№15
Псевдоним: Инферно.
Название: Демон.
Знаков: 32465
Высокое белое солнце немилосердно прожаривало город. Возможно, светило злилось просто так, без всякого повода. А вот Демон, он же Дмитрий Петрович Линцов, очень хорошо знал причину своей ярости. Хотелось рвать и метать, но прилюдно позволить себе этого он не мог: имидж — даже на пустынной от полдневного зноя улице необходимо держать себя в руках. Выйдя из прокуратуры, Дмитрий Петрович, вальяжно подошёл к своему чёрному «мерсу», сел, включил кондиционер и только тогда позволил себе расслабиться и выпустить пар:
- Твою мать – ещё посмотрим, кто кого, ети тебя разъети! Закрыть меня — кишка тонка. А я тебе, Костяныч, сверну кровь, мало не покажется. Зря в детстве не загасил, идиот малолетний — сдрейфил тогда. Батя меня по-любому отмазал бы, а ты, козёл, если и не прижмурился, в дурке пожизненный срок наматывать остался бы. Ну, ничего, теперь я до тебя доберусь!
Мотор ровно загудел, будто успокаивая. Мерс рванул с места, но вдруг резко затормозил:
- Чёрт! - вырвалось у Дмитрия Петровича. Он вышел из машины, нагнулся и поднял почти из-под колёс маленького пушистого котёнка:
- Ах ты, дурашка! Куда полез?
Котёнок громко замурлыкал в больших сильных ладонях Дмитрия Петровича.
- Давай-ка, отнесу тебя на газон. Вот так. Знаешь, малёк, людей ненавижу. Зверьё – другое дело. Любят бескорыстно, не предают, своих не кусают. Ну, беги. Живи.
Непроизвольный вздох вырвался и растворился в густом от жары воздухе вместе с коротким приступом сентиментальности. Дмитрий Петрович вернулся к машине и дал по газам:
- А теперь, б..., с людьми разберёмся. Ты-то у меня, Костяныч, ети тебя разъети, пощады не дождёшься. Я научу тебя свободу любить!
Когда нагрянул ОБЭП, Дмитрий Петрович не особо обеспокоился — документы в полном порядке, никакая экспертиза не подкопается, ни один юрист не придерётся. Другой вопрос — кто настучал? Сам он точно не мог запалиться – не блудень какой, давно чистоделом стал. Сотрудники ОБЭП молча, с незыблемым чувством собственного превосходства, делали своё дело, в полной уверенности — невиновных людей в природе не существует. Дмитрий Петрович их понимал — сам такой. По его понятиям, есть только два типа людей — охотник и жертва. Охотник — всегда победитель. Демон однозначно считал себя охотником и, сталкиваясь с себе подобными, знал, как надо действовать. Другое дело — бывший одноклассник Костян Марков, который никак не вписывался в эту схему. Явно не жертва, но для охотника — слишком травояден. В смысле, кровожадность в Костяне отсутствовала напрочь. Так сказать, охотился с фоторужьём. И вот с этим самым фоторужьём угробил всё, что с таким трудом выстроил Дмитрий Петрович.
Демону было, за что уважать себя: ещё с юности пользовался авторитетом в определённых кругах. После длительного отсутствия вернувшись в родной город с приличным капиталом, открыл на подставных лиц несколько небольших фирм-однодневок и начал грести деньги, обналичивая чёрный нал. И всё шло по ништяку, пока один из клиентов по пьяни не проболтался в кабаке где, в обход налоговой, берёт отстиранные деньги. Участь фуфломёта решилась быстро — неопознанный труп выловили в загородном озере уже через пару дней после визита обэпников к Линцову. И опять к Демону не придраться, хотя опытному «бизнесмену» стало понятно — лафа кончилась. Так и случилось — сразу подняли всю муть его жизни: неоднократные прохождения свидетелем по-малолетке, позже в деле отца засветился, да и подвигов по России набралось немало — пока заматерел и научился шифроваться, наследить хорошо успел. Отец, ставший крупным чиновником, теперь скорее окончательно утопит, чем отмазывать станет. Найдёт способ, как откреститься от непутёвого сыночка, и дело не только в статусе и репутации.
