Я расскажу тебе эту историю.
Когда-то давно, а, может, и совсем недавно, кто знает наверняка, ведь время с разных точек Вселенной ведет себя по-разному, жил один паренек. Совсем один. Так получилось, а почему, я уже и не помню. Да и мало ли ситуаций в жизни? Бывают же коты сами по себе, так и этот вот – сам по себе, ничейный. Наверное. Был он не то что бы прям мужчина, но и не маленький уже. На жизнь зарабатывал себе сам, готовить умел и, что уж таить, даже сам шить умел.
Было дело, он разрешение жить в заброшенном домике на самом берегу озера у местных властей выбивал. Полгода пороги околачивал, справку с работы принес, что посмотрите вот, деньги стабильно, небольшие, но получаю, за аренду буду платить исправно, привычек вредных не имею, так что дебоширить не стану. А дом этот уже давно никому не нужен, чиновники снести его хотели, и пляж там платный сделать, даже лопаты уже приготовили, чтобы бабло грести, да только эксперты со своей независимой экспертизой показали, что непригодно то место для общественного купания и зарабатывания денег. На разгневанные вопросы «Да, вы чо, охренели?» дяденьки в белых защитных костюмах и больших прозрачных очках только плечами пожали, и снова давай терпеливо дятлам объяснять: дна там нет, шагнул с берега и сразу – плюх! – десять метров глубины. Вам там впору кладбище рядышком держать и только успевать утопленников пьяных хоронить. А чиновники опять за свое: мы там тогда рыбу ловить будем! Ну, ловите, посмеялись эксперты, лягушек, хе-хе!
Почесали представители местной власти свои гладкие лысины, махнули рукой и стали другие золотые жилы в своем крае искать, а тут парень этот опять притащился, да еще с бумажками какими-то, говорит, дом ему тот нужен. А и пускай, еще раз махнули дятлы жирненькими ручками, на снос тоже деньги надо, технику вызывать, мусоровозы, а тут хоть этот будет. Тем более, жара такая, господи, что мозги совсем всмятку, того и глядишь, из ушей вытекать начнут, если ими шевелить начать.
***
Лето пролетело быстро и незаметно, Эльнор – так звали того паренька – как мог, привел в порядок дом и прилегающую территорию. Крыша вся прохудилась, а с одного угла вообще почти обрушилась, а денег у Эльнора на кровлю не было. Но он не унывал… нет, он, конечно, унывал, но виду не подавал, да и некому было… поэтому, убрав сомнения и сожаления в один из дальних ящиков, он прибил куски фанеры один над другим, начиная снизу, и тем самым хоть немного, да починил те места, с которых особенно быстро набиралась вода в тазики и кастрюли. К слову сказать, своих собственных вещей у него совсем мало было, в две сумки и один рюкзак за спиной умещались. Кастрюли старые он нашел в небольшом затопленном подвале самого дома, а тазики, старые и побитые, были приспособлены ранее под клумбы, но так как цветов там уже давно никто не сажал, Эльнор выбросил землю, отмыл тазы и унес в дом.
Во всем доме более-менее целой оставалась только одна маленькая комнатка. Вот прямо совсем маленькая, но зато сухая и теплая. Ее-то парень и определил под свою спальню. Стены и потолок были побелены, деревянный пол скрипел, а краска почти вся слезла. Стекла в рассохшихся рамах дребезжали при сильном ветре, на подоконнике постоянно скапливалась мелкая зернистая не то пыль, не то песок, не разберешь ведь без экспертов. Но здесь все равно было тепло и даже уютно, несмотря на то, что из всей мебели, которая сюда вмещалась, была только старая кровать без матраса, покосившийся шкаф с резными дверцами, выкрашенный когда-то в ярко-бирюзовый цвет, и узкий прикроватный столик с маленьким ящичком. Эльнор притащил настольную лампу и старый вытертый ковер, которые он тоже нашел в затопленном подвале и долго сушил потом под жарким солнцем. Занавески на окно он сделал из тонких обрезков цветной ткани, пришил к ним петли и нанизал на старую медную гардину. Матрас пришлось купить новый. Хорошо, конечно, хоть спина болеть не будет, но и до зарплаты пришлось жить на одном чае с хлебом.
Эльнор потихоньку разгребал завалы в доме, выуживая из мусора настоящие «драгоценности», вещи, которые можно было починить, покрасить и которые могли бы еще долго прослужить, но прежние хозяева почему-то считали иначе. Вот, например, овальный обеденный стол с массивной деревянной столешницей и тремя ножками он заметил сразу же. Соскоблил с него грязь и старый лак, заново покрыл в два слоя, предварительно расписав изящными узорами и цветами почти всю поверхность, а на место четвертой, недостающей ножки пока что приделал железную трубу по размеру. Смотрелось немного уродливо, но зато у него теперь есть стол, не так ли? И вот таких вот вещей в доме было полно. Работы с ними было много, но Эльнор понимал, что единственного, чего они не заслужили – это свалки и полного разрушения.
Ближе к осени Эльнор добрался и до берега, вычищая чуть ли не каждый квадратный сантиметр земли от мусора, битого стекла и прочей дряни, которую так и норовят оставлять после себя люди. Разбитую лодку без весел он пока трогать не стал. Уплыть на ней, конечно, уже никуда нельзя, но всякое добро в хозяйстве может пригодиться. Да и хорошо ему в ней было. Она стояла на самом берегу, одним концом уходя под воду, а другим оставаясь на суше. Эльнору очень полюбилось садиться в нее, там, где сухо, и, положив большой блокнот на колени, рисовать расчудесные пейзажи. Каждый вечер он с ощущением необыкновенного счастья наблюдал самые красивые закаты, которые ни разу не повторились, но всегда заставляли замирать в немом восхищении от разнообразия форм и перелива красок. Ни одному художнику никогда не нарисовать то, что демонстрировала ему природа.
А показывалось ему многое. Но верить, пусть даже и самому себе, он отказывался. Да и не бывает того, что видел он иногда под водой. Если только в сказках, но жизнь у Эльнора была, самая что ни на есть реальная, поэтому он, списав все на гнетущее одиночество, старался забывать.
Друзей у него не было. Прибыв в новый край, Эльнор постарался сразу же найти работу, на новые знакомства времени не хватало. Он, конечно, общался со своими коллегами, но дальше работы это общение не выходило. Домой он возвращался один, а принимать участие в общественных пьянках и дискотеках ему было неинтересно. В общем-то, он любил уединение и тишину, но иногда, особенно по ночам, когда не спалось и не рисовалось, испытывал болезненное одиночество. Почему, спросите вы, он не искал себе друзей или спутницу жизни, ведь жил в большом городе, хоть и на краю, но все же ничто не мешало ему с кем-то заводить знакомство? Так-то оно так, да вот только не хотелось Эльнору абы кого, да и девушки его не интересовали. Там, где он раньше жил за его нестандартную любовь могли и побить, и на посмешище выставить, а то и чего похуже. Был однажды у него один друг, с которым Эльнор надеялся на долгие и крепкие отношения, но, увы, как и многое в нашей жизни, не срослось, не получилось. Однодневные интрижки и прочий разврат с незнакомцами Эльнора тоже не интересовали, оттого и был один все свои годы.
