Глава 7. Передышка в Соболиной. Встреча
Проснулся Олег как по команде; приподнялся на локте. В пещере было темно. Татьяна, «затерялась» где-то под бушлатом. Отыскав карман, он нашарил в нём, прихваченный со стола в строительной бытовке, огарок свечи. Зажёг свет, огляделся. Вытащил хронометр. Часы показывали семь утра.
«Надо бы костерок организовать», - подумал Олег, растирая лицо и садясь.
Качнул головой в одну, потом - в другую, стороны. В шее хрустнуло. Послышалась возня, это - Татьяна, которая лежала на боку, спиной к нему, видимо потеряла «грелку» и нащупывала его рукой. Не найдя, открыла глаза. Из-под бушлата показался её нос. Она сонно и недовольно проговорила:
- Чего вскочил? Сразу так спину заморозило.
- Хватит дрыхнуть! Вставай. Утро уже.
- М-м-м, - потянулась она. – Я так сладко спала! Такой сон интересный видела…
- Какой? – насторожился Олег, вспомнив свои видения.
- Ага! Так я тебе и рассказала! Не сбудется!
- Ну и помалкивай, тогда. Давай-давай, подымайся. Собираться надо.
Татьяна села и наморщила нос. Принюхалась.
- Олег, чем это так воняет от твоего рюкзака?
- Чё, это - сразу от моего рюкзака? - задумчиво удивился Олег, постепенно догадываясь, но тут же съехидничал. - Может, это – от тебя?
- Щас в рожу вцеплюсь! – на всякий случай предупредила Татьяна и без церемоний полезла в рюкзак. – Фу-у-у!!! – брезгливо проговорила она, вытащив двумя пальчиками, совершенно забытую Олегом тушку курицы, в полиэтилене.
Выглядела та весьма плачевно: вся растаяла; с неё тягуче текло; некогда белое, пухленькое тельце, сморщилось и покрылось неприятными зелёными пятнами. Видимо, она не раз, за его путешествие, то размораживалась в тепле (особенно, когда он три дня жил на блокпосту), то снова замораживалась, когда он находился на морозе.
- И на этой тухлятине я спала? – возмутилась Татьяна, разглядывая курицу.
- Ты, выражения то, выбирай! – тоже возмутился Олег. – Вообще-то, ты на мне спала всю ночь! Честно признаться: я совсем забыл про неё!
- И, слава Богу! – искренне сказала Татьяна, оглядываясь. – Куда бы зашвырнуть этот смердящий «труп»!
- Я, те, зашвырну! – пригрозил Олег. – С неё кожу снять, да промыть тушку, как следует и вполне ещё есть можно!
- Фиг, тебе! Вчера ты меня спас, а сегодня, я тебя спасу от отравления! Ну что вы за народ такой – «мужики»! – с этими словами, Татьяна с размаху швырнула несчастную курицу за брезент, прикрывающий вход.
- Ай! – раздалось снаружи. – Вы чё, там, совсем «нюх потеряли»! Ещё бы насрали мне на голову!
Олег толчком опрокинул Татьяну, подхватил ружьё, шепнул ей:
- Лежи! Не шевелись!
Согнувшись, метнулся к брезенту, осторожно поглядел в щель. На валунах, скрытый утренним сумраком, просматривался силуэт. Олег переломил ружьё, увидев в одном из стволов единственный кругляш патрона, горестно вздохнул: «Вот, блин – вояка долбаный! Ладно, хоть не соврал: с патронами у них действительно – «напряжёнка».
- Ты кто такой? Чего торчишь под «окнами»? – крикнул Олег в темень, решив, что человек, так глупо демаскировавший себя – опасности не представляет.
- Я из Соболиной, - услышал он очень молодой голос. – Тут краснореченцы чё-то ночью шарили. По вашу душу?
- По нашу, - признался Олег. – Эй, парень! Я сам из Города, ты сможешь меня к вашему Главе отвести? Дело срочное!
- Выходите. Только уж, руки мне сперва покажи!
Олег обернулся к Татьяне. Та спокойно ждала окончания переговоров.
- Давай, Танюха, собирайся! Не хотел я, в Соболиную идти, да видимо – придётся!
- Олег, ты же не бросишь меня там?!
Её испуганный взгляд, вывернул его сердце наизнанку! Ну как ей сказать?! И что?
- Давай сначала туда доберёмся, - глухо проговорил он, пряча глаза. – Надо на месте разобраться: что; к чему.
- Не увиливай! Я – не маленькая девочка! К чему мне готовиться? – Татьяна смотрела уже требовательно.
- Танюха! Не знаю, как оно у меня всё повернётся, но я тебя, никогда уже не смогу забыть! – одним махом выпалил Олег.
На «улице» послышался негромкий разговор – это подошёл кто-то ещё. Голос пожилой. Молодой, оправдывался перед ним, потом обиженно воскликнул:
- Так они в меня тухлой курицей зафинтилили, дядя Вова!!! Прямо в лоб попало!
Татьяна прыснула в кулачок. Олег, улыбнувшись, взъерошил ладонью, её, и без того взлохмаченные после сна, разноцветные волосы. Одобрительно сказал:
- «Снайпер!»