Отец, Пётр Гаврилович Кашин, начинал с простого гаишника. На матери Димы так и не женился, оставив её сразу, как только поднялся по карьерной лестнице и заимел счёт в банке. Но сына, может оттого, что Дима был копией отца, никогда не бросал, помогал материально, воспитывал от души: модное барахло, современная музыкальная техника, компьютер, сотовый телефон появились у Димы раньше всех в классе. Зато и порол батя неслабо. Узнавал о школьных шалостях и успеваемости от училки. Мать-то перестала жаловаться отцу ещё в четвёртом классе, после того, как Пётр Гаврилович избил сына до полусмерти за двойку в четверти. Матери тогда тоже досталось. Диме педагогический метод бати пошёл на пользу — с тех пор старался учиться, даже отличником стал через пару лет. И поведением в школе отличался примерным. Что он выделывал дома и на улице после уроков, никого не волновало. Отец дал понять: всё, чему учат в школе — туфта. Не в смысле знаний, здесь вопросов нет. А всякое там: мать — святое, женщин бить нельзя, обманывать нехорошо и так далее. Полная лажа. Кражи денег, гости с явно криминальными наклонностями, пьянки и нецензурная брань дома — всё это стало нормой. Мать смиренно сносила выходки своего сокровища. Лишь однажды, проснувшись среди ночи, Дима случайно услышал её приглушённый плач: «Господи, Боже мо-ой! Спаси и сохрани моего бедного сыночка-а! Он ведь не виноват, Господи, что в папашу пошё-ол». Внутри что-то сжалось. Захотелось броситься, обнять её, успокоить. Сказать, что не такой, просто – так надо. Сдержался. Все эти порывы — признак слабости. Батя говорит — выживает сильнейший, таков закон природы. Дима не хотел быть слабым. «Мамка простит. Она любит меня любого, чтобы я ни сделал. В этом её слабость. Или сила?» Не понял тогда, заснул быстро. Да и сейчас не понимает.
В старших классах, когда на Линцова приходили жаловаться родители побитых или ограбленных школьников, учителя вставали на его сторону: «Не может быть! Мальчик успевает по всем предметам, учится в музыкальной школе. Это совершенно невозможно!» Пойманного в одиннадцатом классе на месте преступления Диму батя от колонии спас, но досталось парню крепко. Пётр Гаврилович об этом через несколько лет очень пожалел. Пожалела и ябеда-училка. Совсем молоденькая, она, оказалось, ещё не знала мужчины. До него, Димы Линцова. Отравилась, дура. Подумаешь — женская честь, ети её разъети. Чушь собачья!
Когда Пётр Гаврилович женился, Диме исполнилось семнадцать. Мачехе Тане Кашиной — восемнадцать. Дима знал, что отец взял Таньку с панели. Сначала опекал, крышевал, а потом женился. А что, Таня – девка видная, ничего не скажешь. И не дура, смогла выбраться в люди, в отличии от товарок. Кстати, отец при женитьбе её фамилию взял. Кашиным стал. А то — Лизайкин! Смех и грех. Хорошо, у Димы фамилия матери. Не стать ему с отцовской фамилией не то что авторитетом среди братвы, а даже простым шестёркой. Закошмарили бы дружки, зачморили.
К б...и Таньке подступился не сразу — выжидал почти год. Мачеха сдалась без боя. Их отношения длились больше пяти лет. Любовью это не назовёшь, скорее месть обоих Петру Гавриловичу, для которой у каждого имелись свои причины. Дима уже закончил универ, когда отец застукал любовников на месте преступления. Схватил Таньку как тряпочную куклу, оторвал от сына, швырнул на пол. Она ударилась виском об угол кровати. Красная лужица расплылась под головой, закрашивая пшеничные локоны в страшный цвет смерти. Своей гибелью мачеха спасла Диму. Отец сразу понял, что произошло. Они вместе избавились от трупа и замыли кровь. Пётр Гаврилович выкрутился, он к тому времени уже дорос до начальника районного отделения милиции. А Дима свинтил за границу. Как приехал обратно, не стал звонить отцу, встречаться с ним, в полной уверенности — тот не простил. Да и не больно надо. Демон теперь сам с усами. Бате он, конечно, благодарен за всё, а особо за то, что после школы помог поступить в универ. С репутацией отъявленного хулигана Диму никуда не приняли бы даже с хорошим аттестатом. Так и стал экономистом. В дальнейшем неплохо пригодилось. Пригодилась и музыкалка. Ну, это уже старания матери. Хотя – учился игре на баяне успешно и с удовольствием. Побеждал на конкурсах, стоя на сцене под лучами софитов и слушая аплодисменты, чувствовал себя суперчеловеком. Преподы говорили — талант, сулили успех в мире шоу-бизнеса. Но там пахать надо, опять же — зависимость от продюсеров, потеря личной свободы. Нет, это не для Димы. Он себе авторитет на другом заработал. А на гитаре сам выучился. Виртуозным перебором струн и красивым высоким голосом разбил немало девичьих сердец. Девки просто кипятком исходили, ети их разъети, на кого посмотрит высокий, белокурый, голубоглазый артист. Обаяние стало частью профессии. Неплохо звучит — профессиональный мошенник. Пенсию, конечно, за это не дадут, но на кой она нужна, эта грошовая государственная подачка, когда через твои руки проходят миллионы. Да, теперь Дима знал вкус богатой жизни.
