я пронзительно посмотрел братку в глаза. В них читалось некоторое непонимание, мыслительный процесс застопорился, выполнение второго пункта плана получило жирный знак вопроса. Не давая оппоненту опомниться, я перешёл в последнюю, абсолютно психическую атаку. – Мы сейчас позвоним твоим главным и обсудим нашу проблему в формате, так сказать, общей конференции.
- Чё?
- Звони своим и скажи, что я хочу поговорить напрямую.
Штырь, несколько колеблясь, достал мобильник и набрал номер.
- Сан Саныч, мы тут, типа, на заводе. На этом, ну спирт гонят которые. Тут директор новый, борзый… не хочет платить. С вами поговорить хочет… ага.
Я взял мобильный.
- Алло, Сан Саныч, добрый день…
Через несколько минут вопрос был улажен. Вернувшийся Леонид получил указания связаться с поставщиком и согласовать сроки получения сырья. Все расслабились и повеселели, кроме Штыря, у которого процесс перезагрузки головного мозга несколько затянулся. Я не мог сдержать неодолимого желания добить всё то, что у него в голове ещё подавало признаки жизни:
- Ну, что, Штырь, ты мой родной, теперь понял, что разговор двух умных людей значительно экономит время и энергозатраты окружающих? – бодрым голосом спросил я и, видимо, загнал его несчастный мозг в полный коллапс. – Обедать пойдём?
***
После обеда Штырь уехал, а мы с Лёней и Жорой отправились в поселок. Первым пунктом программы было возвращение на завод деда с ружбайкой. Лёня сообщил мне, что деда зовут Игнатом Васильевичем, а местные величают его просто Дед Игнат. Лет ему неизвестно сколько, но когда выпьет, рассказывает, как в гражданскую с Чапаевым беляков бил.
Дед Игнат был начеку – как только мы приблизилась к шлагбауму, он сполз с лавочки, достал ружьё и бодро пошлёпал в нашу сторону. Мы с Лёней вылезли из машины.
- Доставай, - скомандовал я.
Леонид ловко выудил с заднего сидения бутылку водки и потряс ею в воздухе. Дед Игнат замер на месте, ружьё опустилось - взгляд намертво прилип к бутылке. Окружающий мир для него мгновенно испарился, перестал существовать. Момент для делового разговора был самый подходящий. Я приступил к вербовке:
- Дед Игнат. Как жизнь?
Старичок с усилием оторвал взгляд от горячительной жидкости и рассеяно посмотрел на меня.
- Эх, сынок. Плохо. Очень плохо.
- Открывай шлагбаум. Сейчас наладим.
Дед забегал с таким проворством, что, казалось, это юноша в самом рассвете сил. Шлагбаум был открыт, потом открыты ворота дома, машина поставлена во дворе.
- Бабка, собирай на стол. Гости у нас, - Дед Игнат подошел к возникшей благоприятной для него ситуации с полной ответственностью.
Мария Фёдоровна, благоверная деда, принесла огурчики, помидорчики, зелень, варёную картошку и тазик копчёных судаков. Мы расселись вокруг большого деревянного стола во дворе. Дружно порезали овощи, разлили по стаканам водку, посреди стола поставили бидон с квасом. Всё было готово к началу большого действа. Торжественность момента зашкаливала. Мы с Лёней оглядели приготовленную поляну, проверяя, не забыли ли чего. Жора налил себе полную кружку кваса. Дед Игнат перекрестился.
- Ну, что же. За знакомство, - широко улыбаясь, я поднял стакан.
- За знакомство с хорошими людьми я завсегда, - Дед Игнат поднял свой, с не менее широкой, но куда более беззубой улыбкой.
Он обхватил стакан двумя руками, опрокинул его в себя, выдохнул и закинул в рот половину солёного огурца. После чего крякнул от удовольствия и, почесав свой большой красный нос, произнёс:
- Между первой и второй, как известно…
Никто не возражал. Я, подчеркивая важность нашей встречи, лично наполнил бокалы, после чего предложил второй тост:
- За мирный атом.
Возражающих опять не нашлось. Дед Игнат вторую дозу закинул столь же быстро, не раздумывая. Его нос покраснел ещё больше, в глазах светилось простое алкоголическое счастье: мир вокруг расцвёл яркими красками, люди стали приветливыми и родными. Он радостно хлопнул проходившую мимо супружницу ниже спины, получил в ответ по лбу и пропел:
- Э-ээх, прощай тоска вселенская – здравствуй жизнь благоденская.
У Лёни со вторым стаканом дело обстояло куда сложнее. Он смог выпить его только в два захода: закашлялся, покраснел, судорожно запил квасом из Жориной кружки и прослезился. Справившись с поставленной задачей, заметно повеселел.
- Молодец, молодой! - похвалил его Дед. – Наше дело правое.
Застолье прочно встало на рельсы и покатило со скоростью хорошего экспресса. Дед Игнат пил по годами отработанной схеме: поднял - внимательно осмотрел содержимое стакана – замахнул – закусил – почесал нос - закурил. Он получал настоящее удовольствие от процесса: после нечётной стопки ухал от счастья, после чётной охал, в процессе наливания присвистывал. На его примере была видна разница между простым алкоголиком и выпивающим с удовольствием человеком. Если у первого смысл - просто залить глаза и забыться, то радость Деда Игната от возлияния была по-детски искренней. Его волновало каждое застольное действие: и когда наливают, и когда выпивают, и когда закусывают, и всё прочее, происходящее вокруг. Он излучал вокруг себя позитивную энергию, всячески давая понять, что мы тоже должны предаться эйфории от столь интересного процесса, как совместное пьянство. Лёня эту эйфорию сразу почувствовал и присоединился к Деду уже после второй стопки. Пил он несколько иначе: поднял – погрел – поморщился – медленно выпил – судорожно запил – выдохнул. Опыта в этом деле у молодого парня было несравненно меньше, но отставать от более опытных товарищей по застолью он не собирался.
- Ты, Дед Игнат, завод охранять будешь? – наконец спросил я о главном, почувствовав, что наступил подходящий момент.
Дед без промедления кивнул.
- Буду.
- Мы производство запустить хотим, нам теперь без охраны нельзя.
- Готов к труду и обороне, - приосанился дед. – Особенно к обороне.
Особых сомнений, что вопрос этот легко решаемый, у меня не было. Но надо было сразу призвать к дисциплине:
- Только с одним условием – на рабочем месте не выпивать, - погрозил я.
Дед умоляюще поднял руки, в жесте читалось «как можно». После чего мы скрепили договор звоном стаканов и продолжили культурно отдыхать.
Когда все уже порядком захмелели, Деда Игната потянуло поговорить о самом насущном в жизни:
- Вот вы думаете, что я просто пью, а ведь это не так. Вот что для вас есть удовольствие от выпивки?
- Что?
- А-а-а, не знаете. Молодёжь, жизни не видели. А ведь удовольствие от выпивания состоит из многих… – дед замешкался.
- Составляющих, - помог я деду найти недостающее слово.
- Именно их, вставляющих... Наливай.
Я составил стаканы в ряд и наполнил их. Дед Игнат поднял указательный палец вверх, как бы подчеркивая торжественность момента, выпил и продолжил:
- Первое, что должно быть в человеке - настроение. Должно быть настроение, располагающее к выпиванию. Душа должна просить, иначе нельзя.
- Да, настроение это очень важно, - с пониманием закивал Лёня. – Без него никак.
- Вот, соображаешь! - радостно ткнул в него пальцем Дед Игнат и продолжил. – Если настроения нет, то даже не садись, только хуже будет. Нажрёшься за полчаса и попадёшь, куда не следует. У меня вот настроение всегда есть, а у других, бывает, нету. Так все одно – лезут выпить. Ринат с Колюней как-то без настроения пили, потом в сельпо залезли. Спасибо Пилипенко, начальнику милиции нашему, - отмазал горемык, а могли ведь и посадить.
Жора подлил себе еще кваса, я - водки нам троим. Дед Игнат выпил и продолжил:
- Далее, компания. Хорошая компания располагает к приятному времяпровождению. Так?
Дед стал смешно разводить руками, пытаясь нас всех собрать воедино. Мы дружно закивали головой:
- Да, компания очень важна. Хорошая компания. Иначе не то.
- Вот у нас тут компания хорошая была, когда завод работал. Мы с Филимонычем завсегда встретимся после смены. У него настроение к выпивке располагает, у меня располагает, а это уже полдела. И Ринат с Колюней с нами зачастую. И Петрович, и Витёк с Толяном, да что там, вся деревня с настроением была. Работа была, зарплата была. Компания - это для застолья первое дело. Точнее второе, после настроения.
Дед мечтательно замолчал. Все за столом обдумывали важность компании для процесса выпивания. Спустя полминуты Дед Игнат продолжил:
- Третье, сынки, это качество напитка. Очень важно качество напитка.
- Сегодня хорошее качество? – спросил я, поднимая бутылку.
- Сегодня очень хорошее, и это важно не только для сегодня, но и для завтра тоже. Для завтра может быть даже более важно, но и для сегодня тоже.
Мы некоторое время обдумывали сказанное и опять дружно закивали.
- Тут да, и для сегодня важно, и для завтра тоже важно. Тут одно в другое проистекает.
- Вот Ринат с Колюней как-то выпивали. И всё у них было. И настроение, и компания, а вот спиртишок не задался – политурка некачественная попалась. И что?
Мы вопросительно смотрели на Деда Игната, очень желая узнать, что же случилось с Ринатом и Колюней.
- И что? – повторил дед. – Померли от политурки той. А ведь и настроение для выпивки было хорошее. Оно у них почти всегда для этого хорошее было. И компания хорошая. Они друг друга завсегда с полуслова понимали. Да вот спиртишок технический попался, качество напитка не то. Померли.
За столом вновь возникла пауза. Рассказ Деда Игната про несчастных Рината с Колюней как никогда убедил всех в важности качества употребляемых напитков. Я без прежнего энтузиазма посмотрел на бутылку. По Жориному виду было понятно, что он уже не жалеет, что сегодня за рулем. Только Лёня был весел и беззаботен как никогда. Он был уже изрядно навеселе, при этом я заметил, что закусывать Леонид по-прежнему забывает. Я протянул ему малосольный огурец:
- Закусывай, Лёня, закусывай!
Леонид взял огурец в руку и внимательно осмотрел его.
- А следующим пунктом, наверное, содержимое стола. То есть закуска, - пьяновато, но с видом мудреца изрек он.
- Вот сечёшь, молодой. Закуска идёт у нас далее, очень важно закусывать, - дед заёрзал, давая мне понять, что пора бы налить.
Я снова наполнил стаканы и, выловив из банки помидорину, активно включился в обсуждение важнейшей застольной темы:
- Без хорошей закуски даже качественный напиток не идёт как надо. И уровень настроения для выпивания несколько падает, и даже приятная компания может погрустнеть.
- Именно, - дед уже млел от нашего всеобщего взаимопонимания по столь животрепещущему вопросу.
- А Ринат с Колей закусывали? – неожиданно спросил Жора.
- А то, конечно. Не всегда, но закусывали.
- А в тот раз, что политура была?
- Тогда не знаю. Но закусь вещь необходимая в нашем деле, - дед отправил в рот большую картофелину.
-За все вышесказанное, - произнёс Лёня. Он опрокинул в себя стакан и, засопев, уронил голову на стол. Организм перегрузки не выдержал и отключил помутневшее сознание молодого человека.
Дед Игнат посмотрел мне прямо в глаза и, ткнув в бесчувственное тело Леонида, важно изрёк:
- А самое главное – закалка. Опыт, так сказать. Это есть пункт пятый и самый важный. Всё остальное без этого не имеет значение.
***
Вечернее застолье затянулось и продолжилось тем, что к нам с дедом присоединился Жора, заменив выбывшего из строя Лёню. Обратно на завод не поехали. В итоге вся водка была выпита, а наши тела приняли горизонтальное положение в доме Деда Игната.
Утром Мария Фёдоровна отпаивала нас холодным рассолом. Огуречный нектар был столь вкусен и своевременен, что нам даже пришлось отбирать банку у Леонида, жадно припавшего к напитку и в несколько глотков ополовинившего сосуд. Когда все пришли в себя, был составлен план действий. Жора повез Деда Игната на завод - тот рвался приступить к обязанностям прямо сегодня. Завод получил надёжную и проверенную временем охрану. Правда, на всякий случай, я дал Жорику указание следить за дедом и Егором Филимонычем, опасаясь, что у них при встрече может возникнуть настроение, «располагающее к выпиванию». Я уже успел убедиться, что у местных жителей подобное настроение вообще никогда не пропадало, а даже наоборот, держалось на зашкаливающем уровне круглогодично.
Мы с Лёней пошли к главе посёлка. Дед Игнат жил на самой окраине, так что до центра топать надо было километра два. Посёлок тянулся вдоль небольшой речушки под названием Глубокая. Какой-то местный топограф прошлого явно был большим шутником – в самом глубоком месте вода была мне по пояс. Этот факт мы с Леонидом установили опытным путем. Купание в прохладной утренней водичке приятно взбодрило нас и помогло избавить организм от остаточных признаков вчерашнего застолья.
Посёлок жил своей жизнью. Женское население преимущественно работало в огородах – спины виднелись за заборами то здесь, то там. Бабы всех возрастов и комплекций упоённо пололи, копали, поливали, окучивали и производили другие полезные работы на грядках. Сильная половина человечества в этих мероприятиях участия не принимала, видимо, у них были более важные дела. Работающих мужиков нами по пути следования было замечено двое. В первом случае в поле неторопливо ползал трактор. Я даже предположил, что за рулём ударница-трактористка, но Лёня развеял мои сомнения, заверив, что за рулем точно Витёк, он свой трактор никому и никогда не доверит после того, как спьяну дал ключи другу Серёге, а тот на нем драг-рейсинг по всему поселку устроил. После ремонта транспортного средства и возмещения убытков пострадавшим Витя зарёкся давать свой трактор кому-либо, даже друзьям. Вторым работающим мужчиной в посёлке был грузчик Вася, сотрудник сельпо «Центральный магазин». Он сидел на крылечке и курил «Приму». И хотя никаких трудозатратных действий Василий не совершал, он, по крайней мере формально, находился на рабочем месте.
- Привет, Василий, - Лёня, похоже, знал в деревне всех ключевых персонажей. – Как дела?
- Здорово, Лёня, - Василий лениво, не вставая с крыльца, протянул руку для рукопожатия. – Дела? А кто его знает, как они, нет дел никаких.
Василий на мгновение задумался, стоит ли утруждать себя ещё одним рукопожатием, но всё же нашел в себе силы и протянул мне руку. Мы познакомились, покурили Васину «Приму», поговорили о погоде, посмотрели, как мальчишки бегают по улице напротив сельпо, пытаясь запустить воздушного змея и, попрощавшись с ленивым грузчиком, отправились дальше.
Возле сельской управы стоял УАЗик главы местной администрации. В кабине на правом переднем сидении, накрывшись «Советским спортом», посапывал человек, по всей видимости, водитель данного транспорта. Леонид постучал по лобовому стеклу. Газета сползла вниз, шофёр окинул нас заспанным взглядом и неторопливо стал опускать боковое стекло. Завершив процесс, он высунул в окно голову и вежливо произнёс:
- Чего надо?
- Василий Иванович у себя? – не менее вежливо спросил Леонид.
- У себя, где же ему еще быть, раз я здесь.
На этом человек в кабине посчитал разговор оконченным – стекло поползло вверх, а тело приняло первоначальную позу, удобную для продолжения сна. У нас вопросы также были исчерпаны, и мы прошли внутрь поселкового управления. Лёня уверенно пошагал по коридору и, поднявшись на второй этаж, вошёл в дверь с надписью «Глава администрации. Скворцов В.И.». Я следовал за ним, не отставая ни на шаг. В приёмной никого не было.
- Секретарша, Людка, не пришла ещё, наверное, - прочитав мои мысли, пояснил Лёня.
Он постучал в дверь. Оттуда без промедления раздалось:
- Войдите.
Мы зашли в большой кабинет, хаотично заставленный мебелью. О существовании Фэн-шуй здесь явно не подозревали или усовершенствовали его до крайности. Чтобы приблизиться к столу, за которым сидел глава поселка, нам пришлось поочерёдно обогнуть большой стол, затем книжный шкаф и, наконец, ряд стульев. Человек за столом времени не терял, и пока мы совершали все эти манёвры, раскинув руки в стороны, ринулся к нам навстречу. Он был невысокого роста, что позволяло шустро перемещаться среди нагромождения мебели.
- Добрый день, добрый день! Проходите, проходите, - он обхватил ладонь Лёни двумя руками и что есть силы стал её трясти. В такт руке затряслось и всё тело моего юного заместителя. - Леонид, очень рад. Давно Вы к нам не заходили.
- Здравствуйте, Василий Иванович, - Леонид безуспешно пытался освободить руку. – Разрешите представить, Алексей Иванович, новый директор и собственник завода.
- Василий Иванович, Василий Иванович, - человечек отпустил руку Леонида и яростно вцепился в меня. Теперь настала моя очередь трястись всем телом.
Василий Иванович настолько отчётливо диссонировал с предыдущими персонажами, расточая энергию во все стороны, что я даже немного растерялся. Однако глава района не оставил нам времени на замешательство. Он усадил нас на стулья у стола, потом пересадил в кресла возле окна, сбегал убедиться, что Людочка еще не пришла, пожаловался на неё за опоздания, похвалил её же, так как остальные «ещё хуже», поставил кипятиться воду в чайнике и, вернувшись, снова пересадил нас на стулья. Всё это он проделал в течение минуты.
Наконец он уселся напротив и засыпал нас вопросами, главными из которых были «когда?» и «доколе?».
- Мы очень надеемся, что вам удастся наладить работу завода. Посёлок еле дышит, работы нет, мужики пьют. Когда запустите производство?
- Василий Иванович, как раз активно работаем в этом направлении. Очень рассчитываем на ваше содействие…
- Я как глава местной администрации окажу всяческую поддержку, - торопливо перебил меня Василий Иванович. – Я лицо заинтересованное. Даже больше вашего, может быть. Мне без завода совсем несладко - работы другой нет в селе. Вы, дорогие мои, уж постарайтесь запустить производство как можно скорее. А я помогу, чем смогу помогу…
В дверь заглянула миловидная женщина и, окинув нас любопытным взглядом, произнесла:
- Здравствуйте.
- Людочка, скорее сделай чай нашим гостям. Или кофе? Что вы будете: чай или кофе?
Мы выбрали чай.
- И мне чай, Людочка. Или нет, мне – кофе. Или нет, Людочка, сделай скорее гостям чай, а мне пока ничего не надо. Потом, потом.
Он снова затараторил про необходимость скорейшего открытия завода и что на его помощь можно рассчитывать.
- Василий Иванович, давайте обсудим конкретные действия, - прервал я нескончаемый поток слов.
- Давайте обсудим, - Василий Иванович был согласен сейчас на всё, вплоть до прыжка с парашютом. – Конкретные действия, Алексей Иванович, конкретные шаги, так сказать.
Глава посёлка оказался мужиком покладистым, энергичным и, главное, исполнительным. Мы провели у него полдня и не напрасно. Все основные вопросы были в той или иной мере решены очень быстро. К вечеру уже все жители посёлка знали, что завод вот-вот заработает. У здания сельской администрации даже собралась небольшая инициативная группа, которая требовала «выйти власти к народу», что мы и сделали. Мне удалось сказать всего лишь пару фраз: «очень ждём вас на рабочих местах» и «зарплату будем платить вовремя». Всё остальное время вещал Василий Иванович. Он призвал всех граждан посёлка проявить сознательность и как можно быстрее приступить к работе. Призывы его звучали в духе лозунгов советских времён: что-то вроде «объединиться и слиться в трудовом порыве» и «вперёд навстречу новым свершениям». Народ энтузиазма главы посёлка не особо разделял, в трудовых экстазах сливаться желанием не горел и в основном интересовался, когда дадут аванс. Хотя в целом встреча прошла позитивно, и расходились все довольные.
Василий Иванович очень звал нас к себе в гости, отметить, как он выразился «приятное знакомство и позитивные начинания в одном флаконе». Мы с Лёней тактично отказались, мотивируя тем, что сейчас много работы, но вот как только будет налажено производство, тогда обязательно отметим это всё вместе и по полной программе. Василий Иванович похвалил нас за ответственный подход к делу и взял обещание - в следующий раз обязательно зайти к нему в гости. Он предоставил свой УАЗик с выспавшимся водителем Петей, который лихо отвёз нас обратно на завод.
Засыпал я с чувством выполненного долга.
***
Утро началось неожиданно, настолько, что я не сразу поверил в происходящее - меня разбудил абсолютно трезвый Егор Филимоныч. Чудесное преображение произошло благодаря Жоре, который, получив указание не допустить распития спиртного сторожем и главным инженером, понял это буквально. Он приставил к деду Рулли, а к Филимонычу Вилли, в результате чего те весь день шагу не могли ступить без надзора. Распития алкогольных напитков не произошло, и на выходе мы получили адекватного Егора Филимоныча, с энтузиазмом трясущего меня за плечо в семь утра.
- Алексей Иванович, когда вагоны с сырьём прибудут?
- Егор Филимоныч? – я уселся на диванчике и протёр глаза. – После обеда ожидаем. Ты чего в такую рань вскочил?
- Алексей Иванович, давай, дорогой, вставай. Надо оборудование готовить. Борис Степаныч уже в цехе. Ребята из посёлка пришли.
- Шустрые какие, - проворчал я и потянулся за одеждой.
Завод оживал на глазах. Степаныч с Филимонычем, соскучившись по работе, развернули активную деятельность. Вновь прибывшие из поселка работяги были расставлены по местам, назначены бригадиры, розданы указания. Больше всех работы выпало на долю Леонида, который носился между двумя энтузиастами, командующими моим несчастным замом без малейшего зазрения совести. Степаныч с Филимонычем поочередно объясняли мне нюансы производства и предпринимаемые шаги к его запуску. Я, в свою очередь, старался активно участвовать в процессе – весь день ходил по территории завода с важным видом и качал головой: одобрительно, когда видел, что люди работают, и, наоборот, неодобрительно, когда видел, что не работают.
К обеду приготовления были в основном завершены, и началось томительное ожидание состава с сырьём. Степаныч и Филимоныч попеременно гоняли Лёню звонить и узнавать: где вагоны, когда придут, почему ещё не прибыли. Наконец, около пяти, когда все уже устали от ожидания и успокоились, вдалеке раздался паровозный гудок, приведший коллектив завода в радостное оживление. Вскоре на горизонте показался столб дыма, а за ним тепловоз с пятью вагонами. Большие железные ворота склада поехали в сторону, запуская шумную коптящую махину внутрь.
- Опилочки наши приехали, - потирая руки, улыбался Филимоныч.
- Будем гнать родимый, - с блеском в глазах вторил ему Степаныч.
Последний от радостного возбуждения сегодняшнего дня забыл про своё постоянное недовольство и почти ни на что не жаловался. Ну, разве что немного покрикивал на работяг, но как-то беззлобно.
Разгрузка растянулась почти на три часа. И как ни рвались наши инженеры сделать пробный запуск, все же решено было перенести начало производства на завтра. Дед Игнат лично прощался с каждым у ворот, наказывая завтра не опаздывать.
Рабочие разошлись по домам, а наш маленький коллектив проживающих на заводе собрался на ужин в столовой. Галя приготовила рассольник на первое и котлеты с гречкой на второе. А ко всему этому добавила пирожки с печёнкой и целую бадью ягодного морса. Это я выделил ей денег на продукты и дал Жору с машиной для поездки в посёлок. Давно стены заводской столовой не видели столь шикарных блюд. После первого настоящего трудового дня обильный ужин пришёлся как нельзя кстати.
- Галя, ты королева, - источал комплименты Егор Филимоныч. – Котлеты бесподобные.
- Ощень, ощень вкушно, - с набитым ртом качал головой от удовольствия Лёня.
Галя упивалась собственной значимостью - улыбка не сползала с её лица. Она стояла на раздаче, словно это был пьедестал почёта, и помахивала черпаком.
- Подходите за добавкой. Кому рассольника подлить? Пирожки берите, сама лепила, старалась. Вкусные ведь получились?
Все дружно кивали и, причмокивая, рассказывали, какие же отличные пирожки, просто невообразимо вкусные. При этих словах Галина улыбка расплывалась ещё шире, черпак описывал всё большую окружность в воздухе, в столовой царила атмосфера прямо-таки неземного благодушия. Самым большим Галиным желанием было, чтобы этот ужин продолжался вечно. Но как нам ни хотелось продолжать радовать повариху, мы всё же наелись.
После ужина Дед Игнат отправился на свой пост – к будке возле въездных ворот. Степаныч и Филимоныч пошли обсудить какие-то только им понятные производственные вопросы, Жора со своими бойцами остались в столовой под предлогом помогать Гале с уборкой и мытьём посуды. Мы с Лёней устроились покурить и выпить по чашке кофе в кабинете.
- А ты, Леонид, где ночуешь-то? – спросил я.
- Раньше здесь на диванчике, до вашего приезда. А теперь в подсобке с Жорой. Он на кровати, я на раскладушке.
- Так это я тебя выселил, получается.
- Да что здесь, что там – разницы никакой, - махнул рукой Лёня. – Вам здесь тоже не слишком удобно, верно?
-Да, пожалуй. Надо в поселок перебираться. Подыщем, где поселиться, как думаешь?
- Конечно, подыщем, - уверенно сказал Лёня, - Поселитесь по первому разряду.
- Хорошо бы, - я сделал большой глоток кофе. – И ты, того. Заканчивай выкать. Я тебе не дед какой.
Мы несколько минут молча пили кофе и пускали в окно клубы сигаретного дыма. Мысли блуждали по самым разным закоулкам сознания: от сегодняшних стружек до полётов в космос. Сконцентрироваться на чём-то конкретном не получалось, слишком много событий произошло в последнее время. В реальность происходящего до конца не верилось: ещё вчера я носился по оптовым рынкам, закупая продукты для своего павильончика, решал вопросы самого приземлённого характера вроде починки замка на двери, и весь мой штат состоял из водителя-грузчика-экспедитора Данилы и двух продавщиц – Зои и второй, постоянно меняющейся. Сегодня я сижу за директорским столом небольшого, но всё-таки завода, у меня в подчинении несколько десятков человек, производственный процесс запущен. Надо решать массу самых разных проблем, но это интересно, поскольку масштабы дела значительно шире и разнообразнее павильончика. Решать вопросы я буду при помощи коллектива, который обязан подчиняться и выполнять указания. Внутри стало нарастать чувство важности, переходящее в чувство бесконечной гордости: вот так – раз и в дамки. Смотрите и учитесь. Ощущение собственной значимости выпрямило мои плечи и заставило строго посмотреть на Леонида. Тот несколько испуганно поглядел в ответ и произнёс:
- Алексей Иванович?! Что-то не так?
Я потряс головой, прогоняя странное наваждение, которое в процессе раздумий нахлынуло на меня.
- Знаешь, Лёня. Давай-ка и тебя с Жорой в поселок определим. Нечего тут ютиться. Он нас будет возить: утром сюда, вечером обратно. Ты как?
- С удовольствием, - лицо Лёни засияло.
- Надоел тебе уже завод-то наш?
- Да нет, завод не надоел – простой надоел. Какой месяц сидим без дела. Я уже в город хотел возвращаться, да там тоже сейчас не сахар. Зарплаты у людей маленькие, а тут мне хорошо платили.
- Ты же молодой перспективный специалист, экономист, аспирантуру закончил, - помахал я в воздухе указательным пальцем.
Лёня вздохнул.
- Да сейчас экономистов как собак нерезаных. Уже и в технических вузах, и в колледжах всяких – везде экономические факультеты понаоткрывали. В стране дворников не хватает, а экономистов хоть в бочках засаливай. А здесь я - какой-никакой директор завода. Пусть исполняющий обязанности, пусть сейчас только заместитель, но стаж идёт и должность солидная. А в городе кем мне начинать – сидеть в отделе какой-нибудь фирмы по торговле принтерами младшим экономистом и ждать повышения? И зарплаты, и должности? Нет, я лучше здесь пока. Зато потом в трудовой будет записано – опыт руководящей работы несколько лет. Опа!
- А то что опыт работы на неработающем заводе, тебя не смущает? – с улыбкой спросил я.
- Ну почему неработающий – иногда и работающий. Даже обычно работающий.
- Потом придёшь устраиваться в крупную компанию – тебя спросят: Леонид, у тебя опыт руководящей работы пять лет. Чем же ты руководил? А ты им – я, граждане, руководил производством и распространением суррогатной водки.
Леонида стало раздувать от возмущения:
- В трудовой книжке ничего про водку не написано, да и не было такого – я непосредственно только спирт отгружал, водку другие делали.
- Подожди Леонид, у тебя ещё всё впереди, - я продолжал веселиться над парнем.
Тот насупился и замолчал. Я озвучил витавшую давно мысль:
- Собственно, у нас особого выбора нет. Спирт этот наш сейчас никому не нужен в промышленных количествах. Себестоимость производства высокая. Только водка нас спасет.
- Это уголовно-преследуемое деяние, Алексей Иванович.
- Мы же не разливаем – мы только отгружаем! Твои слова?
Леонид продолжал сидеть с мрачным видом.
- Лёня, у тебя деньги есть? – прозвучал вопрос, вернувший собеседника в реальность.
- Откуда им взяться, без зарплаты сидим уже сколько.
- А хочешь, чтобы были? Тогда надо делать всё по законам бизнеса – в нашем случае продавать то, что принесёт прибыль.
Леонид задумался. Особых сомнений в его окончательном ответе не было.
- Деньги нужны? – спросил я, дав заместителю поразмыслить.
Тот уверенно кивнул.
- Будем водку разливать по красивым пол-литровым сосудам?
- Будем, - вздохнул Леонид. – Хотя людей всё равно жалко.
***
В восемь утра в заводские ворота въехал старенький автобус, он привёз рабочих. Это Василий Иванович, выполняя наши договоренности, организовал транспорт между посёлком и предприятием. Мужики высыпали из дверей автобуса и разбрелись по рабочим местам. Степаныч и Филимоныч полностью погрузились в производственный процесс. Мы с Леонидом сели решать вопросы коммерческого характера.
- Так, Лёня. Сырьё пришло, за него рассчитаемся из наличных, которые нам Михалыч оставил. Потом нам на счёт деньги закинут, и будем нормально регулярно платить. Надо следующий вопрос решать – кому продукт толкать? Есть мысли?