Осень выдалась холодной и уж слишком дождливой. Крыша протекала, а центральное отопление скорее грело улицу, чем сам дом. Эльнор кутался в толстые свитера, натягивал шерстяные носки и, залезая в резиновые сапоги по колено, ведрами таскал воду из дома, выплескивая ее тут же, за крыльцом. Когда ударили первые морозы, Эльнор не то что бы вздохнул с облегчением, но все же некоторую радость испытал в честь первого снега, мягким слоем укрывшего все вокруг, тем самым пряча под собой острые края каменистого берега и мертвые черные листья.
Озеро, у которого он жил, называлось Лебединое. Почему его так назвали, никто не помнил и не знал, а некоторые еще при этом и недоумевали, ибо никаких там лебедей и в помине не было. Рыбы там было всякой, лягушки вот, как говорили эксперты, чайки белые, а лебедей – нет. Но одна особенность у этого озера все же была – когда наступала зима, какой бы лютой она ни была, середина озера никогда не покрывалась льдом. Вода как будто была теплой, иногда, в самые морозные дни, от нее поднимался пар, отчего над самим озером и по краям берега очень часто стоял беспроглядный туман. Эльнору очень понравились эти утра, когда все вокруг было укрыто от чужих взоров. Как-то, в одно из них, еще до рассвета, он вышел на берег босым и одетым только в одни теплые штаны, которые тут же скинул на камни, сделал несколько глубоких вдохов, вытянулся в тонкую струну, сложив ладони лодочкой, и нырнул в ледяную воду. Глаза и тело тут же обожгло холодным пламенем, но он, борясь с желанием вынырнуть на поверхность, отбросил страх и начал погружаться все глубже и глубже. Сегодня он точно достанет до дна. Почему-то это казалось ему очень важным. Почему-то это нужно было сделать до того, когда матовый белый лед затянет берег.
Он почти доплыл, почти дотронулся до широкого камня, который лежал на дне, почти разглядел, но снова, как и в предыдущие попытки, ему не хватило кислорода. Легкие горели, больно сжимаясь в его груди, от ледяной воды начинало сводить мышцы ног, поэтому Эльнору ничего не оставалось, кроме как развернуться и изо всех сил как можно быстрее всплыть на поверхность. Судорожно втянув холодный воздух, наполняя себя тем, без чего не может жить ни один человек, он встряхнул головой и поплыл к берегу. За пеленой тумана на светлой полосе горизонта показались первые лучи солнца, и Эльнор, не одеваясь, подхватил свои штаны с земли, задержался взглядом, устремляя его куда-то вглубь под воду, немного с сожалением, немного с разочарованием, и побежал к своему дому, чтобы согреться и все-таки отправиться на работу.
Убегая, он не заметил, как чуть поодаль от берега всколыхнулась и заплескалась вода.
***
С каждым днем становилось все холоднее. Утром Эльнор нырял в ледяную воду, затем убегал на работу, а вернувшись, приготовив ужин и немного отдохнув, он уже по привычке брал свой большой блокнот и отправлялся на берег к лодке. Бросал старое шерстяное покрывало на сиденье, усаживался и принимался рисовать очередной закат. Сегодня он немного опоздал, поэтому от уходящего дня ему досталось только несколько тонких красных полос на горизонте, которые очень быстро догорели. Уже в полной темноте он отложил блокнот, растер замерзшие пальцы и засмотрелся на воду. Утром, когда он нырял, возле самого берега наросла тонкая корка льда. К обеду от нее, конечно же, уже ничего не осталось, но тихая непонятная паника засела в душе Эльнора. Он должен достать до дна. Он сам не знал, зачем ему это нужно. Не понимал себя и каждый раз, когда ему не удавалось дотянуться до того камня, он спрашивал себя, а не сошел ли он с ума? Но ответа не было. Было только жгучее желание сделать именно так.
Эльнор резко поднялся, шагнул на каменистую сушу из лодки и начал торопливо раздеваться. Мокрая одежда ему никогда не нравилась, ее тяжесть от воды, и то, как она прилипала к телу, раздражали его. А так как он жил совершенно один, и ближайшие соседи были ну очень далеко, Эльнор всегда раздевался полностью. Да, даже несмотря на холод. Вот и в этот раз, стоя обнаженным возле воды, он, как обычно, сделал несколько глубоких вдохов.
– Я дотянусь! Дотянусь, – подбодрил он сам себя.
Эльнор вытянул руки вверх, сложил ладони и нырнул. Преодолев уже ставшими привычными ледяной огонь, который всеми силами старался сковать тело, и страх перед неизведанным, он устремился вниз. Эльнор плыл почти на ощупь в темной воде, но он уже точно знал, где находился камень, который нужно обязательно достать. Ничего не видя, он тянул руки вперед, чтобы хотя бы кончиками пальцев коснуться его поверхности и почувствовать, наконец, какая она. Кислород выгорал, тело начало сводить, но он все равно упорно тянулся, даже не думая о том, чтобы развернуться и вынырнуть. И тут он почувствовал. Но не то, что ожидал. Кто-то или что-то схватило его за запястье и резко потянуло вниз. От испуга Эльнор выпустил остатки воздуха, но вовремя закрыл рот, а неведомое что-то продолжало тянуть его все ниже и ниже… и вдруг, кроме цепкого кольца на руке он почувствовал под ладонью что-то еще. В этот момент над озером из-за туч показалась луна, которая немного осветила подводное пространство вокруг Эльнора, и он увидел, как чья-то белесая рука прижимает его ладонь к тому самому камню. Он захотел рассмотреть того, кто утащил его сюда, но светлый силуэт резко рванул вверх, увлекая его за собой на поверхность. С протяжным хриплым вдохом Эльнор наконец-то вынырнул, упустив тот момент, когда крепкие белые пальцы разжали его запястье. Он выплыл на берег и, не обращая внимания на бившую его крупную дрожь, наспех натянув на себя одежду, снова подошел к кромке воды.
Эльнор еще долго стоял на берегу, вглядываясь в темные глубины, но так никого и не увидел. Окончательно замерзнув, он ушел в дом и, напившись горячего вина, крепко уснул. Всю ночь ему снилось, как он нырял и плавал в озере, совершенно не заботясь о том, что ему нужен воздух. А под самое утро он наконец-то нашел того, кто помог ему дотянуться до камня. И это был, пусть хоть и во сне, но потрясающе красивый мужчина. Правда, выглядел он не совсем обычно. И Эльнор так и не разобрал, кем же он являлся на самом деле – человеком или огромной рыбой.
На следующее утро Эльнор проспал. Вскочив в то время, когда уже было пора выходить на работу, он, не позавтракав, быстро оделся и выбежал из дома. Мельком глянув на корку льда, укрывшую воду, он вздохнул, но времени для размышлений не было – вот-вот с остановки отойдет нужный автобус, и если он на него опоздает, то и на работу опоздает тоже, а его начальница была просто помешана на пунктуальности. День выдался тяжелым и невеселым, работы было навалом, а в голове отчаянно и монотонно стучало. К вечеру Эльнор понял, что простудился. Ну вот, ругал он самого себя, донырялся! Не надо было так долго стоять на берегу, надо было сразу отогреваться. Он вспомнил все вчерашние события и погрузился в глубокие раздумья. Кто это был? И был ли это кто-то вообще? Может, ему все привиделось? Ведь не бывает такого, чтобы кто-то человекообразный мог жить под водой. Или бывает?