Воспоминания накатили и отхлынули, оставив пену обид прошлого и мусор проблем настоящего. Итак, на сегодня расклад один — во всём виноват Костян Марков. По его наводке вышли на бизнес Дмитрия Петровича. Если хренов правдолюбец копнёт глубже... Геморр Марков, ети его разъети, ещё в школе мешал жить и дышать в полную силу: защищал мелких, у которых Дима экспроприировал мелочь, не давал в обиду нацменов. Из-за Дашки Золотницкой они в девятом классе подрались, как говорится, не на жизнь, а насмерть. Дима полагал, что Дашка - цыганское отродье, не должна сидеть с белыми за одной партой, даже в одном классе учиться с ней западло. Хотел её поучить. А заодно проверить — цыганки под юбками похожи на белых девок, или у них хвост ниже спины растёт. Золотницкая — тощая, длинная, плоская, как палка, мужского интереса не возбуждала, но ради любопытства можно и такую... Костян, гадёныш, весь кайф обломал — Дашке дал уйти, а ему штакетник проредил. Пришлось месяц ходить с кисляком — ни поржать, ни побазарить. Прошло больше десяти лет, и вот — снова пересеклись.
Мерс летел по центру дороги. Шарахались в сторону встречные авто, гаишники, при виде наглой навороченной тачки, будто испарялись. Злоба душила так, что тряслись руки и взмокла спина. «Ну, Марков, падла, ну, проныра. Это ж надо, и здесь успел... Вот этими своими руками... Есть у меня козырь — не отвертишься. Не в курсах, что я знаю, кто меня вычислил? Ха! - не только у обэпников и журналюг, ети их разъети, есть свои наседки. Ты у меня...» Лицо Демона скривилось в усмешке — нащупать слабое место Костяна оказалось парой пустяков. Хоть Марков и слыл закоренелым холостяком, друзей имел множество. И до сих пор дружил с Золотницкой.
- С Дашки и начну, - процедил Линцов сквозь зубы. - Держитесь, гниды! Заодно разведаю вражьи планы».
Вечером того же дня Дмитрий Петрович в шикарном костюме и с роскошным букетом алых роз позвонил в дверь Дарии Золотницкой. По его сведениям, у Дашки всё в шоколаде — стала модной гадалкой, принимает на дому. Здесь можно убить сразу несколько зайцев — финансы пополнить, Костяну нервы попортить и Дашку черномазую фейсом в тейбл ткнуть — знай, шалава, своё место.
- Кто там? - раздался из домофона томный грудной голос.
«Ай да ну, ети её разъети! Неужели это Золотницкая?»
- Старый друг, открывай! - весело произнёс Дмитрий Петрович.
- Иди, куда шёл, умник, - и домофон замолчал.
Дмитрий опять набрал номер:
- Дашутка, это же я — Дима Линцов!
- Что-то не помню, чтобы мы дружили, - неласково раздалось из домофона.
- Ладно тебе, кто старое помянет, - отшутился Демон.
Дверь щёлкнула, приоткрываясь, прохладный вестибюль встретил оценивающим взглядом носатой консьержки. Лифт с пассажиром в две секунды взлетел на третий этаж.
На пороге дорогой элитной квартиры стояла черноволосая пышнотелая красавица с большими карими глазами, и капризным изгибом слегка подкрашенных губ. От неё веяло равнодушным покоем и запахом дорогих духов.
- Каким ветром? - Даша придирчиво, с головы до ног, осмотрела гостя. Что ж, хорош, нет слов — стройный, холёный, одет по последнему писку, и, разумеется, фирменный знак: шёлковая жилетка. Даша улыбнулась — Линцов ещё в школе прослыл франтом и был задвинут на жилетах.
- Привет, госпожа ведьма! - Дмитрий вручил цветы и бесцеремонно прошёл в квартиру. - Ты прямо королева, приблизиться страшно. Околдован с первого взгляда!
- Твои шутки больше не ранят меня! - невозмутимо, нараспев ответила девушка, закрывая за ним дверь. - Нам обоим по тридцать и я давно знаю себе цену.
- Какие шутки — я серьёзно! А цену себе ты ещё не назначила, раз никто не купил! - обернулся Дмитрий.
- С чего ты взял? - она прошла мимо, приглашая гостя в просторную гостиную. Он успел заметить сердито сведённые брови хозяйки. Улыбнулся бесхитростно:
- Не вчера родился – по тебе вижу.
- Сам-то как? - сменила тему Даша.