- Эй, вы, «голуби»! – это уже к ним обратился пожилой. - Ну-кась, вылазьте оттедова! Деваха, чтобы тоже ручонки свои показала! Знаю-знаю, что с мужиком ещё и деваха! По следам видел!
- Я выхожу, - крикнул Олег, просовывая в щель ружьё, прикладом вперёд. – Примите!
Двустволку поспешно дёрнули вниз. Олег, уже не таясь, снял брезент. Не спеша скатал его. Татьяна подала рюкзак. Помялась.
- Ты чего? – поднял он на неё глаза, прилаживая скатку ремешками.
- Ты выйди… я за тобой…
- Не понял? Чё, придумала?
- Ну, Олег! Ещё меня вечно: «дурой» обзываешь! Вчера, кто меня заставил весь котелок компота одной выпить?!
- А-а-а… так бы сразу и сказала, - он отвернулся и спрыгнул на валуны, подошёл к добротно одетым мужикам.
Те, глядя на габариты Олега, с опаской отодвинулись от него на полшага. Пожилой, дёрнул в его сторону стволами ружья. Олег, выказывая полное равнодушие к соболинцам, повернулся спиной, спрыгнул с валунов, отошёл по «малой нужде» за камни.
- Вы, чё так напряглись, мужики? – спокойно, с едва заметной усмешкой, спросил он через плечо. – Я, ведь без оружия.
- Да чёрт, тебя знаеть, - процедил «дядя Вова». – С таким ростом, да плечишшами…, а пуще всего – рожа твоя, не ндравится! Уж больно – «бандитская», она у тебя! Ты мне зубы то, не заговаривай! Где деваха твоя?
- Сейчас выйдет. Надо ей, - отмахнулся Олег, возвращаясь к ним. – Ну, так что? Отведёте к Главе? Или у вас его уже нет? Кто-нибудь вообще «рулит» вашим хозяйством?
- А на кой тебе наш Глава? Сам-то ты, кто такой будешь?
- Вот это – не твоё дело, старик! - умышленно грубо ответил Олег, решив, сразу расставить все точки над «и». – Зовут меня – Олег. Иду я, из Города. Это всё, что вам нужно знать!
Послышался шелест камней – на валуны сползла Татьяна, замерла на месте, почувствовав напряжённость. Старик метнул на неё колючий взгляд из-под мохнатых, седых бровей; тут же, глаза «вернулись» к Олегу. Тот стоял, сместившись в сторону молодого, прикрываясь им. Рука поползла к ножу. Парень и не думал менять позицию! Он, окаменел, вытаращив на Олега глаза и вцепившись в ремень охотничьего ружья, которое всё ещё, беспечно, висело у него на плече.
Олег, вдруг физически почуял запах адреналина, разлитый вокруг них, хотя, раньше и представления о нём не имел. Он понял, что победил. Молодой, тут же подтвердил его догадку:
- Да, ладно, дядь Вов! Если бы хотел, Олег, давно бы уже мог меня застрелить! Давай отведём их к Иванычу. Может и вправду у людей дело какое? Вот пусть он и разбирается.
- «Застрелить», - презрительно передразнил его старик, сердито сверкая глазами на Олега, и принялся ворчливо выговаривать. – Ты, Федька – оболтус и молокосос! Таких как ты, завсегда тухлыми курицами «застреливають» али, опять же – яйцами забрасывають! Ружо, ты, у него проверял?! То-то! Там всего один патрон, да и то с дробью на «пернатых»! А уж, в каком состоянии – ручонки бы хозяину оторвать!
Олег кивнул, протягивая руку Татьяне, помогая ей спуститься:
- Это точно! Я у одного из краснореченцев его «одолжил». Дисциплинка у них там - сильно «хромает»! А вы, до сих пор, чего ждёте? Пока этот «нарыв» у вас под боком сам собой «прорвёт»?
- Ты, Олег, уж не взыщи, но – чужой ты здесь! – заторопился Федька, не обращая внимания на ворчание старика, видимо уже привыкнув к нему. – Прежде, чем осуждать, узнай сначала: что; да к чему…
- Федька! – оборвал его старик. – Чё, языком то, как помелом…
- Дядь Вова, да ты не видишь что ли? Не свои, конечно, но и не враги нам!
- Это - правда, Фёдор, но Владимир…, - Олег вопросительно посмотрел на старика.
- Игнатич! – радостно подсказал Федька, игнорируя показанный ему кулак.
- Владимир Игнатьевич правильно тебя ругает, - примирительно проговорил Олег, стараясь расположить старика к себе. – Уж больно ты беспечный! А если и вправду вместо нас враги бы оказались? Выдал себя сиюминутной слабостью, и всё – нет тебя! Кто же так на посту стоит? Надо было не торчать столбом, а затаиться среди камней. Тем более, что ваши чёрные полушубки, даже ночью на фоне снега хорошо видны.
- Хватит ему на сегодня «шишек»! – вздохнул старик и, обернувшись к понурившемуся пареньку, кивнул на злосчастную курицу. – Федька, забери свою «трофею» то. Грозному отдашь, а то эту «прорву» не прокормишь!
- Кто это – «Грозный»? – спросил Олег.