- В основном цистерны со спиртом забирал человек Русланчика – Вагиз. Куда они их перегоняли, я не знаю. Еще есть координаты двух покупателей, которые иногда брали у нас партии. Нерегулярно, правда.
- Сейчас любые подойдут. Надо показать, что у нас бизнес налажен, отгрузки идут. Потом будем дальше думать, как наращивать обороты. Связывайся с покупателями, договаривайся. И постарайся Вагиза этого найти.
Леонид сел звонить, а я решил пройтись по заводу. Работа кипела вовсю: под неусыпными взглядами Степаныча и Филимоныча у мужиков не было ни малейшего шанса сачкануть. Правда, уставшие от безделья и, главным образом, от безденежья, работали они с энтузиазмом. Не смущал их даже запах серной кислоты в цехе, да такой, что глаза резало. Я предпочел скорым шагом осмотреть рабочий процесс и спешно покинуть помещение.
На улице скучали трое моих охранников. Жора посмотрел на меня глазами, просящими занять его каким-нибудь делом. Он уже не знал, куда себя деть от ежедневного бездействия. Привыкшему к полной опасностей жизни, в которой он чувствовал себя как рыба в воде, сейчас ему было тоскливо и скучно: ни пострелять, ни подраться, никаких конфликтов, разборок и стрелок. Последняя стычка со Штырем и та прошла буднично, без стрельбы и мордобоя. И, что особенно обидно, прервалась на самом интересном, с точки зрения моего телохранителя, месте. Организм Жоры последнее время не вырабатывал достаточного количества адреналина, что было для него жизненно необходимо. Просто получать деньги за то, что ничего не надо делать, Жоре не нравилось. Он предпочитал работать с клиентурой, активно ищущей неприятности, в которых уже самому Жоре предоставлялась возможность продемонстрировать свои узкоспециализированные умения. По-своему обаятельный и не злой, он становился раздражительным и недовольным всем вокруг себя, когда его надолго лишали привычной стихии. Лихие годы прошли, жизнь быстро теряла свою остроту, и Жоре было от этого нестерпимо больно.
Как ему помочь, я пока не знал, но что-то мне подсказывало, что настоящее бескомпромиссное дело для него ещё найдется - спирт и жизненные неприятности вещи очень близкие, можно сказать, родственные. После употребления первого легко появляются вторые, возникают вторые – сразу тянет к первому. Озвучивать эту глубокую мысль я Жоре не стал – у меня-то как раз с адреналином в организме и так всё было в порядке.
- Жорик, сейчас в посёлок поедем, - сообщил я своему главному телохранителю.
У того резко поднялось настроение – в деревне жили люди, а где люди, там и приключения. Жора сунул руку за спину, проверяя, на месте ли его верная пушка, и резво побежал заводить верного коня. «Может, повезет: встрянем куда и пострелять удастся», - легко читались его мысли.
На предложение поехать в посёлок Леонид сразу согласился.
– Как жилье будем искать? – поинтересовался я.
- Поехали к председателю, - подумав, предложил Лёня.
Василия Ивановича на месте не оказалось – он уехал по районным делам. Секретарша Люда предложила нам подождать, но когда начальник вернется, не знала. Мы стали решать, как поступить – ждать или поискать жилье своими силами. Людмила посоветовала нам сходить к продавщице в продуктовый отдел «Центрального магазина» Раисе, уверяя, что та в курсе всего происходящего в посёлке и что-нибудь обязательно порекомендует. Жора быстро домчал нас к «Центральному». Мы втроём вышли из машины и замерли перед магазином.
Здание было одно, но у него было два входа: над одним было написано «Промтовары», над другим «Продукты». Под надписью «Продукты» стоял наш знакомый грузчик Василий. Выражение на его лице было безрадостным.
- Ты, Вася, совсем обнаглел, - орала на него впечатляющих форм баба, одетая в синий халат, выдававший в ней продавщицу. – Машина приходит, разгружать надо – тебя нет.
- Да, пойми ты, Раиса, я отлучился всего на полчаса. Петровна попросила огород ей полить. Не мог отказать старой женщине, - оправдывался провинившийся работник непосильного физического туда.
- Конечно, не мог, она же тебе самогонку наливает – вот ты и бегаешь к ней. Такой лентяй, как ты, разве может просто так женщине помочь.
- Я не за самогон, я по убеждению, - обиженно оправдывался Василий.
- Ну, раз по убеждению, то за сегодня зарплата тебе не полагается, - отрезала Раиса и сунула грузчику под нос кисть своей руки, сложенную в форме аккуратного кукиша.
- Как же так? – растерялся Василий. – Как не полагается, когда как раз очень даже полагается. Машину-то я разгружал.
- Водитель с экспедитором половину разгрузили, пока ты соизволил появиться, мне пришлось им бутылку ставить. Хрен тебе, а не зарплата сегодня.
Василий обиженно замолчал, осознавая содеянное. Вина была доказана, и веских доводов в свою защиту у него не имелось. Вася злобно глянул на продавщицу, молча кивнул нам, развернулся и пошёл прочь. Женщина вопросительно посмотрела на нас:
- А вам чего?
- Милая барышня, - обратился я к ней. – Не вы ли, известная в широких народных массах Раиса, коя работает в сфере услуг этого достопочтенного городка и является носителем ценной конфиденциальной информации касательно разнообразных областей человеческого быта?
Продавщица недоуменно поглядела на меня, потом перевела взгляд на Жорика, надеясь получить разъяснения. Жора сформулировал вопрос максимально лаконично:
- Ты, что ли, Райка?
- Ну, - со вздохом облегчения ответила женщина и повторила свой вопрос. – А вам чего?
Дальше продолжил снова я.
- Нам, уважаемая Раиса, посоветовали обратиться к вам с такой проблемой. Требуется найти для трёх достопочтенных джентльменов, стоящих пред вашими прекрасными очами, какой-нибудь мало-мальски приспособленный для проживания кров. Желательно с очагом и опочивальней.
Жора не стал дожидаться и сразу перевёл прозвучавший набор слов на доступный язык:
- Жильё мы ищем.
Раиса радостно взмахнула руками.
- Так, а чё тут искать. Сейчас всех и поселим.
Она заперла замок и заглянула в дверь под вывеской «Промтовары»:
- Зинка, я отойду ненадолго. Придёт кто, скажи, буду через полчаса.
Я галантно распахнул передние двери нашего автомобиля перед Раисой. Она удивительно шустро для своей комплекции уселась и скомандовала Жоре:
- Ехай прямо.
Мы с Лёней поспешили занять места на заднем сидении.
- Двоих могу к себе забрать, одного к Петровым. Напротив.
- Подойдёт. Мы с Леонидом в ваши хоромы, Жорка к Петровым в лачугу.
- Почему лачугу? – не поняла Рая. – У них дом справный, хозяйство хорошее. Хозяин, Аркадий Палыч, не пьющий.
- Отлично, Жора у нас за рулем – ему искушения всяческие противопоказаны, - я похлопал водителя по плечу.
***
Дом был вполне пригодный для проживания. Хозяйка в быстром темпе провела экскурсию: в одном крыле жила сама Раиса с мужем, в другом пустовали две небольшие уютные комнаты и просторная веранда. Я критически осмотрел все три помещения и выбрал веранду, Лёня поселился в комнатке по соседству.
- По три тысячи с каждого, - озвучила Раиса главное. – Деньги вперёд.
Я театрально вздохнул, стараясь ничем не выдать восторг от прозвучавшей цифры, отсчитал шесть купюр и протянул их хозяйке. Деньги мгновенно исчезли в кармане синего халата.
- Постельное бельё чистое, полотенца сейчас принесу. Будете покупать продукты – буду готовить и кормить.
Условия жизни улучшались на глазах, притом за весьма небольшие деньги.
- Сделаем так. Вот вам, Раиса, ещё три тысячи и Жора с машиной. Загрузите ему продукты, он доставит прямо до холодильника. Идёт?
- Согласна, - новая партия купюр так же быстро исчезла в кармане.
Уладив все вопросы с нашим заселением, мы пошли к Петровым. Аркадий Петрович без лишних вопросов поселил Жору. Договорились и за его бойцов, так, на всякий случай, - платите деньги и никаких проблем. Аркадий Петрович оказался мужиком приветливым, но очень уж предприимчивым, я бы сказал - ушлым. За пятнадцать минут знакомства он, как и Раиса, взял у нас оплату за месяц вперёд, плюс залог за месяц, впарил нам несколько килограммов свежего мяса, веники для бани, ведро молодой картошки и пообещал наловить рыбы. Недорого. При этом весь процесс купли-продажи проходил в дружеской и непринуждённой атмосфере, расставался я с деньгами легко, под всеобщие благожелательные улыбки. К счастью, хватило ума вовремя понять, что дальнейшее общение с хозяином этого дома будет опустошать мой карман всё больше, и мы поспешили откланяться. На прощание Аркадий Петрович гостеприимно просил нас не стесняться и почаще заходить к нему.
Жора с Раисой уехали в сельпо, а мы с Лёней удобно расположились на веранде и закурили.
- Как тебе, Леонид?
- Превосходно.
Я кивнул. Для нескольких дней пребывания сделано было уже немало: в цехах закипела работа, люди вокруг полны энтузиазма, поставленные задачи, можно сказать, перевыполняются. Даже посёлок, казалось, ожил и повеселел. Мои собственные страхи прошли, уступив место полной уверенности в правильности принятого решения рискнуть и окунуться во всё это мероприятие. Действительность оказалась куда проще и приветливей, чем я рисовал её себе неделю назад. Сейчас важно было и дальше сохранять заданный курс - проблемы решаются пока что достаточно легко, но надо быть готовым ко всему. Так что не расслабляемся.
- Я дозвонился до Вагиза, - прервал мои размышления Леонид.
- Ну и?
- Я ему кратко обрисовал ситуацию. Он ждёт нас завтра на железнодорожной станции Полынь в десять.
- Отлично. Далеко?
- Километров пятнадцать отсюда.
Вернулся Жора с продуктами, которые мы кое-как разместили по кухонным шкафам и в небольшом стареньком холодильнике. После того как все пакеты были разобраны, я вопросительно посмотрел на Жору:
- Я не понял, Жорж, а где пусть небольшая, но красивая бутылочка, чтобы отметить наше новоселье?
Жора виновато развёл руками и, не говоря ни слова, отправился исправлять свой промах. Мы с Лёней принялись варить картошку и жарить стейки из только что купленного петровского мяса. Вскоре вернулся Жора с приятно позвякивающим пакетом и важными инструкциями от хозяйки дома:
- Раиса строго наказала спиртное на видном месте не оставлять, муж у неё того… запойный, в общем.
- Принято, - не отвлекаясь от требующего полного внимания процесса поджаривания мяса, сказал я. – Давайте накрывайте на стол, готово.
Мы разложили еду, откупорили бутылку сорокоградусной и расселись, предвкушая праздник тела и духа, когда вдруг в дверях раздались шаги, и на пороге возникла незнакомая человекообразная фигура внушительных размеров. Она была в форменной рыбацкой одежде: высокие болотные сапоги, спортивные штаны и штормовка, длиннополая шляпа скрывала верхнюю половину лица. На нижней части лица виднелась пятидневная щетина и потухшая папироса во рту. В правой руке поблёскивал топор. Мы в некотором недоумении замерли, озадаченные внезапным появлением незнакомца. Жора медленно потянулся правой рукой себе за спину.
- Это я вовремя зашёл, - произнесла фигура и со всего размаха вогнала топор в дверной косяк. Небритый человек снял шляпу, явив миру полные радостного света глаза, обращенные в сторону Леонида, замершего на стуле с открытой бутылкой в руках. – Наливай!
Образовавшееся было всеобщее оцепенение, мгновенно испарилось. На столе появилась дополнительная рюмка, еще одна тарелка и вилка. Незнакомец, не снимая сапоги, уселся за стол, аккуратно забрал у Лёни бутылку и четырьмя быстрыми движениями, выдававшими в нем искусного мастера, разлил водку.
- За знакомство, что ли, - произнес он и, аккуратно стукнув своей рюмкой о наши, опрокинул содержимое в рот.
Мы последовали его примеру. После чего все стали активно закусывать – как известно, после первой рюмки этот процесс обязательный для всех, за очень редким исключением. Человек в сапогах достал спички, прикурил папиросу и представился:
- Анатолий.
Мы поочередно назвали свои имена и обменялись рукопожатиями.
- Что празднуем? – поинтересовался наш новый собутыльник.
- Новоселье у нас, - на правах главного вступил в разговор я. – Жить тут будем некоторое время.
- Вот как. Ну, повод замечательный, - Анатолий ловко схватил бутылку и стал разливать. – Отличный повод. С новосельем!
Вторую закусывали уже куда спокойнее и менее обильно.
- Хороша, зараза, - потрясывая руками и кривясь от удовольствия, воскликнул Анатолий. – А я тут с рыбалки иду. Дай, думаю, зайду к Райке. По дороге, так сказать. А тут у вас новоселье. Это же праздник хороший, его испокон веков на Руси отмечают. Народную пословицу - «как новоселье проведёшь, так его и проживёшь» - ещё никто не отменял.
Анатолий постучал пустой рюмкой по столу и радостно засмеялся. Я с некоторым сомнением посмотрел на Лёву, прочитав по его лицу, что такая пословица ему тоже не известна.
- Как вам изба? – поинтересовался Анатолий, пытаясь выцепить вилкой большой кусок горячего жареного мяса.
- Хорошая изба. Просторная, тёплая. Нравится, - ответил я, наблюдая за новым наполнением рюмок. – Сами мы с завода.
- Со спиртогонки что ли? – вскинул брови Анатолий.
- Оттуда. Производство запустили, заработал заводик. Ты-то, Толь, сам там не работал раньше?
- Да как не работал, конечно, приходилось. У нас там почти все мужики из поселка так или иначе поработать успели. До закрытия.
- Ну, так можешь возвращаться. Сам-то сейчас чем занимаешься?
Анатолий поднял вверх палец, прерывая разговор, и поднял рюмку. После продолжили.
- Рыбачу понемногу, на охоту хожу. Посевная была – механиком тут недалеко подрабатывал. Осенью опять пойду. Там чуть-чуть, здесь помаленьку.
- Так и давай обратно на завод, нам механики нужны. Чего тебе туда-сюда болтаться?
- Подумаю я над твоим предложением, - уклончиво ответил Толя. – Как говорится в народе, «работа не волк – убежит, не поймаешь».
Мы с Леонидом снова переглянулись. Выяснение смысла произнесённой пословицы я решил оставить на потом. Разговор про работу тоже пока возобновлять не следовало – Толя явно сейчас не был к нему расположен. Зато он радостно оживился, когда зашла беседа про рыбалку. Среди нас заядлых любителей этого дела не оказалось, поэтому он взял инициативу в свои руки и истории полились одна за другой. Согласно общепринятым канонам рыболовецкого фольклора Анатолий поведал нам, что во всей округе именно он самый удачливый и смекалистый удильщик рыбы. Главным соперником по рыбалке был брат и сосед Толика – Витька. Если тот вытягивал щуку килограмма на три, то Толик непременно вытаскивал на пять. Витёк в прошлую субботу с Озерков притащил полное ведро рыбы, а наш удачливый собеседник целых два ведра. Если в посёлке появлялся какой-нибудь приезжий рыболов и просил показать хорошие места, то его тот час же отправляли к Главному Специалисту по Рыбной Ловле во Всём Лозитском Районе – к Буйкову Анатолию Григорьевичу, то есть к нашему правдивому рассказчику.
- У вас, Анатолий, даже фамилия рыболовная, - перебил его Лёня. – В некоторой степени.
Анатолий замолчал, осмысливая сказанное. И, поняв, оживлённо продолжил:
- Конечно. За буйки не заплывать, - засмеялся Толик. - У нас все в роду рыболовами были. Буйковых тут всегда знали и уважали. У меня даже дед по отцовской линии жизнь за рыбалку отдал.
- Ничего себе. Как это случилось?
- Утонул, когда сома здоровенного на крючок зацепил. Тот его с лодки сдёрнул и в глубину потащил, но дед как прирожденный рыбак бросить такую добычу не мог, вот и сгинул с ним. Фомой звали, - грустно шмыгнул носом Толя.
Мы уважительно закивали головами. Воцарилось скорбное молчание.
Я пытался мысленно воссоздать картину героической борьбы деда Фомы и сома, но то ли в связи со скромным рыболовецким опытом, то ли из-за недостатка воображения получалось у меня это плохо. Дед никак не хотел идти на дно вслед за огромной рыбиной и при каждой попытке представить сей трагический момент упорно выпускал из рук удочку и всплывал на поверхность. Тогда мой мозг подошел к решению задачи по утоплению несчастного дедушки с другой стороны - постепенно увеличив сома до размеров, которые позволили ему проглотить рыбака целиком, вместе с удочкой и лодкой. Деда не стало, сом уплыл, мыслительный процесс, удовлетворенный результатом, затих. Правда, ненадолго.
- И батя тоже на рыбалке погиб, - прервал наши раздумья Анатолий. – На льдине унесло в море. Не нашли.
- Это где же тут у вас море? – недоверчиво спросил я.
- Так не тут. Он на Карское море ездил рыбачить, - глядя в одну точку произнес Толя. – Видимо, судьба у нас, Буйковых, такая – жизнь за идею отдавать.
В его глазах заблестели слёзы. Снова наступило всеобщее молчание.
У меня в голове забрезжили картины новой безжалостной борьбы на сей раз маленького рыбака с могучей природной стихией. Правда, я очень смутно представлял рыбалку на Карском море, поэтому всё выглядело совсем сюрреалистично. Чтобы прекратить этот парад нелепых смертей, пришлось громко хлопнуть в ладоши и произнести:
- Что-то никто не наливает!
Этот проверенный годами способ отвлечь всех от чего-то ненужного и сосредоточить внимание на одной объединяющей участников застолья теме, сработал безотказно. Через минуту мы уже снова ели, пили и слушали поразительные рыбацкие истории в исполнении Анатолия. Пойманная им рыба увеличивалась в размерах прямо пропорционально количеству выпитой водки.
- Ты, Толя, нас на рыбалку как-нибудь возьмёшь? – поинтересовался Жора, слушавший истории с неподдельным интересом.
- Конечно, возьму. На следующей неделе собираемся с Витькой на Озерки, это километрах в пяти от посёлка, если прямиком. Добро пожаловать с нами.
Жора вопрошающе посмотрел на меня.
- На следующей неделе? Можно и порыбачить, - обрадовал я его, – если ничего срочного не возникнет.
- Только со снастями беда у меня. Вы уж сами добывайте. У Аркадия Петровича можете купить, у него всегда хороший выбор. Он тут рядом живёт, в доме напротив.
- Знаем мы Аркадия Петровича, довелось уже познакомиться. Жора у него поселился.
- Так отлично. Он вам и скидку сделает, как родным.
- Это вряд ли, - вздохнул я, машинально посмотрев на банные веники у двери.
Так за разговорами наступил вечер. Горячительные напитки были выпиты, многие истории рассказаны. Я вышел на крыльцо дома и закурил. Над деревней полыхал закат.
В калитку дома входила Раиса, в руках она несла трёхлитровую банку молока.
- Добрый вечер, Раиса.
- Добрый вечер. Вот, молочка вам принесла сегодняшнего. Зинка угостила, - улыбнулась она, и я отметил, что, несмотря на полноту и возраст за сорок, Раиса была достаточно привлекательной женщиной. Днём она мне ничем особенным не приглянулась – баба как баба, типичная деревенская продавщица. А сейчас в последних лучах заходящего солнца она выглядела очень даже интересно. Как бы ни муж, который, должно быть, скоро вернётся домой, можно было бы и поухаживать за хозяйкой. Хотя, с другой стороны, днём я был трезвый, а сейчас изрядно поддатый, что несколько искажало объективную реальность в целом, и женские образы в частности.
- А что это там за шум? – вдруг спросила Раиса, продолжая улыбаться, но несколько меньше.
- Это мы с ребятами слегка отметили новоселье. Вы уж извините, Рая, что вас не дождались, очень голодные были. Но на столе всё осталось, накормим по полной программе, не сомневайтесь. И бутылка вина для вас есть. Что мы не джентльмены, что ли? – улыбнулся я в ответ.
А вот с лица Раисы улыбка пропала окончательно.
- Это что там такое? – совсем сурово спросила она.
Я прислушался: «…подсекаю я её, значится, и тащу что есть силы, а леска натянулась, аж трещит – ну, думаю, здоровая попалась, килограмм на десять, но от меня так просто не уйдёшь…».
- Рая, не беспокойтесь. Это Толик зашёл в гости. С рыбалки шёл и заглянул выпить с нами. Нормальный мужик, кстати, общительный…
- Толик? В гости!? Выпить! – Раиса кинула мне в руки банку с молоком и пулей влетела в дом, где сразу стало на порядок шумнее.
Я быстро выбросил недокуренную сигарету и поспешил вслед за хозяйкой. В доме разыгрывалась драма в трёх частях. В первой главными действующими лицами были Анатолий и Раиса.
- Ты, сволочь такая. В гости он зашёл, свинья, - хозяйка изо всех сил лупила опешившего от неожиданного нападения Толика подвернувшимся ей под руку банным веником, приобретенным сегодня мной у Аркадия Петровича, правда, с несколько другими целями. – Обещал не пить? Обещал только по праздникам?
- Так праздник же, Раиса, праздник, - скрючившись и прикрывая голову руками вопил Толя.
- Что за праздник такой? Почём я не знаю? Новый год уже начался или День водолаза опять? – не останавливалась Рая.
- Так новоселье же. Новоселье у ребят, - оправдывался несчастный.
- У ребят новоселье, а у тебя, пьянь ты подзаборная, что? Я тебе сейчас такое новоселье устрою, будешь у меня на улице ночевать, в свинарнике спать будешь. Колдырь несчастный.
Сцена была не очень продолжительная по времени, но достаточно экспрессивная. Раиса продолжала хлестать Анатолия, наделяя его самыми нелицеприятными эпитетами, тот, в свою очередь, вяло сопротивлялся. Наконец, избиение прекратилось, ознаменовав собой окончание первого акта. Пришло время второго. Угрожающе подняв веник, на котором порядком поубавилось листьев, отчего он стал выглядеть еще опаснее, Раиса двинулась в сторону Жоры.
- Я что тебе днём в магазине сказала, когда ты бутылки покупал? Ни в коем случае не поить моего мужа. Было такое?
- Было, - тотчас же согласился Жорик, пятясь назад.
- Так какого черта, я прихожу домой и вижу, как вы тут с ним водку распиваете?
- С кем, с ним? – всё ещё не понимал Жора.
- С ним, с мужем моим, алкоголиком, - Рая ткнула веником в сторону Толика. Тот мгновенно уменьшился в размерах.
В ответ Жора только открыл рот и развёл руками:
- Так, он сказал… в гости зашёл… с рыбалки…
В третьей части драма переросла в комедию. Раиса успокоилась, мы поняли всю нелепость произошедшего, Толик хитро улыбался. В итоге вся эта ситуация нас изрядно позабавила. Рассевшись вокруг стола, мы налили Рае вина, разогрели еду и вообще всячески постарались задобрить хозяйку дома, что нам успешно удалось сделать.
- Жизнь преисполнена ироничных парадоксов, - произнёс я в финальной сцене, где-то подслушанную фразу.
***
- Жора, тормози, - скомандовал я.
Машина остановилась, выпуская нас наружу. Начало припекать, на небе не виднелось ни облачка, яркое солнце беспощадно било по глазам. Я надел тёмные очки и огляделся вокруг. Над входом в небольшой деревянный домик было написано Ст. Полынь, а снизу буквами поменьше сортир.
- Интересное кино, - произнёс я. – Станционный туалет я вижу, а где сама станция?
- Так это буквы стёрлись, Алексей Иваныч, должно быть, сортировочная, - не понял моей шутки Лёня.
Я ухмыльнулся и пошагал мимо станции к путям. Их было много. На некоторых стояли вагоны самого разного назначения: в основном обычные крытые грузовые и лесовозы, но попадались и почтовые, и пассажирские, и даже комбинированные. На самой дальней линии виднелся целый состав, состоящий из цистерн и нескольких открытых платформ. Чуть поодаль, метрах в ста от станции, пыхтел одинокий тепловоз, как бы присматриваясь и размышляя, кого из всего этого многообразия выбрать.
- Ну, и где твой Вагиз? – приподняв очки, внимательно посмотрел я на Леонида.
- Сказал, в десять будет, - пожал плечами тот.
Я взял Лёнину руку, поднял её и посмотрел на часы.
- Десять. Ровно десять.
- Сейчас я ему позвоню, - мой заместитель полез за сотовым телефоном.
Он стал звонить, а я продолжил наблюдать за станционной жизнью. Она, мягко говоря, не бурлила. Четыре инвалида физического труда разгружали вагон: двое сверху лениво подтаскивали большие баулы и с явной неохотой скидывали их вниз на край платформы, где двое таких же доходяг неторопливо оттаскивали баулы в сторону. Делали они это всё это очень синхронно, на максимально замедленной скорости. Пятый трудяга, видимо экспедитор, стоял чуть в стороне и после каждого упавшего с вагона мешка, делал отметку в тетрадке. За всем этим полузакрытыми глазами наблюдал станционный смотритель в грязно-красном жилете, он лежал на одном из баулов и представлял собой состояние лени, возведенное в абсолют. Вся эта картина настолько заворожила меня, что я незаметно втянулся в этот увлекательный процесс и стал его шестым участником.
- Подъезжает, сказал, - оторвал меня от созерцания Лёня.
Кроме разгрузки вагона и пыхтящего тепловоза, никаких других признаков жизнедеятельности не наблюдалось. Я прислонился к невысокой бетонной стенке и достал сигарету, продолжая внимательно отслеживать всё немногочисленное движение на станции. Заметив краем глаза, что Лёня занимается тем же.
Тепловоз зашелся паром, загудел и медленно покатился в сторону станции. Наши взгляды и полное внимание машинально переместились на движущийся объект. Грузчики тоже заинтересовались – они остановили работу и зачарованно стали наблюдать за тепловозом, пока безжалостный окрик экспедитора не вернул их к суровым трудовым будням. Тепловоз подъехал и остановился прямо перед нами, загородив все остальные пути, повторно загудел и затих. Открылась дверь кабины и наружу выглянуло лицо кавказской национальности.
- Эй, Лёня, здравствуй дорогой, - помахало оно рукой в нашу сторону. – Заходите, покатаемся.
- Это Вагиз, - на всякий случай уточнил Лёня.
Мы поднялись наверх. Тип достаточно криминальной наружности с широкой гостеприимной улыбкой ждал нас у кабины.
- Вагиз, - протянул руку он.
- Алексей.
- Поехали, - махнул Вагиз машинисту, и тепловоз плавно на невысокой скорости покатился вперёд.
- Вагиз, - обратился к новому знакомому я. – Я теперь директор Лозитского гидролизного, меня интересует сбыт продукции. Леонид сказал - вы с ним работали раньше.
- Работали, да. Только я теперь не в этом бизнесе. Я теперь по железнодорожным делам, в натуре, главный, - засмеялся Вагиз.
- Ну, может, знаешь кого, свести можешь?
- Знаю, знаю. Есть у меня люди по этой теме. Первомайским спирт нужен. У них несколько разливаек по области.
Прозвучало обнадёживающе.
- Вчера с ними перетёрли по вашему предложению. Для начала возьмут две цистерны, потом видно будет. Продукт нужный, желающих хватает.
- Это хорошо. Как с оплатой?
– Ваш человек с цистернами до отгрузки доезжает, товар сдает и наличкой получает. Где и когда отгрузка - это будете напрямую с покупателями забиваться. Телефоны я вам оставлю. По цене тоже с ними порешаете. У меня свои проценты, за транспорт, - ухмыльнулся Вагиз.
- Ясно, договор будем подписывать? – спросил я и тотчас по лицу собеседника понял, что сморозил глупость.
- Какой договор, родной? – задушевно произнёс Вагиз. – Мы же все свои, в натуре.
- Тогда вопросов больше нет. Начинаем работать.
Вагиз постучал в окошко кабины и знаками показал машинисту двигать в обратном направлении. Через пять минут мы благополучно высадились на станции Полынь.
- Берегите себя, - несколько двусмысленно пожелал нам на прощание новый компаньон.
Мы вернулись к Жоре в машину и поехали обратно.
- У вас с этим Вагизом проблем не было? – поинтересовался я у Лёни.
- Нет, всё было в полном порядке, - пожал он плечами. – Но тогда Вагиз был человеком Русланчика, а сейчас вроде бы сам по себе.
- Да, больших симпатий он при знакомстве не вызывает. Ладно, выбора у нас всё равно нет никакого – будем работать с этими.
***
На следующий день мы с Жорой поехали в город. Толстый по телефону сообщил, чтобы я подъезжал к нему в офис после обеда, утром он крайне занят. Поэтому выехали мы в одиннадцатом часу, заправились и помчались по шоссе в мир высокой цивилизации.
Город встретил нас пробками, серьёзными, беспросветными, не оставляющими надежды на улучшение. После недельного пребывания в Лозитском, среди полей, лесов и простых сельских жителей, город показался мне монстром, чем по своей сути он и являлся. Я с постепенно нарастающим раздражением глядел в окно на окружающие автомобили, сигналящие, подрезающие друг друга в надежде выгрызть лишний метр пространства впереди себя. Пыль, грязь, выхлопные газы – все смешивалось и ровным слоем заполняло пространство. Толпы людей перемещались в разных направлениях, стараясь не столкнуться друг с другом в этом хаосе. Иногда бег толпы замедляли одинокие старушки, попрошайки в рваной одежде и бродячие собаки. Чтобы отвлечься, я стал читать рекламные плакаты, которых было очень много.
К офису "Б.С.М." мы подъехал почти в три. Михалыча еще не было. Секретарша напоила меня чаем, принесла откуда-то свежие газеты и в целом была очень мила. Через полчаса в приемную влетел Толстый.
- Аксель, извини, брат, - он схватил меня и потащил в свой кабинет. – Марина, меня нет.
Мы расположились на мягких стульях. Я выжидающе посмотрел на партнера.
- Что нового в мире акций гидролизных заводов?
- Слушай, Акс, я не знаю. Лёвушка там занимается делами, акциями и всем прочим. Пока ничего нового. А вот кое-чем я тебя порадую, - он снял трубку. – Марина, позови ко мне Любу.
- Это кто такая?