- Нормально! Бизнес свой, разведён, детей нет, - его глаза быстро пробежались по дорогой мебели, современному интерьеру: большая уютная квартира обставлена со вкусом, сразу видно, как хозяйка любит своё жилище.
Даша умела разбираться в людях, но невероятное обаяние Линцова действовало на женщин безотказно. В школе девчонки Димку любили, и, когда бы не его национализм, Даша тоже могла войти в их число. Девушка вспомнила, как Линцов издевался над ней, наваждение пропало.
- Чай будешь? - спросила холодно, настороженно. - Зачем явился?
- Дашенька, ты что, школьных обид мне простить до сих пор не можешь?
Подошёл, заглянул в глаза:
- Да я тогда был влюблён в тебя, вот и выпендривался по-детски. Ну, ты же экстрасенс, посмотри там в свои карты.
Её сердце ёкнуло и учащённо забилось.
- Даже не сомневайся! – сдерживая дыхание, кивнула Даша. А за чаем и не заметила, как ловко Дмитрий разговорил её.
Сначала о себе рассказал. Не всё, конечно. Когда спросила, как мать, отмахнулся, перевёл разговор. Незачем Дашке знать — в богадельню мать отправил, квартиру её продал. В сердце кольнуло, но тут же мысленно оправдался: «Лучше ей там. Уход, забота. Надо бы навестить. Ладно, успею ещё».
Нет, Дмитрий рассказал о том, как хорошо идут дела, какая у него навороченная машина, большой особняк за городом. Сейчас там ремонт: купил совсем недавно — несколько лет жил в Америке, сколотил капиталец. На чём? Коммерческая тайна. Не рассказывать, опять же, что работал бандитом, жиголо, и прочие подробности своей богатой заморской биографии. Демон умел профессионально обольщать женщин и считывать их желания. Дашка явно хочет замуж. Причём за состоятельного мужчину. Он даст ей иллюзию счастья. А взамен — посмотрим...
Даша говорила о своих успехах с гордостью. Сама смогла заработать на квартиру и машину, помогает родителям-пенсионерам и всё у неё хорошо. Поклонников куча, - девушка не смогла удержать вздоха, - только сердце ни к кому не лежит. Кто с деньгами - скупы и скучны, а бедные её не интересуют. Хватит, хлебнула в детстве нищеты.
«Дураки твои поклонники – лезут в систему, не зная пароля. - Демон поймал себя на том, что любуется Золотницкой. – Ничего, красава, найдётся дорожка и к твоему сердцу!»
- Если не принципиальность и бескорыстие Кости Маркова, за него, пожалуй, пошла бы, - мечтательно проговорила Даша.
- Чем он хорош? - поморщился Линцов. - Недомерок плешивый! А ты ведь его ещё со школы выделяешь.
- Почему недомерок? Не ниже меня. А то, что рано лысеть начал, так ему даже идёт! - улыбнулась Даша. - Зато не похож ни на кого. И непредсказуем. Никогда не знаешь, чего от него можно ожидать. Одно знаю точно — гадостей не сделает, всегда поможет, причём совершенно безвозмездно.
В сердце Демона шевельнулась ревность — это он необыкновенный и неповторимый!
- Минуту назад кто-то говорил о бескорыстности Маркова, как о недостатке!
- Да ну тебя, - отмахнулась Даша. - Ты всегда не любил Костю.
- Кстати, как он? Кем работает, где сейчас?
- Костя – вольный журналист. Ведёт собственное расследование громких дел. Вот и сейчас уехал по работе. Не сказал куда. Вернётся не скоро. Без него скучно, - вздохнула Даша.
Демон не сдержал радостной улыбки. В мыслях мелькнуло: «Ага — время есть. И план, б..., созрел ох...й. Долго возиться не придётся».
- Больше скучать не будешь! - важно проговорил он и попытался обнять Дашу. Девушка отстранилась, сказала сухо:
- Что это ты обрадовался вдруг?
- Беру тебя под свой контроль!
- Вот только контроля мне не хватает. Не надо ничего брать, я предпочитаю, когда дают.
- Дашуля, какая ты стала жадная!
- Не жадная, а предусмотрительная и основательная, - пожала плечами Даша. - Заметь, ни у кого ничего не прошу — сама зарабатываю. Или принимаю, когда дают, но – только на добровольных началах.
Намёк был недвусмысленный — дала понять: помнит, как в детстве Линцов обзывал её попрошайкой.
- Не обижайся, Дашуль. Я пошутил. Давай споём? Помнишь, как на школьных концертах?
