Kai Hensel
Auftrag aus Seoul
Кай Хенсел
Заказ из Сеула
Причал Ландунгсбрюкен, 11.06
– Они переносят на 15 часов.
– Проклятье! Почему?!
– Говорят, что им нужно больше времени.
– У них же есть расчеты, у них есть ...
– Кто непременно хотел сделку с корейцами?
Гвидо сунул в карман телефон. Волна брызнула ему в лицо, чайки бросались с высоты вниз в грязно-голубую воду.
Так продолжалось несколько недель. На каждом заседании корейцы выдвигали новые условия, требовали новых расчетов, туже затягивали тиски. Он повыше поднял ворот пальто и пошел через покачивающийся мостик обратно на твердую землю. Серое небо низко нависало над головой, холодный ветер продувал слишком тонкое пальто. 15 часов! Опять перенос! А потом? Подпишут ли корейцы, наконец?
Санкт-Паули, 11.29
У других людей также были проблемы в работе. Как у этих девушек, например, стоявших в моросящий дождь у подъездов. Шепот: "Ну, малыш?", "Хочешь?", "Подожди, не уходи!" Гвидо ничего не хотел и ждать не собирался. В такой холод и сырость. Кроме того, он обещал жене, что вернется домой в Мюнстер к восьми часам. С контрактом, который будет прорывом ...
Перед фалафельной палаткой он увидел девушку в розовых лакированных сапогах, которая стояла в луже. Через секунду он вспомнил: Корнелия, великая любовь его школьных дней. Одну зиму и одну весну он любил ее, горячо и безответно. Он прошел мимо девушки, держась поближе. Она моргнула, не узнавая его. Очевидно, сходство было небольшим. Корнелия была коричневой от загара: летом от верховой езды, зимой от катания на лыжах. Натуральная блондинка, волосы некрашеные. Вообще, у Корнелии был совершенно другой класс – и, конечно, никаких розовых лакированных сапог.
Тем не менее, что-то было в ее взгляде, в том, как она держала сигарету ... Гвидо дошел до следующего перекрестка, остановился, стряхнул просящих милостыню цыганят. Еще три с половиной часа до назначенного срока. Что если он просто хочет устроить себе приключение? Мысленно перенестись в прошлое, в невинность своей юности, в объятья Корнелии? И в то же время посчитаться с ней, достаточно жестко, как сорокалетний мужчина, каким он тем временем стал?
В киоске он купил сникерс, чтобы подкрепиться. В голове была разработана стратегия переговоров: стартовая цена, объем услуг, максимальная ставка ... В его работе учишься вести переговоры. Никаких подарков он ей делать не будет, с какой стати? … был уверен, что навяжет свои условия. Но в каком же она положении, днем в половине второго, в такую погоду?
Он смотрел на девушку перед фалафельной палаткой, смотрел, как она договаривается с мужчиной, низенького роста, толстым, опирающимся на палку. Он смотрел, как она кивнула, смотрел, как кивнул он. Опираясь на палку, мужчина проковылял за ней до входной двери. Она достала из белой кожаной сумки с бахромой связку ключей, отперла дверь. Гвидо видел, как они вместе исчезают на лестничной клетке. Хапнула себе старого мешка. Вклиниться что ли между ними? Сделать предложение получше? Но в качестве кого тогда договариваться?
На городской железной дороге,
направление - Центральный вокзал, 11.56
– ... Я без крыши над головой уже четыре месяца ... пытаюсь продержаться, продаю вот газету бездомных…
Гвидо не хотел покупать газету бездомных. Не хотел и слышать причитаний этой жертвы наркотиков. Разве у других людей нет своих проблем? Но они же держат себя в руках?
– ... как-нибудь остаться на плаву ... не дойти до уголовщины…
Странные отношения были между ним и Корнелией. Если уж быть точным, никаких отношений вообще не было. Она совсем не замечала его любви, а он ни с кем о ней не говорил. Кроме Лоренца, своего лучшего друга. Лоренц в конце концов и увел у него Корнелию. Снова и снова Лоренц целовал ее в школьном дворе на глазах у Гвидо, и, когда прозвeнел звонок и они возвращались в класс, Лоренц сказал ему: "Руби дерево по себе!".
– Благодарю вас за внимание ... желаю хорошего дня ...