- Паскудник – вот, кто! – отозвался старик и пояснил. – Пса, моего так кличут. Равного ему охотника, среди наших собак не сыщешь, за то и держу. Дома то, всё озоруеть, да безобразничает! Хоть вообще его в деревню не впускай! Гутарят, в его роду волки есть, вот на ём, кровушка ихняя и отыгралась! Айда, что ли, - Владимир Игнатьевич махнул им рукой, - У нас тут лошадка недалече стоить.
Долго шли молча. Игнатич, уверенно вышагивая рядом с Олегом, искоса посматривал на него. Потом не выдержал:
- Ты… как тебя… Олег, вояка кроде бы знатный, однако ж, пошто столько следов после себя оставили? То, что через берёзу полезли – это правильно! Краснореченцы – сволочуги проклятушшие, к мосту сразу кинулись; на берёзу и не глядели вовсе!
- Не знал, что там мост есть, - повинился Олег. – А далеко от берёзы?
- Дык, всего метров сто, пожалуй! – всплеснул руками Игнатич.
Идущая позади Олега Татьяна, выразительно заехала ему кулачком в спину!
- Как же они нас не опередили? И не нашли? – удивился Олег, перехватывая Татьяну за руку и притягивая к себе. – Тем более, что кое-кто, вопил на всю округу!
Татьяна виновато притихла в его руках. Игнатич скептично хмыкнул:
- На мосту, давно наши засе;ки* есть! Потому, туда и не сунулись! Знают, аспиды, что ежели полезуть, мы их свинцом угостим!
- Погодите-ка, Владимир Игнатьевич, что-то я не пойму… так ваше открытое противостояние с краснореченцами уже давно идёт?
- Да, давненько ужо! Я, исчё не старый был, когда тута, бывших зэков селить начали. Прозывалось…, - Игнатич наморщил лоб. – «Экспермент»! Во, как!
- «Социальный эксперимент», дядь Вов! – поправил Фёдор.
- А я про чё? Дурень, ты Федька! Как слово не обзови, а нутро смысла в ём, одно останется – ежели, человек не привык работать, а всё, разбоем промышляеть, то никакой экспермент не поможеть! А уж яблоко от яблони – не далеко падаеть! Однако ж, когда лагерь тута построили и ребятишков сюды возить стали, то порядку прибавилось – сказать нечего! Тута тебе и милиция была, и начальство всякое…! Считай, Олег, годков с десяток, али более того, спокойно с краснореченцами жили, покамест кара Господня на нас не свалилась с небес! – Игнатич истово перекрестился.
Фёдор откровенно хихикнул. Неожиданно для всех, Татьяна, выскользнув из рук Олега, отвесила Федьке звонкого «леща»!
- Ты чего, это, засранец, над дедком зубы скалишь? – сквозь плотно сжатые губы, едва сдерживая гнев, проговорила она, продолжая «сверлить», растерявшегося паренька глазами. – Сам, не веришь, так хотя бы не ёрничай!
- Ах, ты…, - лицо Федьки покрылось красными пятнами. – Думаешь, если дядя Вова меня ругает, то и другим можно на мне «ездить»? Пигалица!
- Таня, чего завелась? – шагнул к ней Олег.
- Погоди! – Татьяна превратилась в настоящую «кошку», причём, абсолютно дикую. – Пусть этот остолоп, хоть слово ещё поперёк скажет!
Олега потянул за рукав Игнатич.
- Не мешай ей, Олег, - поднявшись к нему на цыпочках, шепнул он. – У Федьки сегодня - не евоный день! Ещё одну премудрость, ему, усечь надобно!
- Так что ж? Баба с парнем драться будет? – укоризненно прошептал он в ответ.
Игнатич, скрывая откровенный смех, слегка удивлённо посмотрел на Олега:
- Дык, драки и не будеть! Деваха твоя – чистая рысь! Правильная, такая деваха! А чёрный след в еёной душе - зарастёть скоро! Токомо, ты её от Федьки, смотри, вовремя отташши! Ни к чему паренька калечить!
Олег ошарашенно промолчал. Ничего такого, о чём ему поведал старик, он в Татьяне до сих пор не ощущал. Тем временем, Татьяна и Федька, нахохлившись, кружили напротив, осыпая друг друга отборной матерщиной. Наконец, Федька отчаянно взвыл, потеряв самообладание от оскорблений «этой пигалицы», хотя и был с ней одного роста. Кинулся вперёд.
Олег, готов был голову отдать на отсечение, что Татьяна имеет навык подготовки рукопашного боя. Она, как будто только этого и ждала! Умело ушла, разворотом корпуса с линии атаки, одновременно нанося удар ногой в область паха!
*засека - заграждение, устраиваемое из деревьев средней и более толщины ствола, поваленных крест-накрест вершинами в сторону противника (прим.автора)
«Слабовато удар поставлен!» - сморщился Олег, заметив, что носок её ботинка, врезался не в Федькин пах, а в живот.
Однако, сложение скоростей, от стремительного броска Фёдора и резкого удара Татьяны – сделали своё дело: воздух, с громким «хэканьем» вырвался из горла молодого соболинца, заставив остановиться и, согнувшись, схватиться за живот. Татьяна, молниеносно оказалась сзади! Исправляя свою давешнюю оплошность, сильно пнула его в промежность! Федька взвыл и повалился набок, скрестив ноги от боли!