Дмитрий взял гитару, стоящую за диваном. Тронул перебором струны и Дашу с ног до головы окутал дурман завораживающего обаяния Линцова. Проникновенный голос словно огонёк свечи рассеял мрак её недоверия:
- Гори, гори моя звезда…
- Звезда любви, приветная… - откликнулась, вспыхнула девичья душа.
Они спелись на удивление легко — этот номер ещё в детстве отработали до совершенства в школьной самодеятельности. Его высокий и её низкий голоса прекрасно дополняли друг друга. Старинный романс снял напряжение:
- Надо же, не забылось! Будто вчера репетировали, - рассмеялась Даша. Чего ей стоили эти репетиции, память не воспроизвела. Наверное, потому что была уверена – подобные издевательства не повторятся никогда. Даша на время забыла об осторожности, что не помешало ей после ухода Дмитрия разложить карты. Никогда ещё гадалка не сталкивалась с таким раскладом. «Почему всё пустое? - подумала потрясённая девушка. – А! Наверное – я сама заинтересованное лицо. Мама же говорила — на себя гадать нельзя».
Мама Даши - чистокровная цыганка, научила дочь премудростям гадания. Причём сама никогда не занималась цыганским промыслом, и, выйдя замуж за русского инженера, много лет была примерной женой и хозяйкой. Они с отцом Даши и сейчас жили очень скромно, не понимая высоких запросов дочери. Отец долгое время относился к ней, как к шарлатанке, пока однажды Даша не помогла найти человека. С тех пор сменил гнев на милость, но от денежной помощи всегда отказывался. Говорил — пенсии хватает. А то Даша не знает, на что может хватить этой пенсии! Мама никогда не осуждала, но поддерживала мужа. Они заставили дочь закончить медицинский, но по специальности Даша ни дня не работала. Ещё студенткой последнего курса начала подрабатывать гаданием, и к окончанию учёбы открыла свой салон. Бизнес позволял неплохо жить, а вот с личной жизнью не складывалось. Даша не кривила душой, когда рассказывала Дмитрию о себе. Хотя, Линцова в качестве кандидата на роль жениха, не рассматривала ни под каким углом.
«Хм... Дашка, - Дмитрий вышел из квартиры бывшей одноклассницы без привычного чувства настороженности. Лицо тронула лёгкая улыбка, в груди шевельнулось что-то тёплое, незнакомое. - А она ничего... Какая стала... краля. И кожа белая. И выросло всё там, где нужно и сколько нужно. Прям, Андерсен, ети его. Гадкий утёнок стал лебедью».
Увидев Линцова на следующий день у своей двери с ещё более роскошным букетом, Даша сначала удивилась. И вдруг поняла — ей приятно. В глубине души она ждала Линцова! Догадка ошпарила лицо, глаза влажно заблестели:
- Проходи. Что-то забыл? - их взгляды встретились, задержались, погрузившись друг в друга.
- Да, забыл, - серьёзно сказал он. - Сердце. Не видела?
Даша воркующе засмеялась:
- А оно у тебя было?
- Не замечал, пока не потерял.
- Ладно, шутник, присаживайся. Только я сейчас занята. Работа. Минут пятнадцать всего свободных.
Вскоре пришла клиентка и гость откланялся. Впервые за много лет Демону не хотелось тусоваться в клубе, не тянуло развлечься с девочками. Оставив машину у Дашиного подъезда, он пешком отправился прогуляться. А вечером вернулся с двумя билетами в филармонию.
Постепенно Даша всё больше проникалась симпатией к Дмитрию. Он идеально совпадал со всеми её требованиями: умный, красивый, богатый, предупредительный. Ни следа того Линцова, которого она знала в детстве – циничного хама, жестокого подонка. Человека будто подменили, и, как-то само собой получилось: спустя несколько дней, Дмитрий перебрался к Даше. Иногда исчезал на сутки, но когда оказывался дома, для Даши оживала сказка. Полному счастью мешала смутная тревога, которая долго не хотела уходить. Но Линцов вёл себя безупречно, и Даша расслабилась.
- Дашуль, с тобой так хорошо. Так тихо. Всё за этими стенами, - Дмитрий кивнул в сторону окна, - чужое, враждебное. Каждый сам по себе, сам за себя. Я привык к этому. И вдруг впервые почувствовал — мне кто-то нужен. Ты!
Они лежали обнявшись, стараясь прижаться теснее, чтобы почувствовать биение сердца друг друга.
- Знаю — и я тебе нужен. Странное ощущение: быть сращенным с другим человеком. Как «инь» и «ян». Себя я ощущаю большой тёмной запятой с белым глазком внутри. Этот глазок — любовь к тебе, Дашуль. А ты - такая светлая, с малюсеньким вкраплением тьмы. Только твоя тьма не зло, а тайна. Ты похожа на «Демона»!