- Это бухгалтер, она будет вести дела завода.
В дверь постучали.
- Войдите, - рявкнул Толстый.
В кабинет вошла молодая девушка в очках и с папкой в руках. Я машинально поднялся к ней навстречу.
- Люба, это Алексей Иванович, о котором мы с тобой говорили, - ткнул в меня Толстый.
Девушка вежливо улыбнулась и кивнула.
- Это Люба. По заводской бухгалтерии к ней. Садитесь уже, не мельтешите.
Бухгалтерша мне сразу понравилась. Молодая, стройная, с виду скромная и воспитанная. Мечта холостяка.
- У тебя там факс есть? – оторвал меня Толстый от разглядывания бухгалтерши.
- Стоит какой-то, но я не уверен, что он работает.
- Купи новый, для работы конкретно нужен. Любу мы тебе туда не отдадим, она нам тут нужна, - безжалостно разбил мои мечты Толстый. – Банк, опять же, здесь. Будешь по телефону указания выдавать, а Люба - проплачивать и оприходовать. Банковский счет открыли новый, все документы и реквизиты у Любы.
Девушка достала из папки несколько листочков и передала мне.
- У тебя там Леонид есть, справитесь, - ехидно улыбнулся Толстый.
Я вздохнул.
- Чёрную бухгалтерию тоже Любе скидывай, но чтобы она знала, где какая. Вопросы есть?
- У меня есть, - сказала Люба. – Алексей Иванович, подпишите документы, пожалуйста.
Я, не разбираясь в содержимом, стал проставлять автографы. Мы обсудили еще несколько дел, обменялись телефонами, и Люба ушла.
- Ну, как тебе? – довольным голосом поинтересовался Толстый.
- Да ничего так. Только что толку, если она у тебя тут работать будет, - пожал я плечами в ответ.
- Ладно, пришлю её к тебе в командировку со временем, - благодушно пообещал партнер.
- Присылай. И как можно быстрее, - быстро согласился я. – Сотрудница должна детально ознакомиться с деятельностью предприятия, дела которого она непосредственно ведет.
- А особенно плотно поработать с руководителем предприятия, - загоготал Толстый. - Ну как там у вас вообще?
- Знаешь, Михалыч, всё очень даже неплохо. Неделя прошла, а по ощущениям Лозитское уже дом родной. Работу наладили. Скоро первая отгрузка.
- Хорошо, - задумчиво произнес Толстый.
- Хорошо, что Лёня есть. Благодаря ему всё так оперативно получилось. Задействовали все его связи, контакты.
- Да, нормально. Как вообще, не скучаешь по городу?
- Нет, абсолютно. Да и некогда скучать пока. Работы много, но и отдыхать не забываем, - улыбнулся я. – В субботу следующую вот на рыбалку собрались.
- Везёт, - грустно произнес Толстый. – Я маленький был, на каникулы к дедам в деревню ездил, так каждый день на рыбалку ходил. А сейчас и не вспомню, когда последний раз с удочкой выбирался.
- Так приезжай.
- В следующую субботу, говоришь? – задумался Толстый. – А вот возьму и приеду.
- Смотри, Михалыч, обещал.
Я рассказал ему про наше новое жилище в посёлке, про встречу с Вагизом. Он пожаловался на загруженность, прочие проблемы. Неумолимо приближался вечер.
- Ладно, Михалыч, поедем мы. Завтра с утра дела на заводе, - поднялся я. – Нам с Жорой надо ещё в магазин заскочить – к рыбалке подготовиться.
- Давайте, - протянул руку партнер.
- В субботу ждём.
***
На первую отгрузку я решил ехать лично, взяв с собой всю свою гвардию – Жору сотоварищи.
- А я? – озадаченно поинтересовался Лёня.
- А ты остаёшься заводскими делами рулить. После обеда придут новые вагоны с сырьем – примешь, выгрузишь. Нам теперь надо без задержек работать. Что там по другим покупателям?
- Предложение сделал. Сказали, подумают и перезвонят.
- Хорошо, Леонид. Работаем.
Цистерны пришли ещё ночью и к утру были наполнены. Егор Филимоныч со Степанычем сделали все необходимые замеры продукта, правда, наотрез отказавшись от личной дегустации. Лёня подготовил накладные, нарисовал сертификаты качества и другие сопроводительные документы.
Я кратко проинструктировал своих бойцов на тему, куда и зачем мы едем.
- Что там за публика, я сам не знаю – мы с ними только по телефону общались. Так что бдительность не терять, ворон не считать, - предупредил я их.
- Обижаешь, Иваныч, - отозвался Жора, придав лицу выражение максимальной ответственности.
- Не обижаю, а сообщаю обстановку. Ребята эти из Первомайска. За главного у них некий Роман, по кличке Боцман – он лично будет сегодня на встрече. Подробности, как говорится, при встрече. Ты, Жора, едешь туда на машине – назад нам надо на чём-то добираться. А ребята твои со мной на паровозе – конвойными, так сказать. Поехали.
Машинист дремал в кабине. Мы поднялись на борт тепловоза, разбудили его и через пять минут катились по рельсам. Погода была отличная – тепло, солнечно, лёгкий приятный ветерок. За спиной в цистернах плескался первоклассный продукт, рядом со мной стояли крепкие ребята, готовые к любым неожиданностям. Впереди нас ждала встреча с первыми покупателями и честно заработанные деньги.
Через час показалась станция Заречная, где была назначена встреча. Машинист снизил скорость, мы свернули по ответвляющей линии, уткнулись в тупик и встали. Нас уже ждали. Трое суровых ребят неторопливо вышли из чёрного «БМВ» и пошагали в нашу сторону. Впереди моряцкой походкой, широко расставляя ноги, шёл крупный лысоватый мужчина лет сорока. На его обветренном с несмывающимся загаром лице играла полуулыбка. Из-под цветастой рубашки выглядывала тельняшка. Я спустился с тепловоза и направился навстречу.
- Добрый день, - протянул руку «морячок». – Я Боцман.
- Аксель, - ответил я на приветствие и махнул в сторону вагонов. – Две цистерны, как договаривались.
- Напиток качественный? – голос у Боцмана был хриплый, как ржавая якорная цепь.
- Пробуйте, – усмехнулся я, доставая сертификаты. – Вот бумаги на этот нектар.
- Мы с вашим заводом в плаванье ходили, вопросов с качеством не возникало. Надеюсь, ничего не поменялось? – Боцман пронзительно посмотрел мне в глаза.
- Всё по технологии, - выдержал я его взгляд.
Обмен произошел быстро, без суеты – первомайские получили наполненные спиртом цистерны, мы пакет с деньгами. Все остались довольны. По крайней мере, на данном этапе сотрудничества.
- Продукт оценим, позвоним. Если всё по делу, то будем брать регулярно. Цистерн пять в неделю сможете давать?
- Сможем. Только заранее сообщайте о количестве. Спирт из крана не течёт – его сделать надо.
- Само собой, - ухмыльнулся Боцман.
- Чем больше возьмете, тем лучше, - уточнил я.
Боцман кивнул.
- На следующие отгрузки будет приезжать Малюта, - он показал на одного из своих сопровождающих, огромного бритого здоровяка. – По транспортировке с Вагизом решайте. Со мной по оплате и заказам. Заштормит если – это тоже ко мне.
- ??
- Форс-мажор какой, - пояснил «морячок».
- Ясно.
Мы попрощались с новыми партнерами и вместе с ожидавшим нас Жорой покинули встречу. Обратный путь был не столь приятен – дорогу от Заречной до Лозитского проложили, похоже, еще в допетровские времена и с тех пор всячески оберегали от ремонта. Нас изрядно побросало по ухабам. Жора пытался пару раз застрять в кювете, где грязь, не подчиняясь законам природы, продолжала своё существование даже в сухую и теплую погоду. Сложной дорогой дело не ограничилось, нас ожидал новый сюрприз – Жора заблудился.
- Шоссе давно должно уже быть, - непонимающе смотрел он на карту, разложенную перед ним на руле.- А его нет.
- Жора, ты этой дорогой сюда ехал? – пытался я выстроить логическую цепочку для выяснения правильного маршрута.
- Да, этой, - уверенно отвечал Жора. – А может быть, не этой.
Маршрут не выстраивался. Вилли и Рулли сидели молча, мы с Жорой продолжали искать дорогу домой.
- Вот слева деревня Бугры должна быть, впереди шоссе. А ни того ни другого нет.
- Значит, ты свернул где-то не там.
- Я не сворачивал, я всё время ехал прямо.
- Как не сворачивал, я по меньшей мере три развилки заметил, пока ехали.
Следовало принять какое-то решение. У нас было два варианта – повернуть направо или ехать прямо.
- Давай, Жора, езжай прямо – куда-нибудь приедем. Нас любой населенный пункт устроит, чтобы от него сориентироваться.
С направлением я ошибся - километра через три мы уткнулись в тупик. Впереди стояла стена леса. Кое-как развернувшись, поехали обратно, чтобы выбрать на развилке другой путь, но и тут нас поджидало разочарование – ни шоссе, ни посёлка мы не нашли. Ещё через час, окончательно потеряв ориентацию на местности, мы остановились для очередного совещания.
- Я не понимаю одного – куда все эти дороги ведут? Мы ездим по ним туда-сюда, и никуда не можем приехать, - пытался я хоть как-то прояснить ситуацию. – По идее, для чего-то они есть и куда-то должны вести. Правильно?
Все молча кивнули.
- Нам нужен алгоритм, - мудро изрек я. – Мы будем двигаться, строго придерживаясь правила. Например, на всех развилках выбираем дорогу правее.
Жора с сомнением посмотрел на приборную доску.
- Алгоритм - это хорошо. Бензина бы хватило.
Идея принесла свои плоды буквально через пятнадцать минут. Выдерживая план, мы миновали две развилки и выскочили на пригорок, по которому дорога спускалась к реке.
- Деревня, - радостно воскликнули Вилли и Рулли с заднего сидения.
Я оторвался от изучения карты. Внизу перед нами бежала небольшая речушка, на той стороне вдали километрах в двух виднелись дома. Мы съехали с пригорка, и уткнулись прямо в водоём. Дорога прерывалась, возобновляясь на противоположном берегу.
- Похоже на брод, - заметил Жора.
Мы вышли из машины и, подойдя к краю берега, стали внимательно всматриваться вглубь реки, пытаясь оценить – сможет наш автотранспорт преодолеть водную преграду или нет. Визуальный осмотр места результатов не дал.
- Придётся проверять экспериментальным путем, - заключил я.
- Чего? – не понял Жора.
- Будем на тот берег перебираться или как? Пройдёт «крузак» твой?
Жора почесал затылок, посмотрел на реку, на противоположный берег, оглянулся на пригорок, с которого мы только что съехали.
- А куда деваться? Надо ехать. Вроде, неглубоко.
Все заняли свои места, и Жора неторопливо стал въезжать в речку. Машина постепенно погружалась в воду, с левого борта стало ощущаться течение. На середине реки уровень превысил полметра, вода через дверные щели стала тоненькими струйками просачиваться в кабину.
- Не утонем? – забеспокоился я.
Жора не ответил – он крепко сжимал руль, полностью сосредоточившись на выполнении задачи по преодолению водной преграды. Прошли середину реки, до берега оставалось метров восемь, когда машина неожиданно завалилась на левое переднее колесо и, хлебнув капотом воды, заглохла.
- Твою мать, - только и сказал Жора, после чего в салоне установилась полная тишина.
Жора без особых надежд попытался завести двигатель – машина презрительно фыркнула и присоединилась к всеобщему молчанию. Мы втроем внимательно смотрели на Жору, ожидая от него каких-нибудь мудрых поступков или мыслей.
- Приехали, - это было всё, на что сподобился наш водитель.
Мы по очереди вылезли из машины, воды было по колено. Все с умным видом стали ходить вокруг и оценивать ситуацию. А она была безрадостная: мы аккуратно ехали по дну прямо и буквально метра через два выскочили бы на мель, но попали левым колесом в яму и «захлебнулись». Прошли бы чуть правее, буквально сантиметров на пятьдесят, и проскочили бы. А так у нас машина с колесом в яме, залит радиатор, и непонятно как выбираться из реки.
Я достал из кармана сотовый телефон – связи не было. Парни попробовали вытолкнуть машину, та даже не пошевелилась.
- Надо идти в деревню, - блеснули интеллектом Вилли и Рулли.
Жора развел руками, давая понять, что без посторонней помощи нам не обойтись и парни правы.
- Вы останетесь тут, мы с Жорой пойдём, - распорядился я. – Нечего местных жителей всей толпой пугать.
- Нужен трактор, - грустно произнес Жора, выбираясь на берег.
- Будем искать, - без особой надежды отозвался я.
Мы с ним побрели в сторону деревни. Она раскинулась вдоль той же речушки, правда, чуть дальше, за поворотом русла. Деревенька была небольшая – три десятка избушек, раскиданных широко и беспорядочно, без намеков на присутствие какой-либо архитекторской мысли. При некотором приближении показалось, что деревня заброшенная. Два крайних дома выглядели нежилыми – покосившийся, местами обвалившийся забор, пустые оконные проемы, заросшие метровыми лопухами огороды.
- Тут не то что трактора не будет, тут ослика захудалого не найдем, - скептически пробормотал я, глядя на завалившийся сарай.
- Нда, - пробурчал Жорик.
Однако через десяток шагов дорога повернула, открыв нашим взорам куда более радостную картину: жизнь здесь существовала. Мало того, местные жители не понаслышке были знакомы с транспортными средствами – вдалеке виднелся УАЗик. Мы повеселели и прибавили шагу.
Во дворе дома, где стоял УАЗ, нас ждали.
***
- Опаздываете, милки, - прошамкала из-за забора старушка дореволюционного года выпуска. – Давно все у Ивана уже.
Мы с Жорой остановились, размышляя над услышанной информацией.
- Бабуля, ваш УАЗик? – поинтересовался я.
- Так это внука моего машина, - ответила старушка. – Он тоже у Ивана нынче.
- А трактор у вас в деревне есть, бабуля? – спросил я.
- Трактора нет, сынки, тракторист есть, - сообщила старушка.
Я почесал лоб, не до конца понимая, может ли это нам как-то помочь.
- Ну, уже что-то, - пожал я плечами. – А где его найти-то, бабуля?
- Так и он у Ивана, - махнула бабушка рукой. – Дальше по улице, дом с флагом. Там все собрались. Иван токмо из городу приехал. У них там съезд.
- Съезд? – не совсем понял я. – Какой съезд?
- Так, это, сынки, коммунистический.
Я снова начал чесать лоб. Жора стоял с открытым ртом.
- Как ваша деревня называется?
- Знаменки.
- Спасибо, бабуля, пойдем мы до Ивана.
- Идите, идите, - согласно закивала бабуля и неожиданно поинтересовалась. – А вы откуда будете-то?
- Так, мы, того, делегаты, - сообразил я. – На съезд прибыли с докладом.
- Ясно, - уверенно кивнула старушка и вернулась к своим грядкам.
Мы пошагали дальше по улице.
- Ты что-нибудь понимаешь, Жора? – поинтересовался я.
- Пока нет.
- Вот и я тоже. Похоже, в деревне Знаменки большевики захватили власть и проводят внеочередной съезд, - усмехнулся я. - В очередной раз планируют запалить факел мировой революции.
- Никак не успокоятся, - недовольно проворчал Жора.
Идти пришлось недолго, метров через двести показался нужный нам дом - на крыше развевался красный флаг, под которым висел транспарант с надписью «Коммуна деревни Знаменки». Дом был окружен невысоким деревянным забором, совершенно не скрывающим происходящее во дворе собрание. Два десятка людей, в большинстве своем мужчины, сидели полукругом напротив крыльца: кто на стульях, кто на деревянных чурках, а кто и просто на траве. Занимались люди разными незначительными делами – курили папиросы, лузгали семечки, хрустели яблоками. Объединяло их всех внимание к стоящему на крылечке худому мужчине лет тридцати пяти, не по погоде одетому в кожаную куртку. Он, активно жестикулируя, выступал перед собравшимися:
- На прошлом съезде, товарищи, мы обсудили основные вопросы реорганизации общины и необходимость ускоренной коллективизации. Теперь, когда мы имеем достаточную материальную базу, когда проведен полный учёт всех имеющихся в наличии средств труда, можем перейти к составлению реестра с указанием всех необходимых данных. Для этого предлагаю создать комиссию в количестве трёх человек. Есть возражения?
Со двора раздались отдельные невнятные возгласы, которые выступающий посчитал за согласие, и он продолжил:
- Предлагаю включить в комиссию Максимова Василия Григорьевича, - оратор махнул рукой в сторону пожилого субтильного мужичка, который с усилием поднялся с табурета и мрачно оглядел присутствующих.
- Милошапову Валентину Ильиничну.
Поднялась баба средних лет, только что сошедшая с плаката советских времен «Сельская доярка».
- Председателем комиссии предлагаю себя, Чудакова Ивана Петровича, - не моргнув глазом, предложил оратор. – Возражающие есть?
Приглушенный нечленораздельный гул, по-видимому, снова обозначил согласие собравшегося народа.
- Предлагаю голосовать списком, - с энтузиазмом прокричал Чудаков и немедленно поднял руку.
Пока шло голосование, мы с Жорой прошли в калитку и устроились на траве в задних рядах собравшихся. Голосование заняло меньше минуты – все участники подняли руки в лучших традициях советской демократии.
- Единогласно, - констатировал новоизбранный председатель комиссии. – Далее в повестке дня признание нашей коммуны как неделимой административно-территориальной единицы и закрепление данного тезиса в нормативных документах.
Я покачал головой, пытаясь встряхнуть мозги, – они упорно отказывались понимать, что тут происходит.
- Наша политико-правовая идеология ни в коей мере не противоречит основным принципам существования человеческого общества, - продолжал Чудаков. – Напротив, наши цели и задачи направлены на построение такой формы общественно-хозяйственной жизни, при которой все участники коммуны будут в равной степени вовлечены в реализацию этой идеи.
Я не выдержал и поинтересовался у сидящего рядом со мной мужичка:
- Простите, а что это у вас здесь?
- Как что? Коммуну строим, - ответил он мне таким тоном, каким пятилетнему ребенку объясняют, почему рыбки не умеют разговаривать.
- Понятно, - я решил больше пока вопросов не задавать.
- Гуманизация и эмансипация, товарищи, ведут к реальной, а не мнимой свободе, к действительному улучшению благосостояния, к тому, что заложено в понятие счастья. Мы стремимся к коллективной свободе, а коллективная свобода и благосостояние реальны лишь тогда, когда они представляют собою сумму индивидуальных свобод и процветаний. К полной настоящей свободе нас приведёт совместная трудовая деятельность.
- Обратно колхоз, что ли? – неожиданно обратился к оратору мужичок, сидящий передо мной.
Я с некоторым изумлением посмотрел на спросившего - русский мужик как всегда правильно уловил из потока струящейся демагогии основную суть.
- Конечно, Василич, - с воодушевлением ответил Чудаков. – Но не советского типа, с обязаловкой, обираловкой и принуждением, а современный, основанный на справедливом разделении труда. Функционирующий в рамках коммуны, являющийся его материально-продуктовой составляющей. Наша форма коллективной трудовой деятельности будет основана на всеобщем уважении, признании свободы всех индивидуумов, вне зависимости от их интеллектуального или любого другого уровня.
- А-а, ну тогда понятно, - кивнул мужичок, хотя особого понимания на его лице я не заметил.
Чудаков продолжил:
- Первостепенной задачей я считаю построение эгалитарной формы общественных отношений...
Чем дольше я наблюдал происходящее собрание, тем больше начинал понимать, что же здесь за «коммунистический съезд». На наших глазах разворачивался очередной эксперимент по оболваниванию, к счастью, достаточно небольшой группы населения. После провала такого же опыта в рамках огромной страны прошло достаточно времени, и на сцене появились новые «Владимиры Ильичи». Вот сейчас один из них обуздал свой, пусть маленький, но устойчивый броневичок. Деревенские жители радостно хлопали глазами и еще больше ушами, слушая сказки о прекрасном будущем, которое ждет их вскоре.
- Пламенные речи оратора забросили зёрна всеобщего энтузиазма в благодатную почву сельской невежественности, - негромко прокомментировал я собственные мысли.
- Чего? – повернулся ко мне мужичок слева.
- Ничего. Трактор у вашей коммуны есть? – поинтересовался я у него.
- Был трактор, но Петруха, тракторист наш, отдал его Ивану Петровичу, - поведал мне сосед.
- Зачем?
- Иван Петрович обещал новую технику для общины. А у Петрухи старый трактор, не способный решать серьезные задачи, - пояснил мужичок. – Так Иван Петрович сказал.
Я усмехнулся про себя, а вслух произнёс:
- Ну, так прав Иван Петрович. Кто же коммуну на старых тракторах строит?
Мужичок понимающе покивал головой. Жора, внимательно вслушивавшийся в наш разговор, вопросительно посмотрел на меня:
- И что делать будем, Иваныч?
- Жора, как ты считаешь, пятнадцать мужиков заменят нам один трактор? – тихо спросил я.
- Пятнадцать заменят, - уверенно ответил Жора.
Я поднялся и, аккуратно обходя сидящих селян, прошёл к крыльцу. Чудаков замолчал и с некоторым опасением следил за тем, как я приближаюсь к нему.
- Здравствуйте, Иван Петрович, - поприветствовал я оратора и, встав рядом с ним на крыльце, обратился к собранию. – Добрый день, товарищи!
Народ приветственно загудел, с интересом ожидая моих дальнейших действий.
- Мы с коллегой прибыли к вам из соседней коммуны для обмена опытом, так сказать, - я указал на Жору. Все повернулись и изучающе оглядели моего охранника. – Внимательно слушаем ваше собрание, выступление Ивана Петровича, жаркие дебаты.
При последних словах я с улыбкой посмотрел на председателя, тот смущенно отвел взгляд в сторону.
- Построение коммуны дело правильное, отвечающее духу времени. Будущее, товарищи, за коллективным трудом, - продолжил я. – Все вопросы жизнеустройства, я считаю, должны решаться коллегиально. Единоличная власть развращает, несет за собой насилие и обман. Поэтому ваш опыт демократического управления вызывает уважение.
Я опять посмотрел на Чудакова, тот изучал доски под ногами.
- В таком обществе, дорогие мои коммунары, человеческие отношения строятся на взаимном доверии и уважении. Материальная выгода отходит на второй план, уступая место настоящим ценностям.
Деревянный пол под взглядом председателя задымился. Я решил, что можно переходить к главному.
- Мы обращаемся к вашей молодой коммуне с просьбой о братской помощи, - воззвал я. – У вас есть полноценная возможность делом продемонстрировать все те правильные слова, которые мы здесь услышали. Правда, Иван Петрович?
Председатель обречённо кивнул.
Через два часа наш джип, освобождённый сильными руками молодых знаменских коммунаров из крепких объятий реки, нёсся по шоссе в сторону Лозитского.
***
В пятницу вечером приехал Толстый, да не один, а с Василием. Мы как раз сидели во дворе и обсуждали с Толиком завтрашний поход на рыбалку, когда зазвонил сотовый.
- Аксель, мы приехали. Где вас искать? – раздался в трубке радостный крик.
- Мы у Раисы с Толяном, - не сразу понял я, куда и зачем приехал мой дружок.
- Я же не знаю, где они живут - давай объясняй, куда ехать.
- Прямо по центральной улице езжай, не промахнёшься. Сейчас выйду тебя встретить, - я отключил трубу и сообщил окружающим радостную новость. – Михалыч приехал.
В размеренную тишину деревенского вечера ворвался сверхзвуковой летательный аппарат без глушителя системы «Толстый». Он быстро организовал всех за столом, разлил по стаканам горячительные напитки и активно включился в планирование завтрашнего мероприятия. Раиса ахнула и убежала к соседке. Толик, обрадовавшись родной душе, стал рассказывать Толстому всё про местную рыбалку.
- На Озерки пойдем. Там сейчас клёв хороший, судак ловится, только успевай тянуть, - рассказывал хозяин, косясь на бутылку.
- Можно и на Озерки, ты тут всё знаешь – веди на лучшие места, - подливая в стаканы, соглашался с хозяином Толстый.
- Мы с Витьком там по ведру в прошлый раз наловили. На Озерках сейчас самая рыбалка. Снасти взяли?
- А то, полный комплект, можем хоть на акулу идти.
Неожиданно Толстый замолк и с подозрением поглядел на Анатолия:
- А ты чего водку не пьёшь?
- Нельзя мне, - замялся тот.
- Чего так? Болеешь?
- Да какое там болеешь. Жене обещал по будням не пить, только в праздники, - в глазах Анатолия проскочила неземная грусть. – А то завтра на рыбалку не пустит.
- Вот сила характера, - уважительно произнес Михалыч. – Молодца! Ну, за хозяина!
Подготовка к рыбалке удалась. Михалыч, обладающий абсолютным знанием, когда надо остановиться, не дал перерасти легкому и приятному распитию в тяжёлую пьянку. Все разошлись спать. Мы с Толстым вышли на крыльцо покурить.
- Михалыч, что там по заводу - есть движение какое? – спросил я.
- Не знаю я, - мне послышалось в голосе партнера некоторое раздражение. – Лёва занят всё время, не говорит ничего.
- Я Любе выслал смету, у нас расходов много разных появилось. Энергетики за электричество счета прислали – год никто не платил. Не заплатим до конца месяца – отключат свет. Завод встанет, а у нас теперь договоренности по поставкам, нам нельзя их срывать. Работягам зарплату платить скоро, аванс каждый день просят. Нам без финансирования никак не обойтись. Ты это понимаешь?
- Да всё я понимаю, но потерпите ещё немного – будут вам деньги. Ты же первую партию продал?
- И что? Там не деньги – слёзы. Мне надо объемы увеличивать, для этого сырьё покупать в больших количествах придётся, а тут то одно, то другое выскакивает.
- Будем решать вопрос, - несколько уклончиво ответил Толстый.
- Еще одна проблема возникла касательно налоговой. Лёня показал мне документы, так там все лицензии просрочены, долгов на десяток миллионов, документы просрочены. Этим надо срочно заниматься, а то проверка какая и мало не покажется. Пусть Люба, что ли, займётся.
- Не волнуйся, если что, Лёвушка прикроет, у него с налоговой всё в порядке. Если налоговики заявятся – ты ничего не знаешь, никого не видел. В крайнем случае Лёва столичным скажет, те по башке местным хлопнут, чтобы не лезли, – пытался успокоить меня Толстый.
- Знаешь, Михалыч, что-то мне всё это не нравится. Вы мне обещали оперативно порешать вопросы, а сами другими делами занимаетесь, меня забросили, - напрямую высказался я.
– Никто тебя не забросил, - Толстый похлопал меня по плечу. - Сейчас всё равно ничего не сделаем, так что пошли спать. Вставать рано.
***
Чуть начало светать, когда Толик всех поднял. На скорую руку умылись, оделись и позавтракали. Пришёл брат Анатолия - Витёк, о котором мы уже неоднократно слышали, но увидели его впервые. Он был как две капли воды похож на самого Толика, сначала мы даже растерялись, как же будем их различать. К счастью, нашлось существенное различие для идентификации братьев: Витёк был в синем трико, а Толян в чёрном.
Мы загружали всё необходимое в багажники машин и готовились к отправлению. На крыльцо вышла заспанная Раиса.
- Вот охота вам, мужики, в субботу в такую рань переться куда-то, - проворчала она.
- Рая, рыбалка для мужчины – это всё равно что, всё равно что…, - Толик не нашёл нужных слов, махнул рукой и пошагал за ограду к машине.
- Как сто семнадцатая серия «Рабыни Изауры» для бабы, - заржал Михалыч и отправился следом, неся гору вещей размером с него самого.
- Я думаю, страсть к рыбалке заложена в мужчинах генетически ещё с тех стародавних времён, когда рыболовство было одним из основных занятий человеческого общества, - предположил Леонид.
Раиса посмотрела на него с лёгким недоумением.
- Да какая тут генетика, это всего лишь повод мужикам из дома свалить и водки с друзьями на природе выпить, - оспорил я его научную теорию.
- А я рыбалку люблю за то, что там можно ушицу из рыбки свежей сварить. Вкуснее ничего не бывает, - выдвинул свой вариант Василий.
- Ладно, ехайте, коль неймётся, - благодушно разрешила Раиса, но тут же сделалась строгой. – Только пить Анатолю не давайте. Он, можно сказать, потомственный алкоголик. У него дед с лодки пьяный упал и утонул.
Мы с Лёней и Жорой удивленно переглянулись.
- Да-да, чего смотрите, - продолжила Раиса. – И отец зимой пьяный заснул, вот так же на рыбалку собирался, да не дошёл - по дороге дружка встретил и перебрал. Насмерть замёрз. Так что следите за Толей, его к этому делу подпускать нельзя.
Изо всех сил скрывая нарисовавшееся на наших лицах недоумение, мы быстро попрощались с Раисой и поспешили к машине. С нами поехал Толик, брат его сел к Михалычу с Василием. Выехали из поселка и сразу свернули на просёлочную дорогу. По обеим сторонам тянулся густой смешанный лес.
Остановились метрах в двадцати от озера, дальше проехать не получалось. Впрочем, необходимости в этом не было – поляна, на которой мы расположились, вполне могла украсить рекламный буклет «Сказочные места русской природы». Мягкая зелёная трава под ногами умоляла упасть на неё и целый день валяться, просто разглядывая синее небо над головой и верхушки высоких стройных деревьев. В углу поляны было аккуратное кострище, окружённое удобными для сидения бревнами. С трех сторон лес был достаточно густой, а вот в направлении озера он заметно редел, так что сквозь чащу можно было разглядеть отблески водной глади. К озеру вело сразу несколько маленьких тропинок.
Пока шла разгрузка, я, не торопясь, обошёл поляну, огляделся и прошел к озеру. Стояла полная тишина, иногда разбавляемая чуть слышными всплесками на поверхности воды – рыба мирно плавала, не подозревая, что за ней приехали. Совсем рассвело – первые лучи солнца пробивались сквозь листву. Природа, ещё заспанная, полусонная, оживала на глазах – где-то близко запел жаворонок, прямо перед моим носом пролетела бабочка, из-под ног выпрыгнула лягушка. Я стоял и наслаждался этим пробуждением мира вокруг. Он заворожил меня, загипнотизировал, не позволяя сделать даже шаг,– я замер и слился с природой в единое целое. Окружающие звуки проходили сквозь меня и возвращались обратно в пространство, но уже полностью подвластные моему сознанию; я видел все движения вокруг, даже те, что происходили за спиной, ничего не ускользало незамеченным. Время остановилось, я не мог пошевелиться, поскольку всё вокруг стало хрустальным – одно маленькое движение и мир рассыплется на мелкие части, а вместе с ним и я.