До дома Эльнор добрался, едва волоча ноги. Горло раздирало, нос заложило, его бросало в такой жар, что он испугался, как бы не помереть здесь, в одиночестве. Но он все же нашел в себе силы, чтобы заварить чай, потом выпил две таблетки аспирина и, забравшись прямо в одежде под теплое одеяло, почти провалился в рваный горячечный сон. В окно заглянула полная луна, осветив всю его маленькую комнатку серебряным светом, и он увидел на улице человека, спокойно шагающего по льду в сторону берега. В сторону его дома. Это был высокий обнаженный мужчина с совершенно белой кожей и с очень длинными волосами, развевающимися на ветру. Эльнор со вздохом закрыл глаза: ну вот, дожил – он все-таки сошел с ума. Но даже если это и так, то пусть это будет приятное, счастливое безумие. Лихорадочный бред, в котором Эльнор обязательно пригласит загадочное подводное существо к себе в гости, предложит ему глинтвейн, а потом и себя, потому что сил уже не было терпеть это невыносимое черное одиночество. И этот неземной красавец обязательно согласится побыть с ним хотя бы одну холодную лунную ночь.
Эльнор открыл глаза, свет луны уже не освещал комнату полностью, лишь противоположную стену от его кровати. Кажется, жар немного прошел, чего нельзя сказать о галлюцинациях, которые так издевательски, но потрясающе четко рисовали перед его глазами того самого мужчину, вышедшего из темных вод.
– Я принес твой альбом, – низким голосом сказало видение, сидевшее на краю его кровати. – Ты забыл его вчера в лодке. Был сильный ветер, а я не хотел, чтобы он пропал.
– У меня еще и слуховые галлюцинации, – простонал Эльнор.
Незнакомец улыбнулся, протянул руку и убрал прядь светлых волос с мокрого лица бредившего. Затем он стал перелистывать блокнот, рассматривая рисунки один за другим.
– Ты очень красиво рисуешь, – сказал он, посмотрев на Эльнора своими абсолютно черными глазами. – Назовешь свое имя?
– Эльнор.
– И имя у тебя красивое, Эльнор, – мужчина закрыл альбом и положил его на столик. – А я – Аверий.
– Аверий?
– Да, – он провел длинными пальцами по горячей щеке Эльнора. – Ты болен и весь горишь. Не нужно было стоять на берегу.
Эльнор кивнул. Он не верил тому, что видит, но очень боялся закрыть глаза, потому что не хотел, чтобы Аверий исчезал. Он смотрел на него, изучая каждую черточку лица и тела. Ему хотелось запомнить его, впечатать поглубже в память так, чтобы уже никогда не забыть. Ведь это без сомнений сон, но такой живой и настоящий, что он бы предпочел спать вечность. А еще ему хотелось дотронуться до него, до его белой кожи, до этих длинных волос. Пальцы Эльнора дрогнули в порыве дотянуться до призрачного гостя, но он сдержался и сжал их в кулак. Аверий, заметив это робкое движение, нежно улыбнулся, взял его ладонь в свои руки и поднес ее к своей щеке. Прикрыв глаза, он поцеловал середину ладони.
– Спи, – прошептал он. – Завтра будешь здоров…
Веки Эльнора тут же потяжелели, разум затуманился, и он стал стремительно проваливаться в цветной круговорот, на глубине которого ощутил прохладный поцелуй на своих губах.
– Не уходи, – сквозь толщу навалившегося сна просил он, погружаясь в глубину темных водных пучин.
– Я рядом, – услышал он в ответ…
***
Открыв глаза, Эльнор почувствовал такую легкость во всем теле, что, казалось, у него выросли крылья за спиной. Он уселся в кровати. От вчерашней лихорадки не осталось и следа, как и следов его ночного гостя. Он посмотрел на свою ладонь, которую еще несколько часов назад целовал Аверий и долго вглядывался в переплетение линий, высматривая доказательства того, что все привидевшееся не было сном.
Эльнор ни за что бы ни поверил в реальность происходящего, если бы на утро не увидел свой блокнот на прикроватном столике. Хотя и это ничего не доказывало. Возможно, он сам его сюда положил, а потом напрочь забыл об этом, но память его вроде бы никогда не подводила. Он поднялся, оделся и поспешил на крыльцо. Абсолютно все было укрыто снегом. Эльнор подошел к воде, но кругом был лишь сплошной лед.
– Как же я теперь тебя увижу? – спросил он вслух в надежде на то, что подводный житель сможет услышать его. – Аверий…
Наступила зима. Ранним утром Эльнор выходил на берег и всматривался вдаль, но ничего, кроме плотного тумана над серединой озера, он не видел. Иногда ночью ему снилось, что Аверий снова приходил к нему, садился на край его постели, гладил по волосам и что-то очень тихо шептал, а что именно, Эльнор так и не разобрал. Он опять выходил на берег, вглядываясь в белесый купол. Так прошел месяц. Эльнор очень страдал от невозможности встречи со своим призрачным подводным гостем. Теперь, когда он познал его прохладные губы и нежные прикосновения, одиночество зимних ночей стало еще острее. Не зная, как справится с этим, он без конца рисовал Аверия, изводя всю бумагу и все свое свободное время. Теперь его лицо смотрело на него чуть ли не со всех стен. Каждому из них Эльнор говорил «Доброе утро» и «Доброй ночи»… но ответа так и не получил.
Надо отдать должное, Эльнор прекрасно понимал, что желание развешивать по всему дому портреты того, кого, возможно, даже не существует, нынешние психиатры явно бы не одобрили, и решили бы, что он определенно сошел с ума. Но вся прелесть этого сумасшествия заключалась в том, что Эльнор разрешил себе это. Да, он понимал, что вот она, жизнь, реальная, суровая и бесконечно одинокая, а вот его маленький мир, в котором существовал тот, кого он… любит?
В эту ночь ему снова не спалось. Даже после двух стаканов виски ему все равно не удалось заснуть. Эльнор вышел на берег, чуть ли не проклиная чертов белый туман, упал на колени в снег и, посмотрев на полную луну, которая медленно плыла мутным кругом по небу, заплакал. Он выполз на лед и, упав лбом на холодную, непроницаемую поверхность, стал стучать по нему кулаком.
– Аверий, – всхлипывал он. – Аверий… зачем ты пришел тогда ко мне? – он снова опустил кулак на лед. – Ты забрал мое сердце и унес его с собой под воду… под лед! – Эльнор ударил со всей силы. – Под. Этот. Чертов. Лед!
Он повалился на спину и смотрел, как сквозь клочья тумана ему насмешливо улыбалась луна. Слезы скатывались вниз по вискам и исчезали в его волосах. Он долго лежал так, уставившись в одну точку перед собой. Казалось, он не чувствует холода, что сам превратился в ледышку и так и застыл. На самом деле Эльнора уже била крупная дрожь, пальцы совсем окоченели, а затылок начал неприятно ныть от холода.
Что же ему теперь делать? Остаться здесь и дождаться своей смерти. Вот она, кажется, уже совсем близко. Он слышит ее неспешную мягкую поступь. Чувствует, как под тяжестью ее предназначения чуть подрагивает лед. Эльнор закрыл глаза. Пусть так, подумал он, все равно в моей жизни ничего больше нет… Шаги становились все ближе, и он перестал дрожать, расслабился и разжал зубы. В этот момент он почувствовал легкое касание ее холодных пальцев на своей щеке. Надо же, успел удивиться Эльнор, как же мне повезло – такая тихая и ласковая смерть.
– Эльнор, – услышал он знакомый голос. – Милый мой, поднимайся.
– Я уже умер? – не открывая глаз, шепотом спросил он.