Мнимый бездомный продал четыре газеты, пара человек дали ему деньги, просто так. Естественно, не облагаемые налогом. Плюс государственная поддержка, пособие на лечение от наркомании ... Неплохо, какие дела можно провернуть в этой стране, если бить на жалость. Но за чей счет?
Центральный вокзал, 12.01
Гвидо стоял на эскалаторе, зажатый между мокрыми пальто и капающими шляпами. Успех, подумал он, это конечное проявление подлинности. Подлинности жертвы. – "Я бездомный, я наркоман, у меня СПИД!" – Или подлинности преступника: "Мои цифры продаж, мои контакты, мой опыт в создании распределительных сетей". Эту преступную подлинность он должен внушить после 15 часов - то, что хотят видеть корейцы, не какие-то таблицы Excel, которые Мюнстер ему только что снова прислал на мобильный.
Независимая, расслабленная манера, с которой он войдет в конференц-зал гостиницы "Рэдиссон Блю" в 15 часов, решит исход дела – победа или поражение. Эффективное, расслабляющее приключение до известной степени полезно, как биологическая основа. Разве он, сорокалетний мужчина, занятый тяжелой работой, не имеет право купить себе то, что снимает напряжение?
Штайндамм, 12.14
Вместе с женой он смотрел телерепортаж о девушках-наркоманках из Санкт-Георга. Истощенные малолетки, которые за гроши позволяют делать с собой все, действительно все. "Ужасно!" – отозвалась жена, и, разумеется, он признал ее правоту. Но, во-первых, подходящая девушка из Санкт-Паули исчезла раньше времени со старой сумкой – и с этим он ничего не мог поделать. Во-вторых, ... то, что имело значение сейчас, – это дистанция. Между ним и девушкой, успехом и неудачей, преступником и жертвой ... Фотомодель нижнего белья, которая занималась своей работой тут же рядом, в роскошных апартаментах за бокалом шампанского и за свидание требовала двести евро, сейчас была бы совершенно не к месту.
Дождь стал сильнее. Горстка девушек стояли на Штайндамм под зонтами. "Ну, малыш?", "Иди сюда!", "Постой!" Им приходилось кричать, чтобы их было слышно из-за шума дождя. Ни одна из них не выглядела оборванной, как жертва из репортажа, и уж точно ни одна из них не была несовершеннолетней.
Тем не менее, приключения 08/15 он сейчас себе позволить не мог. Месяцы жестких переговоров, шесть поездок в Сеул, чтобы выслужиться, – и новые переговоры ... он и так до сих пор отдал слишком много сил борьбе
Ганзаплатц, погребок "Ленц", 12.29
Он опрокинул стопку водки двойной очистки и потягивал пиво из кружки, макая биточки в горчицу. Мужчины, которые одиноко сидели у барной стойки, что-то пьяно бормотали или заснули в нишах для сиденья, признав свое поражение. Между ними была пропасть, мостов на ту сторону не было. Он налил себе еще водки. Неужели в решающие моменты своей жизни он слишком мало боролся? "Руби дерево по себе!" Эти слова Лоренца он воспринял как команду. Он нашел себе другую подружку, свою будущую жену, вместо того чтобы бороться за Корнелию. Не дать Лоренцу сманить Корнелию, самому целовать ее на школьном дворе перед глазами Лоренца, зажать ее руку себе между ног.
Из окна пивной в подвале были видны только дождь, собаки и ноги прохожих. Стройные икры в сапожках с мехом кролика бросились ему в глаза. Он наклонился вперед, но не мог рассмотреть лица девушки, потому что стоял слишком близко к окну Ее бедра были крепкими и гладкими, что он ценил в женщинах. Допить пиво, доесть биточки, уйти из этой дыры, где пахло потом, дымом, разлитым алкоголем, и спокойно рассмотреть девушку. Отвечает ли она его представлению о приключении. Он увидел ковбойские сапоги, которые остановились перед окном, отбеленные джинсы. Какой-то мужчина заговорил с девушкой. Девушкой Гвидо. Снова кто-то смеет увести у него девушку?! Он бросил несколько монет на прилавок, поспешно поднялся по ступеням наверх, держа пальто в руке... мужчина – блондин, короткая стрижка – закуривал перед окном сигарету. Девушка – ниже ростом, коренастее, чем ожидалось, – переходила через Ганзаплатц. Гвидо увидел, как она исчезла за водяной завесой позади фонтана. Прыгая через лужи, Гвидо бросился на другую сторону улицы. Такси сигналило. – "Смотри, куда едешь, придурок!" Сейчас он не мог ее потерять!