Сзади раздались ломающие ветки шаги.
- Закидушки поставим, а сами отойдём метров на двадцать левее, - послышался голос Толика-Витька.
- Нет, левее поставим закидушки, а сами встанем на старом месте, - отвечал ему Витёк-Толик.
- Иваныч, ты чего тут? Мы тебя потеряли, - на берег вышли коллеги-рыбаки.
Я с чувством сожаления покинул хрустальный мир.
- Мою удочку захватили?
- А то, держи, - Толстый протянул мне снасти.
Рассыпавшись по берегу, принялись рыбачить. Слева от меня расположился Лёня, справа Михалыч. Братья-рыбаки бегали вдоль озера: они расставляли закидушки, раздавали всем ценные советы, рассказывали, какой здесь всегда богатый улов и безостановочно спорили по каждому мало-мальскому поводу. Через двадцать минут, когда они надоели всем до безобразия, Толстый злобно рявкнул на них и посоветовал найти место подальше от нас. Братья угомонились и устроились на берегу метрах в десяти левее Леонида.
Наступила правильная рыбацкая тишина, иногда нарушаемая всплесками закидываемых удочек. Никто не разговаривал, только Толик и Витёк продолжали вполголоса спорить: надо прикормить рыбу или нет.
Прошло часа полтора. Михалыч поймал окунька, мы с Василием вытянули по одному небольшому карасику. Жора с Лёней сосредоточено молчали, поглядывая на наш более чем скромный улов.
- Рыбалка без клёва лишена и смысла, и удовольствия, - пробурчал Леонид.
Первым не выдержал Михалыч:
- Эй, братья-охренеть-какие-рыбаки, где рыба? – крикнул он примолкшим Толику и Витьку.
- Так будет щас, - неуверенно ответил один. – Щас попрёт.
- На сухую ловим, вот и не идёт, - предположил второй. – Надо бы смочить это дело.
Братья сбегали до машины и принесли небольшой раскладной столик, литровую бутылку «Столичной», банку солёных огурцов и семь пластиковых стаканчиков. Толик разлил водку, Витёк достал и нарезал огурчики.
- Прошу всех к столу. Накрыто, - радостно сообщили они всей округе.
Михалыч с Василием бросили удочки и резво пошагали к столу. Жора отмахнулся, продолжив стоять с удочкой у воды. Лёня выжидающе посмотрел на меня – какое решение примет босс. Босс в моем лице колебался: с одной стороны, ловится плохо, так отчего же не выпить стопочку для поднятия настроения; с другой, как показывала практика, одной рюмкой не обойдется – стоит только начать. Предыдущая рыбалка закончилась тем, что мы весь улов просто потеряли на обратной дороге. Надо было принимать решение.
- Пойдём, Леонид, накатим что ли, - произнёс за меня мой голос, и ноги сами пошагали к накрытому столику.
С некоторым налётом торжественности все подняли стаканчики и замерли в ожидании обязательного в таких случаях первого тоста.
- Ну, за рыбалку, - лаконично произнес Михалыч.
- Всяка рыбка хороша, коли водки до шиша, - с чувством добавил Толик.
Не отходя, выпили еще по одной, покурили, после чего вернулись на свои места. После принятия небольшой дозы горячительного рыбалка пошла веселей - не в том смысле, что вырос улов, а в том, что настроение улучшилось, все оживились, стали переговариваться и шутить.
В течение следующего часа поймали общими усилиями еще пяток рыбешек. Между делом допили бутылку и сбегали за второй. Толик стал наливать все чаще, вообще уже не отходя от столика и бросив удочку на берегу. Через полчаса вторая бутылка опустела - Толик вприпрыжку побежал к машинам. Чтобы часто не бегать, он сразу принёс всё необходимое для хорошей рыбалки: пять бутылок водки, сумку с закуской, несколько раскладных стульев и радио. Над озером зазвучали мелодии и ритмы отечественной эстрады. Рыбалка засверкала новыми красками.
- Не до шуток рыбаку, если ни в одном глазу, - Толик окончательно потерял интерес к рыбалке и переквалифицировался в бармены.
Вскоре у стола стало тесно, все расселись на стульчиках или прямо на травке и в перерывах между тостами давали советы Жоре, одиноко продолжавшему ловить рыбу. На столе появились помидорчики, колбаска, хлеб, минеральная вода.
- Это и есть ваши знаменитые Озерки, где судаку тесно друг от друга? – уже беззлобно вопрошал Толстый.
- Да, Озерки. Тут несколько озер, но на этом самый лучший улов, - отвечал ему изрядно закосевший Толик.
- Что-то сегодня не задался денёк, - объяснял всем Витёк. – Тут рыба, знаете, какая ловится?
Братья принялись наперебой рассказывать и показывать, какую здоровую рыбу ловили здесь ранее. Все вокруг слушали и посмеивались.
- Вы, наверное, в прошлый раз всю выловили, нам сегодня и не досталось, - веселился я, удобно развалившись на раскладном стульчике с сигаретой в руке.
- Нет, просто у них рыба ручная – только к своим идет, а тут чужие приехали, вот она и попряталась, - предположил Василий, хрустя малосольным огурцом.
Вскоре Жора не выдержал, бросил удочку и присоединился к нам. Рыбалка перешла из практической плоскости в теоретическую: то есть мы были вроде как на рыбалке, но при этом сам процесс ужения рыбы уже не происходил. Постепенно даже рыбацкие анекдоты и прочие обсуждения этой темы сменились на абсолютно отвлеченные разговоры: Михалыч с Жорой вспоминали какие-то свои былые победы; Василий с Лёней слушали уже не очень связную историю братьев-рыбаков о том, как они работали этой весной на посевной; я успевал поучаствовать во всех беседах сразу.
К вопросу рыбалки нас вернул пьяный возглас Толика, который держал в руке только что вытащенную из сумки банку консервов.
- Это что такое? – с неподдельным возмущением обратился он к нам и хлопнул банкой по столу.
«Сайра тихоокеанская в масле» - предательски сверкнула на солнце этикетка. Разговоры примолкли.
- Кто положил с собой? – Толик обвёл пьяным взором наши нестройные ряды. – Это же полный залёт.
Все замерли в ожидании страшного признания: кто из присутствующих виновен в провале рыбалки.
- Ну, так я положил. Она в холодильнике уже неделю лежала, я и подумал – на закуску пригодится, - виновато сознался Лёня.
Через мгновение Леонид узнал о себе много нового и интересного, правда, в не совсем цензурных выражениях. Лёня понуро молчал, даже не пытаясь оправдываться. Мне стало жалко его, надо было остановить этот обличительный процесс, основанный на банальных предрассудках:
- Теперь, когда мнимый антигерой рыбалки найден, можно снова вернуться к истинным виновникам, - я посмотрел на Толика и Витька. – Что скажите?
Братья, только что самозабвенно ругавшие несчастного Леонида, враз примолкли и стали виновато вздыхать. Внятных объяснений у них не было.
- Ладно, сейчас покажем, как тут рыбачить надо, - наконец сказал Толик, решительно поднимаясь с травы.
Братья отправились к машине, оттуда послышалась возня и пьяный мат.
- Что это они там делают? – заинтересовался Михалыч. – Ну-ка, Василий, сходи, посмотри.
Через пять минут Вася вернулся.
- Один лодку накачивает, другой сеть распутывает, - сообщил он нам.
- Понятно, как они тут рыбачат, - усмехнулся я.
Минут через сорок братья вернулись на берег, таща за собой надувную лодку.
- Щас будет вам рыба, - сообщил всем Витёк. – Толян, где весла, бляха-муха?
Братья, несмотря на то что уже плохо контролировали свои руки и ноги, спустили надувное плавательное средство на воду, закрепили вёсла, положили на середину лодки сеть и, забравшись вовнутрь, приготовились к отплытию.
- Толкните, - попросил Витёк.
Мы с Лёней и Жорой переглянулись, вспомнив наказ Раисы. Будь головы трезвее, наверное, не отправили бы Толяна с братом на опасное предприятие, но алкогольные пары заволокли собой остатки разума. Пока мы раздумывали, не остановить ли заплыв, Толстый с Василием, ничего не знающие о тяжелой наследственной карме семейства рыбаков-алкоголиков, оттолкнули лодку от берега. Братья поплыли навстречу своей судьбе.
- Удачи, - негромко произнес Лёня.
Поначалу плавание не задалось – братья не могли справиться с управлением, упорно разворачивая лодку боком к берегу, но постепенно сумели разобраться и наладили работу вёслами. Целью экспедиции была небольшая заводь метрах в ста левее от нашей стоянки, её наши рыбаки планировали перегородить сетью. Чертыхаясь и ругаясь, братья метр за метром продвигались по намеченному маршруту. В окрестной тишине отчётливо были слышны все их разговоры.
- Ты куда гребёшь? Ты не видишь, что правее надо? – вопил один.
- Я правильно гребу, этот ты не гребёшь. Брось сигарету и возьми весло нормально, - огрызался другой.
- Убери ноги с сети, я её полчаса распутывал.
- На кой ты её мне под ноги положил, бляха-муха?
Оставшиеся на берегу внимательно наблюдали за передвижением суденышка и его нетрезвого экипажа.
- К закату доплывут, - посмеивался Михалыч. – Если не перевернутся.
- Назад брассом плыть будут, - вторил ему Василий. – Если не потонут.
Мы втроём, помня наказ Раисы, не веселились, а, напротив, сосредоточенно смотрели на удаляющуюся от берега маленькую лодку, размышляя о фатализме во всех его проявлениях. Я вспомнил про сына Анатолия и Раисы – Михаила, фотография которого стояла в доме на телевизоре. Родители рассказали, что он уехал в город и поступил в институт водного транспорта, мечтая стать капитаном тихоокеанского круизного лайнера. Что я ему скажу, когда Михаил, узнав страшную новость, примчится в посёлок: «Прости, не уберег я батьку твоего от предначертанного судьбой. Геройски погиб он на рыбалке, как дед его, как отец. Поглотила его водная стихия, не пожалела», - буду говорить я рыдающему парню, пряча за спиной свидетельство о смерти, в котором неразборчивым врачебным почерком напишут: «в состоянии алкогольного опьянения упал за борт, запутался в рыбацких сетях и захлебнулся».
***
Братьям удалось поставить сети и невредимыми вернуться назад. После такого трудного и ответственного дела они заглотили по стакану водки и отправились в машину спать. Мы впятером вернулись на поляну, разбили лагерь и разожгли костёр. Пойманной рыбы как раз хватало на уху, которую и поставили вариться в котелке. Пока готовилось кушанье, мы расселись вокруг костра, неторопливо выпивая и беседуя на отвлечённые темы.
Вечерело. Солнечные лучи постепенно исчезали за деревьями, уступая место полумраку. Где-то на той стороне озера крякали утки, заглушая кваканье лягушек в прибрежных камышах, в траве промелькнул ёжик, спешащий по своим делам, две кукушки соревновались, какая из них отсчитает своим слушателям больше лет жизни. Негромко потрескивали дрова, кипела вода в котелке, в машине ворочались и что-то бормотали во сне братья-рыбаки. Василий колдовал над ухой.
- Рыба, собственно, в ухе не самое главное, - авторитетно сообщил он нам. – Главное - правильно приготовить.
- Сомнительное утверждение, - усмехнулся я. – Но в связи с незначительным количеством рыбы, сделаем вид, что это правда.
Василий махнул рукой и подмигнул, давая понять, что всё будет по высшему разряду. Он взял половник и попробовал уху на вкус.
- Готово, можно снимать.
Жора сдёрнул котелок с костра и поставил на столик. Василий плеснул в котелок полстаканчика водки.
- Это раз, - объявил он, после чего достал из костра тлеющую головёшку и опустил её на несколько секунд в уху. – Это два. Вот теперь порядок.
Уха получилось на славу, давненько не приходилось есть ничего вкуснее. Все оценили приготовленное блюдо по высшему разряду.
- Пожалуй, ты прав, Василий, - подкладывая себе добавки, согласился я с поваром. – Рыба в ухе не главное. Главное весь день ничего не есть, кроме водки и нескольких маленьких огурчиков, и тогда уху можно вообще без рыбы готовить, всё равно вкусной покажется.
Все засмеялись. Вася хотел что-то возразить, но лишь довольно улыбнулся в ответ.
- Ай, хорошо! – Михалыч стукнул пустой миской по столу и попытался развалиться в небольшом раскладном креслице, которое никак не было рассчитано на его весовую категорию. Ножки разъехались, сидение просело, и Толстый с кратким ёмким выражением на устах, оказался на земле.
- Михалыч, не ломай мебель, - веселились мы, пытаясь поднять тушу.
После ужина наступила полная расслабленность, вызванная едой, водкой и физическими нагрузками. Почти совсем стемнело, природа вокруг затихла.
- Спасибо вам, мужики, что вытащили из города, - прозвучал в сумерках умиротворенный голос Михалыча. – Давненько я никуда не выбирался. Уже и забыл, каково оно у костра, да с ушицей, да под водочку.
- Так все мы тут городские, - отозвался я. – Для нас вот так у костра посидеть – истинное удовольствие, притом нечастое.
- Точно, - согласился Василий и кивнул в сторону машины, где похрапывали братья-рыбаки. – Этим не понять. У них как раз всё наоборот – поездка в город это событие.
- Вот так уж человек устроен. Не зря говорят «хорошо там, где нас нет», точнее не скажешь, - продолжил размышлять я. - Вот нам сейчас хорошо здесь, на уровне какого-то просто детского счастья, а посидим так неделю и взвоем. Начнётся дискомфорт, потянет назад в цивилизацию, и всё вокруг осточертеет – и озеро, и лес, и костёр с ухой, и даже водка.
- Ну, это ты загнул, - отозвался Михалыч. – Мне водка никогда не осточертеет.
- Спорим? – тут же предложил я. – Что ты первый домой сбежишь. И не через неделю, а дня через три.
- Через какие три? У меня в понедельник встречи важные, мне в офисе надо быть.
Все замолчали, прикидывая, сколько дней они могут так прожить. Получалось, что тоже немного.
- С другой стороны, может, это даже к лучшему, что мы редко можем себе позволить выехать на природу и посидеть с удочкой. От этого возрастает эмоциональное восприятие, мы получаем настоящее удовольствие, оказываясь в таких условиях, - предположил я.
- Скидываем весь накопившийся негатив, забываем про стрессовые ситуации, голова получает передышку, - поддержал меня Василий. – Конечно, к лучшему. Я сам в деревне родился, но учиться в город поехал и ничуть об этом не жалею. Мои одноклассники, кто в деревне остался, в большинстве своём ничего в жизни не добились, ничего не видели, многие спились.
- Это вопрос неоднозначный, где лучше – в селе или в городе. У нас в стране всё так устроено, что условия изначально неравнозначные, поэтому и бегут из деревень, особенно те, кто поумнее. Вон в европах ихних живут себе в сельской местности и неплохо живут, не спиваются что-то, - вступил в разговор Леонид.
- В сельской местности жить для человека более естественно, - высказал я свою точку зрения. - Но в наших деревнях-то как жить? Убого всё, зарплаты мизерные, работы нет. Вон у нас пример в пяти километрах – Лозитское. Встал завод и всё, хана посёлку.
- В городах тоже мало хорошего – экология, преступность, пробки, стресс, - задумчиво произнёс Василий.
- Короче, везде жопа, - кратко подвёл итог Толстый, поднимая для разлива бутылку.
Из темноты неожиданно возникла тень и нависла над костром.
- Толик, твою мать, - вздрогнул Василий. – Напугал.
- Я не Толик, я Витёк, - ответила тень. – Налейте, похмелиться надо.
Витя сел к костру, выпил два стаканчика водки с нами, ещё два самостоятельно и вернулся к своему дневному состоянию. Мы попытались отвести его обратно в машину, но он вдруг вспомнил про сети.
- Мужики, надо ехать… сети снимать, - заплетающимся языком сообщил он нам о своих планах. – Вчера же ещё поставили… пора бы вытаскивать… щас Толика разбужу… поплывём…
Все попытки воззвать его к разуму, объяснения, что темно, Толик спит, сети они поставили днём, а сейчас вечер, успеха не возымели. Витя настойчиво собирался плыть и снимать сети.
- Лёня, Жора, - отозвал я в сторону ребят. – Давайте на берег, спрячьте лодку, чтобы он не нашёл её.
Парни поспешили к озеру. Я дал им время на проведение операции, придержав пьяного рыбака новой порцией увещеваний, после чего картинно сдался.
- Ладно, Витян, плыви, - махнул я. – Но только с одним условием – Толика не будить, он отдыхает. Я с тобой поплыву.
Витя тут же согласился. Мы взяли фонарики, пошли на берег, где принялись искать лодку. Её, естественно, нигде не было.
- Вот чёрт, похоже, украли лодку нашу,- констатировал я неприятный факт.
- Как украли? – остолбенел Виктор.
- Так, украли. Видишь, нет нигде, - я взмахом руки обвёл берег. – Сейчас темно, давай пойдём ещё выпьем, а завтра поищем нашу лодку.
- Как украли лодку? – Виктор был поражён этим фактом до глубины души.
- Как, как? Обычно. Что, невозможно украсть лодку? – моё терпение стало иссякать. – Давай, Витян, пошли уже.
Виктор молча, покачиваясь из стороны в сторону, побрёл за мной. Он вышел к костру и неожиданно схватил Толстого за руку.
- У нас лодку украли, - сообщил он ему страшную новость.
- Бывает, - усмехнулся Михалыч, незаметно подмигивая мне.
- Заводи мотор, в милицию поедем, - Витя потащил его за рукав в сторону машины.
- Чего? – на лице Михалыча появилось лёгкое недоумение.
- У нас лодку украли. Заводи мотор, в милицию поедем, - повторил Виктор.
Ситуация неожиданно усложнилась – наш нетрезвый любитель пьяной рыбалки был шокирован фактом кражи его любимой лодки и вознамерился срочно ехать заявлять в милицию. Он попеременно хватал то одного, то другого и пытался посадить за руль или дать им ключи от машины. Такую реакцию мы не просчитали.
- Ты прав, Витёк, надо ехать в милицию, - снова притворно согласился я. – Давай, ты на заднее сидение, я за руль.
Витя побежал усаживаться в машину.
- Михалыч, дай ключи, - попросил я.
- Аксель, ты рехнулся? Какая милиция? – оторопели все.
- Ключи и бутылку водки, - уточнил я просьбу. – Будем решать вопрос самым тривиальным способом.
На лицах моих приятелей появились понимающие улыбки. Естественно, я не собирался никуда ехать.
- Ты на месте? – заглянул я в салон, Виктор кивнул с заднего сидения.
Я сел за руль, включил внутренний свет и завёл двигатель.
- Надо движок прогреть, - сообщил я пассажиру и протянул ему пузырь. – Давай пока выпьем.
Витя отказаться от выпивки не мог по определению: во-первых, такого прецедента в его жизни ещё не случалось; во-вторых, слишком силён был шок от кражи лодки. Мы выпили раз, выпили два, машина всё прогревалась, Витя пьянел. Наконец, я понял, что нужный момент наступил.
- Ладно, Витян, надо ехать, а то ещё милиция на обед закроется, - сказал я. – Ты пока ложись, отдохни, тебе ещё заявление писать.
Виктор послушно растянулся на сидении и тотчас засопел. Я, не глуша двигатель, выбрался из машины и пошёл к костру.
***
На вторую отгрузку я отправил Леонида.
- Вагоны подогнал, накладные передал, деньги получил, пересчитал и назад, - давал я ему последние наставления.
- Алексей Иванович, всё будет в порядке, не впервой, - успокаивал меня Лёня.
- На встречу приедет Малюта, ты его сразу узнаешь – он раза в два больше тебя, лысый, постоянно щурится, на роже написана крайняя форма недоверия к собеседнику.
Леонид непроизвольно оглянулся и убедился, что Вилли и Рулли рядом - охранники стояли в ожидании приказа к отправлению.
- Жора, ты дорогу запомнил? – обратился я к ещё одному участнику экспедиции.
- Иваныч, я теперь тут все пути и направления знаю. Не заблудимся.
- Ладно. Давайте по коням, - я махнул рукой.
Через пять минут все уехали. Дед Игнат закрывал ворота. Глаза его подозрительно блестели.
- Как служба, Дед Игнат? – поинтересовался я, подойдя поближе.
- Рубежи держим, - отчеканил дед.
- Ну-ка, дыхни, - приказал я, наклоняясь к его лицу.
Дед Игнат шумно втянул в себя воздух, но даже так я ощутил предательский запах.
- Пьём на рабочем месте?! – строгим голосом рявкнул я.
- Никак нет, - попытался спорить дед. – Ни в одном глазу.
- Ты кого обманываешь? Да от тебя разит, словно от бочки со спиртом. И глаза блестят, как фары у машины.
Дед стушевался. Отпираться было бессмысленно.
- Я всего-то сто грамм, - виновато сознался он. – Для улучшения работы.
- И как это с помощью пьянства можно работу улучшить? – насмешливо поинтересовался я. - Поведай мне этот чудодейственный рецепт. Может быть, мы для повышения качества труда всем порекомендуем пить на заводе – и рабочим, и инженерам, и сами будем прямо с утра на планёрке бухать?
- Так это, я как выпью – у меня все чувства обостряются. И вижу лучше, и слышу. Сила по всем членам разливается прямо богатырская, - серьёзным тоном поведал Дед Игнат.
Я скептически посмотрел на деда - меньше всего он походил на героя старорусских былин.
- Смотри, Дед Игнат, - погрозил я ему пальцем. – Уволю.
Блеск в глазах слегка погас, уступив место беспокойству. Дед вытянулся по струнке, стараясь продемонстрировать свою первоклассную боеготовность.
- Так за что, Алексей Иванович? Нареканий по работе не имею.
- Вот сегодня первое.
- Так за что?! – возмутился дед. – Ворота и открыл, и закрыл. На рабочем месте не спал. Посторонних на территорию не пропускал.
- Ну тебя, Дед Игнат, - отмахнулся я и пошагал в офис.
На столе в кабинете была разложена разного рода документация, частично привезенная с собой, частично обнаруженная на заводе. Последние пару дней я занимался тем, что пытался разобраться в технологии изготовления спирта. Не из обычного любопытства, а с весьма практичными целями – надо было просчитать все экономические составляющие. И еще для того, чтобы понимать, как нам оптимизировать производственный процесс, и, самое главное, чтобы не выглядеть дураком перед своими сотрудниками. Кроме того, надо было исключить возможность воровства и разного рода махинаций у меня за спиной. Не то чтобы я имел какие-то причины подозревать сотрудников в непорядочности, но подстраховаться не мешало. Вникнув в разнообразные нюансы функционирования завода, я пришел к ряду интересных выводов, и у меня появились некоторые вопросы.
К вечеру вернулись мои продавцы спирта. Лёня бодро отчитался о проделанной работе и выложил на стол полученные деньги.
- Молодцы, - похвалил я зама. – Проблем не было?
- Никаких. Отдал вагоны, забрал деньги – всё по плану, никаких лишних разговоров. Я даже не понял, умеет ли Малюта разговаривать, - рассмеялся Леонид.
- Вот и ладненько.
Лёня стоял в ожидании дальнейших распоряжений. Я указал ему на стул.
- Слушай, изучаю тут отчетность старую и не могу понять некоторые вещи, - начал я. – Вот сейчас у нас одни цифры, у тебя в прошлом году другие, при Барыжникове третьи были. Цены на сырье меняются туда-сюда, ну это ладно. А вот почему объёмы продукции на выходе разные – из одного и того же количества литраж в итоге не одинаковый получается. Можешь пояснить?
Лёня уселся напротив меня, снял очки и приступил к объяснениям.
- Алексей Иваныч, спиртовое производство это такая вещь, приблизительная что ли. В теории из тонны древесины изготавливается двести литров спирта. Подчеркиваю, в теории. А вот на практике может получиться совсем иное количество. Играет роль влажность, плотность и другие параметры. Простор для махинаций очень велик. Указываешь в документах нужные характеристики, согласно которым из тонны получилось не двести, а сто литров, а на самом деле изготовили сто пятьдесят – вот тебе и неучтенный по бумагам продукт.
Леонид налил себе чашку кофе и продолжил.
- Далее, в договоре на покупку древесины и прочего необходимого сырья, указываешь вес, а реально платишь за объём, на выходе опять же другие цифры получаются. Плюс много разных мелочей, где тоже можно слегка смухлевать: недоливаешь продукт в цистерну, завышаешь норму естественной убыли при перевозке и прочее. Конечно, сырьё копеечное и готовая продукция тоже, но при больших объёмах можно очень неплохо подзаработать.
Я задумался. Действительно, не самая точная наука – производство спирта.
- Ну, так инженеры и технологи всё это видят, верно?
- Что-то видят, что-то нет, - уклончиво ответил Леонид. – При желании всегда можно так процесс организовать, что на производстве одно, а по документам другое. Плюс пара специалистов, это не весь коллектив, заинтересовал их, и все довольны.
- Значит Барыжников химичил?
- Возможно, - Лёня закурил. – По крайней мере, если сопоставить его отчетность и нашу нынешнюю, то всё говорит не в его пользу.
- Но ведь Русланчик забирал весь произведенный спирт, какой смысл мухлевать?
- Там вот как дело было. Сначала Русланчик покупал весь спирт, как и любой покупатель, потом он сам стал поставлять на завод сырье, резко уронив закупочную цену, а в конце концов вообще перестал платить. Получилось, что Барыжников просто изготовлял для Русланчика спирт, а тот его забирал. Что-то он там платил, конечно, но не слишком много. Полагаю, тогда Барыжников и додумался часть продукта продавать на сторону и проводить деньги мимо заводской кассы. Возможно, Русланчик узнал об этом и убрал махинатора.
- Убрал, в смысле… убрал?
- Не знаю, меня ещё не было, - пожал плечами Лёня. - Я только через неделю сюда приехал. Дела мне никто не сдавал, объяснили вкратце, что да как, документы полистал, оставшиеся от предыдущего руководства и вперёд. Впрочем, я и без учителей быстро понял, как тут можно мухлевать.
Мой мозг обрабатывал полученную информацию. Главное, было сделать правильные выводы. В нашем нынешнем положении было не до махинаций – производство еще на таком низком уровне, что денег только-только хватает поддерживать жизнь предприятия. А вот когда объёмы вырастут, пойдёт серьезная прибыль, вот тогда можно будет подумать насчёт небольшой прибавки к зарплате. Начать работать по-русски, так сказать, - с откатами, незаконным присвоением части денежной выручки, подделкой документации и прочими неизменными атрибутами отечественного бизнеса.
- Есть какие-то предложения по данному поводу? – уловил Лёня мои мысли.
- Пока нет, работаем в прежнем режиме, - улыбнулся я.
***
В воскресенье уже с утра деревня стояла на ушах. Ожидалось знаменательное событие – ежегодный футбольный матч с соседним посёлком Бугры. По местным преданиям, противостояние с Буграми пошло ещё с доисторических времен, когда оба населённых пункта были всего лишь небольшими деревеньками. Но уже тогда ревностное отношение к соседям стало требовать выяснения, кто же в районе круче – лозитские или бугровские. Доказывали своё превосходство любыми возможными способами: от самого примитивного, когда мужское население сходилось в чистом поле стенка на стенку, используя в качестве аргумента кулаки, до общественно полезного, при котором сравнивались показатели двух конкурирующих колхозов при посёлках. Соревновались в области спортивных достижений, в культурном развитии, в сфере образования. Если в Лозитском проводили художественную выставку, то в Буграх тут же организовывали поэтический вечер; одни приглашали Ефима Шифрина, на что вторые отвечали как минимум Геннадием Ветровым; если выпускник бугровской школы становился студентом городского педагогического института, то лозитский абитуриент немедленно поступал в институт народного хозяйства. Грамота, полученная жителем Бугров за почётное седьмое место на областном марафоне, посвящённом Дню ахалтекинского скакуна в Туркменистане, была не только индивидуальным достижением спортсмена, но и маленькой победой всех бугровцев над лозитскими.
В футбол играли дважды в год: один раз в Лозитском, другой в Буграх. Очередной матч должен был пройти на школьном стадионе, где полным ходом шли приготовления: единственную трибуну помыли и украсили небольшими флажками, чуть в стороне расставили прилавки с пирожками, блинами, квасом и фруктами. На крыльце школы проводил последнюю репетицию поселковый певчий хор, готовящийся к торжественному открытию мероприятия. Глава посёлка Василий Иванович с присущей ему энергией бегал по всей территории и принимал в приготовлениях деятельное участие. Мы с Леонидом запаслись пирожками, семечками, поднялись на трибуну и, заняв места в центре, лениво наблюдали за окружающей суетой.
Около часа к школе подъехали два автобуса с бугровскими, всего прибыло человек пятьдесят – игроки и группа поддержки вперемешку. Болельщики, прикупив баранок и пирожков, разместились на трибунах. Разбившись на несколько групп, они стали активно готовиться к матчу: зазвенела стеклянная тара, полились по пластиковым стаканчикам разноцветные напитки, устремились в небо столбы сигаретного дыма. Бугровские болельщики представляли собой весьма разнородную массу – мечту социолога: преобладали молодые парни, компанию которым составили несколько разбитных девчонок; были и средневозрастные любители спорта, и даже пара старичков, которые помнили ещё игру Эдуарда Стрельцова.
Футбольная команда бугровских, состоящая из пятнадцати одетых в синюю спортивную форму парней, выбежала на поле, где принялась активно разминаться. Иногда они поглядывали на своих преданных фанатов, которые, судя по производимому шуму, начали свою разминку ещё в автобусе по пути. На противоположной половине поля готовились к матчу лозитские футболисты, на них были красные спортивные костюмы. Соперники демонстративно не замечали друг друга.
- В мае бугровские на своем поле победили, - поведал мне Леонид. – Нашим сегодня надо брать реванш.
Что с одной, что с другой стороны игроки были преимущественно молодые, примерно лет восемнадцати-двадцати. На общем фоне выделялись два персонажа: в составе наших соперников был молодой парень – невысокий, щупленький, на вид лет четырнадцати; в составе лозитских, наоборот, разминался плотный крепкий мужик возрастом под сороковник.