– Нет, глупый, – зазвенел самый прекрасный смех на свете. – Вставай, не то замерзнешь.
Эльнор открыл глаза и увидел над собой склонившегося Аверия. Его кожа чуть светилась в слабом лунном свете, а длинные белые волосы, как и раньше, развевались по ветру. Аверий ласково улыбался и неотрывно смотрел ему в глаза.
– Как хорошо, – улыбнулся в ответ Эльнор. – Если ты пришел, значит, я уже умер. Заберешь меня к себе, под воду?
– Конечно, нет, – снова засмеялся Аверий. – Лучше я отнесу тебя в дом. Тебе нужно хорошенько отогреться.
С этими словами он подхватил Эльнора, словно пушинку, и легко зашагал в сторону дома. Там подкинул в очаг побольше дров, укутал продрогшее тело в одеяла, усадив возле огня, и достал с полки красный эль. Позже, когда Эльнор немного отогрелся и перестал отбивать зубами чечетку, он подвинулся ближе к Аверию, который сел возле него на полу и медленно пил из своей кружки горячий напиток, и спросил:
– Скажи, почему ты пришел сегодня?
Аверий улыбнулся, пристально посмотрел на него, а потом снова отвернулся к огню.
– Ты ждал меня, – задумчиво сказал он. – Я видел тебя каждое утро и каждый вечер. Слышал, как ты звал меня. Я очень хотел прийти к тебе.
– Почему же тогда не пришел? – удивился Эльнор и отставил свою кружку в сторону.
– Я не мог, – просто ответил Аверий. – Полный человеческий облик я могу принимать только в полнолуние.
Эльнор не знал, что ответить на такое, он прижался к его плечу, опустив голову.
– Значит, сказки не врут?
– Не все, – Аверий обнял его за плечи и притянул ближе к себе. – Все подводные существа живут по лунному циклу, и мы не исключение.
Огонь весело трещал, освещая желтым светом комнату, за окнами завывал ветер, но в доме было тепло и уютно.
– Аверий, – прошептал Эльнор, – останься.
– Конечно. Но утром, до рассвета я должен буду уйти.
– Но как же так?
– Увы, я не смогу находиться на суше в том виде, в котором я живу под водой.
– Когда же мы увидимся в следующий раз? – Эльнор вскинул на него глаза, полные мольбы и надежды. – Ты же придешь ко мне еще?
– Я приду обязательно, – пообещал Аверий. – Как только наступит следующее полнолуние.
– Целый месяц! – выдохнул Эльнор. – Так долго ждать. Целый месяц. Я сойду с ума без тебя!
– По–другому никак не получится.
Эльнор опустил голову и тяжело вздохнул.
– Ну, что ты, – Аверий приподнял его лицо за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Эльнор… у нас впереди еще целая ночь, – прошептал он и поцеловал его.
Нежный и осторожный поцелуй, на который Эльнор ответил со всей страстью, так долго томившейся в его теле все это время, быстро превратился в жадный, как будто вбирающий в себя не только влажные губы и язык, но и их самих. Руки Аверия ласково скользили по его телу, освобождая от одежд, а с ними и от оков одиночества. Эльнор отдавался ему всей душой, выпуская приглушенные стоны из своей груди, умирая и возрождаясь под ним каждый раз, просил взять его еще и еще… до тех пор, пока оба, окончательно выбившись из сил, не провалились в глубокий сон.
Луна скрылась за горизонтом, на другой стороне светлела полоса восхода. Аверий покрывал лицо, шею и грудь своего любовника невесомыми поцелуями, улыбаясь со слезами в глазах, он старался запомнить каждую его черточку. Сейчас Эльнор безмятежно спал, уставший, он не замечал прикосновений Аверия и не услышал, как тот встал, подкинул пару дров в огонь и выскользнул прочь, бесшумно прикрыв за собой дверь.
И снова плотный белый туман спрятал высокого мужчину в своих объятьях. Аверий медленно шел по льду на середину озера и тянул до последнего – вот-вот взойдет солнце. В этот момент он должен быть уже глубоко под водой. Обернувшись на дом Эльнора в последний раз, он тяжело вздохнул.
– До следующего полнолуния, Эльнор.
Он стоял на краю ледяного покрова. От темных вод поднимался пар, который почти сразу же превращался в зависающие в воздухе капельки воды. Аверий шагнул в воду, а через мгновение водную гладь разбил огромный рыбий хвост, чешуя которого блеснула в первых лучах солнца всеми красками радуги.
***
Как же прекрасна любовь! Сердце радостно трепещет в груди, а душа поет и восхваляет чистоту и глубину этого чудесного, окрыляющего чувства. Дни становятся яркими всплесками, наполненными медовым предвкушением жарких ночей, а ночи дарят незабываемые эмоции и наслаждение не только теми, кого вы полюбили, но и всей своей жизнью.
Как жаль, что такие моменты у Эльнора и Аверия случались только раз в месяц.
Эльнор, несмотря на толщи льда, укрывавшего почти всю поверхность Лебединого озера, продолжал каждое утро, и каждый вечер выходить на берег. Он всматривался вдаль, скользя взглядом по синему гладкому льду, вздыхал и поднимал голову вверх. Каждую ночь он ждал, когда Луна, плывущая по черному небосводу светящимся пятном или тонким серпом, наконец-то превратится в идеально ровный круг, чтобы наконец-то увидеть того, кого он так сильно полюбил всем сердцем и душой. Жизнь Эльнора без Аверия была такой же тихой и спокойной, как и раньше. Он также отправлялся на свою работу по утрам, а возвращаясь обратно, занимался домом, рисовал, чинил старые поломанные вещи, готовил себе нехитрые обеды и ждал. Ждал, ждал, ждал… Нового полнолуния и того, что оно с собой принесет. Конечно, одиночество уже не ощущалось настолько остро, ведь теперь он любил и был любим, но от долгого ожидания, от разлуки с любимым, Эльнор страдал не меньше. Иногда ему даже начинало казаться, что за несколько дней до полнолуния он бредил во сне. Он чаще выходил на берег и, находясь на улице, практически безотрывно смотрел в небо, испытывая некоторое необъяснимое облегчение, если оно было затянуто тучами или укрыто облаками. Когда не было видно несовершенного круга Луны, он мог хотя бы немного отвлечься от грустных мыслей и не испытывал беспокойства по поводу этого уродливого неполноценного куска, болтающегося в небе. Ненадолго, конечно же.
В день полнолуния Эльнора трясло так, что со стороны могло показаться, что беднягу сильно лихорадит и что больного нужно срочно отвезти в местный госпиталь и там хорошенько накормить антибиотиками. Всем было невдомек, что болен Эльнор не гриппом или ангиной, а самой неизлечимой, но самой приятной болезнью на свете – любовью.
Вечером он выходил на берег и, уже не обращая внимания на Луну, смотрел только вперед, туда, где из плотного тумана появлялась длинная фигура Аверия. Тогда Эльнор срывался с места и, оскальзываясь и падая, бежал к нему навстречу. Как он этого ждал! Этого поцелуя чуть прохладных губ, крепких объятий и такого родного бархатного голоса.
– Я так по тебе скучал! – шептал Аверий, покрывая поцелуями разгоряченное после бега лицо Эльнора. – Так скучал...