Перед домом девушки, 12.46
Девушка стала открывать входную дверь, замок заклинило, она прислонилась к двери, чертыхаясь.
– Я могу помочь? – Гвидо с силой повернул ключ, подергал дверь, замок уступил.
– Спасибо. – Она не была хорошенькой. Кожа была бледной и нечистой, вероятно, она была уже совершеннолетней, может быть, почти на границе, трудно сказать.
– Вы живете здесь? – спросил он. – Мало чего происходит, так ведь? В такую погоду. А потом еще спад, Германия долго не выйдет из кризиса, худшее впереди. Люди не бросают денег на ветер. Сколько вы берете? Подуть в трубу? Не волнуйтесь, я чистый. – В кармане его пальто зазвонил мобильный телефон, это хорошо, пусть слышит, что на него есть спрос.
– Восемьдесят, – сказала она.
– Восемьдесят?! Я вас умоляю...
– Семьдесят, иначе ищите себе другую. Не очень-то и надо.
– Сегодня ваш счастливый день.
Дом девушки, 13.07
Он пошел за девушкой вверх по лестнице, второй этаж, третий, скрипучие половицы, запах еды и мастики для натирки полов. Он размышлял, похожа ли она на Корнелию. На самом деле, нет. Корнелия была красивее, намного красивее. Но не только бедра, также и грудь девушки казались хорошей формы и крепкими. Это ему "по себе"? Почему нет? У кого право определять, сколько – много или мало – может стоить ему развлечение?
Она открыла дверь и повела его по узкому коридору на кухню, где в раковине была свалена гора грязной посуды, а фрукты в пластиковых чашках покрылись плесенью.
– Садись, – она показала на лиловое мягкое кресло, которое стояло между плитой и подоконником, – и положи деньги на стол.
Что за странное приключение! С девушкой, по-быстрому, в кухонном кресле! Он снял плащ, положил его на спинку кресла. Опустился на мягкую набивку, через грязные занавески бросил взгляд на внутренний двор – и вытянул ноги.
Девушка расстелила на полу кухонное полотенце, встала перед ним на колени, расстегнула ремень и молнию. Он закрыл глаза. Она хорошо делала свою работу, очень хорошо. Сначала он хотел, чтобы она сняла рубашку; теперь, в этом больше не было необходимости. Конечно, для нее это было больше, чем "подуть в трубу", она наслаждалась его пенисом. Он знал, что у него хороший пенис, "мой лучший кусок", в его случае этот речевой оборот соответствовал действительности! Талант, которым он тогда, до Корнелии, мог бы спокойно спекулировать. Он услышал шаги на лестнице, поворот ключа в двери. – Черт побери! – Девушка вскочила. – Одевайся! – Она вытряхнула содержимое двух банок на стол, отделила трубочки и пакетики и перехватила посетителя в коридоре. Гвидо подтянул брюки, прислушался к разговору. Девушка вернулась с молодым человеком, сходство было поразительным: черная челка, кольцо в брови, чересчур длинные руки в карманах армейских брюк ... Лоренц всегда напоминал ему гепарда, и этот крупный, худощавый юноша также напомнил ему гепарда. Он увидел Гвидо в наполовину выбивающейся из брюк рубашке, увидел семьдесят евро на столе и спросил: "Что за дела?" Дрожащими руками девушка насыпала на весы белый порошок, добавила щепотку, пересыпала порошок в пакетик, протянула его Гвидо и сказала: "Можешь идти".
Хотела отделаться от него. Порошком, который определенно не стоит семидесяти евро. В кармане пальто Гвидо снова зазвонил телефон, он выключил его. Выпрямился и сказал юноше, у которого были такие же сине-зеленые глаза, какие когда-то были у его лучшего друга:
– Эта стерва только что мне продувала. Я за это заплатил. Подождите за дверью, пока она меня обслужит.
Юноша откинул челку с лица и сказал:
–Убирайтесь!
– Эта стерва еще не проглотила! – И девушке:
– Сними рубашку!
Юноша пошарил в раковине, развернулся, в руке – нож для жаркого с двойным острием.
– Убирайтесь!
Гвидо медленно попятился, представив, как двойное острие проникает ему в живот. Юноша схватил со стола деньги, сунул в карман пятьдесят евро и протянул Гвидо двадцать:
– Поищите себе подешевле.
