Начало: "Слово двух свидетелей" http://www.proza.ru/2014/07/10/946
Предыдущая часть: «РАЗДЕЛ ХLV. Сад возле Коложи» http://www.proza.ru/2014/09/16/1315
Короткевич В.С. (26 ноября 1930 — 25 июля 1984)
РАЗДЕЛ ХLVІ. Ночь белых крестов
(Евангелие от Иуды)
(перевод с белорусского языка)
У агні пажару стаяла такая гарачыня, і так прагнулі яны, што
падстаўлялі шаломы пад струмені крыві і ў імя Пана Бога, але
як паганец багабрыдкі Гаген, пілі з шаломаў кроў зарэзаных.
Канонік Торскі
А город спал. Только стража маячила на стенах и на колокольне болтали о том о сём Тихон Ус с Дударём.
Зенон и Вестник, проходя забралом над Лидскими воротами, каждый раз аукали негромко:
— Тумаш, спишь?
— Да нет, — сипло отвечал снизу Фома. — Пусть стража похрапит, я уже утром.
— А молодой?
— Да рядом со мной. Свистит во все закрутки. Сон видит. Будто перую красотку потоптал.
— Гы-ы.
И опять шаги сторожевых. Опять тишина.
А между тем в центре города, далеко от стен и от стражи, давно уже звучали другие шаги. Теневыми сторонами улиц скользили, прячась иногда в ниши и переулки, люди с белыми крестами на рукавах. Тянулись цепочками в переулке, занимали их, становились у меченых домов, группировались в наиболее опасных местах.
Из переулков, из тайных ходов выползали еще и еще люди, пока не начало казаться, что во тьме шелестит и разливается бессчётное гнездо пауков-крестовиков.
Группа Пархвера, выбравшись из-под земли, пошла к лямусу, и там великан, весь налившись кровью, отвалил огромный камень, освободив второе жерло, из которого сразу же полился человеческий муравейник. Вороненые латы тускло блестели, как хитин.
И когда рассыпались «белые кресты» по улицам, было их много, как муравьев.
Загорелось синим светом окно на одном из гульбищ, которые вели от колокольни Доминиканцев. Тысячи глаз смотрели на одинокий огонь.
— Начали.
Огонь мерцал. И, подчиняясь ему, тени потянулись улицами, начали заходить в меченые дома. Кто их метил и за что — их не касалось. Может, тут жили действительно «виновники», а может, кто-то просто сводил счета с соседом, — они не думали про это. Хорошо было то, что двери помечены крестом Исцелителя, а не языческим, шестиконечным. Хорошо было мстить и убивать. Хорошо было то, что вот восстанавливается настоящий порядок.
Заходили, тянули с кроватей или кончали просто так. Иногда долетал из комнат исполненный страдания крик, но чаще ответом на удар было молчание: работали чисто.
Лотр стоял в саду над молодой парой, которая спала под вишней. Ноги молодых легко сплелись, на губах были улыбки. Далеко отброшенный лежал корд мужчины, а рука его лежала на женском плече.
Кардинал перекрестился и два раза опустил меч.
Хлебник, проходя мимо фонтана, зацепился за спящего. Тот вскрикнул, но торговец успел воткнуть меч ему в горло и сразу присесть за ограждение бассейна, и неподалёку сонный голос спросил:
— Чего это он?
— Приснилось что-то, — ответил второй. — Спи.
Хлебник немного выждал и на цыпочках пошел на голоса...
...Повсюду, пока еще беззвучно, творилось дело убийства.
Страшная, бесчеловечная, кралась над городом ночь. Одинаковые трагедии происходили на Кузнечной, Мечной, Стременной, на всех улицах, на всех тупиках. Сотни людей были по-зверски убиты во сне именем Спасителя.
В одном из домов бодрствовала старуха. Когда люди в латах ворвались в дом, она поняла все и протянула к ним руки:
— Не убивайте нас. У нас нет оружия.
Сын ее, молодой юноша, бросился защищать мать и, мертвый, упал на ее труп.
По всему простору города хладнокровно лишали жизни людей, а между тем каждый из них хотел жить.
Чьим именем? Божьим? Какого Бога? Своего. Самого важного и большого.
Так рассуждали все. Мусульмане вырезали христиан Александрии, христиане вырезали иудеев Гранады, иудеи, во время последнего восстания, сдирали кожу с язычников Кипра. И все были правы, и каждый держал монополию на Бога, и лучших не было средь них.
В ту ночь Городня пополнила позорный список всех этих сицилийских вечерен, тирольских заутреней и ночей на святого Варфоломея. Пополнила, но не закрыла. С честью записала в анналы свои Ночь Белых Крестов. Что же это за история, когда в ней нет таких вот казусов, попыток «самоочищения народа», примеров «чистки от неугодных»?
...Наконец, опьяневшие от крови, они потеряли осторожность, вылезли на свет. И тут заревела дуда на колокольне Доминиканцев.
Достаточно было таиться. Яростный, бешеный вопль полетел над городом. Стража, которая не ждала нападения со спины, встрепенулась, но в нее летел уже дождь стрел. Отряд внутреннего порядка, который спал в зале совета, проснулся, но белые кресты были уже во всех дверях. И бросились на безоружных, ведь оружие их стояло у стен.
Раввуни вскочил одним из первых, протянул руку к тому месту, где лежала рукопись, и... все понял. На столе лежал один, случайно забытый Матеем, листок, на нем были слова: «Ведь маленькие отвечают за больших, мыши — за ястребов...» Иосия думал недолго. Нестерпимая тревога за Анею сжала его сердце. И он, несмотря на то, что вовсе не мог сражаться, бросился на улицу, в самый ад.
А над городом уже заговорил набат. Металлически, дико, страшно кричали колокола. Защита людей, которых застигли врасплох, с самого начала рассыпалась на сотни отдельных очагов. И все же человеческие пылинки собирались вместе, создавали из себя группы, отряды, небольшие толпы. Им было за что биться. Они знали свое место, и, когда им удавалось туда попасть, они сражались отчаянно. По всему городу рождался и вставал, пусть себе и шатаясь на ногах, о т п о р.
Катилась улицами лавина «крестов». Пылали факелы. Кое-где вскидывалось пламя от подожженных домов и освещало места схваток, где люди сражались и гибли, порознь или в толпе. Рубились повсюду: на площадях и в тупиках, на башнях и на галереях лямусов. Сражались, летели вниз, на копья; упав на землю, кусали врагов за ноги. Ревели колокола. И повсюду шла работа мечей. Тошнотворный, истошный крик летел улицами.
Ты, наверху, — как уже там твое имя... Докуда?!
Продолжение "РАЗДЕЛ ХLVІІ. Апостолы и Иуда" http://www.proza.ru/2014/09/16/1355