Он подхватывал его на руки и, легко скользя по льду, относил домой. Там Эльнор разливал по большим кружкам глинтвейн, который так полюбился Аверию, и показывал свои новые рисунки, сделанные за долгий мучительный лунный месяц ожидания. Они сидели возле открытого очага, рассказывали друг другу о произошедших событиях, о новостях или… просто молчали… Уставшие, выбившиеся из сил, утонувшие в руках друг друга, в пылких признаниях, в непрерывных поцелуях, словно они оба поставили перед собой цель отметить на теле любимого каждый сантиметр…
А потом наступало утро. И они снова расставались. Эльнор едва сдерживал слезы, стоя на берегу, а Аверий, взяв его за подбородок, мягко улыбался и долго целовал. Эльнор задыхался и мгновенно пьянел от сладких губ подводного ангела и улыбался в ответ.
– Вот так, – шептал Аверий. – Не надо грустить… Слышишь?
Эльнор сильнее прижался к его груди, не желая отпускать свое счастье.
– Когда лед сойдет, я смогу приплывать к тебе каждый вечер. Мы будем сидеть на берегу и беседовать обо всем на свете. А может быть, ты даже научишь меня рисовать земными красками. Научишь ведь?
Эльнор закивал, но своего лица так и не отнял, спрятав его в длинных белых волосах Аверия.
– Вот и славно, – мужчина мягко отстранил от себя Эльнора. – Мне пора идти. Скоро солнце взойдет.
– Поскорее бы весна. Поскорее бы сошел лед. Я буду плавать вместе с тобой.
– Конечно, – улыбнулся Аверий. – Осталось подождать совсем немного… До следующего полнолуния?
– Да, – сквозь слезы сказал Эльнор. – До него.
– Не плачь… Я люблю тебя.
– И я люблю тебя.
Ему так не хотелось выпускать руки Аверия, но рассвет неумолимо приближался, раскрашивая небо с востока в серые и розовые полосы…
Фигура Аверия скрылась в тумане, а над горизонтом появились первые лучи солнца, которые принесли не только новый день, но и… почтальона, подъехавшего на своем велосипеде к дому Эльнора.
– Вам письмо, – крикнул он хозяину, а когда поравнялся с ним, то протянул бежевый конверт с красной печатью-гербом. – От самой администрации города, – многозначительно сказал он, поднимая указательный палец вверх.
– Надо же, – удивился Эльнор и тут же максимально аккуратно вскрыл конверт.
– Ну, – промямлил почтальон, опустив глаза. – Я бы не советовал надеяться на лучшее. Обычно такие письма ничего хорошего не сулят.
И был таков, сел на старенький красный велосипед и, не прощаясь и не оглядываясь, укатил по тропинке в лес. Эльнор проводил его взглядом, затем вытащил сложенный лист и…
«Сим уведомлением Глава Администрации города извещает вас о том, что жилое помещение, арендуемое вами, определено под снос и будет ликвидировано 1 марта этого года. Вы обязаны покинуть помещение и прилегающую территорию в течение двух недель с момента получения уведомления. По всем вопросам обращаться в приемную Администрации города».
Эльнор осел на землю там же, где стоял, и, не зная, как справиться с взорвавшейся от мыслей и вопросов головой, сжал ее ладонями.
– Первое марта, – пробормотал он. – Первое марта… осталось всего три недели!
Эльнор подскочил и со всех ног кинулся в дом, наспех одевшись и выпив кружку ледяной воды, он выбежал на крыльцо, повесил на дверь тяжелый амбарный замок и пустился вверх по тропинке. До самого обеда он проторчал в приемной Администрации, толкаясь среди таких же, как он, желающих что-то доказать чиновникам, но дальше дверей так и не попал. В обед ему пришлось пойти на работу и там задержаться допоздна, отрабатывая пропущенные часы.
Нужно ли удивляться тому, что спустя неделю он ни на шаг не продвинулся. Очереди были бесконечными, служащие в приемной непомерно грубы и равнодушны, а в самом помещении всегда стоял такой невообразимый шум, что к обеду Эльнор буквально вываливался оттуда, задыхаясь и чуть ли не плача от бессильной злости. Убегая на работу, он добела сжимал кулаки, а от ярости челюсти сводило так, что потом начинали болеть зубы. Его угнетенное и подавленное состояние, конечно же, было замечено коллегами и начальством. Поинтересовавшись у побелевшего и осунувшегося за последние дни парня, Айкель, улыбчивая и спокойная девушка, пожалела Эльнора, от души посоветовав не связываться с местными бандюгами… ой, простите, властями.
– Жизнь дороже! – со стандартной мудростью заключила она, расправляя огромный моток ткани и легко порхая по нему ножницами. – К тому же, если есть работа, то скромную комнатку всегда можно найти. Уж дальше, чем ты живешь, кажется, уже ничего нет.
– В том-то и дело, – сокрушался Эльнор. – Не могу я в городе. Душит он меня. А там…
Эльнор вздохнул и поглядел в темноту за окном. За прошедшую неделю он понял, что на самом деле его волнует не этот полуразвалившийся дом. Конечно же, его волновало только озеро и тот, кто в нем живет. Он был согласен жить хоть в разбитой лодке, лишь бы дождаться нового полнолуния, дождаться весны, когда лед сойдет, чтобы чаще встречаться с Аверием. Но скоро его дом снесут, построят там очередной модный «Дзен-спа», и у него больше не будет доступа к той части озера, где берег резко уходит вниз… Как же быть? Как быть?!
В отчаянии Эльнор неосознанно закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.
– Не переживай, – ласково сказала Айкель, положив руку ему на плечо. – Хочешь, я помогу тебе найти комнату?
Эльнор мотнул головой и, проглотив противный ком в горле, посмотрел на коллегу.
– Спасибо тебе. Но я, правда, не могу оттуда уехать. Дело не в доме, не в этом барахле.
– Значит, дело в любви, – улыбнулась Айкель. – Понимаю. Но, честно говоря, я даже не знаю, как тебе быть.
– А что бы сделала ты?
Девушка подхватила свою сумочку с вешалки и, задумавшись на мгновение, снова грустно улыбнулась ему.
– Однажды я уже потеряла свою любовь. Только потому, что так было угодно другим. Будь у меня шанс вернуться назад и все исправить, я бы… умерла вместе с ним.
***
Эльнору снова не спалось. По правде говоря, после того, как он получил письмо, он совсем потерял сон, ворочаясь до самого утра в своей постели. Уснуть удавалось всего на пару мучительных часов, от которых, кажется, становилось только хуже. Голова раскалывалась, все тело ломило. И сам он чувствовал себя разбитым и уставшим. Стоило Эльнору перестать двигаться, как его тут же начинало покачивать из стороны в сторону, глаза словно засыпало песком, а мозг, чуть веки смыкались, моментально отключался, требуя длительного спокойного отдыха. Но все это было лишь днем, ночью же, когда он пытался уснуть, ничего подобного не происходило. Сердце начинало бешено стучать, отчаяние накатывало с утроенной силой.
На следующей неделе Эльнор, совершенно вымотанный и выжатый напряженной работой допоздна, снова не мог уснуть. Он поднялся, оделся потеплее и вышел из дома. Стоило ему ступить на лед, как вся поверхность тут же гулко завибрировала. Луна и звезды скрылись за тучами, огни города растаяли в тумане, поэтому Эльнор практически в полной темноте медленными осторожными шагами двигался вперед, на середину озера. Он потерял счет времени и расстоянию, казалось, что в этом мутном тумане он перебирал ногами на одном месте. Вокруг ничего не видно, и он даже не знал, к центру озера ли он идет, или бродит по кругу. В этот момент его совершенно не волновало то, как он будет возвращаться назад.