- Это что за молодость против опыта? – спросил я, указав на этих двоих.
- О, это у них пацанчик техничный растёт, говорят, талант. Гоша, они его Марадонной зовут. Он четыре нашим вкатил в майском матче, - разъяснил Лёня. – А мужик у нас в нападении – Володя Макеев – капитан команды, местная легенда, в профессионалах играл. Он три года назад в посёлок приехал, да остался в школе физкультуру вести.
- Ща, Володенька их порвёт! – вмешался в разговор дед, сидящий на ряд ниже. – Он эту шалупонь бугровскую на раз-два обыгрывает.
- Да, Володя звезда! – важно изрёк другой дедок, сидящий на ряд выше. – Он у нас и в нападении сыграет, и под нападающим могёт, и штрафные кладёт.
- Ещё бы, он же в первой лиге играл, а там такой уровень, что ого-го, - поддержал дискуссию нижний дед. – Щас посмотрим, по какой схеме наши играть будут - с двумя нападающими или с тремя.
- Так с тремя должны, чего с двумя-то? - деды принялись обсуждать тактические нюансы предстоящей игры.
- Я смотрю, тут в футболе разбираются, - шепнул я Лёне.
Между тем трибуна заполнилась зрителями, футболисты закончили разминку и выстроились вдоль поля, готовые начать матч. Хор допел последнюю песню и смолк. Прямо к полю подъехал УАЗик, из которого вышел представительный мужчина в костюме и при галстуке.
- Это Пётр Петрович, глава Бугров, - сообщил Леонид.
Василий Иванович бросился встречать высокого гостя. Они обменялись рукопожатием, о чём-то переговорили и прошли к кромке поля. Скворцов взял с установленного там стола микрофон.
- Друзья, я рад приветствовать вас на празднике спорта, - торжественным голосом начал он. – Сегодня мы будем наблюдать традиционную встречу двух футбольных коллективов, встречи которых всегда проходят в интересной и бескомпромиссной борьбе.
Основная масса зрителей большого интереса к речи главы посёлка не проявила, продолжая заниматься своими делами. Лозитские любители футбольных баталий в плане подготовки к матчу не отставали от своих бугровских собратьев – многие размялись заранее и пришли уже подготовленные, другие принесли всё необходимое для просмотра матча с собой и торопились успеть встретить стартовый свисток во всеоружии. Даже дед, который сидел под нами, достал из кармана фляжку, приложился к горлышку от души, после чего занюхал принятую дозу кулаком. Справа от меня трое мужиков пили кедровую настойку из литровой бутылки, я легко определил её содержимое по характерному запаху. Слева парень с девчонкой распивали пиво из пластиковых баклашек. Мы с Лёней с семечками и пирожками выглядели на общем фоне несколько нетипично. Между тем глава посёлка продолжал свою зажигательную речь.
- Спорт и физкультура, друзья мои, это и здоровое общество, и интересное зрелище, это новые друзья, новые яркие впечатления. Сегодня каждый из нас будет болеть за свою команду, но как бы ни закончился матч, главными победителями будем мы - зрители. Пожелаем же спортсменам успеха. В футбол играют настоящие мужчины… - Иван Васильевич замешкался, припоминая, откуда это.
- …бабы не играют в футбол, - радостно гогоча, закончили за него зрители.
- Порвём бугровских, - раздался пьяный возглас с лозитской стороны трибуны.
- Надорвётесь, козлы лозитские, - незамедлительно последовал ответ с бугровской стороны.
Наперебой посыпались самые разнообразные взаимные пожелания и предложения, облаченные в сложную литературную форму. Скворцов спешно передал микрофон Петру Петровичу.
- Очередной матч между командами посёлка Лозитский и посёлка Бугры прошу считать открытым, - прокричал тот, но его уже никто не слышал.
Команды выбежали на поле, и трибуны завелись не на шутку – свистели, пели, матерились, угрожали соперникам, подбадривали своих игроков. Лёня рядом со мной сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. Я подскочил от неожиданности, потом недовольно сморщился и сунул в оглохшее ухо палец, пытаясь вернуть слух обратно. Леонид заметил мою реакцию и несколько виновато поинтересовался:
- Ты что, Алексей Иванович, первый раз на футболе?
- Честно говоря, Леонид, я первый раз на футболе трезвый, - сознался я. – Поэтому мне как-то не по себе, непривычно как-то.
Судья, мужик в смешных шортах, похожих на семейные труселя, дал стартовый свисток, и встреча началась. Лозитские сразу побежали вперёд и так же сразу пропустили гол - Гоша-Марадонна убежал в контратаку, обыграл нашего последнего защитника и катнул мяч мимо раскорячившегося в воротах вратаря. Бугровская часть трибуны ликовала.
- Марадонна, Марадонна! - скандировала одна часть приезжих болельщиков, пока другая знаками и мимикой объясняла лозитским зрителям, где истинное место их команде.
- Какой регламент? – поинтересовался я у деда снизу.
- Два тайма по сорок минут, перерыв двадцать, - отозвался дед.
Пока мяч устанавливали в центральном круге, Володя Макеев торопливо напихал своей команде. Лозитские ввели мяч в игру и снова устремились в атаку. Их соперник уповал на контратаки – они самоотверженно рубились всей командой в обороне, оставив в центре поля шустрого Гошу, который, если предоставлялась возможность, подхватывал мяч и убегал к воротам соперника. На пятнадцатой минуте он забил второй мяч.
- Мудаки кривоногие … мать вашу… не видите что ли… бежать надо… закрывать плотнее… - донеслись до трибун отрывки содержательного монолога капитана лозитской команды.
- Инвалиды… сломайте Гоше ногу… играть будем? – вопили лозитские болельщики.
- Лёня, а чем обычно заканчиваются местные матчи? – спросил я, посматривая на заведенные трибуны. – Футбол плавно в бокс не переходит?
- Я только один раз был на матче – в прошлом году. Тогда вничью сыграли и всё мирно завершилось совместной пьянкой. Болельщики друг с другом, а футболисты отдельно призовой фонд распивали.
- А какой был призовой фонд?
- В прошлом году фонд состоял из двадцати литров ягодной настойки от Бабы Фроси из семнадцатого дома. Она стала генеральным спонсором матча, а Скворцов ей за это выделил стройматериалы и мужиков для ремонта избы.
- А в этот раз?
- В этот раз спонсором матча выступает поселковый отдел милиции с двадцатью литрами конфискованного у Деда Захара самогона. Вон видишь, - Лёня ткнул в серьёзного средних лет мужика, сидящего рядом с Василием Ивановичем. – Майор Пилипенко, начальник районной милиции.
- А где Дед Захар?
- Не видать, обиделся, наверное.
- Любой бы обиделся, - усмехнулся я. – Де-факто Дед Захар и является главным спонсором матча, а все сливки майор снимет.
- Когда они такой внушительный призовой фонд употребят, то уже никто не вспомнит, кто был истинным меценатом данного мероприятия, - предположил Лёня.
Счёт между тем изменился – Володя Макеев, продавив вражескую оборону, внёс мяч в сетку ворот вместе с защитником и вратарём. Судья свистнул, секунду поразмыслил и благоразумно указал на центр. Бугровские, недовольные его решением, вяло протестовали, считая, что мяч забит с нарушением правил.
Теперь ликовала лозитская трибуна:
- Первый пошёл! Гаси бугровских! Володя, давай второй!
Почти тут же наши футболисты счёт сравняли – Макеев отдал прекрасный пас на партнёра, и тот чётко завершил комбинацию. Болельщики, которые только-только успели выпить за первый гол, снова повскакали с мест. Мужики справа от нас радостно запрыгали, и один, не удержавшись на ногах, полетел вниз, сминая таких же плохо координированных собратьев, увлекая их за собой. Из образовавшейся кучи раздались маты и проклятия, окружающие, не попавшие в сход людской лавины, отчаянно веселились над несчастными. Слева от нас парочка в экстазе целовалась, дед под нами потрясал в воздухе фляжкой.
- Володенька, дорогой, даваааай! – смешно вопил он.
Первый тайм так и закончился вничью. В перерыве к нам подбежала Люда, секретарша Скворцова.
- Василий Иванович очень просит вас подойти к нему, - сообщила она.
Мы спустились с трибуны и пошли к главе посёлка.
- Алексей Иванович, Леонид, добрый день! Рад вас приветствовать, - Василий Иванович был, как обычно, энергичен. – Вот познакомьтесь: Дмитрий Ильич – начальник милиции посёлка.
Майор важно пожал нам руки.
- Я, собственно, хотел переговорить с вами по одному вопросу, - начал Скворцов. – У нас каждый год кто-нибудь из посёлка, частные лица или организации, выступает спонсорами подобных спортивных и различных культурных мероприятий.
Я мгновенно понял, куда клонит глава посёлка.
- В связи с этим мы хотели бы от лица местной администрации предложить вашему заводу внести свой вклад в развитие поселка.
- Мы не возражаем. В разумных пределах, естественно, - согласился я. – Что за мероприятие?
- Областной конкурс песни и танца, - сообщил глава. – Для детей от пяти до пятнадцати лет.
Я озадаченно посмотрел на Скворцова.
- Детский конкурс? – с сомнением переспросил я. – Генеральный спонсор – Лозитский гидролизный завод! Всё лучшее – детям! Может, мы лучше следующий футбольный матч проспонсируем?
- Футбольный матч у нас и так есть кому проводить, а вот с детьми всё сложнее, - замялся глава администрации. – Там надо транспорт организовать, питание, выезд в соседний райцентр.
- Когда конкурс? – поинтересовался я.
- Через две недели.
Я задумался. Дело, конечно, хорошее - детишкам помочь.
- Хорошо, Василий Иванович, принципиально мы согласны, - кивнул я. – Но будем исходить из реальных возможностей. Надо ознакомиться с планом мероприятия, обсудить смету.
- Вот спасибо, вот спасибо, - затряс меня за руку Скворцов. – Прошу вас после матча на небольшой фуршет. Обязательно подходите. Людочка, организуй места для Алексея Ивановича и Леонида.
Мы вежливо, но настойчиво откланялись и поспешно ретировались.
- Пошли, Леонид, до магазина, - предложил я. – А то мы с тобой смотримся как-то неуместно на этом массовом празднике спорта.
До «Центрального» идти было три минуты. В связи с наплывом посетителей Рая сегодня работала вместе со своей сменщицей Марусей. Увидев нас, Рая улыбнулась и подошла.
- Что, тоже за родимой? – спросила она с притворным осуждением.
- Мы, Раиса, хотели бы выпить какого-нибудь хорошего вина, - важно изрёк я.
- Так чё, выбирайте - есть портвейн «Белый Крымский», есть «Анапа», - предложила продавщица.
- Ты какое предпочитаешь, Леонид, белое или красное? – поинтересовался я.
Лёня как-то скептически посмотрел на винно-водочные ряды.
- Я, пожалуй, пива выпью, - определился он.
- Дай-ка нам, Рая, полторашку «Очаковского» и две «Анапы».
Второй тайм мы смотрели уже как нормальные люди, запивая портвейн пивом. Футбол сразу стал на порядок интереснее, расцвёл новыми, не ведомыми до того, красками. К середине тайма мы уже слились с болельщицкой массой, активно поддерживая своих и нещадно ругая чужих. Правда, отвлёкшись на процесс открытия бутылки, мы просмотрели третий мяч в наши ворота, но зато приняли самое активное участие в праздновании ответного. Забил всё тот же Макеев. Болельщики ликовали.
- В деревне Бугры рыдает народ – Володя Макеев им десять забьёт!
«Давай! Вперёд! Лозитские Пингвины!», - почему-то отчеканивалась у меня в голове странная речёвка.
До конца матча оставалось пять минут, трибуны погнали своих любимцев на последний штурм.
- Нужен гол! - скандировала молодежь.
- Володенька, забивай! – кричал дед под нами.
- Давай, наливай! – не отвлекались от основного занятия мужики справа от нас, уже слабо понимая, где они находятся.
Лозитские никак не могли пробить крепкую защиту гостей, те раз за разом выносили мяч. Время неумолимо таяло.
- Дай сюда, - закричал Володя и, получив от партнёра мяч, фирменным проходом, сокрушая всех на своём пути, ворвался во вражескую штрафную. Там он со всего размаха налетел на защитника, шумно упал и, выразительно поглядев на арбитра, обиженно развёл руками. – Это чё, я не понял?
Судья непроизвольно свистнул, его рука показала на одиннадцатиметровую отметку.
- Пееенааальти! - зашёлся в экстазе стадион.
Бугровские окружили судью, пытаясь вразумить того, но человек со свистком, стойко выслушав всю жестокую правду о себе и даже получив пару раз по кумполу, был твёрд в своём решении. Бить пенальти пошёл сам капитан команды. Он излучал просто нечеловеческую уверенность. Стадион замер.
- Володенька, решай, - умоляюще произнёс дед с фляжкой.
Володенька разбежался и что есть мочи запустил мяч в штангу. Стадион ахнул, схватился за сердце, успел произнести краткое русское слово, означающее, что всё пропало, и мгновение спустя был вознесён на вершину экстаза – капитан набежал к отскочившему мячу и повторным ударом отправил его в ворота. Мир перевернулся. Лёня облил меня пивом, я, в свою очередь, опрокинул бутылку с портвейном на сидящих под нами. Мужики справа, догадавшись, что произошло что-то важное, истошно заорали в три глотки. Все прыгали и обнимались – болельщики на трибуне, футболисты на поле. Лозитское одержало победу над своим принципиальным соперником.
***
Дни бежали своей чередой. Завод наш пыхтел день и ночь, заказов было немного, но они позволяли кое-как сводить концы с концами. Мы с Лёней к восьми утра уезжали в заводской офис, где оставались зачастую до позднего вечера. Производственные вопросы решали Егор Филипыч и Борис Степаныч, за эту часть работы я был совершенно спокоен. С коммерческой стороной дела всё обстояло несколько сложнее, нам катастрофически не хватало финансов: от суммы, которую Михалыч оставлял «на первое время», давно уже ничего не осталось. Почти вся заработанная прибыль ушла на оплату счетов и закупку сырья. Обещанных нашими столичными друзьями денег на счёт не поступало. Дозвониться до них я не мог – уже несколько дней телефоны и у Михалыча, и у Василия были выключены. Секретарша в «Б.С.М.» сообщила, что они в командировке - когда возвращаются, она не имеет понятия.
- Алексей Иванович, счета новые пришли, надо оплачивать, - традиционно сообщал мне Лёня.
- Я, Леонид, не могу ни до кого дозвониться, вот что ты от меня хочешь? – в очередной раз мне нечего было ответить заместителю. – Печатать деньги я не умею.
- Первомайским отгрузим завтра пять вагонов, один ЧП Сергеев покупает, один Сан Саныч согласился в разовом порядке взять в счет оплаты за сырье, но этого хватит только-только долги погасить. Дальше что?
Я задумался.
- Надо ехать в город, разговаривать с нашими, мать их, партнёрами. Если Михалыча нет, то Лёву буду разыскивать. Пусть проясняют ситуацию.
- Мы ничего особенного не просим, пусть хотя бы счета накопившиеся закроют и на зарплату пришлют, закупки сырья мы из прибыли сможем осуществлять. А объёмы вырастут, и полностью на самофинансирование перейдем.
- Леонид, мне не надо объяснять элементарные вещи, - проворчал я.
Раздался звонок. Я посмотрел на экран телефона.
- Это Боцман, - сказал я Лёне. – Слушаю.
- Аксель, здорова, - захрипел голос в трубке.
- Приветствую, Роман. Какие-то вопросы? Завтра отгружаем, как договорено.
- По предыдущим заказам всё в норме, - успокоил меня голос. – Но вот по новым есть серьёзный вопрос.
- Слушаю, - напрягся я.
- Нам нужно тридцать цистерн сразу и как можно быстрее. Можете организовать?
Я слегка растерялся.
- Это, Роман… тут надо с производственниками посоветоваться по срокам. И вообще…
- Когда перезвонить?
- Сам тебе перезвоню.
Я положил трубку.
- Лёня, зови Степаныча с Филимонычем. Скажи срочное совещание.
Обсуждение заняло десять минут – никаких проблем с выполнением заказа не было. Как сказали наши инженеры, «гоните сырье, и всё будет». Сложности были всё с тем же – где взять деньги на сырьё и прочие расходы. Заказ превышал все предыдущие и был нам жизненно необходим. Он позволит хотя бы временно решить проблемы. Итак, мы оказались в полном финансовом тупике: нам нужны были деньги, чтобы решить проблему с отсутствием денег. Заказ крупный, если сумеем сделку провернуть, то из финансовой ямы выкарабкаемся.
- Короче, так, Роман, - набрал я заказчика. – Тридцать вагонов мы вам отгрузим без проблем. Нам надо примерно десять дней сроку на первую партию и еще через неделю вторая половина...
- Подходит, - прохрипел Боцман.
- …И предоплата пятьдесят процентов, - закончил я.
На том конце провода некоторое время молчали.
- Треть суммы как предоплата, треть за первые пятнадцать цистерн, остальное при завершении сделки, - озвучил Боцман условия. – Деньги наличными получите на завтрашней отгрузке. Напишите расписку и порядок.
- Договорились. Приступаем к изготовлению продукта. До связи.
Дела пошли в гору.
- Коллеги, это уже кое-что, - обратился я к своему повеселевшему коллективу. – Так, Леонид, созванивайся с Сан Санычем, делай срочный заказ на сырьё. На завтрашнюю отгрузку я поеду сам - Боцман нам предоплату дает.
Хорошее настроение продержалось недолго. Через полчаса в дверь влетел Лёня:
- У нас проверка.
- Какая проверка? – не понял я.
- Пожарная, - с некоторым недоумением в голосе сообщил Лёня. – Инспектор.
- Принесла нелёгкая, - я с раздражением поднялся. – Где он?
- В цех пошел.
- Какого чёрта его туда пустили? – возмутился я и быстрым шагом отправился навстречу неприятностям.
По цеху в сопровождении Егора Степаныча прохаживался невысокий грузный мужчина в форме. В одной руке он держал фуражку, в другой платок, которым ежесекундно протирал вспотевший лоб, под мышкой была зажата потёртая кожаная папка для документов. Инспектор с видимым неудовольствием осматривал помещение цеха, покачивая головой и хмуря брови. Я подошёл сзади и, наклонившись над ухом пожарного, поинтересовался:
- Нашли что-нибудь?
Инспектор, слегка вздрогнув от неожиданности, повернулся. Недовольство на его потном одутловатом лице усилилось.
- Нашёл, - утвердительно кивнул он. – Нашёл целый ряд нарушений правил противопожарной безопасности. И это после осмотра лишь небольшой части территории предприятия. Боюсь даже предположить, что будет дальше.
У меня не было никаких сомнений, что именно это я и услышу, поэтому надо было брать инициативу в свои руки.
- Почему вы осматриваете территорию завода, не поставив в известность меня, директора? Ищете нарушения у нас, а сами действуете незаконно, - накинулся я на инспектора.
Тот нисколько не смутился.
- Пожалуйста, уведомляю вас о плановой пожарной проверке, - дыша мне в лицо перегаром, сообщил он. – Теперь вы в курсе, можем продолжать.
- Подождите, - продолжил наступление я. - Будьте добры, покажите ваше служебное удостоверение и распоряжение районного управления.
Лицо толстяка расплылось в злорадной улыбке.
- Пожалуйста, - он сунул платок в карман, фуражку отдал Степанычу и, открыв папку, выудил бумажку. – Ознакомьтесь.
«… проведение плановой проверки… соблюдение пожарной безопасности… с целью контроля за выполнением…», - я разочаровано вернул документ.
Проверяющий изо всех сил излучал флюиды безграничной власти, в атмосфере запахло предписаниями, штрафами и прочими малоприятными вещами.
- Балабасов Валерий Валерьевич, старший инспектор государственной противопожарной службы, - прочитал я в удостоверении.
- Именно так. Продолжим, - Балабасов убрал документы, выхватил у Степаныча свою фуражку и пошагал дальше.
Надо было менять тактику.
- Валерий Валерьевич, подождите, - побежал я следом. – Давайте я вам все покажу.
Инспектор дотошно осмотрел все помещения, заглянул в углы, под лестницы, спустился в подвал и даже порывался слазать на чердак. Он с неподдельной радостью встречал каждое увиденное им нарушение, делая пометки в своей записной книжке и постоянно повторяя «это мы обязательно учтём» и «прошу обратить внимания». Мы со Степанычем и Леонидом обреченно плелись сзади, поначалу пытаясь возражать, но вскоре бросив это дело за полной бесперспективностью. Нарушений было не просто много, а бесконечно много: из комментариев Балабасова выходило, что завод в случае пожара должен был сгореть до полного основания минуты за три.
- Лёня, а когда была последняя проверка? – негромко поинтересовался я.
- Год назад, - пожал плечами тот. – Правда, инспектор не приезжал, а вызвал нас по телефону к себе.
- И каковы были результаты проверки?
- Положительные, - уверенно сообщил Леонид.
- Это как? – удивился я, оглядывая из-за спины Балабасова очередной противопожарный щит без ведра, песка и лопаты.
- Пришел к этому же самому инспектору и принёс с собой тридцать тысяч рублей в конверте, - Лёня поёжился, вспоминая совершенное им деяние, попадающее под действие Уголовного Кодекса.
Я остановился, услышав признание моего заместителя.
- Лёня, твою мать, - с досадой сказал я. – Так какого чёрта этот цирк? Ты не мог раньше сказать?
Я немедленно догнал инспектора, который как раз записывал в свою книжечку очередное замечание, приговаривая «ну это уже ни в какие ворота», и без тени сомнения оторвал его от этого приятного занятия:
- Валерий Валерьевич, полагаю, картина ясна, недочёты имеют место. Предлагаю прервать осмотр и пройти в мой кабинет. Сделаем перерыв, обсудим, как нам правильно решить вопросы пожарной безопасности на предприятии. Поговорим о санкциях.
Последнюю фразу я сказал тоном революционера-заговорщика, оставалось только подмигнуть инспектору, чтобы он точно понял, о каких санкциях идет речь. Балабасов первый раз посмотрел на меня с интересом. Он в очередной раз вытер со лба пот и, убрав записную книжку, произнес:
- Ну что же, давайте пройдём.
Я знаками показал Лёне и Степанычу исчезнуть и повел гостя в офис. Войдя в кабинет, Балабасов с видимым удовольствием опустился на стул, я достал из холодильника бутылку холодной минералки и налил ему большой стакан. Инспектор осушил его в два глотка.
- Валерий Валерьевич, я тут человек новый, и у меня было слишком мало времени, чтобы исправить все недочёты, которые остались от предыдущих собственников завода. Учитывая это, я предлагаю повторить прошлогодние санкции в том же объеме. А все нарушения и недостатки, на которые вы указали, мы в кратчайшие сроки устраним, - миролюбивым тоном предложил я.
Балабасов неторопливо достал из папки свою записную книжку и, открыв её, положил перед собой на стол.
- Прошлогодними санкциями тут никак не обойтись, - возразил он. – Вот смотрите: срок годности противопожарных установок и огнетушителей истёк, пути эвакуации загромождены, деревянные конструкции не обработаны огнеупорным составом, половина противопожарных щитов не снабжены необходимым инвентарём…
- Валерий Валерьевич, пожалуйста, подождите, - мягко перебил его я, пытаясь закрыть записную книжку. – Мы совершенно согласны с вашими замечаниями, но давайте обсудим санкции, а потом уже перейдём к перечню нарушений.
- … отсутствуют таблички «Вход» и «Выход» над дверными проёмами, не развешена наглядная агитация противопожарного содержания, - продолжал инспектор, не обращая внимания на мои призывы и не давая закрыть записную книжку. – Не проводятся организационные мероприятия, осуществляемые с целью недопущения возгорания…
- Предлагаю увеличить прошлогодние санкции на двадцать процентов, - предложил я.
- …не заносятся в журнал результаты обязательного противопожарного инструктажа, не проводятся тренировки персонала с целью повышения готовности согласованно действовать при пожаре …
- Хорошо, на пятьдесят процентов.
- …необходимо проверить исправность противопожарной сигнализации, - инспектор сделал паузу, вытер со лба пол и закончил перечисление. – И это только при поверхностном осмотре.
Я устало посмотрел на него, ожидая вердикта.
- Таким образом, если суммировать список нарушений, то получается, что санкции возросли примерно в десять раз…
Я от такой наглости потерял дар речи.
- …но учитывая наши давние хорошие отношения и неофициальный характер встречи, предлагаю остановиться на пятикратном увеличении, - заключил Балабасов.
- Побойтесь Бога, Валерий Валерьевич, не каждая корпорация выдержит такие санкции, а у нас всего лишь маленький бедный заводик, - призвал я жадного инспектора к разуму. – Двойные санкции будут более чем достаточными. Мы уже в полной мере осознали необходимость устранения всех имеющихся недостатков.
Я как бы между делом выудил из тумбочки, стоящей у моих ног, бутылку дорогого французского коньяка и два бокала. Глаза Балабасова заблестели.
- А не выпить ли нам по рюмочке? – подчеркнуто дружелюбно предложил я.
Ответ был написан на лице инспектора. Даже без стойкого перегара, исходящего от пожарного, были отчетливо видны следы вчерашнего возлияния.
- Служба службой, - промямлил он, внимательно наблюдая, как бокалы наполняются целебным нектаром. – А от рюмочки не откажусь.
Я поднял и протянул ему коньяк.
- Двойные санкции, Валерий Валерьевич, договорились? – вкрадчиво спросил я, помахивая бокалом в воздухе.
- Договорились, - сдался инспектор и выхватил бокал у меня из рук.
***
В десять дней мы не уложились. Из-за задержек с поставкой сырья и некоторых мелочей первая партия из пятнадцати цистерн была готова только на двенадцатый день. Сроки мы оговаривали в устной форме и несколько приблизительно, но я опасался, что данный вопрос может возникнуть. «Два дня не смертельно, но кто его знает, как Боцман отреагирует, какой штраф может выставить», - думал я, набирая его номер:
- Алло, Роман, это Аксель.
- Здорова, партнёр, - привычно заскрипел знакомый голос.
- У нас первые пятнадцать цистерн готовы. Небольшая задержка по техническим причинам, - осторожно обозначил я щепетильный момент.
- Лады, два дня прощаю, - усмехнулся голос. – Я тут отчалил по делам, так что решайте с Малютой и Вагизом по встрече.
- Хорошо, - выдохнул я.
Договорились встретиться, как обычно, на станции Заречной, завтра в час дня. Вагиз отправил нам состав, чтобы за ночь мы его наполнили продукцией. Все шло по плану.
Почти по плану – днём взбунтовались рабочие. Заканчивался обеденный перерыв, когда я вошёл в столовую и был тотчас окружён людьми в рабочих комбинезонах.
- Иваныч, - вопрошал наш завхоз Виталич. – Когда зарплата будет?
- Без зарплаты не выйдем на работу, - без намёков на симпатию смотрел на меня снизу вверх лысоватый Прохор из второй бригады.
- Доколе будете эксплуатировать пролетариат? Мы не позволим, чай не те времена. Не имеете право. За что спины гнём? – сыпалось со всех сторон.
Кольцо сжималось, тон требований повышался. Я почувствовал себя злобным фабрикантом царских времен, угнетающим трудовые массы с целью получения наживы. Довёл людей до края, за которым лишь баррикады и булыжники из развороченной мостовой. Где моя охранка, готовая потопить народный бунт в крови? Где толстые попы в черных рясах, призывающие простой люд одуматься и не идти против установленного порядка? Где моя усадьба, за стенами которой я могу спрятаться от восставших? В том-то и дело, что ничего этого у меня не было, я сам в таком же неприглядном положении, как и мои рабочие. Может быть, даже в худшем.
- Тихо, - рявкнул я на наседавших работяг.
От неожиданности все замолкли и слегка отступили.
- Будет вам зарплата. Завтра же будет.
Мгновение тишины, и новый взрыв эмоций, на сей раз положительных.
- Вот это хозяин. Так-то другой разговор. Работать будем, коль не бесплатно, - тон сменился на радостно-благожелательный.
- Чего завтра-то, чего не сегодня? – продолжал одиноко, но уже негромко бурчать Прохор.
До завтра я получил отсрочку.
В восемь утра я встал и пошёл с инспекцией: цистерны стояли наполненные – всё было готово к отправке. Я вернулся в офис, налил себе чашку кофе и вызвал Лёню.
- Сам поеду, - сообщил главную новость вошедшему Леониду.
Тот пожал плечами.
- Не возражаю, босс.
- Документы готовы?
- Вот тут всё, - заместитель передал мне папку с бумагами. – Указания будут?
- В час встреча, около трех вернёмся и выдадим народу деньги, - прикинул я. – Твоя задача сдержать стихийные волнения рабочего класса до этого времени. Не допустить забастовок и прочих митингов. Ясно?
- Абсолютно, - улыбнулся Лёня.
До отправления оставалась пара часов, и мы с Леонидом, чтобы скоротать время, сели сыграть несколько партий в нарды. Не успели закончить и первую, когда позвонил Вагиз.
- Слушаю, - ответил я.
- Алексей, мне только что сообщили, что через два часа наш участок железной дороги перекроют для прохождения важного то ли военного, то ли правительственного состава, - взволнованно затараторил Вагиз. – Вам надо срочно выезжать, тогда успеваете.
- Чего, прямо сейчас? – пытался усвоить я полученную информацию.
- Да, прямо сейчас, - почти кричал Вагиз. – Малюте я отзвонился, он в курсе. Будет вас ждать.
- Хорошо, выезжаем, - поднялся я из-за стола.
- Давай, дорогой, торопись, - Вагиз отключился.
Лёня вопросительно смотрел на меня.
- Вагиз звонил, говорит, что дорогу закрыть могут – надо сейчас выезжать. Первомайские предупреждены, - пояснил я. – Поехали мы.
В спешном порядке собрались. Действовали по обычной схеме: Жора прыгнул за руль и помчался на место знакомым уже маршрутом, я с Вилли и Рулли, поторапливая машиниста, вскарабкался на тепловоз и дал команду отправляться. Через десять минут наш состав летел, оставляя за собой только грохот от стука колес и рёв гудка. По дороге я решил позвонить Малюте:
- Алло, это Аксель, - прокричал я в трубку, так как в шуме дороги плохо слышал даже себя. – Малюта, ты в курсе, что раньше встречаемся?
- Да… звонил… сказал… закроют… на встречу… будем… - отрывочно тявкал голос из трубки.
