Бывает, захожу я к соседу пивка попить, поболтать. Николаем соседа-то зовут.
Сидим мы с Николаем на кухне, пиво пьём и разговоры ведём. И часто об Америке говорим. И спорим – разные взгляды у нас на эту страну: Николай Америку ругает, а я её защищаю.
А иногда бывает, мы поругаемся и несколько дней не разговариваем, при встрече даже не здороваемся.
И вот какие у нас разговоры случаются.
Николай смотрит на меня, пиво потягивает, ухмыляется и говорит: «Ну что, американец, опять Америку-то свою долбанную защищать будешь?»
А я стараюсь не поддаваться на провокации, спрашиваю: «Николай, вот ты всё американцев-то ругаешь, а ведь разные там люди живут – приезжие из других стран, да и русских среди них немало. Знаешь ли ты об этом?»
Николай морщится как-то брезгливо и отвечает: «Знаю я, что немало там русских, но какие же они русские – предатели они Родины своей!»
Я возражаю: «Ну, уж ты хватил, Николай, через край! Быть может, этим русским-то в Америке вольготнее живётся, чем на Родине. Получается по-твоему, что уж где родился, там и живи!»
А Николай на своём стоит: «Если все уедут, так в России и жить некому будет! Нет уж, если родился в России, то плохо ли, хорошо ли жить тебе, а живи и не гляди в другие-то места – мало ли где хорошо, где нас нет! Запретить надо эти выезды-то».
Ну, думаю, не переубедишь Николая в этом вопросе, и решаю сменить тему: «Николай, а помнишь, как в девяностые-то годы мы всей страной голодали, полки пустые в магазинах были, ведь тогда американцы-то помогли нам: окорочка бушевские присылали. Так получается, что не так уж и плоха Америка-то!»
Николай даже краснеет от возмущения, отпивает пиво и говорит: «Присылали-то они присылали, да только травленые были окорочка-то, с пестицидами! И окорочками этими погаными американцы всю нашу куриную промышленность порушили. Выгоду они в этой помощи свою имели!»
А я возражаю Николаю: «Но ведь ели же мы их окорочка-то и не умерли. Стыдно тебе, Николай, быть таким уж неблагодарным!»
Николай наливает себе пива, смотрит на меня, как на придурка, и говорит уже с раздражением: «И без окорочков выжили бы – всегда выживали! И удивляюсь я тебе: как ты не можешь понять, что американцы только зла нам желают, погубить нас хотят! Зло мировое Америка-то!»
Трудно говорить с Николаем: упёртый он в своих убеждениях, но продолжаю и я упорствовать: «Николай, какое же зло ты видишь в Америке-то? Ведь американцы по всему миру с терроризмом борьбу ведут, демократию всем странам несут. Вот и у нас в России какая-никакая, а демократия появилась, и не без помощи Америки».
А Николай даже задёргался как-то, пиво расплескал и почти кричит: «А кто просит этих поганых, тупых американцев соваться повсюду! С терроризмом мы и сами как-нибудь справимся, а без дерьмократии-то этой и обойтись могли бы: жили без неё и дальше жили бы!
И скажи ты мне, кто просил американцев Югославию бомбить, Хусейна вешать?! А ведь Хусейн-то, говорят, и не плохим человеком был, другом нашим!»
Даю я время Николаю успокоиться и говорю: «Вот ты, Николай, о Югославии вспомнил, а мы-то, помнишь, небось, как Чечню-то бомбили, от Грозного-то ничего и не осталось!»
Ну, думаю, Николаю-то уж на это и возразить будет нечего, а он даже удивил меня: «Так мы своих бомбили, на свою территорию бомбы-то сбрасывали – есть же в этом разница! А американцы со своими бомбами в чужие страны суются!»
И решил я, чтобы не раздражать Николая, поговорить с ним о простых американцах: «Николай, а вот мой знакомый в Америке побывал и рассказывает об американцах как о хороших людях, добрых, внимательных друг к другу, готовых прийти на помощь ближнему. Что ты об этом-то скажешь?»
А Николай как-то хитро улыбнулся и говорит: «Что же хорошего-то ты видишь в их доброте? Лживы они в доброте-то своей! На словах-то они – «тю-тю», «лю-лю», а про себя, небось, совсем другое думают. И с нами американцы лживы: сочувствуют нам, окорочка шлют, а про себя думают, как бы погубить нас!
У нас в России-то честнее: если видят дурака, то прямо и говорят: «Дурак», а если заслужил кто – по морде двинут! Так-то честнее: нечего улыбки-то друг другу строить!
Ты, вот, о добрых американцах рассказываешь, а как в американских-то семьях над усыновлёнными детьми из России издеваются, слышал, небось? Голодом морят, истязают! А последний-то случай, когда американская мамаша усыновлённого русского мальчика заставляла острый соус пить, под холодный душ ставила! И ты мне рассказываешь о добрых американцах – Бога побойся!»
Ну, тут уж и я задёргался, пивом поперхнулся, говорю: «Ты, Николай, смотришь ли по телевизору криминальные новости-то? А если смотришь, знаешь что в России с детьми-то своими родители творят! Матери-то своих младенцев в мусорные баки выбрасывают, на органы продают, а отцы, отчимы своих детей насилуют! Соусы-то острые и души холодные и в сравнение не идут с нашими-то ужасами!»
Вижу, Николай как-то растерялся, но отвечает: «Так наши-то матери и отцы со своими детьми так поступают, а в американских-то семьях над нашими русскими детьми издеваются».
Сказал это Николай и молчит, пиво отхлёбывает. а я решаюсь задать ему вопрос несколько для него неприятный: «Николай, а помнишь, как ты радовался, когда исламисты-то в Америке «близнецов» взорвали? Стыдно тебе, небось, сейчас-то: столько американцев простых тогда погибло, и русские среди них были!»
Николай смутился, молчит, даже глаза опустил, но потом твёрдо отвечает: «Нет, не стыдно мне. Получили американцы по заслугам – нечего повсюду соваться!»
Замечаю, Николай уж сердиться на меня стал, и решаю, что заканчивать надо разговоры-то. Задаю ему последний вопрос: «Николай, ты уж на меня не сердись, но хочу спросить тебя: почему в Америке-то нет такого пьянства, как у нас в России? Хотя бы в этом-то мы, русские, можем с Америки пример брать?»
Николай рассмеялся и отвечает: «Все русские пьют, а если и встречаются среди русских непьющие, то это либо больные, либо люди с психическими отклонениями. И я не побоюсь сказать: пьянство – наша многовековая национальная традиция, освящённая Церковью! А разрушать традиции нельзя: непьющая Россия – это уже и не Россия. И нечего на Америку-то смотреть! Разные мы!»
Поговорим мы вот так с Николаем, обидимся друг на друга: он мне – «Американец долбаный», я ему – «Патриот недоделанный», и разойдёмся.
А пройдёт несколько дней – опять сидим на кухне, пиво пьём, об Америке спорим.
И думаю, что такие разговоры ведутся на многих кухнях: ругают Америку, завидуют ей, боятся её, смеются над ней.
И ещё думаю: а знают ли простые американцы о нас хоть что-то, думают ли о нас, говорят ли о нас? И прихожу к неутешительному выводу: вряд ли простые американцы даже знают, в какой части света Россия находится. А если честно, то надоели мне эти бесконечные разговоры с Николаем об Америке! Но куда от них деться! Да и пивка иной раз попить с соседом хочется.