Одна из примет того, что юность ушла безвозвратно – это твоя манера просматривать новости, да. Уже не ищешь позитив во всём, что валится с информационных порталов, зато автоматически решаешь задачку о причинах подачи новостей именно в том виде, в котором они поданы и для какой аудитории, и сразу же в графе «вывод» для себя делаешь пометку на тему «кому это выгодно». Отслеживаешь степень инфернальности общей картины и молча качаешь головой или вздыхаешь. А после уже смотришь на собственное место в окружающем мире и снова отвечаешь себе на вопрос, какого, собственно, чёрта ты делаешь именно на нём сейчас. Если ответ тебя ещё устраивает – значит, можно улыбнуться и заняться текущими делами, но чаще этого как раз и не происходит – ведь юность-то ушла, и твои запросы выросли. А если нет – то сие не только примета зрелости, но и хороший повод для грусти, а то и хандры покруче. А уж если ты не просто вольный негоциант, а выпускник Академии, даже и без мундира – постоянные эти вещи есть неотъемлемая часть твоей жизни, и уныние – твой верный спутник, хоть он и является смертным грехом. Собственно, вся твоя жизнь, пусть и наполненная время от времени неплохими успехами, только и есть бег на полной скорости от этого спутника либо попытки его игнорировать. А то ж, сказано же жуткое количество веков назад, многие знания – многие печали, а быть идиотом как-то неприлично умному человеку, тяга к неизведанному – это то, с чем человек вообще рождается. И все эти запреты на знания, которыми несколько тысяч лет человечество пыталось оградить себя от последствий этой закономерности – при нежелании воспитывать дисциплину внутри себя – такая детская дурь, право, сродни манере прятаться под одеялом от окружающего мира. Ну, сидели себе на единственной планете – после стали жить столь хорошо, что пришлось перебираться дальше. А с собой потащили всё, чем были богаты – и немного изменилось, честно скажем… Впрочем, шанс был всегда – Господь всегда был щедр на них, может, и получится что хорошее.
Темпл просматривал колонки сообщений совершенно автоматически – как известно, все новости спецслужбы получают из открытых источников, до 95% и выше – привычным глазом не видя пока ничего стоящего его внимания. Он не хотел сознаваться себе, что искал следы Эдварда Рокка – коль скоро этот хмырь с грохотом обставил собственный вылет из Лиги, ага, знаем мы, на каких условиях оттуда выход, только трупом – значит, не усидит на дне и скоро выскочит где-нибудь ещё. Честно говоря, по кодексу чести контрабандистов этого змеёныша следовало хорошо наказать за манёвр со снотворной иголочкой. А уж за дезертирство из армии Империи – никто не осудит капитана космофлота, если тот вызовет его на поединок или просто прикончит на месте. Ладно, грешен, прикрываюсь этими причинами, просто руки чешутся поквитаться за его манеры по пути в Лигаполис, вот и всё. Хотя вроде я не зол даже – наверное, просто в глаза охота заглянуть парню ещё раз, может, он ещё на что путное сгодится. Нет, хватит уже играться в темы про личного врага и попытки простить – меня действительно интересует вопрос с кхаргами, и этот субчик мог бы мне сказать что-нибудь дельное по этой теме, вот и всё. Нельзя смешивать интересы дела и собственные – не то фатально перепутаем опять «хочется» и «надо». По всей видимости, это я себя готовлю к грядущему статусу личного врага Генриха Фолькенау, да? Надо будет подумать ещё, а там уточним у кардинала при встрече, кто на меня ставит и зачем. Э-эх, ненавижу светские сплетни, но тоже надо просмотреть, чем там весёлый Генрих занимается, интересно, а в его мозгах кхарги успели покопаться, или их пока он устраивает в качестве самостоятельного лидера мятежников?