Да и нужно ли, думал он. Куда мне теперь возвращаться? В дом, который скоро снесут? На пустой холодный берег, на котором никто не ждет? Нет, теперь есть только один путь – к нему, к своему любимому, в чудесный призрачный сон, исчезающий поутру. А вдруг Эльнору все действительно приснилось? Вдруг он сошел с ума от одиночества? Вдруг никакого Аверия, подводного существа, превращающегося в человека только раз в месяц, не существует?
Эльнор остановился и судорожно вдохнул колкий морозный воздух. Если так, то все остальное уже не имеет никакого смысла. Но тут послышался плеск воды и чей-то глухой шепот. Эльнор медленно зашагал в ту сторону, откуда были слышны голоса.
– Зачем он пришел? – зашипел первый.
– Зря Аверий завел дружбу с человеком! – отвечал второй. – Добром это не кончится.
– Конечно, не кончится, – соглашался первый. – Человек никогда не будет одним из нас.
– Аверий, – тихо позвал Эльнор. – Пожалуйста, услышь меня.
На его лицо попало несколько капель от брызг воды, подводные существа стремительно скрылись в глубине. Он сделал еще несколько шагов вперед.
– Я прошу тебя, поговори со мной, – чуть громче продолжил он. – Аверий, у меня беда.
Эльнор смотрел себе под ноги, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть под темным непрозрачным льдом, но так же, как и в белом тумане, все было неподвижным и мертвым. Отчаяние снова сковало его грудь стальными кольцами, больно сжав все тело.
– Аверий! – выкрикнул он срывающимся голосом. – Они забирают мой дом!
– Эльнор, – раздался тихий голос. – Подойти ближе. Осторожнее. Лед здесь тонкий.
– Я знал, что ты услышишь меня, – обрадовался он, медленно скользя по льду. И вот, еще один шаг и… туман расступился, а Эльнор, наконец, увидел все, что ранее скрывалось в его дымке. И своего любимого тоже.
– Не бойся, – Аверий подплыл к самой кромке льда. – Это я. Узнаешь меня?
– Конечно, – поговорил Эльнор, во все глаза рассматривая того, кто предстал перед ним.
Сейчас Аверий мало чем походил на того мужчину, который являлся к Эльнору в ночи полнолуния. Если тогда он приобретал полностью человеческий вид, пусть даже немного странного, слишком высокого и белокожего, то сейчас он больше был похож на огромную рыбу. С чешуйчатой блестящей кожей, с большими жабрами по всей шее и до того места, где должны быть уши, и огромным длинным хвостом вместо ног. Волосы были не такими мягкими, как ранее привык Эльнор, когда Аверий приходил к нему, теперь они скорее больше походили на длинные тонкие щупальца, но все такие же белые и спутавшиеся.
– В остальные лунные дни я выгляжу именно так, – проговорил тот, доставая руки из воды. – Видишь?
Он поднял свои ладони выше, чтобы человек смог разглядеть перепончатые пальцы и твердые плавники, идущие от локтей до самых запястий. Эльнор опустился на колени, наклонился ближе к нему и, взяв его руки в свои, стал целовать их.
– Любимый… любимый мой… ты прекраснее всех! Аверий, я прошу, сделай что-нибудь… забери меня к себе. Или выходи на берег сам. Навсегда… Ко мне… Я сделаю все, что угодно… Только будь со мной. Я не могу без тебя… Не могу жить без тебя…
– Хочешь быть со мной? – спросил Аверий холодным тоном. От удивления Эльнор перестал целовать его ладони и посмотрел ему в глаза, ища там причину перемен, но ничего, кроме непроницаемого льда, не нашел.
– Да, – все равно ответил он. – Очень хочу.
– Что ж, – Аверий опустил голову, рассматривая свое отражение в рябом зеркале воды, – тогда пойдем.
Он с силой резко потянул Эльнора за руку и опрокинул его в воду.
Обжигающий холод практически парализовал все тело, намокшая одежда сильно затрудняла движение и тянула вниз. Толком вдохнуть и набрать побольше воздуха в легкие Эльнор не успел. Оглушенный и совершенно непонимающий, он безвольно болтался в толще воды. Крепкий захват белых пальцев Аверия не позволял ему вырваться и всплыть на поверхность, и с каждой секундой они погружались все глубже и глубже. Легкие одновременно разрывало и сдавливало, и Эльнор, ведомый человеческим инстинктом выживания, стал вырываться из цепких рук Аверия, чтобы попытаться уплыть наверх и глотнуть хотя бы немного воздуха… И вдруг он понял, что его уже никто не держит. Лишь только невесомый поцелуй, который он почувствовал на своих губах. Лишь только глухое и тихое «Прощай» и мощный толчок вверх, выбросивший его прямо на лед. Задыхаясь и хрипя, царапая лед ногтями, Эльнор, оказавшись в плотном тумане, плача и крича, хотел только одного – снова найти середину озера и навсегда остаться там. С тем, кому можно было бы доверить не только свое сердце, но и жизнь. Он не чувствовал ни холода, ни мокрой, заледеневшей одежды, ни боли, скручивающей все его тело. Он полз, цепляясь пальцами за гладкий лед.
– Нет! Нет! Нет! – кричал он. – Аверий! Аверий! Забери меня!
Как он ни старался, ни звал его, в ответ ничего кроме тумана и мертвой тишины, он не получил.
Снова он здесь, один, на льду. Только на этот раз нет ни звезд, ни Луны. И на этот раз Аверий не придет к нему. Какой же тогда смысл продолжать жить дальше и бороться?
– Никакого, – ответил он вслух самому себе и закрыл глаза.
***
Человек всегда был слаб, глуп и порочен. Беспомощнее любого млекопитающего, постоянно пытающийся доказать, что он сильнее природы, забывая о том, что именно она вложила в него ту самую фундаментальную силу, благодаря которой люди до сих пор живы, – инстинкт самосохранения. Эльнор промерз до мозга костей. Он встал и, не чувствуя ни ног, ни трепещущего разорванного сердца в своей груди, медленно побрел домой. Есть ли в мире печальнее существа, чем существо с разбитым сердцем, отвергнутое тем, кого он любил и с кем хотел быть?
Наутро Эльнор даже не поднялся со своей постели. Серый день встретил его очередным беспросветным туманом и невыносимостью своего бытия. Он плакал и шептал имя любимого, но никто, ни один человек в мире, не увидел и не услышал его. Не пришел на помощь и не утешил. Одиночество – это когда тебе больше некому сказать, что ты есть и что тебе очень больно…
Через три дня сквозь вымученный и болезненный сон, Эльнор услышал стук в дверь. Сначала ему не хотелось даже вставать, ему было неинтересно, кто пришел по его душу и что он с собой несет, добро или зло, жизнь или смерть. Но все же какие-то теплящиеся остатки жалкой надежды заставили его встать и подойти к двери. Когда он открыл ее, то слепящее солнце и снег ударили ему в глаза.
– Эльнор, – послышался знакомый женский голос. – Ну и забрался же ты! Такая глушь, господи.
– Айкель? – проморгавшись и немного привыкнув к яркому свету, он наконец-то разглядел девушку в легкой белой шубке и такой же меховой шапочке.
– Пригласишь войти? – спросила она, зябко ведя плечами.
– Ох, прости, конечно, – спохватился Эльнор, открывая дверь шире, – только у меня тут… беспорядок.