Олег, вдруг тоже кое-что увидел в Татьяне и, помня предупреждение Игнатича, бросился к ней. Та, действительно, как большая, разъярённая кошка, скакнула на спину Федьки, пытаясь просунуть руку под его подбородком, чтобы взять шею в «замок»! Олег схватил её за шиворот, оттащил; приподнял; тряхнул.
- Отстань, дурак! Сейчас и тебе достанется! – яростно барахталась она в руках Олега.
Странное равнодушие заползло в его душу. Охватило холодом его сердце. Он, сжал одной рукой лицо Татьяны и повернул к себе, впиваясь, остановившимся взглядом, в её глаза.
- Пусти, - тихо всхлипнула она, обмякая.
Очнувшись, Олег разжал руки. Татьяна с плачем рухнула ему под ноги. Он огляделся. Игнатич, непонятно посматривал на него, одновременно заставляя Федьку, согнувшись, попрыгать на пятках, приговаривая тому:
- Не затевай ссору, покуда не познаешь человека! А пуще всего – смири гнев свой!
Олег нагнулся над Татьяной. Она ревела уже в полный голос:
- Никогда больше не смотри на меня так! Мне показалось, что ты, душу из меня вынул!
- А зачем ты, пацанёнка хотела придушить? – сквозь мимолётный страх от её слов, строго спросил он.
- Он взбесил меня! – дерзко подняла она зарёванное лицо. – Из-за таких, как он, всё - «это», на нас свалилось! Ёрничают, Богохульствуют…
- Не мели чепухи! – резко оборвал её Олег. – Ты, чё? Такая ярая поборница веры?!
Татьяна замолчала. Поднялась. Вытерла глаза, отряхнулась от снега. Не смея поднять на него глаз, тихо, почти шёпотом сказала:
- Я, пока у краснореченцев была, всю свою жизнь пересмотрела. А разве ты, Олег, не веришь в Бога? Ты, прошёл такую страшную войну; остался жив и здоров… и не веришь?
- Не лезь сюда, - еле слышно прошелестел голос Олега, и Татьяне, вдруг показалось, что сама Арктическая «пустыня» говорит с ней.
Она с ужасом пискнула и бросилась бежать от него к соболинцам. Вскоре, оттуда раздалось смущённое хихиканье Федьки, и её заразительный смех. Игнатич, нетерпеливо махал Олегу рукой. Тот подошёл.
«Что же со мной происходит?» - в смятении думал он. - «Раньше такого не припомню. Ну, была апатия; ну, безразличие, но чтобы вот так…»
Татьяна и Федька убежали вперёд, залезли в розвальни. Шумно пихались, выбирая места в сене помягче.
- Ну, ровно дети малые, - добродушно подал голос Игнатич, шагая рядом с Олегом. – А как, ты, Таньку то, схватил за шкирку! И впрямь, словно кошару какую! То-то, она, сразу присмирела. Видать силу ты над ней имеешь.
- Так и она мне, вроде не чужой человек уже, Владимир Игнатьевич, - рассеянно и немного невпопад, ответил Олег, не замечая пристального взгляда старика.
- Оно-то, понятно! – довольно протянул Игнатич. – Бабы, они над мужиком завсегда, известную силу имеють, тем и пользуются, заразы! – хохотнул он.
***
До деревни доехали быстро и без приключений уже засветло. По дороге, Татьяна подлащивалась к Олегу, с опаской заглядывала в глаза. Вконец осмелев, подлезла под его руку, прижавшись к боку. Олег не возражал. Даже притянул её к себе плотнее. Та, разве что не замурлыкала.
Соболиная, компактно расположилась в лощине, между высоких, густо поросших лесом, холмов предгорья. Местность вокруг – радовала своей живописностью! Хвойный лес, тёмной зеленью разбавлял ослепляющую белизну снегов. Словно с Рождественкой открытки – аккуратные дома, прячась в могучих сугробах, салютовали в небо прямыми столбиками дыма, струящегося от печных труб. Ветер, наконец, стих, превратив злобную метель – в медленный, кокетливый танец мохнатых хлопьев, что затейливо кружась, густо покрывали и без того заснеженную землю.
Разглядывая, раскинувшуюся перед ним панораму, Олег ощутил покой. От этого места веяло надеждой и ласковым теплом природы-матери, охраняющей своих, трудолюбивых, послушных ей «детей». Каким образом соболинцам удалось достичь такой гармонии – Олег не задумывался. Под влиянием разлитого повсюду покоя, он даже перестал ковыряться в себе и отодвинул на задний план свои переживания от скорого и неизбежного разговора с Татьяной.
Въехали в деревню. От первых же дворов, своим разноголосым лаем их встретили неугомонные собаки. Олег стряхнул с себя благодушное, немного сонное настроение и принялся наблюдать. Вполне профессионально отмечал: подходы в деревню; расположение улиц и строений; высоты и низины. Сразу бросилось в глаза, что народ здесь - какой-то совсем беспечный! Никакой, даже минимальной охраны, он не заметил. Нигде! Люди, привычно занимались своими делами по-хозяйству.