Скайстон полулежал в своём кресле первого пилота – «Демон» шёл на хорошей скорости, да ещё таким хитрым курсом, что некоторые коллеги в космофлоте Рейха могли и позавидовать. На обзорных экранах полыхало сиреневое сияние сверхсветовой области спектра родной Галактики. Эйрика Чакры на мостике не было – он предпочитал отсыпаться после взлёта, вдоволь набегавшись по туристической программе на планете. Джина тоже спала – Темпл немало для этого постарался совсем недавно, но сам уснуть не мог либо не желал, а потому снова облачился в мундир, искренне желая вызвать юношеский восторг у себя, такого нынче взрослого, но не добился этим никаких эмоций. Кроме того, он не признавался себе полностью, что начал всерьёз беспокоиться за Франсуа – тот привлёк его внимание перед взлётом случайно, когда пришлось увидеть, что новый пассажир «Демона» вдруг пошатнулся при восходе по аппарели, и с заметной тоской поглядел на сарисское Солнце. Такое поведение перед стартом бывалый космический волк не заметить просто не мог, да и отметить, что ничего хорошего оно не означает, тоже был про себя обязан. Как и следовало ожидать, дальше было только хуже – Лестер вполне подходил под определение «ищет пятый угол», задумчиво слоняясь по коридорам и едва не сшибая головой переборки. Можно было, конечно, просто подойти и задать прямой вопрос, в чём дело, статус капитана борта вполне позволял это по обычаю, да и не обижаются старые приятели на подобные жесты, но сложность была в том, что сам захандривший в таком состоянии при всём желании вряд ли смог бы дать толковый ответ, не понимая вообще, что с ним происходит. Скайстон помнил по себе такое унылое, «варёное» самочувствие – когда сам не знаешь, что тебя гнетёт, но не можешь никак с этим справиться самостоятельно и почти не способен ни к какой мало-мальски серьёзной деятельности. Оно, помнится, у него самого наступило отчётливо дважды – перед тем, как нарваться на ликвидаторов. Первый раз его спасло знакомство с Джиной, второй раз – падение на Гардар. Ничего накануне страшного не случалось, но дурацкое муторное состояние самостоятельно тогда так и не удалось преодолеть, а потом было поздно.
Оттого Темпл ненавязчиво пригласил и Франсуа тоже поглазеть на ленту новостей, чтоб понаблюдать за ним поближе и продумать, чем можно было бы ему помочь, учитывая свой богатый опыт одиночества. Занимаясь ремеслом контрабандиста, но сам будучи совсем иного сорта, чем вся эта публика, он знал множество уловок, позволявших сделать эту горечь намного более сносной, чем она есть на деле, даже для штабного офицера. Кроме того, сам пережив множество горьких эпизодов в своей судьбе, не мог смотреть спокойно, как мучается себе подобный. Лестер принял приглашение совершенно инертно, возможно, понимая, что выглядит не лучшим образом, но уже не в силах оставаться в тяжёлом уединении. Просто подошёл, встал рядом, не озаботившись пододвинуть кресло – как видно, боясь выдать себя окончательно неловкими движениями - и уставился на экран. Прежде, чем Темпл успел выбраться из кресла, дабы осуществить некоторые соображения, что уже всплывали в сознании, Франсуа заметил какой-то рядовой заголовок в пёстрой колонке светской хроники, и побелел сильнее, чем вспышка горящего магния…
- Как это? – прошептал он совсем тихо. – Уже похороны, а я ничего не знаю? Но ведь этого не должно было случиться, по крайней мере, в этом году! – и он поник головой с таким убитым видом, что Скайстон беззвучно, но очень проворно вынырнул из кресла, чтобы встать с ним рядом.
Заголовок, что вызвал этот приступ искреннего горя у того, кто, казалось, умел только веселиться и балагурить всю сознательную жизнь – а именно так Темпл про Лестера и думал, пока не увидел его в мундире особиста – ничего капитану «Демона» не сказал. Обычное сообщение про похороны какой-то пожилой графини с Солайна – да и думать, кем она могла приходиться тому, чьи плечи затряслись сейчас от беззвучных рыданий, было неохота и некогда.
- Как же я мог такое допустить? – Лестер ронял слова торопливо и небрежно, как человек, которому уже нечего терять, да и жить осталось всего ничего. – Она, значит, звала меня, а я даже не позвонил? Да уж, дорого мне обошлось пытаться доказать, что я не хуже остальных – а я всего лишь проклятый, ни на что не годный кусок негодяя!!! – и он побрёл к своей флэтке на негнущихся ногах, тихонько всхлипывая, как раненый и перепуганный насмерть ребёнок.
Темпл почувствовал себя, как боевой пёс, у которого на загривке встала дыбом шерсть – проще говоря, по ноздрям ударило нематериальным ароматом озона, который появляется в минуты смертельной опасности, и порадовался, что напрестольник сейчас лежит в кармане мундира. В этот раз это задумчивое раздолбайство оказалось очень кстати – и, проворно надев крест прямо поверх мундира, Скайстон подумал ещё и полез в сейф над своим креслом за хранившимся пока там требным кейсом. Ощущения были такие же, как под обстрелом монады вражьих истребителей – то есть, только нужные движения, и никаких эмоций, просто не до них, вот и всё. Спешить было нельзя, но и действовать надо было очень быстро.