- Понял, - прокричал я, хотя на самом деле мало что понял. – До встречи.
Чтобы скоротать время до встречи, я, достав блокнот, ручку и калькулятор, принялся подсчитывать финансы. Дебет-кредит на коленках выглядел достаточно оптимистично: граждане рабочие сегодня получат свои законно заработанные деньги, и этот остросоциальный вопрос затихнет на целый месяц. С прибыли за большую партию мы оплатим накопившиеся счета за электричество, вывоз мусора, сможем закупить продукты в заводскую столовую. Даже можно будет провести по белой кассе небольшую сумму прихода и символически заплатить налоги. Так, для отвода глаз, чтобы вдруг нагрянувшей налоговой инспекции было что ответить на вопрос: «Хозяйственная деятельность ведётся, а налоги не платятся, как так?». А мы им – вот, пожалуйста, всё оплачено. Впрочем, это пусть Люба в городе разбирается, у нас тут и без налоговой проблем хватает.
Перед Заречной привычно свернули в тупик и ещё издалека заметили, что нас уже ждут. «Оперативно Малюта прибыл», - подумал я. Машин на этот раз было две: джип и микроавтобус. Похоже, что встречающих было несколько больше, чем раньше. Правда, никого не было видно – все сидели в салоне. Жора ещё не приехал. «Бедняга, по ухабам там прорывается», - мысленно посочувствовал я ему.
Состав медленно подкатил к ожидающим автомобилям и остановился. Мы с моими телохранителями спустились с платформы тепловоза и пошагали к машинам. Двери открылись сразу в обоих транспортных средствах, явив миру семь-восемь крепких ребят крайне недружелюбного вида в масках. В руках они сжимали автоматы, показавшиеся мне в первый момент несколько неуместными на мирной партнёрской сделке «спирт - наличные». Однако это только в первый момент, уже в следующее мгновение стало ясно, что встреча совсем не партнёрская и отнюдь не мирная. Вилли и Рулли даже не успели обозначить сопротивление – ребятам ткнули стволами в область ребер и приказали лечь, что они и сделали с видимой неохотой.
Прямо передо мной вырос один из встречающих, в стильном костюме и тёмных очках, похожий на Джеймса Бонда. Я без подсказок догадался, что это главный организатор мероприятия. Бонд выжидающе смотрел на меня, понимая, что у меня возникли вопросы. Оставалось их сформулировать и произнести.
- Вы кто такие? – наконец я обрёл голос, правда предательски тоненький и неуверенный.
- Мы каменские, слышал про таких? - прозвучало в ответ. – За товаром приехали.
- А где Малюта? – задал я резонный, казалось бы, вопрос.
- Теперь мы ваши покупатели, - объяснил Бонд. – Малюта больше этим бизнесом не занимается.
- А Боцман?
- А Боцман тем более.
Моя рука потянулась в карман за телефоном.
- Давайте уточним, - наивно предложил я.
- Не надо, - мягко сказал Бонд и забрал телефон у меня из рук. – Это уже решённый вопрос. Малюта не приедет. Боцман не приедет. Цистерны мы забираем.
- А деньги?
- Деньги? – Бонд посмотрел на меня как на эстрадного юмориста. – Вам же первомайские заплатили.
Один из бойцов направил в мою сторону дуло автомата, и я понял, что разговор окончен, все решения приняты без нас. Оспорить их можно только в Международном Суде по правам человека, и то вряд ли. У лежащих Вилли и Рулли забрали телефоны и оружие. Меня тоже обыскали и конфисковали второй телефон.
На тепловоз забрались трое каменских, и машинист без лишних разговоров завёл движок. Состав медленно покатился в неизвестном мне направлении. На дороге вдалеке показалась машина – к нам ехал Жора. Каменские с интересом ждали приближающийся автомобиль. У них всё было готово к встрече гостя.
Жора, заслуженный ветеран стрелок, правильно оценил ситуацию: он остановился, не доезжая метров тридцать, вышел из машины и встал за открытой дверью с пистолетом в руке.
- Эй, братва, чё за беспредел? Если сейчас же не освободите пацанов - всех замочу, - грозно прокричал Жора. – У вас полминуты на размышление.
Автоматчики недоумённо переглянулись. Бонд даже снял свои солнцезащитные очки, чтобы лучше разглядеть Жору. Вилли и Рулли, услышав голос своего босса, зашевелились и слегка приподняли голову. Правда, тут же почувствовали упершиеся в спины стволы автоматов и вернулись в прежнее положение.
- Твой Брюс Ли? – показывая в сторону Жоры, спросил Бонд.
- Мой, - с нескрываемой гордостью ответил я.
- Думаю, будет лучше, если все останутся живы, - мягко произнёс Бонд. – Глупо умирать за несколько цистерн гидролизного спирта.
Я согласился и в двух словах обрисовал расклад Жоре. Через пару минут он с недовольным видом присоединился к своим парням.
- Братан, завязывай голливудские фильмы смотреть, - похлопал перед отъездом Бонд по спине лежащего Жору.
***
На завод ехали молча, обсуждать произошедшее желания не было. Мы облажались. Нас просто кинули. Втоптали в грязь в прямом и в переносном смысле. Первым желанием было позвонить всем, кого только знаю: поднять всех на ноги, организовать карательные отряды и броситься в погоню с целью безжалостно отомстить унизившим нас молодчикам. Но, во-первых, этих самых карательных отрядов у меня не было, а во-вторых, нечем было звонить - у нас у всех забрали мобильные телефоны.
В офисе нас встречал обескураженный Леонид:
- Алексей Иванович, звонил Малюта. Они приехали на встречу и ждали состав, но вы не появились. Потом Боцман звонил, очень недобрый. Сказал, чтобы спирт был не позднее, чем завтра. Или деньги назад, с процентами.
- Лёня, мы попали, - максимально лаконично обрисовал я ситуацию.
Без особых надежд на успех я стал набирать номер Михалыча, и, о чудо, мне удалось дозвониться.
- Михалыч, у нас полный коллапс, - начал я без лишних предисловий. – Выкручивались, как могли, почти разрулили тяжёлую финансовую ситуацию, но никак не рассчитывали на такой поворот событий.
- Что случилось? – глухим голосом спросил Толстый.
- От первомайских поступил крупный заказ. Денег ты нам не прислал. Пришлось у покупателей взять треть суммы вперёд, чтобы расплатиться с поставщиками сырья. Тут еще работяги взбунтовались – зарплату им подавай. Кое-как со всеми сложностями справились, поехали на отгрузку. Вагиз утром звонит и говорит, надо пораньше приехать, сегодня состав какой-то там важный идёт – пути закроют. Добрались до Заречной, как обычно. Первомайских ещё нет, вместо них нас встречают ребята, такие конкретные, суровые, с автоматами, и говорят, мол, теперь мы ваши покупатели, те ребята, типа слились. Товар забираем – пишите письма.
- И что?
- И ничего – забрали. Пятнадцать вагонов!
- А Жора с ребятами где был?
- На земле лежали лицом вниз. Их с той стороны человек десять было. Каменскими назвались.
- Вот чёрт!
Я дал Толстому время на усвоение информации и продолжил.
- Это не всё. Возвращаемся мы на завод - звонят первомайские и так вежливо интересуются: «Где наши вагоны? Мы тут приехали, а вас не наблюдаем».
- А ты чего?
- Чего, чего. Понимаю, что нас не один раз кинули, а сразу дважды. Там денег не дали, ещё и этим теперь по полной программе должны. Спокойно, без суеты лишней кинули. Может, между собой договорились, может быть, нет. Не знаю. Но вот в том, что без Вагиза всё это не обошлось, уверен на сто процентов. Не просто так он нас туда пораньше привёз.
- Звонили ему?
- Абонент недоступен. Он мне в девять позвонил и сказал срочно выезжать, через полтора часа мы были на месте. А Малюте на одиннадцать перенес встречу. Всё грамотно сделал – я Малюту по дороге набрал, он мне ответил, что в курсе про более раннюю встречу, но получилось так, что мы на полчаса разминулись, тут нас по-быстрому и встретили.
- Да, грамотное кидалово, - пробурчал Толстый. – Надо взять на заметку.
В трубке замолчали. Михалыч думал.
- Слушай, что тут думать, - прервал я его размышления. - Мне деньги нужны, и очень быстро - как хочешь, организовывай. Надо срочно вопрос решать, времени в обрез. Я тут с Жорой и Дедом Игнатом оборону держать не хочу.
- Сейчас с Лёвой переговорю и тебе перезвоню, - Толстый отключился.
Через полчаса он перезвонил.
- Слышь, Аксель, мы тут пообщались кое с кем. В общем…, - Михалыч замялся.
- Что еще?
- Нет в этом районе никаких каменских…
Я впал в ступор.
- Пока ничего не предпринимайте. Я перезвоню, - сказал Толстый и положил трубку.
«Ничего не предпринимайте». А я ничего и не могу. У меня забрали всю продукцию, я теперь должен немалые деньги местным бандюкам, рабочим пообещал сегодня дать зарплату, которой у меня нет. Что тут предпримешь?
- Лёня, у нас на складе мыло и верёвка есть? – устало спросил я.
Он промолчал. Похоже, даже этого нет. Во дворе шумели рабочие – наше возвращение не прошло для них незамеченным.
- Собрались, денег ждут, - подсказал Лёня.
Мне неодолимо захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. От травм его спасли заглянувшие в дверь завхоз Виталич и лысоватый Прохор.
- А-а, новоявленные профсоюзные лидеры явились, - проворчал я. – Заходите. Садитесь. Закуривайте.
- Когда зарплату начнёте выдавать? – с предвкушающей скорый праздник улыбкой поинтересовался Виталич, присаживаясь на стул.
- Сразу после Новогодних праздников, - бодрым голосом отрапортовал я.
- Не понял, - улыбка с лица Виталича исчезла.
- Поясняю для непонятливых – зарплата отменяется. Денег нет и когда будут, я сказать не могу. Даже в Кремле об этом не знают.
По лицу Прохора казалось, что он сейчас расплачется. Виталич насупился. Над заводом стали сгущаться тучи локальной народной революции. Необходимо было срочно применять меры по её нейтрализации.
- Лёня, сколько у нас в кассе наличности имеется? – спросил я.
- Тысяч сто примерно, - отозвался мой верный зам.
- Неси, - не терпящим возражения тоном приказал я. – И позови мне Жору.
Через минуту прибежал Жора.
- Где водка, что Михалыч привёз в первый день?
- У Вилли и Рулли в подсобке закрыта.
- Тащите все ящики в кассу, - дал я новое указание.
После чего широкими шагами отправился прямо в небольшое помещение с окошечком, служившее на заводе кассой. Рабочие, увидев меня, нестройной толпой поспешили следом.
Леонид принёс остатки наличности, Рулли и Вилли притащили все три ящика водки. Я поудобнее устроился на стуле, прошептал «спаси и помоги» и открыл окошечко кассы. Толпа, до этого радостно гудевшая, взревела.
- Начнём, - торжественно объявил я.
На каждого работника получалось по две тысячи рублей, что было значительно меньше обещанной зарплаты, но других денег у меня не было.
- Фамилия? – спросил я первого стоящего у окошечка пролетария.
- Стасенко, - отталкивая локтями наседающих товарищей, бодро ответил тот.
Я нашёл в журнале фамилию Стасенко и без тени сомнения вручил ему деньги:
- Получите и распишитесь.
Стасенко с недоумением посмотрел на две сиротливые купюры и предсказуемо спросил:
- Это что?
- Это аванс, - ответил я, придав лицу максимально невинный вид. – К сожалению, на инкассаторскую машину, вёзшую нам деньги, совершено бандитское нападение, и мы на сегодня можем выдать только аванс. Но в самое ближайшее время зарплата будет выплачена в полном объеме. Не сомневайтесь.
Стасенко молча смотрел на меня. Я достал из-под стола бутылку водки и торжественно поставил её перед работником.
- Компенсация, - объявил я. – Для нивелирования причинённых неудобств, так сказать.
Стасенко после секундного раздумья взял деньги, бутылку и, так и не произнеся ни слова, пошёл на выход. Что на него подействовало больше - новость о несчастных инкассаторах или компенсация в виде бутылки водки, я так и не узнал.
Выдача денег прошла в абсолютно штатном режиме: никто не бросился на меня с кулаками, не устроил истерику, не пообещал обратиться в суд. Ворчали, бурчали, но, забрав деньги и водку, уходили. На вопрос, почему только аванс, я отвечал изобретательно, в зависимости от вопрошающего: одним сказал, что в городе отключили электричество и банки закрыты; другим сообщил, что из-за тумана перекрыты трассы; третьим попросту советовал брать, пока хоть что-то дают.
- Надеюсь, вы Алексей Иванович, понимаете, что завтра на работу никто не выйдет? – поинтересовался Степаныч, последним получивший деньги и бутылку с сорокоградусной компенсацией.
- Да, Борис Степанович, завтра выходной, - ответил я и закрыл окошечко.
***
После отъезда автобуса с рабочими наш немногочисленный коллектив собрался в столовой. Я в двух словах обрисовал сложившееся положение дел, не сгущая краски, но и без радужных речей о том, как мы преодолеем трудности и нормализуем ситуацию за день-другой. Моя вера в благоприятное решение проблем сильно покачнулось. Я серьёзно начал подозревать, что наши столичные коллеги по заводскому бизнесу помогать не собираются. Деньги не поступают, и по последним разговорам с Толстым стало ясно, что переводить их он не планирует. Такой вывод можно было сделать уже из одной формы общения. Я знал его много лет – тон разговора был не характерен для моего студенческого друга. Объяснений происходящему я не находил: связано это с делами Михалыча вообще или непосредственно с нашим заводом, этого я не знал. Надо было ехать в город и ставить вопрос ребром: или они решают проблемы с заводом, или я без особых колебаний слагаю с себя функции руководства и предоставляю партнерам самим разбираться с накопившимися проблемами.
Настроение было препаршивое. Предстояло еще звонить Боцману – что ему говорить, пока было неясно. Ощущая себя смертником, у которого есть микроскопический шанс на то, что палач скоропостижно скончался, я позвонил Боцману.
- Это Аксель. У нас тут накладка вышла, - я кратко обрисовал ситуацию.
- Я понял, - коротко ответил Боцман. – Значит, слушай меня внимательно. У вас ровно три дня на то, чтобы подогнать все тридцать цистерн. Не будет спирта – возвращаете деньги. В двойном размере. Не будет ни того ни другого – не обижайтесь.
На этом разговор был закончен.
Как за три дня сообразить тридцать цистерн спирта, я представления не имел. Лёня тоже. Вариант с возвратом денег был менее фантастичен, но тоже требовал ускоренных телодвижений. Мы молча сидели в кабинете и пытались найти выход.
- Может, поискать состав, - неуверенно предложил Леонид.
- Шутишь, где его искать?
- По области, куда-то они его угнали.
Я оставил его предложение без комментариев.
- Надо Вагиза найти и прижать, явно его работа, - продолжал высказывать безумные способы решения вопроса Леонид.
- Мы его можем месяц теперь искать, а у нас всего три дня на всё про всё. На сколько продукции сырья у нас осталось?
- Тонн пятьсот от силы.
- Этого мало, да и не сделаем мы за три дня.
Ситуация выглядела патовой, без наших столичных партнеров она не решалась.
- Отправлюсь я, Леонид, завтра в город. Найду наших дорогих Михалыча с Лёвой, и пусть они репы чешут, как развести ситуацию, - решительно произнес я.
От мысли, что все можно свалить на других, настроение улучшилось.
- А сейчас поехали с дружественным визитом к нашему главному по посёлку. У него там какой-то семейный праздник, и я ему клятвенно обещал, что мы с тобой будем. Хватит нам на сегодня потрясений.
Деревня гуляла. Получив одновременно аванс и бутылку, мужики на радостях устроили общепоселковый праздник. Прошло всего пару часов, а трезвыми в деревне остались только собаки и дети. Некоторые ещё сидели по хатам, но многие уже гуляли по улицам, весело салютуя нам, когда мы проезжали мимо.
Глава администрации радостно встречал нас прямо у калитки.
- Наконец-то, а то я уже и не надеялся, - рядом с Василием Ивановичем стояла одетая в русский народный сарафан девчушка, держащая в руках поднос с наполненными рюмками и тарелкой солёных огурцов. – Ну-ка, гости дорогие, уважьте хозяина.
Мы, несколько опешив от помпезной встречи, машинально подняли рюмки и, произнеся «За хозяина дома!», выпили.
- А теперь прошу всех к столу, - Василий Иванович ловко схватил нас за руки и резво потащил за собой.
- Василий Иванович, объясни, что за праздник-то?
- Так сын у меня из армии вернулся, - глаза Скворцова сияли. – Проходите скорее.
Мы обогнули дом и очутились на заднем дворе. Там стояло три больших стола, заставленных тарелками, салатницами, блюдами и даже небольшими кастрюльками с самыми разнообразными яствами. Обильную еду пропорционально разбавляли и украшали бутылки от самых маленьких пол-литровых с беленькой до внушительных пятилитровых с красным домашним вином. К еде и напиткам прилагалось человек двадцать пять гостей, активно потреблявших содержимое стола. Во главе сидел молодой парень, чертами лица похожий на Василия Ивановича.
- Познакомьтесь, мой сын Иван, - представил нам его Скворцов.
Иван встал к нам навстречу. Он был на голову выше родителя и совершенно не проявлял в своём поведении отцовской гиперреактивности. Мы познакомились с сыном, потом с его сестрой Анечкой, которая встречала нас в сарафане у калитки, затем с супругой хозяина дома Алиной Сергеевной, затем ещё с какими-то друзьями и родственниками. Наконец, нас усадили на свободные места. По левую руку от меня оказался майор Пилипенко. Он без особой симпатии оглядел своего нового соседа.
- Здравствуйте, Дмитрий Ильич. Мы с вами встречались на футбольном матче, - на всякий случай напомнил я.
- Выпиваешь? – мрачно спросил майор.
- Регулярно, - честно ответил я.
Пилипенко кивнул и, поставив передо мной большую рюмку, наполнил её мутноватой жидкостью из большой бутылки без этикетки. Я вопросительно посмотрел на бутылку.
- Конфискат, - пояснил майор. – Изъят в результате спецоперации по борьбе с незаконным оборотом самогона. Уничтожаю, так сказать.
Я понимающе кивнул.
- Готов помочь родной милиции.
Мы выпили. Самогон оказался настолько лютый, что я чуть не заплакал от избытка нахлынувших на меня чувств. Лёня сочувственно посмотрел на меня и поспешно отдал малосольный огурец, который держал в руке.
- Что, не распробовал? – издевательски поинтересовался Пилипенко. – Можно повторить.
Он снова потянулся к бутылке. Я унял слёзы, перевёл дух и кивнул:
- Очень вкусный напиток. Можно и повторить.
Угрюмость сползла с лица майора, он просветлел, налил.
- Вижу, наш мужик, - куда дружелюбнее сказал Пилипенко, поднимая рюмку.
От космического корабля под названием «Возлияние» отвалилась вторая ступень. Через полчаса мы с майором были лучшими друзьями.
- Ты понимаешь, Алексей, в каких условиях приходится работать? – выспрашивал у меня Пилипенко. – Надо банду брать, а у нас горючки нет. Вот как это?
- Да, Дмитрий Ильич, непорядок, - соглашался я.
- Какой непорядок? – возмущался майор. – Бардак!
Застолье, если можно так выразиться, ширилось и углублялось: пребывали новые гости, которые активно включались в празднование, а старожилы, в свою очередь, постепенно переходили на новый уровень веселья. Появился и заиграл баян, запели бабы. Молодёжь в свою очередь пыталась включить магнитофон и устроить танцы. Откуда-то появились Толик с Раисой, их сосед Аркадий Петрович, другие знакомые мне люди. Я ещё всех видел и узнавал, но уже несколько смутно.
- Надо бы машину к дому отогнать, а то скоро не смогу, - вдруг сказал Пилипенко. – Съездишь со мной?
- Съезжу, - кивнул я.
Майор взял салфетки и стал складывать на неё колбасу, курицу и прочую еду.
- Сынок у меня дома голодный, надо покормить, - объяснил он.
Я понимающе кивнул и стал помогать майору. Мы выпили на посошок, потом за хозяев, затем ещё какие-то обязательные в таких случаях рюмки. Продолжалось это, по-видимому, достаточно долго, поскольку я не зафиксировал момент, когда моё сознание отделилось от телесной оболочки и отправилось исследовать новые неизведанные доселе миры.
***
Разбудил меня телефонный звонок Егора Степаныча. Я посмотрел на часы – десять утра.
- Слушаю, - промямлил я в трубку.
- Алесей Иванович, тут такое дело, - голос у Степаныча был обеспокоенный. – Вам надо приехать на завод.
- Что там еще, Степаныч? – я начал просыпаться.
- Тут это, - замялся технолог. – Налоговая приехала. Вас просят.
Мой организм непроизвольно издал что-то между стоном и рычанием.
- Сейчас буду.
Я поднял Лёню, сходил предупредить Жору, чтобы собирался. Через полчаса мы ехали на завод. Деревня жила своей неторопливой утренней жизнью. Около сельпо трое мужиков, двое из которых были с нашего завода, прямо из бутылок тушили пивом похмельный пожар. С крыльца на них беззлобно ругалась Раиса. Рядом с ней курил грузчик Вася, с завистью смотрящий на беззаботно пьющих мужиков и мечтающий только о том, чтобы рабочий день поскорее закончился. Водитель главы посёлка Петруха с задумчивым видом стоял перед открытым капотом своего УАЗика.
Я бы сейчас отдал все на свете, лишь бы стать кем-то из этих сельских жителей - был готов попить с мужиками пива, помочь Васе разгрузить машину, покопаться с Петрухой в двигателе, постоять на крыльце магазина и потрепаться ни о чем с Раисой. Все что угодно, только бы не ехать на встречу с налоговиками, которые без объявления войны вторглись в пределы вверенной мне территории.
У ворот стоял Дед Игнат, вид у него был более чем виноватый.
- Посторонние на территории, – укоризненно констатировал я.
- Виноват. Не разобрал спросонья, - попытался оправдываться сторож.
- Где они? – спросил я выскочившего навстречу Степаныча.
- В кабинете сидят, ждут.
- Кто еще на заводе из наших? – я быстро пошагал в офис.
- Галя в столовой. И Филимоныч. Правда, он…, - Егор Степаныч сделал паузу. – Они с Дедом Игнатом немного отметили получку.
- Понятно. Ещё спит или уже похмелился?
- Уже спит, - уклончиво ответил технолог.
- Рабочих нет? – на всякий случай уточнил я.
- Нет, я же говорил вчера, что никто не выйдет на работу сегодня, - развёл руками Степаныч.
- И это замечательно, - улыбнулся ему я.
Налоговиков приехало трое: двое, мужчина и женщина, предъявили удостоверения областной инспекции, третий, самый важный, оказался аж из самой столицы. Они показали мне стопку различных постановлений, предписаний и разрешений.
- Вы обязаны предоставить нам для проверки всю финансовую документацию предприятия, - грозно требовала женщина.
- Дирекция грубо нарушает российское законодательство в сфере лицензирования производства и оборота спиртосодержащих жидкостей, - пугал меня её коллега.
- У вас огромный долг по акцизным платежам перед федеральным бюджетом, - хмурил брови самый важный инспектор.
Разговор у нас получился крайне неприятный. Представители власти озвучили целый список нарушений, по большинству из которых мне ответить было категорически нечего: мы имели многомиллионную задолженность по налогам, осуществляли производство и продажу спирта, не имея необходимых лицензий, поставляли готовую продукцию организациям, зарегистрированным на подставных лиц, не реагировали на законные запросы и иски налоговых органов и прочее. В целом Лозитский гидролизный завод был фактически вне закона, а я нарушил половину статей Налогового Кодекса. В ответ я мог только рассказывать сказки о том, что хозяйственная деятельность не ведётся, и апеллировать к тому факту, что большинство нарушений было совершено задолго до моего назначения директором данного предприятия. Надо было пересидеть в этот раз, отбиться любыми доступными способами, чтобы выиграть время, перевести дух, разобраться, что к чему, и скоординировать дальнейшие действия.
- Никакие документы я вам не покажу, поскольку не получал уведомлений о планируемой проверке, - я занял глухую оборону. – Хозяйственной деятельности на предприятии не ведётся. Претензии по налоговым задолженностям можете адресовать предыдущим собственникам. Продлением лицензий занимается наша бухгалтерия.
- Алексей Иванович, по имеющимся у нас документам, именно вы являетесь и директором, и главным бухгалтером, следовательно, несёте полную ответственность перед законом, - инспектор от недовольства уже поскрипывал зубами. – Вы совершенно зря не хотите идти навстречу.
- Я хожу навстречу, когда об этой самой встрече заранее договорено, а не когда меня встречают в моем собственном кабинете и размахивают пачкой обвинительных бумаг, - жёстко парировал я.
- В следующий раз наша встреча может стать для вас куда неожиданнее - с привлечением сотрудников милиции, судебных приставов и прочими неприятностями, - зло усмехнулся важняк. – В данный момент рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по целому ряду статей. В случае противодействия дело примет совсем плохой для вас поворот.
- Работа предприятия будет остановлена. В случае неисполнения данного решения возможен принудительный вариант, - не отставал второй инспектор.
Давить они умели качественно – я почувствовал, что взмок от напряжения, но отыгрывать назад уже было нельзя. Только дашь слабину, и они прорвут фронт всеми своими превосходящими силами, загонят в угол и нанесут нокаутирующий удар. Я помнил слова Толстого, который наказывал стоять и не сдаваться.
- Предлагаю на этом закончить, - я поднялся из-за стола. – Вы можете оставить документы с претензиями – мы ознакомимся, и тогда можно будет поговорить более предметно.
По выражению лиц инспекторов нетрудно было прочитать сожаление о том, что они не могут приступить к изощренным пыткам надо мной прямо здесь и сейчас. Налоговики сухо попрощались и уехали. Я картинно помахал им вслед.
***
Надо было ехать в город, искать Михалыча или Лёву, да хотя бы Василия. Ситуация требовала кардинальных решений, которые принять в одиночку и без необходимых средств я не мог. «Дело общее, и выбираться надо сообща», - резонно полагал я.
- Жора, заводи мотор, - крикнул я, выходя из дверей заводского управления. – Сейчас в город поедем с тобой вдвоём.
Леонид с Егором Степанычем замерли на крыльце.
- Нам что делать?
- Ждать, - кратко обрисовал я их обязанности. – Завтра-послезавтра вернусь. Объявите выходные до понедельника. Филимоныча в чувство приведите.
Подчиненные молча кивнули.
- Счастливо, - я сел в машину.
Жора вырулил с территории завода, и мы поехали. Благополучно миновали Лозитское, до выезда на трассу в город оставалось километра три, когда сзади послышался звук милицейской сирены.
- Что за хрень? – обернулся я и увидел догоняющий нас УАЗик с мигалкой.
- Менты, - выругался Жора. – Иваныч, что делать будем, похоже, по наши души? У меня один ствол под сидением, один в багажнике.
- Спокойно, Жорж, мы закон не нарушали, - попытался успокоиться я. – Вроде бы.
Милицейский УАЗик на большой скорости догонял нас. Мы постепенно сбросили скорость и, наконец, остановились совсем. УАЗ встал за нами. Из него вылез и пошагал в нашу сторону человек в форме. Мы с Жорой открыли боковые окна и замерли в ожидании контакта с представителем правоохранительной расы.
- Алексей Иванович, - в открытом окошке возникла голова майора Пилипенко. – Это как понимать?
Я вжался в кресло, судорожно пытаясь понять, что же я такого натворил, раз начальник поселковой милиции лично преследует нашу машину.
- Прошу проследовать за мной, - Пилипенко устало махнул рукой в сторону своего УАЗика.
Мы развернулись и поехали обратно в поселок.
- Ты что-нибудь понимаешь, Жора?
- Нет, но от ментов любой подлянки можно ожидать, - мой водитель-охранник был явно напряжен и недоволен. – В девяносто четвертом мы с братвой на стрелку поехали, так менты…
- Жора, про стрелки потом. Надо понять, что же майору от нас надо. Вчера с ним у Скворцова душевно выпивали, чуть ли не в обнимку. Вроде ничего я там не натворил, хотя, если честно, не совсем помню окончание праздника, - рассуждал я вслух, пытаясь найти причину.
Мы подъехали к зданию поселкового милицейского участка. Майор вышел из машины и махнул мне, призывая проследовать внутрь.
- Ладно, Жора, ты, вроде, не нужен, а я пошел. Давай не отсвечивай, езжай домой. И стволы убери куда-нибудь, мало ли что у майора на уме.
- Иваныч, ты там того, в отказ иди по всем статьям – не участвовал, не виновен, - напутствовал меня Жора. – Ничего не знаешь, ничего не помнишь.
- Ну, с последним пунктом вообще никаких проблем, - кивнул я и пошел за Пилипенко.
В небольшом здании поселковой милиции одиноко скучал дежурный. При нашем появлении он резво вскочил.
- Семёнов, где все? – мимолетом поинтересовался майор.
- На задании, товарищ майор, - отчеканил дежурный.
- На каком задании?
- На ответственном, - донеслось вслед.
Мы поднялись на второй этаж и прошли к кабинету с надписью Пилипенко Д.И.
- Заходи, - майор открыл дверь и слегка подтолкнул меня внутрь. – Будем проводить следственный эксперимент.
- Эксперимент? – подвох витал в воздухе, но на глаза не показывался.
- Попробуем смоделировать вчерашнюю ситуацию, чтобы выяснить последствия, - Пилипенко открыл дверцу шкафчика и извлек оттуда графин, два бокала и лимон.
Что-то в окружающем мире перещёлкнуло.
- Армянский, - потряс он графином в воздухе.
Я начал понимать, что мое задержание, скорее всего, не связано с нарушением Уголовного Кодекса РФ, на душе стало легче.
- Что же ты, Алексей, вчера договорились встретиться сегодня для совместного завтрака, - Пилипенко постучал по стенке графина.
Я виновато молчал.
- А сам на авто и тикать? – с шутливой укоризной майор погрозил пальцем и протянул мне наполненный бокал. – Приходится догонять, возвращать. Не в одного же мне организм починять.
- Так, Дмитрий Ильич, дела срочные в городе, - оправдывающимся тоном начал я. – Хотя, если честно, я не очень помню, о чём мы вчера договаривались.
Пилипенко замахнул содержимое бокала, закинул следом дольку лимона, сморщился и хлопнул меня по плечу.