Даша отстранилась:
- Приветики! Только что светлая, и, на тебе — демон.
- Ты не поняла. Я про Врубелевского «Демона». Любишь Врубеля? Вспомни — «Демон» будто изнутри светится!
- Помню, конечно. Только, Димочка, «Демон» - это ты, а не я. Он восстал против Отца, веры, против смиренного принятия чужой воли. И остался один для того, чтобы познать себя и своё место в жизни. А его записали в злодеи. Вот и ты – рос без отца, приходилось самому пробиваться в жизни. Завоёвывать авторитет так, как казалось правильным. Как все мальчишки бунтовал по-своему. А тебя все отвергли. Тяжело осознавать себя изгоем, по себе знаю. Теперь-то я понимаю, почему ты был таким… - Даша попробовала найти подходящие, но не ранящие любимого слова, не смогла и свернула с воспоминаний на сегодняшний день. - Я, когда тебя увидела после долгого перерыва, такую тревогу ощутила, будто смерть моя пришла. А чуть позже в глаза заглянула, душу разглядела. Поняла, что не такой ты, каким хочешь казаться. Просто спрятал её, душу-то. Чтоб никто не добрался, не узнал, какой ты на самом деле.
Дмитрий зарылся лицом в её волосы:
- Ты так приятно пахнешь! Ты — необыкновеная. Никогда не встречал женщину, с которой можно разговаривать обо всём на свете.
- Не обо всём. Только о главном.
Дни летели стремительно, ночи, наполненные ласками и негой — ещё быстрее. Дмитрий не хотел думать о делах. Не хотел вообще ни о чём думать. И ни о ком, кроме Даши. Он, скорее для неё, чем для себя, уладил вопросы с ОБЭП: с одними договорился, другим дал денег — хорошо знал, с кем и как нужно работать. Наслаждался, видя, как Даша сияет от любви. Не скупился на дорогие подарки, обеды в лучших ресторанах.
«Какой он стал! - думала девушка с замиранием сердца. - А я-то сомневалась, что такого как он даже могила не исправит. Оказывается, в жизни всякое бывает. Любовь творит чудеса. Боже, как я счастлива!»
Спустя месяц после встречи Дмитрий сделал ей предложение и получил согласие. Они договорились о свадьбе и свадебном путешествии. Так как невеста постоянно была занята — клиенты задолго записывались к модному экстрасенсу, жених взял на себя все хлопоты, связанные с бракосочетанием. Даша видела, как Дмитрий старается, понимала и ценила: мужчина, даже с таким «звёздным» характером воспринимает свадьбу с прохладцей, но для любимой готов устроить грандиозный праздник.
За день до торжества вечером зазвонил домофон. Дима на кухне готовил мясо. Даша сняла трубку:
- Кто там?
- Я! - узнала голос Кости.
Открыла, бросилась на шею:
- Костик, как я рада! Проходи. Я думала, ты недели через две только появишься. Ты вроде говорил...
- Раньше получилось, ещё позавчера приехал. Дела не пускали сразу придти.
Профессионально-цепким взглядом увидел дорогие мужские ботинки у двери, лёгкий пиджак на вешалке.
- Дашик, ты, никак, встретила мужчину своей мечты? Рад за тебя!
- Сюрприз. Ты прав — я замуж собралась! Прости, тебя не дождалась — я так счастлива, что забыла обо всём на свете, - щебетала она, сопровождая друга на кухню:
- Вот!
Увидела, как вытянулись лица мужчин.
- Дашка, ты с ума сошла? - вырвалось у Кости.
- Если хочешь жить со мной, чтобы этот..., - от бешенства Дима побелел, запнулся и выдохнул, - к нам — ни ногой!
Его лицо мгновенно переменилось: неуловимое, бессознательное движение мышц и беспощадная жестокость проступила в прищуре глаз, в уголках рта.
Даша растерялась:
- Вы с ума сошли, мальчики? Эй, проснитесь! Мы выросли, детство давно закончилось.
Костя с удивлением посмотрел на подругу:
- Не ожидал, Даш, вот честно! Вроде не дура, и вдруг... А-а, твоё дело.
Махнул рукой, повернулся и ушёл.
Демон злобно посмотрел ему вслед, прошипел:
- Один звонок или встреча за моей спиной — убью!
Даша отчётливо поняла — не шутит! Сжалась, отступила к двери:
- Дима, ты же знал, что Костя мой друг!
- Был другом до того, как я стал мужем! - отрезал Линцов.
- Мужем ты ещё не стал, а уже диктуешь, - с обидой проговорила Даша и с ужасом увидела, как глаза жениха налились кровью.