Лестер лежал на тахте лицом вниз, как будто собирался рыдать в подушку, но не шевелился, и даже правая кисть лежала неподвижно и нехорошо – слишком неестественно белой была сейчас кожа на ней… Задраив вход и бесшумно приблизившись, Скайстон уселся на край ложа, незаметно поставив кейс рядом на пол.
- Это я, - ровным голосом произнёс Темпл, осторожно обняв куратора за плечи левой рукой. – Такой же в точности кусок негодяя, как и ты, если что. Можешь ничего не говорить, если не хочешь.
Из груди Лестера вырвался громкий стон, и он перевернулся на спину, ешё не смея открыть глаза. Поздно, спокойно отметил про себя Скайстон, твою правую руку, парень, я уже поймал, теперь уже не вырвешься, даже если будешь стараться, а мой плащ тебя уже обвил. Вот так и лежи пока, сейчас я пойму, как тебе помочь, и так больно тебе уже не будет. А то ишь, какие чёрные тени под глазами уже – куда это ты собрался у меня, а? Ну-ка, держался бы ты лучше за меня обеими руками, а, мне совсем не нравится то, что с тобой происходит…
- Темпл, спасибо, что пришёл, - горьким шёпотом выдохнул Лестер. – Вот, забери пожалуйста, прошу тебя, - так-так, личный бластер офицера, вот, значит, что мы под подушкой прячем нынче, неслабо, Франсуа, неслабо.
Ну, стало быть, я прибыл вовремя – если только ты, гад такой, не успел заглотить чего не надо…
- Хорошо, - тем же спокойным тоном сказал Скайстон, аккуратно спрятав оружие под тахтой в потайной карман. – А больше тебя не тянет ни на какие крайности, а? Всё-таки я здесь капитан, мне и командовать.
Лестер открыл глаза, и какой боли было там больше – душевной или физической, решить было невозможно. Однако смотрел он ясно и ровно – так смотрят, впрочем, те, кто уже не возвращается…
- Дело ещё хуже, Темпл, - он говорил чётко и ясно, но чуть уже дрожащим голосом. – Я действительно могу сделать кое-что непоправимое, пожалуйста, зафиксируй меня покрепче. Я уже не могу долго держаться, помоги мне, - м-да, с этими браслетами это сделать точно не проблема, даже не знал, что у особистов такое в карманах бывает постоянно...
- И как тебя расположить? – не меняя тона, осведомился Темпл. – На спине лежать будешь или боком? А может, вообще пару кубиков бризина тебе вколоть, и проспишься спокойно?
- Мне нельзя бризин, я умру от него быстрее, чем следует, - тихо пояснил Лестер, нехорошо дёрнувшись всем телом. – На боку, перехлёстом – скорее, Темпл, я слабею, а это уже начинается, - он рухнул на бок, подтянув обе руки за спину. – Я не могу их держать долго.
- Ты любитель зверствовать, что ли? – с некоторым удивлением усмехнулся Скайстон, чётко и быстро занимаясь оковами. – Ты же выдохнешься через сорок минут начисто, это уже пытка, вообще-то – или не приходилось тебе это на себе пробовать?
- В любой другой комбинации моё тело вырвется, - холодно ответил Франсуа. – А в этой – нет, так что выбирать не приходится. Спасибо, - выдохнул он уже спокойно, ощутив, что уже крепко закован, и даже с оттенком радости. – Я твой должник, Темпл, жаль только, что вернуть уже не смогу.
Скайстон молча кивнул совершенно по-дежурному, а затем действовал резко и быстро. Оттого, когда Франсуа оказался стоящим на тахте на коленях, со стянутыми за спиной руками, и едва не уткнулся лбом в грудь стоящего себе скалой капитана «Демона», он поневоле удивился такому маневру и вынужден был заглянуть в глаза своему теперешнему командиру. А те напоминали сейчас пару алмазов с Сариссы – так спокойно ходят в атаку либо штурмуют вещи поопаснее…
- Почему над тобой враги взяли власть? – тихо потребовал ответа Темпл. – Ты что, в серии смертных грехов успел устряпаться, что ли?