– Разумеется, – улыбнулась она, – этого следовало ожидать.
– Айкель, ты зачем пришла?
– Проведать тебя, а то что-то ты совсем пропал.
– Я больше не выйду на работу, больше не появлюсь там, – он пододвинул старый, но добротный стул, приглашая ее присесть. – Дом скоро заберут, а мне… нужно будет уехать отсюда.
Эльнор подошел к очагу, развел в нем огонь, налил воды в большой чугунный чайник и повесил его над огнем. Айкель молча наблюдала за ним. Ей было по-настоящему жаль парня, и она прекрасно видела, как дернулись его плечи, как сгорбился он и опустил голову. Она встала и подошла к нему, положила руку на плечо.
– Эльнор, пожалуйста, – попросила она, – посмотри на меня.
Он чуть помедлил, но просьбу выполнил, встал на ноги и посмотрел ей в глаза, не скрывая набежавших слез. Айкель вздохнула.
– Ты должен бороться.
– Зачем? Ради чего?
– Не важно, за что ты борешься. За дом или за любовь. Главное, чтобы то, что тебе дорого, было всегда с тобой. А в жизни, сам понимаешь, редко, что дается просто так. Почти всегда нужно бороться и вырывать зубами.
– Нет, – Эльнор покачал головой, – больше нет никакого смысла. Без него мне больше не нужен этот дом, работа и этот город. Без него мне даже жизнь моя не нужна. Ведь я оказался недостойным всего этого.
– Эльнор, – девушка снова положила свои руки ему на плечи и легонько встряхнула его. – Нужно идти до конца! Нельзя сдаваться! Ты слышишь меня?!
Эльнор кивнул, снял с себя ее руки и, опустившись на стул, заплакал. Айкель прижала его к себе и тихонько гладила по голове, не произнося ни слова: не всегда горю можно помочь разговорами.
Позже она заварила ароматный чай, набросав в блестящий глиняный чайничек по листочку с каждого пучка трав, которыми была увешана полка над очагом, и они уселись за стол.
– Он такой необычный, – улыбнулась она, кивнув на рисунки, пачкой лежавшие на старом обшарпанном кресле. – У него правда такие длинные волосы?
– Да, и белые, как снег.
– А знаешь, когда я была маленькой, моя бабушка любила рассказывать мне сказки о подводном народе нашего озера. Будто там водятся люди-рыбы, которые умеют разговаривать, как мы. А еще они могут полностью превращаться в людей, но только почему-то не всегда… Я уже и не помню толком. Помню только, что бабушка постоянно твердила, что видела их.
– А она их видела? – осторожно спросил Эльнор.
– Ну, что ты, – засмеялась Айкель, – это же просто сказки, да и бабушка моя к тому времени уже не совсем в своем уме была. Все грезила об этих рыбах, которые там якобы заколдованы и заточены.
– Заколдованы?
– Ох, Эльнор, я все время забываю, что ты из других краев у нас, – девушка отодвинула чашку и принялась оживлённо рассказывать.
- Мы живем на берегу Лебединого озера, хотя никаких лебедей здесь никто отродясь не видел. Но, тем не менее, существует древняя легенда о стае белых лебедей, которые ослушались небесного правителя, который повелевал всеми птицами. Это была необычная стая. Это были одни из первых лебедей, которые начали жить парами, да не на один брачный сезон, а навсегда. Но даже став семьей, стая не распадалась, и они всегда держались вместе. Их выросшие дети не покидали своих предков, они оставались рядом и помогали престарелым родителям и другим лебедям добывать пищу и укрывали их от холода, когда те уже не могли сами перелетать на дальние расстояния. Именно в этой стае так повелось, что лебедь умирал в ту же минуту, когда умирал его возлюбленный. Когда приходило время, и кто-то из них чувствовал, что пора уходить к небесному богу, тогда они вместе поднимались так высоко, как не растут горы на нашей земле. И там… они складывали крылья и вместе падали камнем вниз.
Но их богу не понравилась такая запредельная преданность, и он запретил птицам из этой стаи умирать здоровым рядом с больными. Но лебеди не могли иначе, они любили свою половину так преданно и так глубоко, что жить без нее было уже невозможно. И, конечно же, они ослушались своего покровителя. А когда он узнал об этом, то сильно разгневался, проклял их и заколдовал, превратив всю стаю в уродливых полурыб-полулюдей, и поселил их под водами озера, на котором они жили раньше. По древним сказаниям, белые перья от проклятых птиц кружили над водой еще очень долгое время, пока не превратились в белый туман.
– А бабушка, – продолжила Айкель, – рассказывала мне, что однажды ночью она видела двух прекрасных белых лебедей, которые поднялись прямо из воды и исчезли в ночном небе.
– Но как она увидела их сквозь туман? – спросил Эльнор.
– Я же говорю, – вздохнула девушка, – не в своем уме она уже была, а сказки очень любила…
Айкель встала из-за стола, накинула свою шубку и пошла к двери.
– Мне пора. А ты, – она пристально посмотрела на него, – не сдавайся. Судьба любит сильных.
Эльнор проводил ее до тропинки, там они остановились, и он, повинуясь душевному порыву, крепко ее обнял.
– Айкель, спасибо тебе!
– Всегда рада помочь, – улыбнулась она. – До скорого!
– Да, до скорого!
В этот же вечер, одевшись потеплее и, заперев дом, он вышел на лед и уверенным быстрым шагом зашагал до середины. Но у воды было тихо, никто на поверхности не появился, и Эльнор твердо решил ждать до самого утра. Он осторожно уселся на тонкий лед у края и стал ждать. Было холодно, он снова продрог.
– Аверий, – говорил он. – Я все равно пришел. Потому что не могу без тебя жить.
Ни всплеска, ни скользящих теней подо льдом в ответ не прозвучало. Зато с берега раздался приглушенный шум. Эльнор подскочил и увидел сквозь туман яркие вспышки. Что это может быть? Пожар?
Он бежал со всех ног в сторону берега. Когда он увидел огромные языки пламени, охватившие его дом, которые весело плясали уже на самой крыше, со звоном выбивая стекла, он в ужасе обхватил голову и упал в снег. Неужели он не потушил очаг? Даже если и так, то пламя не могло бы так быстро распространиться. Нет, тут что-то другое! И он даже знает что! Ах вы, сволочи!
Эльнор поднялся, побежал в сторону лесной тропинки и не удивился, когда обнаружил там истоптанный снег и следы от повозки. Они даже не дождались, пока я съеду сам!
– Эй! – окрикнул его грубый голос. – Ты кто?
Из-за темной стены деревьев из леса вышло несколько мужчин, один из тех, что шел по центру, достал ружье и прицелился. Эльнор попятился назад.
– Ты кто такой, я тебя еще раз спрашиваю?
– Я… я увидел пожар и прибежал сюда, – соврал Эльнор. – Вдруг кому-то нужна помощь.
– А ты уверен, что можешь ее оказать? – мужчины переглянулись и засмеялись. – Да и не далековато ли для ближайшего соседа?
– Как тебя зовут? – спросил тот, что держал его на прицеле.
– Карей, – еще раз соврал Эльнор.
– А знаешь ли ты, Карей, что свидетелем быть очень опасно для жизни?
– Чего вы хотите? – Эльнору очень хотелось убежать, но ноги словно вросли в грязный снег. Пятеро мужчин медленно приближались к нему, свидетелей на милю вокруг нет, а отступать ему совершенно некуда.