- Ты, дрянь, смеешь со мной спорить? - выкрикнул он с ненавистью и, вскочив, со всего маху ударил девушку по лицу. Даша отлетела к стене, как пушинка.
- Как ты..., - только и смогла произнести. Никогда никто не поднимал на неё руку. Отец с матери пылинки сдувал. И вдруг — такое? И кто? Тот, кто полчаса назад казался самым милым, самым ласковым на свете!
- А ты думала, шалава черномазая, что я правда на тебе женюсь? - Демон пинал её с каким-то торжествующим ожесточением. - Вспомни, кто ты такая! Да я после секса с тобой отмывался по два часа!
Даша гаснущим сознанием поняла - жизнь кончилась. Слёзы боли, унижения, обиды хлынули, сотрясая тело. А он всё бил, бил...
- Дурак безбашенный, расслабился, нюх потерял, - услышала, приходя в сознание. - Ведьма, б..., грёбанная! Околдовала-таки. Ведь уверен был — не берёт меня эта чертовскАя хрень. И — на тебе! Влип, ё..., как институтка. Ненавижу! Всех ненавижу. Из-за бабы себя потерял. Что, Костян, п..., думал тёпленьким меня взять? Ну-ну.
Линцов быстро бросал в дорожную сумку вещи, всё подряд, без разбора. Даша лежала посреди широкого коридора, куда он выволок её в бессознательном состоянии, и не могла пошевелиться. Веки приоткрывались с трудом, губы и лицо онемели, всё тело — одна сплошная боль.
Собравшись, Демон перешагнул через едва живую девушку, поправил жилет и, брезгливо поморщившись, процедил сквозь зубы:
- Сука!
Плевок в лицо. Оглушающий хлопок дверью. Даша попыталась пошевелиться. Острая боль пронзила с головы до ног. Попробовала думать. Тоже больно, но реально. Телефон. Где он? Позвонить в скорую. В милицию. Нет, не найду. Так и умру здесь, переломанная, уничтоженная, презираемая...
Опять хлопнула дверь. Неужели вернулся? Хочет добить? Конечно. Зачем ему оставлять в живых...
- Дааш! - раздался голос Кости.
Она не смогла ответить.
- Даш, почему на домофон не отвечаешь? Хорошо, соседка узнала, впустила. Почему не заперто?
Увидел, подскочил: «Даш!»
- Скорая?
На следующий день Костя пришёл в больницу довольный.
- Взяли твоего жениха!
В опухших глазах на перебинтованном лице сверкнули слёзы.
- Извини дурня. Больше не буду. Этого отморозка задержали уже в аэропорту с билетом в Сидней.
- По-че-му в Си-д-не-й? - Даша с трудом разлепила распухшие синие губы. Сердце Кости сжалось, но он постарался не показать вида и объяснил с напускной весёлостью:
- Потому что ближайший за границу. Приди я к тебе чуть позже, лови потом ветра в поле. Теперь за всё ответит. Я на него столько накопал. А теперь ещё и грабёж с попыткой убийства. Озверел, сволочь, бдительность потерял.
- Спа-си-бо. Ты. Спас. Ме-ня. - Её прерывистый шёпот, как капли из испорченного крана. Вдох-слог-вдох.
- Я чуть не убил тебя. Ушёл, кретин, оставил с этим уродом!
- Но вер-нул-ся...
- Догадался — не случайно он у тебя оказался, да ещё в женихах.
- Не по-ни-маю.
- Давай о чём-нибудь приятном?
- Для ме-ня нет сей-час ни-чего при-ят-ного...
Даша прикрыла глаза, прошептала:
- Я уста-ла.
- Да, конечно. Только в коридоре родители ждут.
- Я не мо-гу сей-час.
- Они всё равно не уйдут.
- Пу-сть по-позже...
- Ну, до завтра.
Через месяц Костя привёз Дашу из больницы. Они некоторое время молча сидели на кухне.
- Знаешь, Костик, ничего не хочется, - пожаловалась Даша. - Я не буду здесь жить. Он до всего дотрагивался. Омерзительно. Костик! Почему он со мной так?
- Даш, прости. Это я виноват. Ко мне полгода назад друг из ОБЭПа обратился. «Появился у нас, - говорит, - теневой воротила. Вот знаем, а поймать не можем. У тебя полгорода в друзьях ходит. Разведай, что к чему». Ну, я и разведал. Подпоил знакомого новоявленного бизнесмена и понял — Димка Линцов теперь в нашем городе криминалом командует. Признаюсь, даже не по себе стало. Вспомнил, каким подонком уже в детстве был. Мужика, который мне рассказал о нём, вскоре мёртвым нашли — Дима со школы заматерел, следов не оставляет. И обид не прощает. Радуйся, что спаслась.