- Да, это так, - горьким, но спокойным тоном сказал Лестер, дёрнувшись, как от удара в грудь – только удар этот шёл изнутри его тела… - Мне жаль, что приходится так скоро платить, да ещё при тебе – но я уже ничего не могу изменить, только прошу тебя простить меня за это.
- Сколько их у тебя? – деловито спросил Темпл, как будто незаметно обняв своего пленника за плечи левой рукой, а правой ладонью аккуратно придерживая его щёку. – Поди, давно в себе таскаешь, раз уже знаешь, что почём?
- Прилично, - заметно задрожав, произнёс Франсуа, не зная, как ему реагировать. – Прости, я не имею права говорить – меня уже не вытащить, а знание того, что ты в курсе, будет для меня ещё страшнее всего этого.
- Я так понял, у тебя и тогда не было выбора – иначе бы с тобой произошло вовсе не то, что я вижу сейчас, - вполне спокойно себе фыркнул Темпл. – Я бы тоже на твоём месте боялся исповедоваться имперскому клирику, тут ты прав полностью.
Лестер посмотрел на него с искренним удивлением – как видно, он никак не ожидал услышать это. Темпл по-приятельски усмехнулся краем рта:
- Их там никого ни разу не было потому что. Детали ведь никому не интересны никогда, а звучит всё это даже иной раз ещё страшнее, чем само происходящее, верно?
- Темпл, - лицо Лестера на миг озарилось надеждой, но затем снова приняло прежний вид приговорённого к казни, - меня это не извиняет, и ничего уже не исправить. Ты только не смотри потом на то, что от меня останется – и не поминай лихом, ладно?
- Но ты ещё здесь, а это мой борт, и я тут командир, - невозмутимо отозвался Скайстон. – А потому ты обязан слушать и выполнять мои приказы, логично? – он добавил в голос металла едва заметную толику, но этого было достаточно, чтоб Франсуа заметно порозовел, закусив губу. – Так что изволь отвечать мне – каешься ли в немощи своей и прелести греховной, чадо Христово? – добавил он уже без нажима, будничным тоном.
- Да, - без всякой паузы сразу прохрипел Лестер, и его тело слишком сильно дёрнулось, как поражённое неплохим разрядом электричества. – Да, каюсь, всей своей пропащей душой, грешен, - краска, только что проявлявшаяся на его щеках, исчезла полностью, уступив место мертвенной бледности, и стало заметно, что ему стало очень трудно дышать.
Глаза Темпла тем временем полыхнули странным ярким светом, он аккуратно усилил своё объятие, поскольку тело Лестера содрогалось уже очень заметно и явно помимо его собственной воли, затем быстрым ловким движением запечатал губы пленника своим напрестольником, что висел у него на шее, ещё и прижав его левым плечом для надёжности. Правая рука капитана быстро осенила крестным знамением плечи Франсуа, быстро затем поймав его спину и полностью прижав его к крепкой груди Скайстона.
- Прощаю и разрешаю тебе все грехи, что ты не смеешь поведать вслух, а также те, что ты по болезни своей и от терзаний забыл сейчас, - спокойно, без толики торжественности или напряжения сказал Темпл при этом, как будто и не был занят тяжёлым делом. – Властью, данной мне Господом нашим, забираю твою душу у бесов навсегда и возвращаю тебе твою чистоту такой же, что была при Крещении твоём, Франсуа. Твоё дело только подчиняться, - добавил он уже почти по-приятельски, крепко продолжая сжимать плечи обречённого, но сам внимательно прислушивался, с удовлетворением отмечая, что спазмы в теле у того быстро взялись слабеть и вскоре совсем затихли. Плащ лётчика полностью обвил тело штабного офицера, ещё плотнее всякой епитрахили.
Затем пришлось долго успокаивать тихо рыдающего Лестера, продолжая крепко держать его за плечи и тихонько поглаживая его по волосам, как насмерть перепуганного зверёныша. Скайстон даже аккуратно расцепил безжалостное перекрестье наручников, притянувшее запястья к щиколоткам, чтобы вернее не выпускать из объятий того, кто только что чувствовал себя окончательно погибшим. Франсуа, постепенно размораживаясь, пытался шептать какие-то обрывочные слова благодарности, стонал и метался -Темпл только молча улыбался лучезарной улыбкой победителя и радовался про себя, что успел вовремя. Скайстон понимал, что работа ещё не закончена, но сделано было самое главное. Кроме того, он не ощущал никаких страшных симптомов вроде ломок или болей у себя – а значит, вопреки возможным последствиям, полномочия исповедника он на деле не превысил, хотя то, что он сказал, привело бы в ужас обычного клирика, не служившего ни разу Литургию в открытом космосе. А это настоящая победа.