Свернули на широкую улицу. Игнатич повернул голову:
- Федька, а ну-ка, сигай с розвальней, да бежи за Денис Иванычем. Я наших гостей в администрацию повезу.
Фёдор спрыгнул и, смешно вскидывая ноги, побежал по сугробам к боковой улочке. Олег удовлетворённо пробормотал:
- Хоть тут порядок соблюдается.
- А как же иначе, Олег? – повернул к нему голову Игнатич. – Оттого и хозяйство у нас крепкое, что Денис Иваныч – человек сурьёзный, бардака не терпит! И от людёв того же требуеть, но и зазря их не обижаеть! Побольше бы таких!
- Посмотрим, - неопределённо вздохнул Олег.
Остановились возле длинного одноэтажного здания с единственным крыльцом, над которым развевался флаг России. Вывеска красного цвета, гордо «сообщала»: «Администрация Соболинского сельского поселения».
- Заходите, - скомандовал Игнатич. – Открыто. Только в колидорчике обождать придётся. Уж не обессудьте.
Узкий, тёмный коридор, упирался в невзрачную дверь с табличкой: «приёмная». Вдоль одной из стен стояли самые обыкновенные деревянные стулья. Татьяна, оглянувшись в сторону входа, потянула Олега за рукав.
- Чего тебе? – скосился он.
- Олег, у меня сумка со всеми документами осталась в кабине грузовика, - беспокойно прошептала она.
- И чё? – удивился он.
- Как что? Я же тогда получаюсь эта… как её… «неустановленная личность»!
Олег расхохотался. Обнял её, прижал к себе:
- Личность, ты моя… «неустановленная»! Ничего не бойся, Танюха! Люди здесь здравые, всегда договориться можно.
- Уверен? – спросила она, замирая в его объятиях.
- На сто процентов!
Послышался скрип половиц. Топанье. Кто-то долго стряхивал снег с обуви. Татьяна выскользнула из рук Олега, уселась на стул, закинув нога на ногу, принялась покачивать ей, напустив на себя безмятежный вид. Из темноты появился грузный, пожилой мужчина. Игнатича с ним не было. Позвенев связкой ключей, открыл дверь; толкнул. Со словами: «проходите», вошёл первым. Олег, подмигнул Татьяне:
- Ну, что, «боец», за мной!
Убранство кабинета главы администрации было более чем скромным, но достаточно стандартным: высокое кожаное кресло за столом; буквой «т», расположился другой стол, вдоль него стояло с десяток мягких стульев; за креслом – флаг и герб России; сбоку – шкаф, за стеклянными дверцами, которого проглядывались корешки многочисленных папок. Из стандартной обстановки, выбивалась только печка-буржуйка, да непростая «железяка», а толстостенная – чугунная!
Глава администрации, сидя на корточках к ним спиной, шевелил самодельной кочергой, почти погасшие угли. Оглянулся.
- Двери прикрывайте. Студёно, - спокойно проговорил он, закидывая в печь берёзовое полешко. – Вот сейчас, быстро согреется. Ну, что ж… давайте знакомиться, - глава поднялся и указал им на стулья. – Присаживайтесь. Меня зовут Денис Иванович. Фамилия – Сидельников. Я – глава администрации Соболинского сельского поселения.
Олег скинул с плеча рюкзак, поставил в угол. Уверенно прошёл через кабинет к столу. Достал из кармана полукомбеза завёрнутые в полиэтилен паспорт и удостоверение ветерана боевых действий. Положил на стол главе. Сел. Татьяна тихонечко расположилась рядом. Сидельников громко хмыкнув, взял документы. Тоже сев в своё кресло, принялся их изучать. Олег внимательно за ним наблюдал.
Бросалась в глаза удивительная опрятность этого человека. Под овчинным полушубком, который Сидельников повесил на вешалку, педантично стряхнув с него снежинки, оказался новенький пиджак, застёгнутый на все пуговицы. Только вместо рубашки с галстуком – толстой вязки свитер. Седые волосы коротко стрижены. Щёки гладко выбриты, а бородка и усы – аккуратно выровнены. Разглядывая его, Олег стал проникаться к нему уважением. Прежде чем требовать что-то с других, этот человек, несомненно, предъявлял такие же требования и к себе. Как говорил герой М.Булгакова – профессор Преображенский: «разруха» прежде всего – в головах»! Здесь же, в Соболиной, кругом был порядок! И видимо начинался этот ухоженный край с содержания головы Сидельникова. Олег нисколько не сомневался, что каждый работоспособный человек в деревне, сейчас привычно и спокойно делает то, что ему поручено. Так заведено. Таков порядок!
Внешне оставаясь невозмутимым, Олег мысленно скривился от досады:
«Теперь понятна его политика. Когда столько сил вложено в благополучие людей и налаживание хозяйства, не больно-то охота лезть в «умиротворение» распоясавшихся бандитов! Ему сейчас только заикнись об этом – тут же найдёт сотню доводов, лишь бы всё оставалось как есть!»
- А вы, барышня? Кто будете? – откладывая документы Олега, Сидельников поднял глаза на Татьяну.