- Ладно, прощаю на первый раз. Дела твои подождут немного, сейчас подлечимся и порешаем твои проблемы, - майор потянулся к графину. - Ты скажи, куда это мы пошли после того, как машину ко мне домой отогнали, я что-то не очень помню.
Коньяк горячим водопадом пробежал по пищеводу, упал в желудок, стенки которого мгновенно всосали напиток, градус оздоравливающе побежал по венам, мозг получил успокаивающий сигнал – через секунду мироощущение полностью нормализовалось. «Действительно, ехать в город, не поправив здоровье, было в корне неверное решение», - сообщило мне обновлённое коньяком сознание.
Мы с майором неторопливо попивали коньяк, пытаясь общими усилиями восстановить картину вчерашних похождений. Хотя бы в общих чертах. Содержимое графина уменьшалось, сознание затуманивалось, планы на сегодняшний день требовали корректировки. Через пару часов я решил отложить посещение города. «Чего на ночь глядя ехать, завтра утречком и рванем», - придумал я для себя железобетонную отмазку.
День перевалил за экватор, коньяк в графине почти иссяк. Мы с майором перешли от стадии обсуждения спорта, женщин и политики к стадии философских размышлений о бытие и смысле жизни, когда зазвонил служебный телефон на столе. Пилипенко снял трубку и попытался придать голосу оттенки трезвости.
- Майор Пилипенко… слушаю… Факс? Принимаю…
В дверь неожиданно заглянул Жора и помахал мне, приглашая выйти. Я знаками показал майору, что «на минуточку» отойду, но тому было не до меня – он искал нужную кнопку на факсе. Выражение лица Жоры добрых новостей не предвещало.
- Иваныч, проблемы у нас. Точнее, у тебя, - безрадостным голосом произнёс мой охранник. – Только что звонил Василий, просил тебе срочно передать.
- Что случилось?
- Дело такое, - Жора замялся. – В общем, тебя в розыск объявили.
- Чего?
- Там что-то пошло не так, и на тебя дело завели.
Похоже, я спал.
- Какое, к чёрту, дело?
- Я не очень понял, Вася так быстро и заумно говорил, но что-то вроде захват предприятия, растрата чужого имущества, налоги там не платил и ещё много всего. То есть не одно дело, а сразу много.
Я отказывался верить услышанному.
- Что за дурацкие шутки? Дай-ка я перезвоню ему.
Жора поморщился.
- Василий сказал, чтобы ты ему не звонил, он не ответит. Твой телефон могут слушать. Сказал, что лучше всего нам валить отсюда.
Здравствуйте, приехали. К проблемам с криминальным миром добавились серьезные осложнения с законом. Касательно уголовного дела следовало ещё уточнить, насколько это все соответствует действительности. Хотя молчащие телефоны столичных партнеров почти не оставляли у меня сомнений, что дело может обстоять именно так. Плюс утренний визит налоговой инспекции, сотрудники которой наобещали мне кучу неприятностей. Вполне возможно, что о неудачной проверке налоговики тотчас сообщили куда следует, и там решили не откладывать вопрос со мной в долгий ящик. Всё к тому и пришло.
Я вернулся в кабинет изрядно протрезвевшим. Пилипенко изучал полученные по факсу документы.
- Алексей, ты как вообще? – поинтересовался мой милицейский собутыльник.
- Отлично, - кивнул я.
- Вынужден тебя слегка расстроить, - с извиняющейся улыбкой произнес Пилипенко. – Ознакомься.
Он протянул мне лист бумаги, после прочтения которого мне резко поплохело – я держал в руках постановление прокуратуры о моем задержании.
- Это самое быстрое и лёгкое задержание в моей карьере, - Пилипенко поднял графин, потряс им и, убедившись, что тот пустой, полез в тумбочку у стола. – Такой успех в оперативной работе надо отметить.
Он торжественно водрузил на стол початую бутылку водки.
- Ты как, присоединишься? – улыбка не сходила с его лица.
Я молча кивнул.
- Тогда прошу за стол, задержанный.
***
- Лёня, у нас в цехах сколько продукта осталось готового? – я звонил заму.
- Спирта на три цистерны сейчас. Одну ЧП Сергеев должен забрать, только я еще не знаю, как транспортировку организовать - раньше через Вагиза отправляли, а теперь как? И ещё у нас две цистерны без покупателя, мы их для второй партии первомайским готовили.
- Звони Сергееву, предлагай три цистерны по цене двух. Оплата на месте наличными, - я перевёл дух.- Договаривайся, как хочешь, но мы должны быстро продать остатки продукции. Нужны деньги. Срочно. Ситуация изменилась.
Леонид молча усваивал полученную информацию.
- Бери Жору, езжайте по станциям, ищите паровоз для отгрузки, - распорядился я. - Держи меня в курсе. Всё понял?
- Да.
Повезло мне с заместителем. Я отключил трубу и вернулся в кабинет. Пилипенко оторвал взгляд от стены и посмотрел на меня.
- А-а-а, задержанный гражданин Романов, - радостным пьяным голосом приветствовал он. – Заходи, налито.
Мы подняли наполненные рюмки.
- Давай выпьем за нашу российскую милицию, - предложил майор. – Умеем же работать, когда надо. До полной победы над преступностью ещё, конечно, далеко, но мы делаем всё возможное.
- За милицию, - согласился я без особого энтузиазма.
Мы выпили.
- Слушай, Дмитрий Ильич, а тебе за мою поимку премию дадут? – поинтересовался я.
- Может, и дадут, - подумав немного, ответил Пилипенко. – Хотя могут и грамотой отделаться. А вот если ты окажешься опасным рецидивистом, то тогда и подполковника могут дать. Ты случайно не рецидивист?
- К сожалению, нет, - развёл я руками.
- Жаль, - расстроился майор.
Я по этому поводу имел иную точку зрения.
- И вообще, мне не нужны грамоты и премии, - вздохнул Ильич. – Я хочу в город перевестись. Достало меня село это.
Мы немного поразмышляли о превратностях судьбы.
- Смотри, какой у меня мячик, - вдруг оживился Пилипенко. – Сынку подарю.
Он достал из ящика стола маленький мяч и стал подбрасывать в воздух.
- Сынок у меня очень любит с мячами играть, - поведал он.
- Так, может быть, надо было ему футбольный мяч купить или волейбольный? – предположил я.
- Нет, он маленькие любит, - покачал головой майор. – И зачем покупать? Конфисковать же можно.
- Действительно, - согласился я.
Я никак не мог привыкнуть к своему новому статусу – задержанный по целому ряду статей Уголовного Кодекса. Однако постепенно стал свыкаться с этим. Видимо, под воздействием алкогольных напитков в этот день мне так и не удалось в полной мере осознать всю тяжесть моего нынешнего положения.
Отмечая моё задержание, мы с майором выпили все его спиртные запасы.
- Пусто, - констатировал начальник милиции. – Кончилось всё.
- И ладно, - махнул я, чувствуя, что самое время остановиться, чтобы не получилось «как вчера».
- Ладно так ладно, - неожиданно согласился Пилипенко.
Я не ожидал такого ответа и с недоверием посмотрел на собутыльника в погонах.
- На выезд со мной поедешь? – спросил вдруг майор. – Операция у меня на сегодня запланирована. Долго разрабатывали одну хату, думаю, можно накрывать.
- Поеду, - пожал я плечами.
Мне, если честно, было уже всё равно. Мы спустились на первый этаж.
- Семёнов, за руль, - скомандовал Пилипенко.
Семёнов лишних вопросов задавать не стал и пошёл заводить мотор.
- Куда едем, товарищ майор? – спросил сержант, когда мы заняли места в машине.
- За настойкой… то есть к Бабе Фросе… будем проводить проверку, - уточнил Пилипенко.
Мы поехали на окраину села, где располагался дом Бабы Фроси.
- Ты жди здесь, - приказал мне майор. – Семёнов, за мной.
Операция прошла с переменным успехом. Подробностей мне из машины не было видно, но, судя по крику и шуму, преступники оказали отчаянное сопротивление.
- Ироды… ворюги… чтобы вы подавились…, - раздавался из дома пронзительный старушечий голос.
- Имеют место… нарушения закона… представители власти… подлежит конфискации…, - слышался твёрдый голос майора Пилипенко.
Минут через пятнадцать оперативная группа в составе майора Пилипенко и сержанта Семёнова вернулась к машине, неся пятилитровую бутыль, изъятую у преступников. Не обошлось без ущерба – у сержанта была разодрана в кровь щека, а у майора порвана рубашка.
- Операция прошла успешно, - доложил мне Ильич, с довольным видом потрясая бутылкой.
***
«Уже посадили», - было первой мыслью, после пробуждения. Я лежал на нарах и разглядывал посеревшую известку на потолке, грязные обшарпанные стены и узкое решетчатое окошко. Когда был суд и какой мне дали срок - вспомнить не получалось. «Не только употребление, но и изготовление спирта крайне опасно для здоровья», - размышлял какой-то умный голос внутри меня. Я попробовал подумать о чём-нибудь другом, слегка повернул голову, но тут же скорчился от возникшей в ней боли. Судя по неприятным ощущениям во всем теле, перед судом меня систематически избивали. «Следаки показания выбивали, - подсказал всё тот же голос, - ты хоть помнишь, в чём признался и что подписал?». Я подумал и честно ответил: «Нет, не помню».
- Алексей, ты здесь? – раздался голос снизу.
Я с неимоверным усилием переместил тело и с удивлением увидел на нижней шконке майора Пилипенко. «А его-то за что посадили? Его же должны были поощрить за моё задержание».
- Здесь я, Дмитрий Ильич.
- Вот это мы вчера поправились, так поправились, - все физические и моральные страдания майора читались в его голосе.
Он встал и с кряхтением доковылял до двери. На его отчаянный стук быстро отреагировали – по коридору кто-то бодро прошагал, и в замке заскрежетал ключ.
- Доброе утро, товарищ майор, - по невозмутимому виду сержанта Семёнова можно было подумать, что он каждое утро выпускает своего начальника из камеры.
- Ты, Семёнов, тише сегодня говори, - поморщился Пилипенко. – Докладывай обстановку.
- В период дежурства никаких чрезвычайных происшествий не произошло. Поступило два вызова от населения – пьяная драка и одна кража. Преступления раскрыты по горячим следам.
- Что украли, Семёнов?
- Сапоги, товарищ майор. Украденный предмет в количестве двух штук найден и возвращён потерпевшему, - бодро отрапортовал сержант.
- Молодцы, моя школа, - Пилипенко посмотрел на меня с таким видом, будто его сотрудники предотвратили начало ядерной войны.
- Так, Семёнов, теперь неофициально, - майор скривился. – Каким образом мы оказались здесь?
- Вас ночью привез Васенко Сергей на тракторе, - не моргнув глазом, продолжил докладывать дежурный.
- Ну? И что дальше?
- Вы, товарищ майор, сказали, что задержали особо опасного преступника, который давно числится в розыске, и его надо поместить в камеру, - оба милиционера посмотрели на меня, – но оформлять не надо, а охранять его будете вы самолично. Приказали закрыть камеру с внешней стороны и утром не будить.
- Служба у нас, Семёнов, такая – и днём и ночью приходится стоять на страже правопорядка, - преисполненным глубочайшей ответственностью голосом произнёс начальник поселковой милиции. - Скажи там Демидову или Колесову - пусть в магазин метнутся, пива холодного возьмут.
Я внутренне одобрил своевременность и актуальность прозвучавшего приказа.
- Нет никого, товарищ майор. Все на задании.
- Семёнов, ты чего чешешь опять? На каком задании? – рассердился начальник.
- Вы приказали вчера перекрыть возможные пути бегства опасного рецидивиста, - оба снова посмотрели на меня, – и послали Демидова с Колесовым на железнодорожный вокзал.
- Какой, к чёрту, вокзал? У нас в посёлке нет никакого вокзала! – глаза Пилипенко заметно увеличились.
- Вы сказали, что отсутствие вокзала не освобождает от выполнения приказа старшего по званию, - пожал плечами дежурный.
Меня вся эта сцена начала забавлять. Я даже вспомнил, что советовал вчера Пилипенко взять под контроль и аэропорт.
- Так, понятно. Посты с вокзала и других стратегических объектов снять, личному составу объявить благодарность за несение службы, - майор почесал лоб, пытаясь вспомнить, что же такое важное он упустил. – Ах, да. Самое главное. Демидова и Колесова послать за пивом. Холодным. Выполнять немедленно.
- Так точно, - Семёнов побежал выполнять приказ.
Мы с Пилипенко прошли к нему в кабинет. Он уселся в свое кресло, я расположился напротив. Наша текущая диспозиция полностью совпадала со вчерашней. От этой мысли я содрогнулся, организм не хотел повторения алкогольных процедур. Майор грустно посмотрел на бумагу о моем задержании, на мгновение задумался и отложил её в сторону.
- Ильич, давай ты меня завтра арестуешь? – робко попросил я. – Сегодня день какой-то неподходящий.
Майор устало кивнул.
- Я тоже об этом подумал, до завтра терпит, - согласился он. – Я точно вчера про тебя никому не докладывал?
- Не докладывал. Из кабинета ты при мне не звонил, а потом у тебя батарея на мобильном села, - уверил его я.
- Вот и отлично, - успокоился страж правопорядка.
Через пятнадцать минут два молодых милиционера внесли в кабинет сумку с запотевшими бутылками.
- Благодарю за службу, - оживился при их появлении майор. – Свободны.
Пили прямо из горлышка, измученным организмам было не до правил приличия. После второй бутылки мир вокруг снова обрел цветовую гамму.
- Вот чёрт, у меня же сынок не кормленный, - подскочил вдруг Пилипенко. – Поехали.
Я схватил сумку с пивом и побежал за майором. Через пять минут УАЗик подкатил к воротам большого дома. Мы вышли из машины и через калитку попали во двор. Нам навстречу бросился лохматый черный пёс неопределённой породы, радуясь, он чуть не сбил с ног хозяина.
- Сынок, хороший мой. Скучал без меня? – майор радостно гладил пса. – Вот познакомься – мой барбос. Зовут Сынок. Добрейшее существо.
Сынок оставил хозяина, виляя хвостом, обнюхал меня, дал потрепать себя за ухом, после чего снова вернулся к Пилипенко.
- Пошли, покормлю тебя. Голодный, небось. Со вчерашнего утра ничего не ел. Забыл я про тебя. Ты уж прости меня.
Мы пошли в дом. Ильич достал из холодильника миску с мясом и поставил её разогревать.
- Вот так и живем с Сынком вдвоем. Жена с детьми в город переехала, а у меня служба тут, - майор вытащил пакет с вяленой рыбой.
- Держи к пиву, - протянул он мне связку небольших щучек. – И давай открывай, не томи.
Второй день моего задержания получился даже лучше первого. Мы с Ильичом душевно попили пива с рыбкой, он поведал мне о своей нелегкой жизни, рассказал десяток служивых баек. Я в ответ пожаловался на трудности ведения бизнеса в нашей бедовой стране. Обсудили поселковые новости. В ногах у нас лежал сытый довольный Сынок. От размеренной беседы меня отвлёк звонок Лёни.
- Алексей Иванович, завтра утром придёт тепловоз и цистерны, - сообщил он. – Сергеев согласился взять три по цене двух.
- Хорошо, Леонид, - я внутренне приободрился. – Вечером буду.
Хоть одна хорошая новость за последнюю пару дней.
- Ильич, мне сегодня на завод надо. У меня там дела незаконченные. Отпустишь?
- Да, езжай, - беззаботно махнул майор. - Только завтра утром в отделение. Будем тебя оформлять, как положено.
- Может, не надо вообще меня оформлять, а Ильич?
- Ты пойми, Алексей, рано или поздно тебя всё равно примут, верно? Так лучше я тебя спакую в дружеской атмосфере, так сказать, аккуратно, без применения мер насильственного характера. И тебе хорошо – будешь целый-невредимый, передадим тебя по описи чин-чинарём, выпьем на посошок, обнимемся как родные, - честно дал расклад Пилипенко. – И мне польза: может быть, после такого оперативного задержания рапорт о переводе подпишут. Я в город хочу к семье. Скучаю, понимаешь?
Определенное разумное зерно в словах Ильича, конечно, было. Правда, если не брать в расчёт один немаловажный момент – я садиться в тюрьму не хотел абсолютно. Ни в «дружеской атмосфере», ни с «применением мер насильственного характера», ни как-то еще. Вот не лежала у меня душа к этому. Должен был быть альтернативный вариант.
***
- Лёня, где паровоз? – я нервничал.
- На станции сказали, что тепловоз с цистернами отправили час назад. Значит, скоро будет у нас, - пожал плечами Леонид.
Я очень ждал состав. Последние запасы продукции надо было продать, пока есть такая возможность. Деньги, вырученные от предстоящей сделки, никому отдавать я не собирался – этот стабилизационный фонд поможет выкрутиться из трудной ситуации, в которой я оказался. Или не поможет, но в любом случае деньги не помешают.
Я находился в состоянии нездорового возбуждения, нетерпеливо ходил из угла в угол. Что-то внутри подсказывало, что развязка моей директорской карьеры близка и будет она скорее всего трагическая. В кармане запиликал телефон.
- Боцман звонит, - оповестил я Лёню, скрипя зубами.
- Аксель, доброе утро, - раздался в трубке не слишком приветливый голос.
- Слушаю, Роман.
- Через десять минут буду у тебя – хочу увидеть или спирт, или деньги. Чем порадуешь?
«Разворачивайся и проваливай – у меня нет ни того, ни другого».
- Подъезжай, обсудим.
Десять минут до эшафота. Я даже как-то успокоился. Расклад в партии резко изменился не в мою пользу.
- К нам едет Боцман. Лично.
На лице моего юного заместителя промелькнула тень ужаса. Он хотел что-то сказать, но не успел – у задних заводских ворот раздался паровозный гудок. Пришёл состав.
- Лёня, давай к Степанычу, заливайте цистерны, - партия еще не проиграна. – Как закончите, сразу сообщишь мне. Понял?
Леонид кивнул, поправил очки и поспешил выполнять указание. Я следом за ним вышел из офиса и направился к заводским воротам. Жора с Вилли и Рулли ждали меня во дворе.
- Братва, готовьтесь, сейчас будет работа для вас. По специальности.
- Кого ждём? – оживился Жора.
- Боцмана с командой.
Ответом мне была демоническая улыбка Жоры.
- Задача максимально простая – не пропускать их на территорию. Закрепиться на проходной, ворота не открывать, дальше на ваше усмотрение, - обозначил я приблизительный план обороны.
Мы эвакуировали со своего поста Деда Игната, закрыли ворота на замок, после чего моя гвардия заняла позиции. Вилли и Рулли достали «тэтэшники», Жора принёс из машины десантный «калашников» со складным прикладом. При виде автомата я несколько встревожился.
- Жора, не забудь, мы обороняемся, - на всякий случай напомнил я своему охраннику.
- Я в курсе, Иваныч, - кивнул он.
Только-только успели расположиться, как к воротам подъехали две «бэхи». Посигналив пару минут, пассажиры транспортных средств выбрались наружу. Делегация выглядела весьма представительно – не знаю, ожидал ли Боцман осложнений, но он предусмотрительно захватил с собой целую бригаду верных бойцов.
- Малюта, разберись, чего там за проблемы, - услышали мы приказ Боцмана.
Сподручный Боцмана бодрым шагом направился к проходной с твёрдым намерением открыть ворота. Жора высунулся в окошко и дал из своего «калаша» очередь в воздух. Выстрелы произвели на гостей неизгладимое впечатление – ряды рассыпались в одно мгновение. Бойцы попрятались за машинами, отчаянно пытаясь оценить диспозицию. Особенно комично выглядел Малюта - очередь прозвучала практически над его головой. Он опешил от неожиданности и замер, глядя Жоре прямо в глаза. Тот помахал стволом, предлагая громиле занять место рядом со своими компаньонами. Малюта благоразумно не стал геройствовать и присоединился к товарищам. Из-за дверей автомобиля недоумённо выглядывал Боцман – такого приема он явно не ожидал.
Я приоткрыл дверь проходной и, стараясь сильно не высовываться, сообщил собравшимся:
- Сегодня на заводе неприёмный день. Приезжайте завтра.
По ту сторону ворот некоторое время обдумывали моё предложение.
- Аксель, ты ничего не попутал? – наконец пришёл в себя Боцман. – Мы, кажется, договаривались.
- Ни о чем мы не договаривались. Можешь ехать обратно – я тебе сам встречу назначу, когда придёт время.
- Не по понятиям это - ты нас кинул, а теперь соскакиваешь. Знаешь, что за такое бывает среди приличных людей?
- Я не соскакиваю. Меня самого кинули – разберусь, что к чему, тогда поговорим.
- Кинули, не кинули – это твои проблемы. Ты мне тридцать вагонов должен.
- Должен – отдам, - согласился я.
- Ты чего меня грузишь? Разберусь, отдам, назначу! - разозлился Боцман. – Я конкретно приехал получить товар или бабки. Мои бабки! По всем раскладам я прав. Или ты что-то в ответ предъявить можешь?
- Нет.
- Так какого хрена твои бойцы по нам шмаляют? Вы там, в натуре, бессмертные? Давайте, открывайте ворота, – Боцман от злости забыл про осторожность и почти полностью нарисовался из-за своей «бэхи».
Жора недолго думая остудил его пыл новой очередью поверх голов. Осаждающие дружно прижались ближе к земле-матушке. Я одобрительно кивнул своим.
Со стороны Лозитского показалась ещё одна машина.
- Новые гости, - кивнул на дорогу Жора.
- Да и ладно, не на танке же, ворота не снесут, - я был удивительно спокоен. – Жора, сейчас цистерны заполнятся, и я буду с паровозом уходить. Ты с парнями за мной через железнодорожные ворота выскакивай. «Крузак» твой там пройдёт – я смотрел.
- Можно, я им гранату перед уходом брошу? – поинтересовался мой секьюрити.
- Жора, никаких гранат, - испугался я. – Мне тут жертвы не нужны, на мне и так статей - сидеть не пересидеть.
- Понял, - грустно вздохнул он.
Машина на дороге быстро приближалась. Всем уже было видно, что это милицейский УАЗик. Доблестные лозитские стражи правопорядка немедленно отреагировали на прозвучавшие выстрелы.
- Нда, этот фактор мы не учли, - поморщился я. – Зовите Деда Игната.
УАЗик подъехал и остановился шагах в тридцати от ворот. Из него выскочил майор Пилипенко и лейтенанты Демидов и Колесов, шофёр остался сидеть в кабине.
- Что здесь происходит? – грозно прокричал Пилипенко, расстегивая кобуру. – Кто стрелял?
Боцман с бойцами мгновенно изобразили на своем лице недоумение, вроде того как можно задавать такие вопросы им, в высшей степени порядочным людям.
- Товарищ, майор, это вот заводские, - с обиженным видом пожаловался Боцман. – Мы приехали с деловым предложением, а они не открывают, палят по нам.
- Алексей Иванович, что за дела? – Пилипенко заметил меня в дверях проходной и пошагал в нашу сторону.
- Так, Дмитрий Ильич, бандиты какие-то приехали, угрожают, - махнул я на Боцмана. – Ты бы проверил документы у них, наверняка в розыске.
Майор остановился, пытаясь решить, к кому первому начать применять меры дисциплинарного воздействия.
- Вы кто такие? – строго спросил Пилипенко.
- Коммерсанты, - смиренным тоном деревенского пастыря ответил Боцман.
Братва за его спиной дружно закивала бритыми головами, подтверждая слова босса.
- Документы покажите, - решил начать с наших оппонентов начальник милиции. – А вы там ворота давайте открывайте.
- Сейчас, Дмитрий Ильич, откроем. Заело что-то.
- Заело у них, - проворчал Пилипенко. – Ты, Алексей Иванович, вещи собрал? Сейчас к нам поедем. Не забыл?
- Помню, товарищ майор. Сейчас за сумкой схожу и поедем.
На проходную вбежал запыхавшийся Леонид.
- Иваныч, готов состав, - возбуждённо сообщил он.
- Отлично, валим, - я выглянул наружу, где продолжали мирно общаться менты и братва, не подозревая, что главная цель их приезда собирается по-английски покинуть столь милое общество.
- Дед Игнат, мы отбываем, - негромко сказал я нашему сторожу. – Ты их тут попридержи, сколько получится.
- Это можно, - согласился старичок.
Он бодрым шагом вышел наружу.
- Так, граждане собравшиеся, вход на завод строго по пропускам, - раздалось снаружи. – Сейчас оформим пропуска, тогда открою ворота… к милиции тоже относится… распоряжение начальства… моё дело маленькое…
Жора с бойцами заводили машину, мы с Лёней спешили к задним воротам. Тепловоз медленно выкатывался из цеха. Я проворно вскарабкался на него и обернулся, чтобы помочь Лёне, но тот застыл внизу.
- Лёня, ты со мной? Давай скорее.
- Я, пожалуй, останусь, - неожиданно сообщил мой заместитель.
- Леонид, думай быстро.
- Останусь, - твердо ответил Лёня. – А ты, Алексей Иванович, звони, как что прояснится.
- Лады, позвоню, - кивнул я. – Ничего не бойся, ты не материально ответственный. Если что, к Пилипенко обращайся, он мужик нормальный.
Лёня помахал мне вслед. Наш маленький состав выехал за ворота и стал набирать скорость. Вслед за вагонами выскочил Жорин «лэнд крузер». План удался, все тяжелые фигуры выведены из-под удара. Лёня, Степаныч и Дед Игнат остались прикрывать наш прорыв из окружения – капитуляция не состоялась.
***
Город встретил меня тёплым летним дождем, безостановочно льющимся на землю со свинцового неба. Ветер пригонял большие тяжёлые тучи, терпеливо ждал, когда они сбросят на землю тонны воды, и уносил их, посветлевшие и полегчавшие, в сторону, а на их место заступали новые. Периодически небеса напоминали о своем могуществе оглушительными раскатами грома или яркими вспышками молний. Процесс этот не прекращался ни на минуту, солнечных бликов не было видно, погода решительно демонстрировала жителям города свою капризную изменчивость. Такая беспросветность полностью отражала моё нынешнее положение, поэтому дождь не оказывал на меня ни малейшего воздействия.
Жора высадил меня у ворот Центрального рынка, мы тепло попрощались и расстались. Я даже сентиментально взгрустнул – так сильно привык за эти два месяца к моему верному охраннику-водителю и его двум подопечным. Жора пожелал на прощание не унывать, правда, выразил это достаточно специфичным языком.
В маленьком продуктовом павильончике ровным счётом ничего не поменялось за время моего отсутствия. За прилавком скучала продавщица Зоя, разгадывая очередной кроссворд, иногда поглядывала сквозь витрину на улицу и вздыхала, понимая, что дождь разогнал всех покупателей и день для торговли будет неудачный.
- Здравствуй, Зоя, - поприветствовал я свою любимую продавщицу, входя в павильончик.
- Алексей, привет, - обрадовалась она и тут же обрушила на меня шквал информации. – Наконец-то, а то тут с Данилом невозможно просто. Он мне опять не то привёз, что я заказывала. Я ему говорю, надо тушёнки пять ящиков, а он три всего отгрузил…
Уезжая директорствовать на завод, я оставил свой магазинчик под управление своим сотрудникам, договорившись, что прибыль будем делить пополам. «Управленцы» были полной противоположностью друг другу: с одной стороны, ответственная, старательная Зоя, у которой всё посчитано и записано; с другой - не отличающийся глубиной ума, вечно всё забывающий, растяпистый и невнимательный Данила. Я грамотно сглаживал углы их непростых взаимоотношений и небезосновательно полагал, что без моего контроля будет сложно. Так и произошло – они поочередно звонили мне и жаловались друг на друга, приходилось успокаивать то Зою, то Данилу.
- Зоя, дорогая моя, отставить жаловаться, - прервал я словесный поток. – Я ненадолго. Где Данила?
- Так я откуда знаю. Он мне не докладывает. За товаром надо ехать, а его опять нет, - привычно затянула Зоя.
- Звони ему и передашь трубку мне, - скомандовал я.
Зоя умолкла, недоумённо пожала плечами, выразив свое неудовольствие тем, что я не хочу знать всю правду о своем нерадивом сотруднике, и достала телефон.
- Алло, ты где ездишь? С Алексеем поговори, - она передала трубку мне.
- Данила, привет! Ты мне нужен, - без лишних предисловий сообщил я.
- Так я за товаром еду… собираюсь ехать, - ответил мне заспанный голос.
- Товар подождёт. Давай на рынок, я жду тебя у ворот через пятнадцать минут.
- Понял. Выезжаю.
Мой план был банально прост – Данила заходит в мою квартиру и забирает нужные вещи. Список прилагается. Он несколько раз бывал у меня дома, так что в общих чертах представляет, что и где найти. Самому мне показываться дома противопоказано, если я не хочу оказаться в крепких объятиях сотрудников уголовного розыска. Я окончательно решил не сдаваться, пока не поговорю с моими компаньонами по захвату завода и не выясню истинное положение дел.
Данила исполнил всё, как я и просил. Почти всё. Кое-что он, по своему обыкновению, упустил, но это были мелочи. Главное, у меня на руках были все мои документы, деньги и прочие необходимые для находящегося на нелегальном положении гражданина вещи.
- А что случилось, Алекс? – спросил Данила.
- Ничего хорошего. Пытаюсь разобраться, - я не стал посвящать его в подробности. – Вы с Зоей продолжаете работать дальше в таком же режиме и на тех же условиях. Меня какое-то время не будет.
- Не могу я с этой Зойкой работать, - запричитал теперь второй мой работник. – Достала она меня. Всё ей не так.
- Я могу легко решить проблему ваших взаимоотношений. Например, уволить тебя, - предложил я.
Данила сразу успокоился и сменил тон с недовольного на миролюбивый.
- Так-то мы с ней обычно ладим, - пожал плечами он. – Почти не ссоримся. Работаем нормально.
- Вот и отлично, - резюмировал я. – Номер телефона не меняй. Я позвоню, когда будет ясно, что да как. Сейчас отвези меня в центр и свободен.
Я вышел недалеко от "Б.С.М.", пешком прогулялся до здания фонда и внимательно осмотрел стоянку напротив. Водитель Витя, который возил меня и Василия, когда мы начинали совместную деятельность, стоял на крыльце и беседовал с вышедшим из дверей офиса охранником. Нетрудно было заметить на парковке и «патрол» Толстого, он предпочитал самостоятельно водить машину. «Все на месте», - усмехнулся я. Оставалось только ждать.