- Как-то не радостно, - всхлипнула Даша. - Он не просто избил. Он унизил, растоптал. Жить не хочется.
Даша всхлипнула, спрятала лицо в ладони.
- Прости меня, Дашик. Пожалуйста. Ну, не плачь.
- Костя, о чём ты говоришь? Ты ни в чём не виноват. Это я, как глупая школьница, польстилась на сказочного принца. Я — такая практичная и земная.
- Дашик, ну какая ты земная? Ты же ведунья! То есть, изначально не от мира сего. Захотела доказать всем, что сама всё можешь. А показалось, что любящий мужчина рядом и расслабилась. Женщиной себя почувствовала.
Они помолчали.
- Костик, я, кажется, понимаю, почему ты больше за идею работаешь, чем за деньги. У тебя слабых мест нет, не подступишься, не подкупишь.
- Почему – нет? Просто стараюсь избегать привязок, которые манят большинство людей. Я как думаю — человек должен отличаться милосердием и состраданием. Сила ему нужна для помощи слабым, для защиты их в момент опасности. А иначе смысла нет быть человеком. Тогда все разговоры о высших материях — пустые слова.
- Я тоже так хочу. Никаких привязок, привязанностей. Любовь — иллюзия. Хватит с меня любви.
Слезы медленно скатились по похудевшему лицу. Даша стала похожа на ту затравленную девчонку-школьницу, соседку по подъезду, которую защищал Костик в детстве.
- Продам квартиру. И бизнесом этим заниматься больше не хочу. Как я могла просмотреть такое?
Костя задумчиво посмотрел на подругу. Вздохнул и неуверенно произнёс:
- Дашик, не хотел тебе говорить, пока не окрепнешь. Я виделся с ним.
Даша вздрогнула, замерла. В глазах отразился ужас.
- Когда тебя в больницу отвезли, подождал, что врачи скажут, - Костя положил руку ей на плечо. - А узнал, что жить будешь, на допрос помчался. Я ведь свидетель. Захожу, а он сидит, молчит, словно каменый. Глаза мёртвые. Меня увидел, вскочил, как заорёт: «Я, Дашку из-за тебя грохнул! Будь ты проклят!» И заплакал. Представляешь? Линцов заплакал!
Даша закрыла лицо руками, замотала головой:
- Нет, не верю!
- И я бы не поверил, когда бы сам не видел. Трясётся в истерике, кричит, матерится. Я уж без подробностей: «Два человека меня по жизни любили... И обеих я... А они даже не знают... И не узнают никогда. Дашки больше нет. А мать... Уж не свидимся теперь».
***********************
- Линцов, на выход. К тебе пришли.
«Кого принесло, ети его? Странно. Подследственным не положено. Если только… Неужели?»
Он не ошибся. Для Петра Гавриловича выделили отдельную комнату – в обход положенному помещению со стеклянной перегородкой и разговору через телефон.
- Здорово, батя!
- Здравствуй, сынок. Не ждал?
Демон неопределённо пожал плечами.
- Вижу – не ждал. Значит, попался, который кусался?
Диму передёрнуло – он уже забыл нарочито топорный юмор отца.
- Сколько мы не видались? Лет пять?
- Вроде того. А ты, батя, совсем не изменился.
- Я – нет. А ты, сынок, изменился. Дааа, времечко бежит, как волна прибойная. Что-то приносит, что-то уносит. Раньше вот ты на меня похож был. Я радовался – смена растёт. А теперича, на тебя гляжу, а мать твою вижу. Погас ты, сынок, нехорошо это. На-ка вот гостинец. Ты ведь любишь диковинки.
Дима встрепенулся. Сработал застарелый рефлекс – батя в детстве баловал чем-нибудь особенным, необычным. Сигара. Дорогая. Вдохнул терпкий аромат. Затянулся. Странный привкус. Закружилась голова.
- Ну, я пошёл, сынок.
- А… Зачем приходил-то?
Язык заплетается, ети…
- Посмотреть напоследок.
С трудом догнал убегающую мысль:
- Как… напоследок? Так ты… не поможешь?
- Уже помог...
Фигура отца в глазах стала расплываться. В белой стене открылась чёрная дыра, поглотила Петра Григорьевича и двинулась на Демона. Он с ужасом обнаружил – это чья-то чёрная, смердящая серой пасть. Пахнуло жаром, стало нечем дышать.
- Батя-я-я!
Демон рванул рубашку на груди, широко открытым ртом попытался глотнуть воздуха. Но горло забил жар, нос – серная вонь. Зубастая пасть захлопнулась, отделив от привычного мира. Впереди коридор – дьявольское горло, а дальше, внизу – огонь, геена…
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214083000482
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2014/08/30/482