- Павелецкая Татьяна Борисовна, - представилась она. – Ехала в Город, где и проживаю. По дороге была захвачена бандитами. Водителя убили. Вчера, Олег освободил. Документы остались в машине.
- Лаконично, но понятно. Олег Станиславович, - обратился Сидельников к Олегу. – Владимир Игнатьевич сказал, что вы, хотели видеть именно меня. Почему?
- Именно вас, я видеть не хотел. Мне нужен тот, кто принимает решения в Соболиной.
- Тогда, это - несомненно, я.
Олег покосился на Татьяну.
- Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз, Денис Иванович. Таня, выйди.
Она безропотно вышла, закрыв за собой дверь. Сидельников выжидающе смотрел на Олега. Тот собрался и сконцентрировался, стараясь держаться делового тона беседы:
- У меня есть для вас информация, Денис Иванович, которая пока не подлежит широкому распространению. Дело в том, что я направлен в посёлок Красноречье одной из силовых структур. Цель – детский лагерь отдыха на берегу реки Красной. Мне необходимо было установить степень его функциональности…
- Какая уж там «функциональность»! – огорчённо махнул рукой Сидельников. – Краснореченцы ещё задолго до катастрофы всё растащили. А зачем вам вообще понадобился этот лагерь?
- Денис Иванович, вы же хотите, чтобы покой и порядок вокруг Соболиной, оставался незыблемым как можно дольше? – Олег откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, с прищуром глядя собеседнику в глаза.
Сидельников неуверенно кивнул.
- Так вот, - продолжил Олег. – Планируется вывезти в лагерь из Города, семьи военнослужащих, предварительно переоборудовав его под проживание в новых условиях. Соответственно, в Красноречье, будет располагаться один из оперативных штабов и гарнизон, для обеспечения контроля над трассой от районов Косолопово, Фатеевки и Соболиной, до Города. Вы, понимаете значение такого «мероприятия»?
Сидельников встал. Заложив руки за спину, стал прохаживаться по кабинету.
- Такое трудно переоценить любому здравомыслящему человеку, - наконец, ответил он. - Очень разумно! Я понимаю, это – и снабжение сельскохозяйственной продукцией Города, и обеспечение безопасности жителей деревень. Да и нам нужна промышленная продукция. ГСМ – в первую очередь! Что же вы от меня хотите, Олег Станиславович?
- Я хочу, чтобы вы, перестали прятать голову в песок! – тихо и зло бросил Олег.
- Олег Станиславович…
- Я не приму ваших доводов! – резко оборвал его Олег. – Ни одного! Никому не нужна разорённая Соболиная, а вы, всё делаете для того, чтобы это случилось! Ваша беспечность, несмотря на такое соседство - меня просто поражает! Краснореченцы обнаглели от безнаказанности! Вышли грабить на трассу! Та «фура», на которой ехала Татьяна – битком набита крепким алкоголем. Они, трактором утащили грузовик к себе в посёлок. И что будет дальше? Вам известно?
Мне – нет! Знаю одно – больше двадцати единиц огнестрельного оружия находится руках людей, действия которых предсказать трудно.
- Что же вы, предлагаете? – растерянно спросил Сидельников.
- В первую очередь – принять меры для повышения безопасности и пресечения возможных нападений со стороны Красноречья. У вас, есть превосходный людской ресурс, Денис Иванович! Неужели, вы думаете, что они испугаются?
- Эх, Олег Станиславович, - Сидельников грузно опустился в кресло, качая головой. – Вы рассуждаете цинично! Для вас, это – «людской ресурс», а для меня, это – мои односельчане! Я всех их знаю и люблю. Они – трудолюбивые, добрые люди, которые живут в согласии с природой и своей землёй. Потеря даже одного человека – горе и невосполнимая утрата.
- Денис Иванович, давайте не будем цепляться к терминам, - примирительно сказал Олег. – Не выстроите систему безопасности сейчас – потеряете гораздо больше в ближайшее время!
- Не запугивайте меня! – вдруг истерично вскрикнул Сидельников.
- Перестаньте, Денис Иванович! – Олег забарабанил пальцами по краю стола. – Вы, я так полагаю, и понятия не имеете, как всё организовать нужно? От этого и нервничаете? Так это – не беда. Я чем смогу – помогу. Некоторый опыт у меня имеется. Кроме того, охранять Соболиную вам придётся только до подхода военных. Со своей стороны, я вам обещаю: Красноречье зачистят жёстко!
- Как я узнаю, что военные уже там?
- От меня придёт человек. Представится Алексеем.
Наступило молчание. Сидельников с каким-то обречённым видом смотрел в потолок, откинувшись на спинку кресла. Олег его не торопил. Пусть переживёт то, что ему и самому было понятно. Потом, вероятно думать начнёт. В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошёл Игнатич с большим чайником. Следом за ним, Татьяна с посудой. Стрельнула глазами по Олегу и молчавшему главе.
- Ты уж не серчай, Денис Иваныч, что я, вот эдак ввалился, - Игнатич по-хозяйски поставил на стол чайник. – Однако чаёвничать пора. Потом наговоритесь. Да и мы с Татьяной зазябли ужо на улице торчать! Ставь чашки, дочка!