- Темпл, я за это никогда не смогу расплатиться, но…
- Молчи, дуралей, я ещё хуже в Лигаполисе был в своё время – кто-то очень вовремя сбегал за Джиной, помнится…
- Тогда всё было иначе. Тебя пытали ни за что, а я… своими руками всё это… - чернота под глазами Лестера стала заметно исчезать, но говорил он ещё с трудом.
- Ну да, ты ещё мне будешь заливать, что тебе нет прощения за то, что ты делал, что сделал – а то будто я не знаю, как республиканцы своё окружение кровью вяжут, - Скайстон говорил совершенно спокойно и столь добрым тоном, что его подопечный осмелел настолько, что посмотрел ему в глаза. - Если меня оно обошло, поскольку Ормандо мой родственник, то не надо полагать, что мне не известно, что вынуждают делать и как тех, кто у них в гостях задерживается.
Сам не свой от услышанного, Лестер прижался сильнее к своему спасителю и сказал уже намного спокойнее.
- Я правда не знал, куда лезу – мне казалось, что я просто поживу там, да и всё. В конце концов, никто ж в управлении не желал ехать в такую командировку – а я ж вроде как всеядный к всякой работе…
- Твоя работа спасла кучу народа в будущем – а погибших не вернёшь. Не ты, так кто другой сделал бы это, и наверняка намного безобразнее. Не согласись ты на эту командировку, что бы осталось после от меня и от Джины тоже, а? Сейчас у нас есть шанс остановить кхаргов и Ормандо с Фолькенау – а не будь твоих отчётов, Империя бы продолжила с ними миндальничать, и эта нечисть прорвалась бы уже в Рейх. И вот бы мы также все пропали, только всей Галактикой. Как разница, а?
- Темпл, я не смогу это забыть! Как представлю, что они должны были чувствовать тогда…
- А забывать и не надо – мы этим тварям ничего не забудем, уж не сомневайся. Что касается парней – это ж мученики, вообще-то, сразу ушли наверх, стало быть, а панихиду я отслужу сам. Кардиналу же вовсе не обязательно знать всё то, что нам известно с тобой. Чего опять дрожишь, всё прошло уже, хватит бояться.
- Я… я что, рассказал тебе, получается?! И ты… не хочешь меня убить???
- Нет, просто я лучше тебя знаю, что такое радужные упыри в «Авроре» - и что они оставляют от людей после своих забав… Тебе ещё повезло отчего-то несказанно – я ещё тогда там это заметил, что ты уцелел.
- А я и не смог бы сопротивляться – измочалили меня основательно. Просто они отчего-то побрезговали мной из-за того, что у меня тёмные глаза и волосы, - Лестер говорил так, что было заметно, что он всерьёз верил, что ему остаётся жить не больше нескольких минут.
- Тоже в самый раз приключение, - с ледяной усмешкой процедил Скайстон. – Даже не знаю, что приятнее – к поклонникам Белиала на одну ночку или к этим гурманам на полчасика… Куда, спрашивается, твоё прикрытие при заброске смотрело, а?
- Меня никто не прикрывал вовсе – я ж пария в управлении. Не думал разве, отчего я до сих пор младший лейтенант, в мои-то годы уже? Я дважды незаконнорожденный, это очень плохая графа в анкете.
- Можно подумать, графа «отправлен на аборт» лучше, ха-ха! Это я про твоего шефа – не знаешь такую детальку про него? – Темпл улыбнулся уже совсем стальной улыбкой. – Тебя, стало быть, швырнули на погибель – а ты и дёрнуться не посмел? Вообще-то себя беречь надо, ты ж не только себе принадлежишь.
- Не мне дёргаться на моём месте в управлении, - похоронным тоном ответил Лестер. – Мне остаётся только радоваться, что меня вообще там оставили, позволив заниматься тем, для чего я только и пригоден. У меня скверная репутация из-за одной истории в молодости – хотя клянусь чем угодно, я не при делах.