– Мы хотим одного – выполнить приказ начальства, – скалясь, ответил один.
– А это значит, сделать свое дело чисто, – вслед заговорил другой.
Дуло ружья уже упиралось в грудь Эльнора.
– Дайте мне уйти, – сказал он. – И никто никогда не узнает. Я обещаю вам!
– Конечно, – тихим голосом произнес держащий ружье. – Потому что ты больше не сможешь говорить.
– Эй, Костыль, – испуганно зашептал стоявший позади всех. – Приказа убивать не было.
– Плевать, – скривился тот, – сказано: все сделать четко – значит, надо сделать четко. Думаю, к свидетелям это тоже относилось.
– У нас будут проблемы. И тебе могут не заплатить, если что вдруг не так.
Аргумент суровому мужику с ружьем показался весьма убедительным, и он, кивнув в сторону озера, злобно процедил:
– Повезло тебе, я сегодня добрый. Но уходить будешь через озеро, а не через тропу. И не дай бог где-то что-то всплывет, я тебя из-под земли достану.
– Проваливай! – хохотнул один из них.
Эльнор не стал раздумывать и ждать второй раз подобного предложения, поэтому он, развернувшись, бросил тоскливый взгляд на полыхающий дом, и пустился со всех ног бежать к берегу, а потом и по льду. С грохотом обрушилась крыша, взметнув столпы огненных искр в ночное небо. В этот же миг раздался выстрел, а в спину убегающего паренька впилась раскаленная пчела. Кажется, что он даже не почувствовал ее, только между лопаток жгло так сильно, что бежать уже было невозможно. Эльнор по инерции сделал еще несколько быстрых шагов, а потом повалился на лед, со всей силой земного притяжения ударяясь головой о твердую поверхность.
Как же хорошо… Так тихо и тепло… Звезды в черной пустоте космической материи закручивались в быстрые спирали, подхватывая его абсолютно невесомое тело, и уносили куда-то все дальше и дальше. Эльнор с удивлением рассматривал необъятную Вселенную, вдруг открывшую перед ним все свои секреты мироздания, и щедро делившуюся не только древними тайнами, но и своим непоколебимым спокойствием… Он улыбался, искренне радуясь такому захватывающему путешествию, совершенно позабыв о том, каким образом ему досталась эта горящая путевка в неведомые дали. Ведь теперь все то, что осталось на стремительно исчезающей точке-планете, уже не было важным. Ни то, что он лежит мертвый на льду, ни догорающий дом, ни толщи льдов загадочного озера, скрывающего под собой того, кого он…
Так сильно любил?..
Вдруг Эльнора отбросило назад, словно гигантский звездный рыбак поймал его на свой крючок, который теперь больно тянул за лопатки обратно. Он падал вниз так же быстро, как только что преодолевал туманности и галактики, приближаясь с каждой секундой к… холодному липкому льду. Боль разбила его сознание на мириады колючих и острых звезд. Эльнор пытался кричать, но ни одного звука из его открытого рта не вырвалось.
Он знал лишь одно: он вернулся, потому что получил последний шанс быть с тем, кого любил не только больше жизни, но и больше самой смерти. Он оставил свой бесконечный полет по Вселенной ради того, чтобы сейчас, цепляясь за лед, превозмогая боль в развороченной навылет грудной клетке, ползти навстречу к любимому. И сейчас расстояние до середины озера казалось не менее бесконечным, чем просторы космоса. И это была самая длинная ночь в жизни Эльнора. Он еще не раз отрывался от земли, и воспарял высоко вверх, за пределы человеческого разума и сознания, наслаждаясь красотой и тишиной. И вновь и вновь он будет попадаться на крючок, и падать вниз. Ползти, ползти, оставляя за собой широкую красную полосу. Эльнор знал, что он на верном пути. Он только не был уверен, что достигнет своей цели.
– Аверий… Аверий…
Беззвучный шепот растворялся в тумане. В тумане, который как будто смеялся над ним, проверяя его жажду жизни на прочность, и который все никак не мог закончиться, не давая Эльнору возможности понять, как долго ему еще добираться до воды.
– Я дойду… дойду… Аверий!
– Эльнор!
Он ничего не помнил. Он снова летел среди скоплений ослепительный звезд. А потом… Всплеск, ледяная вода и такая приятная прохлада в горящей груди. Глоток морозного воздуха привел его в сознание. Эльнор увидел Аверия и попытался ему улыбнуться.
– Я все-таки добрался до тебя, – прошептал он.
– Что это такое?! – Аверий с ужасом смотрел на его грудь, затем что-то забормотал на каком-то странном наречии и принялся срывать одежду с раненого.
– Не нужно, – Эльнор хотел немного отстраниться, но почувствовав острую боль, перестал сопротивляться. – Главное, что я дошел до тебя… И увидел тебя…
– Ты не умрешь! – громко шипел Аверий. – Не умрешь!.. Ты слышишь? Ты не умрешь… потому что я люблю тебя… люблю…
Его шипение сливалось с тихим плеском воды и затихало на холодных губах, которые жадно впились в его рот. Эльнор перестал чувствовать свое тело, но на этот раз никакой легкости не было. Он падал куда-то в пустоту, в черную, бездонную пропасть, наполненную чьим-то хриплым криком. Раздался треск ломающихся костей, словно его бросили в огромную мясорубку. Он хотел открыть глаза в надежде в последний раз увидеть Аверия, но кажется, что веки срослись. В кожу впились тысячи иголок, он попытался пошевелить руками, чтобы избавиться от них, но лишь скользнул чем-то мягким по воде.
– Не бойся, – услышал он мелодичный голос у себя в голове.
Эльнор ощутил вокруг себя теплые волны, окутывающие все его тело, успокаивающие и убаюкивающие. Боль медленно уходила, тяжесть и огонь в груди сменились мерными гулкими ударами… его нового сердца. Совсем рядом в унисон билось еще одно. Так же ровно и сильно.
– Посмотри на меня, – снова пропел голос.
Он медленно раскрыл глаза и с небывалой четкостью увидел перед собой огромного белого лебедя. Эльнор опустил голову и посмотрел на свое отражение в воде. Белые перья больших и мощных крыльев, длинная шея с изящным изгибом и ярко-оранжевый клюв.
– Как такое возможно?! – спросил он и тут же подивился себе. Он не говорил, как делал это раньше. Он просто думал, но при этом понимал, что его слышат.
– Ты совершил невозможное: полюбил меня такого, каким я был, проклятого, заколдованного. Ты преодолел Небесный Путь ради меня. И смог разбить древние чары, – Аверий поднял голову вверх и посмотрел на угасающие звезды в светлеющем небе. – Теперь мы свободны.
– Мы можем улететь?
– Да, – ответил Аверий, и Эльнор почувствовал его улыбку внутри своего сердца. – Вместе…
– …Навсегда.
Когда первые лучи солнца появились над горизонтом, озарив небо золотисто-розовым светом, над озером взвились два белых лебедя, поднимаясь все выше и выше над туманом и растворяясь в прозрачной синеве первого дня новой весны. Никто не видел их с тех пор в этих краях. Лишь только один человек, иногда не спящий по ночам, с теплотой и грустью вспоминает двух белых птиц, исчезнувших поутру, да нарадоваться за них не может.
Нет, деточка, я в своем уме, поверь мне! Однажды и ты увидишь их, если тебе повезет. Однажды и ты поверишь в любовь, если откроешь свое сердце.
Конец.