Татьяна быстренько расставила потускневший от времени, чайный сервиз; разлила чай, наполнивший кабинет, ароматом трав. Хитро улыбаясь, Игнатич выудил из глубокого кармана полушубка баночку. Поставил на стол. Снял крышку.
- Это же мёд? Да, дядя Вова? – как ребёнок обрадовалась Татьяна. – Сто лет настоящего мёда не ела!
Нисколько не тушуясь, схватила ложку и запустила её в банку. Сунув в рот, зажмурилась, причмокивая.
- «Настоящий», - добродушно передразнил её Игнатич. – Много ты понимаешь, сластёна! Это лесной мёд! От диких пчёл! Ну-кась, мужики, давайте и вы, налегайте!
- Владимир Игнатьевич у нас в деревне - самый большой знаток леса, - очнулся от своих размышлений Сидельников. - Всё своё свободное время в нём проводит.
- И то – правда, - закивал старик, громко прихлёбывая чай. – Лес, он ведь живое сушшество. Ёго, Господь для нас специально создал! Для примеру! Войдёшь, бывало под сень елей – так вся корка с тебя сползаеть. Красотишша кругом! Мир да покой. И сразу разумение наступаеть, что и людям так жить надобно – в мире и покое. Так – то!
- Вот, Владимир Игнатьевич, - обратился к старику Сидельников, кивая на Олега. – Олег Станиславович нам обороняться предлагает.
Игнатич строго посмотрел на обоих. Татьяна замерла с ложкой во рту, вытаращив глаза.
- Я тебе так скажу, Денис Иваныч, мне Татьяна то, поведала, что с ей в Карсноречье приключилось. Однако, пора безобразия эти прекрашшать! Прав Олег! А ну как, зашшитить себя не сумеем – усё ихнее бандитство к нам переползёть! Чё тогда?
- Да и не предлагал я вам обороняться, - поправил Сидельникова Олег. – Просто создать временную, но надёжную систему охраны.
- Не оставляете, вы мне выбора, - покачал головой Сидельников. – Осмотрите всё, что вам нужно, Олег Станиславович. Владимир Игнатьевич покажет деревню. К вечеру составьте список необходимых материалов и планируемое количество задействованных людей.
- А мне что делать? – обозначилась Татьяна.
Мужчины переглянулись. Стдельников усмехнулся в усы:
- А вы, Татьяна Борисовна, пойдёте сейчас со мной. Есть тут у нас гостевой домик с банькой. Обустроитесь, помоетесь, отдохнёте. Обедом накормим. В два часа принесут, устроит?
Ошалевшая от такого счастья, Татьяна только кивнула.
Глава 8. Передышка в Соболиной. Игнатич
Битых два часа, Олег с Игнатичем разъезжали по деревне и её окраинам. Олег, рисовал карандашом на листе бумаги, только ему понятную схему. Вдоль и поперёк облазил опушку близкого леса. Его всё устраивало, кроме одного…
- Владимир Игнатьевич, а это что у вас за длинное здание, в лес упирается?
- Это? Дык… коровник это, - пожал старик плечами.
- Скотина там есть?
- Да где ж, ты видал коровник, да без скотины? – засмеялся Игнатич.
- Уж поверь мне, видел, и не однажды! – Олег задумчиво поскрёб затылок карандашом. – Не нравится мне, что он торцом прямо в лес упирается. Незаметно подобраться – раз плюнуть. И подготовки никакой специальной не надо.
Старик сделался серьёзным. Закивал:
- Пуще всего, когда этим упырям жрякать захочется – непременно сюды полезуть!
- Об этом и думаю, Владимир Игнатьевич, - с досадой проговорил Олег. – Он хоть каменный?
- На сей счёт не сумлевайся! – гордо заявил Игнатич. – Строили добротно!
- И то – ладно! Так. Самое простое, что лезет в голову – загородить торец от леса.
- Да чем городить то? – удивился старик.
- Лучше всего – колючей проволокой, а на неё, всякий гремящий хлам развесить! Банки там, бутылки… а скажи, мне, Владимир Игнатьевич, это место откуда из деревни лучше всего видно?
Игнатич призадумался. Внимательно обвёл цепким взглядом деревню. Ткнул рукавицей в котельную.
- Оттедова, - уверенно заявил он. – Особливо, ежели с крыши глядеть.
- Нарезное оружие есть у кого-нибудь в деревне?
- У нашего участкового карабин имеется, - старик осёкся, потом расплылся в понимающей улыбке. – На крыше, сподручно ему за коровником то, приглядывать будеть! Он и стрелок справный!
- Вот это – уже совсем хорошо! – повеселел Олег. – Поехали, Владимир Игнатьевич, план «обороны Москвы» готов!
- Есть, «товарищ Жуков»!
Грянул громкий смех, распугивая любопытных сорок в лесу. По пути, Олег рассказал Игнатичу про планы оперативных служб на Красноречье. Смысла скрывать не было. Старик слушал внимательно. Одобрительно кивал. Когда Олег закончил, вдруг спросил его:
- А ведь, ты Олег, не останесся здеся, так?