- Каждому не объяснишь, что ты не подонок, а сам факт наличия оправданий обычно расценивается как констатация вины, и никому нет дела до правды, - от слов Темпла веяло таким теплом и спокойствием, что из глаз его подопечного снова упали две крупных слезы. – И перестань уже казниться по теме с похоронами – от тебя зависит не всё даже там, где ты полагаешь себя обязанным. Я отслужу по новопреставленной как только ты придёшь в себя и сможешь спокойно отстоять Литургию, понял? – он аккуратно уложил подопечного на бок и отстегнул оковы с его ног. – Повторяю, на своём борту командую я, а не твоё управление и не Император даже – штабные об этом обычно забывают, - добавил он с хитрой усмешкой.
Франсуа смотрел на него, как Дракулеску после крещения – с изумлением, переходящим в обожание. М-да, намучался парнишка один во враждебной среде – и всерьёз не ждёт ничего хорошего, подумал Темпл, как бы невзначай незаметным движением раскрывая кейс и выуживая из него нужную фляжку. Жаль, что я не разобрался в своё время, кто передо мной, там, на территории республиканцев – интересно, а когда он понял, кто я такой? Должно быть, когда я устроил скандал в Розовом ареопаге – не вмешайся он тогда в мою перепалку с Ормандо, не видать нам всем удачи в налёте на Лигаполис, это факт.
- Темпл, ты что, хочешь сказать, что я ещё буду… - начал было Лестер с надеждой и осёкся.
- Жить ты будешь теперь, а не доказывать, что имеешь на это право, - с подчёркнуто хозяйской невозмутимостью объявил Скайстон, усаживаясь рядом с ним на тахту и открывая фляжку с изображением лилии. – Пора уже, набегался по преисподней – командировка в ад закончилась. Ну-ка, хлебни, и как следует, офицер Рейха, - и он поднёс фляжку к губам Лестера. – Тебе ещё пред очи Императора вместе со мной, забыл разве?
Ага, сработало по полной, хвала Господу – пьёт жадно и даже ни разу не вздрогнул, не то чтоб поперхнулся – значит, уже чист и скоро совсем поправится. Ну, можно тогда и эти наручники отстёгивать – насовсем. Ну, чего опять уставился, как на икону? А, поди, понял, что к чему – ну, умницей он был всегда…
- Credo, fateor. Corpus est, Dominus Jesus Christus, Deus noster, in E, ut sit in sempiternum, et remissionem peccatorum in sanguine iusti, - ровным тоном вполголоса вывел Темпл, пока прятал фляжку, и совершенно будничными движениями достал плед с дальнего края тахты, чтоб аккуратно укрыть им подопечного. И старался не смотреть особо в глаза Лестеру – там было слишком многое, а между тем Темпл вовсе не считал свои действия каким-то подвигом ради ближнего своего, поди, парень второй год мучается без Причастия, неудивительно, до чего себя довёл, до края полностью…
- Темпл, я…
- Перестань, не твоя компетенция давно, - тепло и спокойно, но командирским тоном сказал Скайстон. – Теперь отдохни, пара-другая часов тебе точно сейчас необходима, как не больше. Или ты ещё боишься один оставаться?
Франсуа замешкался с ответом совсем на ничтожное мгновение, но Темплу, делавшему вид, что он вовсе не следит очень внимательно за его состоянием, этого было вполне достаточно – он лёгким жестом указательного пальца приказал прекратить разговор, а затем спокойно положил руку на плечи Лестера. Надо было совсем немного и недолго – просто позволить тому чувствовать себя в безопасности.
- Лежи, воин Христов, ты ещё нужен сюзерену, - сказал Скайстон совсем тихо и чуть поднял голову, чтоб было удобнее петь гимн. - Non nobis Domine, non nobis Domine, sed nomine tuo da gloriam…
- А голос у тебя и правда как у ангела-воителя, - прошептал Франсуа после, не в силах помешать тому, что неотвратимо проваливается в глубокий сон. – Нисколько не удивительно, учитывая, кто ты на самом деле, но до чего же прекрасно…
Ну, стало быть, порядок, раз уже стал самим собой и что-то там у себя в голове анализирует, усмехнулся про себя Темпл. Он ещё несколько минут оставался рядом, наблюдая за спящим, и, убедившись, что тот дышит на редкость спокойно, да и на лице его вместо резких теней в этот раз был будто след от солнечного луча в тихий летний вечер, позволил себе беззвучно встать и уйти. Нужно было ещё кое-что уточнить в поисковике по новостным порталам…