Шерон Блейз
Ох уж этот тесть! Петрович — это что-то. Нет, он мужик хороший, компанейский, полковник. Только одна проблема — его голову часто посещают какие-нибудь идеи, совершенно оторванные от наших суровых реалий. Тёща, по мере своих сил, конечно, пытается с ними бороться, но даже ей не всегда удаётся подавить бурный энтузиазм Петровича.
Вот недавно он решил, не то от скуки, не то для поправки нашего материального положения, завести на балконе пару — другую кроликов. Ну, до этого у нас жил петушок, вернее, петушище гигантских размеров, с соответствующей глоткой, который регулярно, а, точнее, каждое утро, а именно в половине пятого, будил население нашего небольшого военного городка радостным «Кукареку!» Петух был счастлив, мы — не очень, а уж соседи как «радовались» - словами не описать. Выращен он был лично Петровичем из маленького цыплёночка-заморыша и поэтому кроме Петровича никаких других авторитетов не признавал. Проживал этот будильник там же, где сейчас обитали незлобивые кролики. Характер у него был вздорный и злопамятный, наглый птиц считал балкон своей вотчиной и пресекал всякие попытки выйти на этот балкон на корню, поэтому все ходили поклёванные, как подсолнухи.
В конце концов, тёща (дай ей Бог здоровья) поставила тестю ультиматум: «Выбирай, Паша, или я или петух!» Тесть свою половину любил и уважал, и, несмотря на высокое звание полковника десантника, прошедшего много горячих точек, включая Афган, даже немного побаивался. Поэтому петушок был продан на рынке (зарезать кукарекало ни у кого, включая нашего боевого офицера, рука не поднялась), а вместо него на балконе поселились вышеупомянутые кролики.
Кроликов надо было кормить, поэтому где-то в сарае на бабушкиной даче была найдена ржавая и погнутая коса, которой предполагалось косить траву, на обед длинноухим. У меня в военном городке служил приятель, мы с ним ещё в военном училище подружились. У его отца в гараже была мастерская с полным набором инструментов. Поэтому, совершенно забыв, что мы с ним накануне обмывали майорские звёздочки, и, соответственно, Серёга на какое-то время стал «недвижимостью» (я — не пью совсем), я взял косу и отправился к нему пешком через весь военный городок.
Пока я собирался, тёща (дай ей Бог здоровья!) глянула в окно (на улице начинал накрапывать дождь), и протянула мне чёрный дождевик Петровича: «На, Олежка, там моросит». Я, ничтоже сумняшеся, накинул этот дождевик (Петрович — мужик здоровенный, выше меня на полголовы) на плечи и поглубже натянув капюшон, взял косу и вышел за дверь.
Первой мне попалась соседка — Аглая Романовна (медсестра со стажем) На моё «Здрасте!» она кивнула головой и шустренько спряталась в своей квартире, закрыв её на ключ. Из-за двери донеслось »Ииик, Господи, спаси и сохрани! Ииик...»
Я вышел из подъезда и отправился к Серёге. Население нашего военного городка — боевые офицеры вроде моего тестя. Десантура, мужики — не робкого десятка, не раз в глаза смерти глядели. И обычно на улицах народу полно, а тут как повымерли все.
Прихожу к Серёге, звоню в дверь. Слышу за дверью Серёгин голос: «Сейчас открою, не тарахти!» Открывает, смотрит на меня. Я из-под капюшона: «Привет ,Серёга, живой?» Он кричит: «Лиза!!! Не выходи, за мной смерть пришла, бегите все, я её задержу!»
Не буду рассказывать, как мы с ним в узеньком коридорчике боевыми искусствами занимались, как выскочила его жена, как отнимала у меня косу: «Не отдам мужа, уходи, костлявая!» Как на шум вышел Серёгин отец (начальник нашего военного городка), осел мешком на коврик, как вылетела со скалкой Серёгина мать, и надавала всем, и правым и виноватым, как мне удалось, в конце концов, скинуть дождевик, как мы с Серёгиным отцом отпаивали коньяком Серёгу, как потом все вместе синяки считали, как были «вызваны по тревоге» мои тёща и тесть, как Серёгин отец и Петрович закрылись в гараже и мудрили над косой с остатками коньяка...
На следующий день весь военный городок ржал, когда я в том же под проливным дождём нёс наточенную косу обратно (Серёгин отец — дядька - на все руки мастер). Только коса не понадобилась. После «Поединка со смертью» тёща запретила тестю всякую коммерческую деятельность, строго его предупредив: «Смотри, Паша, ты меня знаешь!»