Вчера поддали с приятелями, потом добавили, потом, кажется, еще где-то пили. Утром встал с бодуна и с ужасной болью в заду. Давно не вспухала такая шишка. Больно сидеть, ходить и стоять. Даже лежать больно. Послал жену в аптеку, за свечами. Читаю описание: вводить пять-шесть раз в день в течение недели. Ввожу.
Я читал, что некоторые болезни портят характер. Геморрой относится как раз к таким болезням. И неудивительно. Попробуй проявлять бодрость, юношеский задор и веселье. Не выйдет. Вот лежать с хмурым видом, брюзжать, быть всем недовольным — это пожалуйста. А если в квартире никого не оказалось, то лежать и есть себя поедом.
Вот я лежу и думаю, что жизнь — мерзейшая вещь, вроде налившейся кровью геморроидальной шишки. Никаких перспектив, никаких интересов. Дома я никому не нужен: ни жене, ни детям, ни родственникам. На работе я тоже совсем не нужен. Если звонят или дергают, так потому, что я включен в план работы, или являюсь членом комиссии, или обещал дать статью в издание. А так, абсолютно никому не нужен.
Я как-то попробовал убедиться в этом. Каждый год много лет подряд меня приглашают напечатать статью в занюханном литературном сборнике. И я соглашался. Стыд невыносимый. Весь сборник, за исключением моей статьи, естественно, сплошная ерунда и халтура. Одна надежда, что его никто не читает. Однажды я не послал статью. И на следующий год тоже не откликнулся на настойчивые приглашения. А потом они и вовсе перестали звать. Тут я убедился, что в этом задрипанном сборнике я абсолютно не нужен. А теперь, лежа со свечой в заду, понимаю, что не нужен не только в сборнике. Вовсе не нужен.
Вот такое настроение! И тут перед диваном, на котором я лежу, возникает яркое сияние. И из этого сияния раздается голос на чистейшем русском языке. И голос предлагает высказать ему мои желания. Итак, неопалимая купина оказалась в квартире панельного дома, а не на горе Синай, перед человеком с геморроидальной шишкой, а не перед Моисеем. Напоминаю, что в моем состоянии человек становится брюзгой, циником и не способен воспринимать тонкие материи.
А голос торопит высказывать желания. Тогда я не очень громким голосом, чтобы не бередить мою ненаглядную шишку, обращаюсь к сиянию с ответной речью. Я спрашиваю, с каких это пор Божественный голос занялся сомнительными лингвистическими выкрутасами и начал говорить по-русски? На что из сияния последовал желчный ответ, напомнивший, что я никакого другого языка не знаю.
Это был убедительный довод, но я имел еще несколько возражений. Пришлось объяснить, что в анекдотах, рассказах и повестях такого рода всегда имеются оговорки. Либо только три желания, либо любые желания, но не приносящие неприятностей живым существам. При таких оговорках не имеет смысла излагать желания; я скажу, что хочу дом, а мне в ответ, что это повредит червячку, который живет в этом месте. Или скажу, что хочу метровый член, а мне напомнят о проблемах портного, который будет шить мне брюки.
Я еще много желчи готов был выплеснуть, но голос из сияния грубо перебил меня и вновь потребовал изложить свои желания, которые он выполнит без ограничений и условий.
Тогда я спросил, почему он торопит меня. Почему ему непременно понадобилось дергать человека, лелеющего геморроидальную шишку? Понимает ли голос, какая нестерпимая боль при малейшем движении, а тут еще приходится напрягаться, беседуя с сиянием.
Голос подобрел и осведомился, действительно ли так больно. Но выслушивать мой язвительный ответ не стал, а сказал, что, впрочем, он и сам видит, что боль нестерпимая. И спросил, что я предпринял, чтобы успокоить приступ геморроя. Я рассказал ему о свечах, которые я должен засовывать в течение недели. Голос посочувствовал мне, а потом заметил, что, вероятно, существуют какие-нибудь народные средства. Я грубо ответил, что самое действенное народное средство — бросить пить, поскольку водка вызывает прилив крови к заднему проходу. А у меня, болвана, не хватает силы воли. И еще, как подумаю, что надо с выпивкой завязывать, так на душе становится тошно. Жить не хочется. И чтобы успокоить нервы, я наливаю себе стаканчик. А он, собака, немедленно будоражит мой любимый геморрой. Вот тебе и круговорот геморроя в природе.
— Безвыходное положение, — подытожил голос.
И сияние исчезло.
*