Можно, конечно, ввалиться в офис и устроить там светопреставление с громким выяснением, кто и почему так «не по-пацански» со мной поступил. Но статус Wanted, в котором я пребывал уже четвёртый день, остановил меня от решительных действий. Надо было действовать осторожно, появляться только там, где меня точно не ждут доблестные силы правопорядка. Надо было побеседовать с Толстым с глазу на глаз, где-нибудь без свидетелей. Идеальным местом для такого рандеву была его квартира.
Я поймал таджика на красивой ржавой «семёрке», дал ему тысячную купюру и объяснил, что если он будет молчаливо сидеть и ждать, то вскоре получит еще такую же. Через час вышел Василий. Он окликнул Витю, и они быстро уехали. На этих я решил не размениваться, а ждать «самого». Ещё через полчаса он показался в дверях.
- Видишь мужика, который в «патрол» садится? - я указал на Толстого. – Едем за ним.
«Бомбила» кивнул и аккуратно поехал за выруливающим с парковки джипом моего компаньона.
***
- Ну, здравствуй, мой нехудой друг, - я ткнул зонтиком в спину Толстому. Туша вздрогнула, руки сами собой стали подниматься.
- Аксель, братишка, ты чего? – голос у него был растерянный, он никак не ожидал увидеть меня в такой малоприятной обстановке.
- Пришел к тебе в гости, зайдём? – я убрал зонтик.
Толстый повернулся ко мне лицом. Лицо было бледным, обычная самоуверенность испарилась без следа. Он опустил взгляд на зонтик в моей руке и немного повеселел.
- Так конечно, Аксель. Заходи, ты же никогда не был у меня здесь. Я эту квартиру купил недавно, полгода назад ремонт закончил.
- Откуда такие бабки-то? Ещё кого-то удачно кинул?
Толстый с непередаваемо искренним возмущением замахал руками:
- Что ты говоришь? Кинул! Да я горбатился несколько лет на эту квартирку. Недоедал, можно сказать.
- Ну-ну.
Мы прошли внутрь. Из квартиры еще не выветрился запах недавнего ремонта, такой, что хочется вдохнуть в себя и сказать: «Да, теперь это всё моё». Комнаты были заставлены новой дорогой мебелью, на полу лежали толстые ковры, по которым мы и прошли в зал, не сняв обуви. Я плюхнулся в огромное кожаное кресло и вытянул ноги.
- Ну что, Толстый, поведай мне, как вы ловко подставили меня, а сами остались в полном ажуре. Меня ищут, а вы не при делах.
Толстый с понурым видом сел напротив.
- Аксель, я тебе клянусь, я не причем. Это Лёва там что-то намутил, - Толстый замолчал.
Я некоторое время тоже молчал, ожидая продолжения. Его не последовало.
- Ты считаешь, что этой информации достаточно, чтобы я встал и сказал: «Я всё понял, друг. Ты не виноват»?
Толстый поморщился и нехотя продолжил:
- Меня никто ни о чем не предупреждал. Я до последнего считал, что мы работаем по изначально оговоренной схеме – банкротим завод, забираем все акции, налаживаем производство и потом решаем: продавать его или оставить себе. Собственно, когда мы с тобой встречались первый раз и я тебя позвал в это дело, план был такой. Я понятия не имел, что у Лёвы своя игра. Я начал догадываться, что что-то не так, когда он запретил переводить тебе деньги на счёт. Потому что нельзя было светить нашу причастность к этому делу. Потом я узнал, что он встречается с бывшим акционером Ключниковым, мне об этом стало случайно известно. Теперь я понимаю, что они с ним решали, как тебя подставить. Да так, чтобы по полной программе. В итоге все акции получил Ключников, Лёва получил деньги, мне всего лишь компенсировали расходы, а тебя сделали крайним.
- Кто такой Ключников?
- Это четвёртый кредитор, которого мы не знали, когда завод отжимали. А он вдруг объявился и, оказалось, что за ним шишки повыше Лёвы. Им, конечно же, не понравилось, что их кинули. Вот они с Лёвой и порешали, как проблему разрулить. В итоге ты крайним остался. На тебя всю информацию знакомому следаку слили, и тот такую деятельность развил, как будто это ты Кеннеди завалил. Даже в розыск объявили.
- Ментов вам мало было, и вы решили еще и бандосам местным меня подставить? Я беру у них деньги, у меня забирают цистерны, а вы вдруг про меня забываете. Тогда уже знали, что денег я не получу?
- Я ничего не знал, клянусь, - Толстый попытался изобразить из себя искреннего невинного мальчонку. – Знаю только, что под каменских силовики работали, а они, скорее всего, по наводке Ключникова.
- Занимательная история. Только что-то не верится мне, что ты до последнего ничего не знал.
- Я же говорю, догадался по ходу пьесы.
- А предупредить не мог?
- Не мог прямо. Лёва сказал, что всё на контроле и дёргаться не надо. Телефон твой слушали. Поэтому пришлось через Жору сообщать, чтобы ты валил.
- Жора мне это сообщил, когда у ворот завода братки первомайские выясняли с лозитскими ментами, у кого больше прав на мою голову.
Мы помолчали.
- В итоге всё вышло так, что весь захват провел я? Нигде никаких ваших подписей, везде только мое имя, так?
- Да. Когда я прямо спросил Лёню про тебя, он сказал, что вариантов нет – тебя сливают. Я пытался возразить, но он пригрозил, что будут серьезные проблемы у моего фонда. Понимаешь, он многое знает про работу фонда и все мутные дела. Он меня держит крепко, упырь очкастый.
Теперь всё стало на свои места. Я был разменной монетой в руках сильных мира сего. Возможно, изначально меня никто не собирался столь жестоко исключать из игры, но что-то пошло не так, и, посовещавшись наверху, нашли крайнего. Кроме того, оставлять меня в игре означало разводить дела с Боцманом и прочие финансовые проблемы, да и мне самому кое-что обещали. Поэтому проще выходит повесить на меня все проблемы и слить. Сейчас я под следствием, деньги бандитам должен лично, непонятно что делать дальше, а Толстый сидит напротив, и всё у него хорошо.
- И что будем делать? – глядя ему в глаза, спросил я.
Толстый замялся. Разговор был ему неприятен, решать мои проблемы ему абсолютно не хотелось, выхода из положения он не знал. Сказать ему было нечего. Пришлось помогать:
- В общем, так, мой маленький друг, наступил момент, когда в трудную жизненную ситуацию попал твой друг, то есть я. Насколько я помню, твой фонд помогает именно в таких случаях, верно?
- Аксель, ты пойми, я пытался тебя вытащить, но там люди серьёзные. На уступки не идут, а бороться с ними нереально. Тебе надо свалить куда-нибудь и залечь. Потихоньку разрулим.
- Правильно, - согласно кивнул я. – Но мне нужны деньги. Думаю, тысяч тридцать баксов меня устроит.
- Где же я тебе возьму столько? – Толстый картинно ужаснулся.
- Михалыч, ты не оригинален, - с досадой в голосе сказал я. - Или ты спонсируешь моё подполье, или я иду сдаваться в прокуратуру и по полной сотрудничаю со следствием. До Лёвы им, может быть, и не дотянуться, а вот деятельностью твоего фонда заинтересуются однозначно. И твою роль во всём нашем предприятии я в подробностях опишу, не сомневайся.
Толстый нахмурился. Он думал.
- У меня есть двадцатка, на чёрный день, так сказать, - наконец сознался он.
- Тащи свою двадцатку, - милостиво согласился я.
Толстый ушел в другую комнату, откуда вернулся через минуту с двумя пачками денег.
- Вот деньги, вот адрес электронной почты для связи, - он протянул мне листок бумаги. – Сваливай куда-нибудь на Украину, пересиди пока. Всё успокоится со временем, я постараюсь разрулить.
- Ладно, - я сунул деньги и листок в карман. – Мне пора.
В дверях я остановился и обернулся к Толстому.
- За деньги спасибо, но помни – друга ты кинул.
***
Ночевать я поехал к своему старому другу и сокурснику Андрею. Вот кому можно было излить душу с полной надеждой на понимание. Андрюхина супруга с детьми очень кстати уехала на дачу.
- Живи у меня, сколько надо, - предложил он сразу после того, как я кратко обрисовал ему мое неоднозначное положение. – Тем более моих две недели не будет.
Мы как в старые добрые времена засели на кухне и откупорили бутылку португальского портвейна, который я прихватил по дороге в фирменном винно-водочном напротив. Рассказ мой был не короток – я поведал Андрею всю спиртовую эпопею с самого начала и вплоть до сегодняшней встречи с Толстым.
- Ну, от Толстого такое вполне можно было ожидать, - подвёл итог Андрюха. – Он никогда особой порядочностью не отличался.
- Теперь это уже неважно, надо было раньше думать, - вздохнул я. – Вопрос в том, что мне делать?
- Валить из страны. Если против тебя прокуратура, то засадят однозначно.
- Пожалуй, - задумался я. – Только как валить? Мне паспорт нужен на другую фамилию. С этим меня примут на границе.
- Звони Борюсику, у него мама в ОВИРе работала. Да и сам он не последний человек нынче, - предложил Андрюха.
Действительно, Борюсик - это мой единственный вариант. Мы с ним когда-то учились на одном потоке и, к несчастью для него, жили в одной комнате в общаге. Борюсик был неприметный студент-ботаник, посещавший все лекции, семинары и спецкурсы. После чего он шел в библиотеку, где яростно догрызал гранит науки, несъеденный за день. Борюсик не пил, не курил, не бегал за девчонками, он готовил себя к научной карьере. Он учил сразу десять языков, и вся общага бегала к нему за переводами. Когда у нас в комнате организовывалась пьянка, Борюсик тихо сидел в углу с книжкой или шёл гулять. На неоднократные призывы присоединиться к всеобщей вакханалии он стоически отвечал твёрдое «нет». Борюсик боялся всего, что влекло нас в молодости: шума, темноты, звона бутылок, красивых девушек. Но больше всего на свете он боялся Толстого. Когда тот появлялся в дверях комнаты с портвейном в руках, а приходил он ко мне в гости весьма регулярно, Борюсик вжимал голову, и, не глядя на громогласную вечно пьяную тушу, заполонявшую собой половину пространства, выскакивал вон. В один из таких вечеров, прогуливаясь по коридорам общежития, Борюсик познакомился с Катенькой, студенткой из соседней группы. Они поспорили на тему правильных грамматических построений в корейском языке. С этого момента у Борюсика появилось постоянное убежище на время военных действий, регулярно происходивших в нашей комнате.
После окончания учебы Борюсика взяли в МИД, что с его уровнем знаний и количеством иностранных языков было вполне логично. Сейчас он уже возглавлял какой-то большой департамент. Катенька, на которой он, естественно, женился, тоже работала в серьёзных государственных структурах.
Надо сказать, что, несмотря на жизненные трудности, которые мы создавали Борюсику в период совместного проживания в общаге, он всегда относился ко мне хорошо. Да и я его не обижал. Почти. Ну, какие могут быть обиды, разве что периодически я просил его проявить милосердие и сбегать утром за пивом. Никаких контактов после расставания мы не поддерживали, его номера у меня не было.
С утра пришлось рыскать в интернете и искать министерские телефоны. Фамилия его была Лужайкин. На сайте значился один Лужайкин, к тому же Борис Анатольевич. Я набрал номер.
- Приёмная Лужайкина, - ответил приятный женский голос.
- Здравствуйте, могу я поговорить с Борисом Анатольевичем? – как можно более представительным голосом пробасил я.
- Простите, не могли бы вы представиться?
«Вот какого хрена? Что, так нельзя соединить, мы там с Борюсиком сами разберемся, кто есть кто. Что говорить-то? Алексей Иванович - он и не поймёт. Фамилию светить опасно. Вдруг слушают, министерство всё-таки»
- Аксель.
- Простите? – в её голосе слышалось явное замешательство.
- Аксель, - снова серьезно произнёс я. Хорошо, что у меня кликуха не Кабан или Лысый, тогда бы совсем шансов не было. – Я из Прибалтики, это литовское имя. Борис Анатольевич очень ждёт моего звонка.
Молчание в трубке.
- Хорошо, соединяю. Подождите минуточку.
«Давай, Борюсик, бери трубку».
- Алло, - раздался знакомый мужской голос.
- Борька, привет. Это Аксель. Мне нужно с тобой увидеться.
- Привет. Как неожиданно. Что-то срочное?
- Срочнее не бывает. Ты когда сможешь?
- Мне надо посмотреть свой ежедневник…
- Боря, к черту ежедневник. СРОЧНО!
- Через час в кофейне напротив МИДа.
- Договорились. Через час.
Я положил трубку. Напротив МИДа. Надеюсь, там ещё не расклеили мои портреты с белозубой улыбкой.
***
Я зашел в кофейню уже через полчаса и, усевшись за дальний столик, заказал чайник чая. Боря появился ровно через шестьдесят минут после того, как мы закончили телефонный разговор. Он сразу увидел меня и бодро пошагал через зал. Борис внешне сильно изменился - он прилично располнел, под дорогим пиджаком виднелся пухлый животик, на котором мирно покоился галстук. Но главное изменение произошло во взгляде: боязливый и бегающий уступил место новому – взгляду человека, уверенному в себе. Я поднялся поприветствовать студенческого приятеля.
- Привет, Борян.
- Здравствуй, Алексей.
Я похлопал Борьку по выпирающему животу:
- Жизнь удалась?
- Для людей моей профессии это характерное явление, - смутился Борис. – Сидячая работа меняет фигуру человека. Этот процесс закономерный и необратимый.
- Очень даже обратимый, - засмеялся я. – В спортзал ходить не пробовал?
- Лёша, какой спортзал? Я шесть дней в неделю на работе. Плюс делегации и командировки.
- Ладно, ладно. Не комплексуй, Боря, – я похлопал его снова, на этот раз по плечу. – Как Катерина твоя?
- Катя в порядке. Сейчас в отпуске по рождению ребёнка.
- О как! Рад за вас. Кого родили?
- Мальчик. Назвали Михаилом.
- Молодцы, - я был искренне рад за семейство Лужайкиных.
Подошла официантка, и мы отвлеклись на заказ. Борис выбрал капучино. Мы еще некоторое время поговорили о житейских делах, вспомнили студенческие годы, поделились информацией, кто и где из общих знакомых. Наконец, я перешёл к главному вопросу:
- Борь, у меня ситуация сложная. Подставили меня. Кинули. Как Александра Матросова на амбразуру. И теперь я в розыске за криминальный захват предприятия, мошенничество, неуплату налогов, производство и сбыт нелегальной водки и ещё что-то там по мелочи. Магадан распахивает двери.
Борис внимательно слушал, не высказывая ни малейшего недоумения.
- В общем, Боря, мне нужно валить из страны. Здесь рано или поздно достанут и посадят. Люди там полета высокого замешаны. Плюс ещё и криминалу дорогу перешёл, - я развёл руками, давая понять, что вариантов не осталось. – Мне нужен паспорт на другое имя. Заграничный, естественно.
Борис молча слушал, уставившись в стол.
- Ты меня слышишь, паспорт нужен. Ты можешь помочь? Не бесплатно, конечно.
Боря оторвал взгляд от стола, придвинулся поближе ко мне и тихим голосом произнёс:
- А не лучше ли постараться решить проблему другим способом?
- Каким другим? Отсидеть лет десять, а перед братвой извиниться? Нет, Борь, вариантов у меня нет.
- Пойти в прокуратуру, рассказать, как всё было. Ты же говоришь - тебя подставили. Вот пусть следствие и разбирается.
- Боря, ты сказок начитался? Я тебе говорю, там люди такие, что прокурорские разбираться не будут, посадят меня - только в путь. Ну, а если даже предположить, что во всём разберутся и меня оправдают, так братве такой расклад очень понравится – меня грохнут, как только я из этой самой прокуратуры выйду. Нет, Боря, мне здесь не жить. Помоги с паспортом.
Борис задумчиво мешал ложкой остатки кофе в чашке. Судя по тому что отказа до сего момента не прозвучало, возможность оформить нужный мне документ мой приятель имел.
- Ладно, я узнаю, что можно сделать и сколько это стоит. Давай завтра в это же время здесь же.
***
Паспорт обошёлся мне в кругленькую сумму. Но это уже не столь важно, главное, что он у меня есть. Теперь я Матросов Александр Матвеевич – полный тёзка легендарного красноармейца. Правда, в отличие от него я совершать героический подвиг во славу Отечества не собирался, а как раз наоборот планировал это самое Отечество покинуть. И чем скорее, тем лучше – и мне за границей спокойнее будет, и людям в погонах работы меньше, и бандосам не отвлекаться на посторонние дела, а бабла они ещё накосят. А передо мной открыты все пути и дороги, давно хотел мир посмотреть.
На молоденькую приветливую работницу турагентства моё новое имя не произвело никакого впечатления. Думаю, она с интересом бы посмотрела на меня, если в паспорте было написано Микки Маус или Гарри Поттер, имя же Александра Матросова было не столь известно в широких кругах. Звали девушку Светлана, о чём доверительно сообщал бейджик на отвлекающем внимание декольте.
- Вы уже выбрали страну, где хотите провести отпуск, или что-нибудь порекомендовать? Предпочитаете простой пляжный отдых, дайвинг, сафари? – девушку распирало от желания отправить меня куда-нибудь подальше.
- Меня интересуют не столько красочные пейзажи, сколько скорость оформления визы, желательно на долгий срок, и максимально ускоренный вылет, - объяснил я.
- Можем предложить Таиланд – много рейсов, быстрое оформление трёхмесячной визы. Сегодня сдаёте документы, послезавтра всё будет готово, - предложила Светлана.
Таиланд это хороший вариант – тепло и далеко. Кроме того, по рассказам побывавших там счастливчиков, сказочно дёшево. Денег у меня не так чтобы очень много, по Лазурным Берегам и Лас-Вегасам особо не поездишь, так что нечего долго думать.
- Устраивает.
- Паттайя, Пухкет, Самуи? – вопросы становились всё сложнее.
- Мне бы что-нибудь нормальное: не слишком дешёвое, но и без понтов излишних, - попытался сформулировать я свои пожелания.
- Есть очень хорошее предложение – Пухкет, отель пять звезд, свой пляж, из номера вид на море, - она раскрыла передо мной красочный проспект. - Отель только что открылся, действуют большие скидки для заезжающих на срок не менее десяти дней. Вот прайс.
Я глянул цифры и незаметно поёжился – скидки скидками, но где-нибудь в Воронеже на такие деньги можно квартиру в центре купить.
- Прямо даром, - невозмутимо сказал я. – Подойдёт отельчик.
- На какой срок будем бронировать номер? Вы один едете? - Светлана поняла, что перед ней сидит мужчина с деньгами и посмотрела на меня уже с несколько иным интересом.
- Да, один. Бронируйте на две недели, - поживу в пафосном отеле, а потом переду куда-нибудь в местечко попроще.
Светлана надолго припала к монитору. Я сидел и размышлял о том, что я буду делать, когда у меня кончатся деньги. В том, что они кончатся быстро, сомнений не было – жить экономно мне никогда не удавалось. Даже сейчас, когда будущее в полном тумане, и по-хорошему надо бы снять маленькую комнатку подешевле, я сижу и заказываю номер в пятизвёздочном отеле на берегу океана. «И чего это я вдруг решил шикануть?», - посетила меня ненадолго здравая мысль. Я посмотрел на Светлану - молоденькие симпатичные девчонки в сфере услуг это настоящее зло, мужчины сразу теряют голову: распушают перья, сорят деньгами, начинают изо всех сил демонстрировать свою крутость, даже если её нет. Сидела бы передо мной сейчас какая-нибудь толстая бабища лет пятидесяти, глядишь, и обошлось бы всё тремя звёздочками где-нибудь в километре от пляжа.
- Послезавтра вечером есть рейс «Тайских авиалиний», бронировать билеты?
- Бронируйте. Бизнес-класс, - я решил уже не мелочиться.
- Бизнес-класс? – выдохнула Светлана, похоже, она уже готова была лететь со мной. – Обратный рейс на какое число?
- Обратно с открытой датой. Может быть, мне понравится, и я останусь там, - улыбнулся я.
Девушка снова растворилась в экране монитора. Я вышел на улицу покурить и позвонить.
- Алло, Лёня, привет! Это я, с нового номера.
- Алексей Иванович, как дела? – по голосу моего бывшего заместителя было слышно, что он рад звонку.
- С переменным успехом, Леонид. К сожалению, не вернусь я уже. Заводик наш по рукам пошёл – у него опять владельцы сменились. Я их не знаю, так что не могу сказать, что вас ждёт. Как там дела? Как сам?
- Нормально. Улеглось всё. Пилипенко расстроился, конечно. Искал тебя, не мог поверить, что ты у него из-под носа смылся. Ругался. А вчера они со Скворцовым приезжали на завод, расспрашивали, что дальше будет.
- А ты что?
- А я что? А я ничего, сам без понятия, - голос погрустнел. – Пилипенко просил тебе привет передать.
- Да ладно?
- Да, и сказал, что передачи он тебе носить не будет – ты его обманул, ему теперь перевод в город не дадут.
Я улыбнулся. Хороший он всё-таки мужик – майор Пилипенко.
- Ты там передай Ильичу, что я извиняюсь, и всё такое. Нехорошо получилось – он меня задержал, а я его подвёл.
- Хорошо, передам при встрече. Филимоныч с Дедом Игнатом плотно так в запой ушли. Степаныч грустный ходит, опять жалуется на всех подряд.
- Ты сам-то что делать планируешь?
- Пока у Раисы с Толиком поживу, до конца месяца проплачено. А там видно будет. Может, новым владельцам понадоблюсь. А нет, так в город вернусь.
- Не унывай, Лёня, у тебя жизнь только начинается, - подбодрил я парня. – А уже в таких передрягах побывал.
Мы рассмеялись.
- Я не унываю, - сказал Лёня. – Жаль, что всё так быстро закончилось. Закрутилось, завертелось, а потом раз и всё. Обидно.
- Это да, мне тоже обидно, - вздохнул я. – Ну что же поделаешь? Таковы жестокие реалии нашей жизни. Будут ещё у нас победы.
Мы немного помолчали, обдумывая, где и когда нас ожидают эти победы. По всему выходило, что не скоро и не здесь.
- Я, Лёня, уезжаю. Думаю, надолго. Электронную почту я твою знаю. Напишу. Давай, не унывай, - отдал я последнее указание.
- Счастливо, Иваныч. Пиши письма, - отозвался Леонид.
Я вернулся к Светлане, которая уже закончила оформление турпакета.
- Александр Матвеевич, всё готово. Послезавтра в одиннадцать можете забрать документы. Всего доброго!
- До свидания, Светлана!
***
Оставшиеся пару дней я провёл в прощании с Родиной. Погулял по центру, выпил пива в любимом баре, заехал к Даниле с Зоей. Андрюха взял на работе выходной и повёз меня за город, на свою дачу, где познакомил со своей очаровательной женой Викторией и двумя сыновьями- младшеклассниками. Мы с удовольствием попарились в бане, пожарили шашлыки и выпили домашнего вина.
- Знаешь, брат, а я даже рад, что уезжаю, - признался я Андрею, когда мы вечером провожали закат, сидя на веранде. – Всегда хотел что-нибудь поменять в жизни и не решался. А вот судьба так повернулась, что выбора не оставила.
- Пройдёт месяц-другой – заскучаешь.
- Может быть. Но чтобы понять, что здесь хорошо, надо отсюда уехать.
- Парадокс, но это так, - согласился Андрюха.
- Хотя в моём случае – скучай, не скучай – назад дороги нет, - напомнил я про своё плачевное положение.
- У Вики дядя генерал милиции. Я ей ситуацию обрисовал, она с дядей поговорит. Думаю, не такой уж у тебя вопрос нерешаемый, - подарил мне надежду Андрей.
- Спасибо, друг, - я был тронут.
- Всё будет нормально, - Андрей поднял бокал.
- Конечно, - я в ответ поднял свой.
На следующий день мы прощались с Андрюхой у входа в здание аэровокзала.
- Давай, брат, пиши письма с родины, - просил я.
- Ты тоже пиши. Как что-нибудь по твоему вопросу прояснится – сообщу. Удачно тебе долететь! - напутствовал друг.
Мы обнялись и расстались. Неизвестно на сколько.
Меня ждала неприятная процедура прохождения государственной границы по своему новому паспорту. Я пытался унять волнение, но оно лишь нарастало. Билеты в бизнес-класс я взял намеренно, зная, что прохождение всех таможенных и пограничных формальностей для таких пассажиров проходит в несколько упрощённой форме. Я подошёл к стойке регистрации.
- Ваш паспорт и билет, пожалуйста, - приветливо улыбнулась девушка.
Я передал ей документы, внимательно наблюдая за реакцией. Всё было как всегда.
- Ставьте багаж на ленту.
Похоже, первый кордон государственной линии обороны успешно преодолён.
- Прошу, ваш посадочный, - девушка отдала мне документы. – Проходите в бизнес-зал номер один. Счастливого пути!
- Благодарю, - я отошёл метров десять и непроизвольно повернулся. Девушка не бросилась звонить в Интерпол и не побежала звать наряд милиции. Я выдохнул.
Далее меня ждал экзамен посложнее – впереди замаячил досмотр службы безопасности аэропорта. Я, не торопясь, выложил всё из карманов, снял обувь, ремень и, набрав в лёгкие побольше воздуха, твёрдым шагом прошёл через рамку металлоискателя. Ничего не зазвенело, никакие мои предметы не вызвали интереса.
- Следующий, - обыденно произнёс аэропортовый сотрудник.
Впереди меня ждал последний и главный экзамен – пограничная служба. Пока я стоял в небольшой очереди, целый ворох самых разнообразных мыслей промчался в моей голове. «Будь что будет»,- решил я и шагнул к кабинке пограничников. Предательски потной рукой положил на стойку паспорт и попытался как можно лучезарнее улыбнуться. Девушка за стойкой без особых эмоций раскрыла документ и принялась изучать содержимое. Мне показалось, что прошла вечность, пока она вносила мои данные в компьютер, ставила штамп и возвращала мне паспорт. Когда я отошёл от кабинки, то почувствовал, как по спине текут капли пота. Но это было теперь абсолютно неважно – я внутренне ликовал. Хотелось подпрыгнуть и заорать во всю глотку. Однако я нашёл в себе силы проявить сдержанность, ведь такое поведение могло снова вернуть меня к общению с людьми в погонах, а это было бы уже лишним.
В бизнес-зале было тихо и уютно. Немногочисленные пассажиры читали газеты, пили кофе или слушали в наушниках музыку. Я вальяжно развалился в кресле, находясь всё ещё в возбуждённом состоянии. Видимо, то что я немного не в себе, было заметно со стороны, так как ко мне персонально подошла служащая бизнес-зала и поинтересовалась, не желаю ли я что-нибудь выпить.
- А что у вас есть? – я очень желал выпить.
- Виски, коньяк, водка, пиво, - перечислила девушка.
- Прямо не знаю, всё такое вкусное, - рассмеялся я. – Тащите коньяк.
Сотрудница кивнула, подтверждая принятие заказа.
- И водку, - крикнул я ей в след.
До посадки было ещё около часа времени, вполне достаточно для того, чтобы хорошенько подзаправиться перед полётом.
- Алло, Лёня, привет, - набрал я своего юного друга.
- Алексей Иванович, добрый день! – отозвался Леонид.
- Как там у тебя?
- Всё нормально. Ты в аэропорту что ли? – спросил Лёня. - По шуму слышно.
- Да, решил на море слетать, нервы полечить, - сознался я. – Ты как, определился, что делать будешь?
- Нет ещё, наверное, в город всё же вернусь. Денег совсем нет, - голос у Леонида был грустный.
- Я тебе как раз по этому поводу звоню. Сейчас скину тебе телефонный номер Зои, это моя продавщица. Когда будешь в городе, наберёшь её и договоришься встретиться. Она работает на Центральном рынке, павильон шесть один ноль. Я ей оставил деньги для тебя, подъедешь, заберёшь. Всё понял?
- Деньги? Для меня? – удивился Лёня. – А за что?
- За работу, Лёня, за работу. Там твоя доля. Не так много, но на первое время хватит, - объяснил я.
- Спасибо, Иваныч, - прозвучал радостно-изумлённый голос.
- Тебе, спасибо, - ответил я. – Всё, давай, у меня посадку объявили. Счастливо!
- Счастливого пути, Иваныч!
«Всё происшедшее со мной было не зря хотя бы ради этого приятного полёта в бизнес-классе», - размышлял я, удобно развалившись в кресле и попивая виски со льдом, любезно принесённый мне стюардессой. Пассажиры рассаживались в кресла, бортпроводники подсказывали, как пройти к своим местам, помогали разместить на полках багаж, разносили пледы. Самолёт готовился к взлёту. Я выглянул в иллюминатор – на улице накрапывал лёгкий дождик. На душе стало вдруг нестерпимо грустно, накатила какая-то дикая печаль. «А если правда - навсегда?», - мелькнула в голове страшная в своей реальности мысль. «Дождик этот последний раз, небо с облаками над аэропортом, русские девушки на регистрации и в бизнес-зале? Дача с баней и шашлыками у Андрюхи, Зоя с Данилой и мой павильончик на рынке, пивнушка около дома, моя уютная неубранная квартира? Если я больше никогда этого всего не увижу?», - мысли становились всё более мрачными. Мне стало отчаянно не по себе, захотелось срочно выйти из самолёта. Я отстегнулся, встал и пошёл к выходу, налетев не стюардессу.
- Простите, мы начинаем подготовку к взлёту, займите своё место, пожалуйста, - вежливо, но твёрдо попросила она.
- Девушка, будьте добры ещё виски, - я понял, что полёта избежать уже не удастся.
- Простите, но теперь напитки будут подаваться только после взлёта, - улыбка застыла на её лице.
Я обречённо опустился обратно в кресло. Самолёт тронулся и начал выруливать на взлётную полосу. Я залез в пакет, стоящий у меня под сидением, достал оттуда бутылку «Мадейры», купленной в дюти-фри и, открутив зубами крышку, приложился к горлышку.
- Уважаемые пассажиры, наш самолёт готов к взлёту, - пропел в динамиках голос командира.
Самолёт начал разбег. Я отхлебнул ещё пару больших глотков, посмотрел на убегающий пейзаж и, помахав рукой миру по ту сторону иллюминатора, улыбнулся:
- Да и хрен с вами!