Гвидо прищурил глаза. Молниеносно, не размышляя, он выбил нож из руки юноши, на лету поймал его и вонзил юноше в худую грудь; тот захрипел и опустился на кухонный пол. Девушка с криком бросилась к нему, обеими руками вытащила нож, но двойное острие зацепило легкие. Лезвие выскользнуло из груди, кровь небольшими фонтанчиками брызнула на линолеум. Гвидо еще ребенком не переносил вида крови. Он упал на колени, опираясь на девушку. Она держала его, он держал ее, он прижимал ее к себе, гладил по волосам, которые пахли весной:
– Неправильно это… неправильно…
Юноша делал внезапные судорожные движения, он задыхался. Девушка дрожала, оцепенев от ужаса. Помочь ему было уже невозможно, но девушке был нужен Гвидо, нужна его близость, именно сейчас. Он целовал ее в лоб, в щеки, сжал ей руку, минуту, две минуты. Юноша дышал все слабее, пока наконец его руки, сжатые в кулаки, медленно и подрагивая не раскрылись…
Перед домом девушки, 13.32
Может, сосед видел через глазок, как он спускается по лестнице. Может, сосед видел его теперь, когда он вышел из дома. Но что из того? Маловероятно, что девушка рискнет позвонить в полицию, не с кухней же, полной наркотиков, и не с ее отпечатками пальцев на ноже. Когда все кончилось, он мягко поднял ее и усадил в кресло. На прощание он поцеловал ее, почтительно, в губы ... Пятьдесят евро он, конечно, оставил в брючном кармане юноши. Еще два с половиной часа до назначенного времени.
Вообще, нужны ли ему эти храпуны из Мюнстера? Что если он сделает корейцам свое собственное предложение? Основать общество с ограниченной ответственностью, развернуть собственную сеть предприятий, эффективную, прибыльную. На первых порах в Германии, но потом он их убедит работать от мыса Нордкап до Палермо. Разве это не та возможность, которой он ждал многие годы? С которой он, наконец, должен справиться.
Он прибавил шагу. Включил мобильный – два сообщения из Мюнстера, они больше не были важны. Он чувствовал настроение бороться!
Примечания:
Ландунгcбрюкен - речная пристань Гамбурга в Санкт-Паули на северном берегу Эльбы.
Санкт-Паули (Св.Павел) - район в центральной части Гамбурга.
Фалафель - блюдо ближневосточной кухни (небольшие, обжаренные до золотистого цвета шарики из измельченного гороха нута, с добавлением различных специй и пряностей).
Букв. Лоренц говорит следующее: "Such dir was in deiner Preisklasse" ("Подыщи себе что-нибудь в своем ценовом классе").
Штайндамм (Каменная дамба) - главная улица гамбургского района Санкт-Георг (Св. Георгий).
08/15 - идиома со значением "ничем не выделяющийся, небрежно изготовленный, из плохого материала, дешевый, посредственный, заурядный, не заслуживающий упоминания и т.п.", по одной из версий, относится к периоду Первой мировой войны, когда в Германии был выпущен пулемет MG 08/15 с большим количеством недоработок.
Ганзаплатц (Ганзейская площадь) - центральная точка Санкт-Георга поблизости от Центрального вокзала, популярное место встреч.
"Лучший кусок" ("Das beste Stueck") - немецкий телефильм (2002), комедия о молодом логопеде Марке, человеке с очень низкой самооценкой из-за очень маленького пениса.
© Kai Hensel – ориг. нем. текст
Георгий Хруслов – пер. на рус. яз.
Публикация произведения осуществлена с согласия автора.
Сведения об авторе:
Кай Хенсел (род. в 1965 г. в Гамбурге) – писатель, сценарист, режиссер. После абитура работал составителем рекламных текстов в Гамбурге и Франкфурте-на-Майне. В дальнейшем перепробовал много профессий. В середине 90-х гг. совершил поездки по Европе, Африке и Азии. Писал дорожные репортажи для различных газет и журналов. По возвращении в Германию работал театральным режиссером (в т.ч. инсценировал Гете, Достоевского, Оливера Буковского), автором на радио, телевидении, в кино (более ста сценариев). С 1999 г. живет в Берлине. Печатает крими-рассказы в антологиях. Немецкая премия за короткий крими-рассказ (2002).
http://www.kiepenheuer-medien.de