Олег досадливо поморщился. В сознании всплыл предстоящий разговор с Татьяной. Игнатич, между тем, не унимался:
- Может, удумаешь? Когда вся эта катавасия началась, у нас стариков много помёрло. Дома свободные осталися. Выбирай любой, да и живите с Татьяной. Светлые, вы оба, люди. Детишков рожайте! Богоугодное это дело!
- Хватит, Владимир Игнатьевич! – не вытерпел Олег. – Не трави мне душу! Ну, не могу я остаться! И её, с собой взять не могу!
- Это что ж, получается? Ты, деваху, здеся бросить хочешь?! Она к тебе, окаянному, душой прикипела! Где ещё такую бабу найдёшь?! – принялся выговаривать старик.
- Знаю, что не найду, а что делать?! Мне дальше идти надо!
Игнатич покосился на него через плечо. Помолчал. Сказал, намного спокойнее, загадочно, с ноткой укоризны:
- Судьбинушка тебе суженую даёть, а ты бежишь. Ишшешь чевой-то, а чё ишшешь? А, Искатель?
- Так может, судьба моя – быть в пути, - тихо проговорил Олег, не на шутку задумавшись над словами Игнатича.
Дальше разговор не заладился. Олег мучительно начал осознавать, что его дом – не конечная цель! Если бы это было так, он, без всяких колебаний забрал бы Татьяну с собой. Вдруг, к чему-то вспомнился голос, не давший ему уснуть под лодкой в пургу; странное и порой страшное равнодушие, что волнами накатывало на него; так испугавший Татьяну, его взгляд. Он чувствовал, как некий водоворот, неотвратимо втягивает его в нечто непонятное, и пугающее своим величием. И под «занавес» всех его переживаний, ярким светом вспыхнули следующие строки стихотворения, которые он силился вспомнить ещё по пути в Красноречье:
В постыдной зависти нет смысла:
Торопит жизнь - то вниз, то в гору,
И нет гарантий, кто здесь выше
Пока над миром мгла нависла...
Ответы ждут с прозреньем впору,
Где голос тайн без слуха слышен…
И снова, как обрубило! Будто его память, выдавала информацию, только когда он был к этому готов, однако и без того, странности и загадки росли снежным комом, и перспективы их разрешения, что-то было не видно. Олег с отчаяньем помотал головой, устав штурмовать своё сознание. За переживаниями, не заметил, как остановились розвальни.
- Олег, - Игнатич легонько толкнул его в плечо.
- А? – бессмысленно озираясь по сторонам, Олег медленно приходил в себя. Наткнулся на взгляд Игнатича. Всегда колючий и цепкий, на этот раз, он был сочувствующим.
- Хватит ужо сиднем сидеть. Солнце – к обеду.
Олег, наконец, разглядел, куда они приехали, и восхитился! «Гостевой домик», оказался настоящим сказочным теремом: неимоверно высокий; сруб из огромных брёвен; резные узоры, покрывали всё, что только можно! Крыльцо, уже очищенное от снега, больше напоминало просторную, открытую террасу!
- Ничего себе – «домик»! – воскликнул Олег.
- Ндравится? – спросил Игнатич и тут же лукаво улыбнулся. – А, хошь, с Денис Иванычем погутарю, и этот «домик», ваш с Танькой будет?
- Опять?!
- Ладно, брови то не хмурь! Последний совет дам: на ночь оставайся; утром сбегёшь! Я сам за тобой заеду. Ну, а Татьяну к себе жить заберу…до твоего приходу!
Олег порывисто обнял старика. С чувством выдохнул:
- Спасибо тебе, Игнатич! Уж и не смел просить! Я обязательно за ней вернусь!
- Тише, ты, медведь! Задавишь! – просипел старик, уткнувшись лицом в широкую грудь Олега. – Кто тогда за девахой приглядит, покамест тебя не будеть?
Послышался хруст снега. Из-за угла дома вышел Федька с охапкой дров.
- Вы где так долго пропадали? Татьяна уже помыться успела, а я кучу дров переколол! – похвастался он.
- Где надо, там и пропадали, - буркнул старик. - Олег, айда в дом!
В просторной прихожей долго отряхивали снег. Разулись. Вошли в дом. Татьяна протирала круглый стол посреди комнаты, намурлыкивая незатейливую песенку. Мужчины неловко топтались на пороге. Федька уставился в пол и покраснел. Она была одета только в Олегову футболку, что едва доставала Татьяне до колен. Зато широкий ворот превратился в умопомрачительное декольте, практически ничего не скрывая. Татьяна повернулась к ним. Её глаза, встретившись с взглядом Олега, вспыхнули таким счастьем, что Игнатич не выдержал и тихо процедил сквозь зубы, ткнув его крепким кулаком в бок:
- У-у-у, обалдуй! Дать бы тебе по шее, да не дотянуся до неё, орясина!
Он шагнул вперёд и, погрозив пальцем Татьяне, строго сказал:
- Ты чего это голопятая бегаешь?
- Дядя Вова! Вроде пожилой человек, а всё туда же…
- Тьфу, ты, язва какая! – Игнатич повысил голос. – Опосля бани эдак вот бегать – застудисся!
- Да я постирала всё! – возмутилась Татьяна.
Олег решительно подошёл к ней, развернул и нежным шлепком пониже спины придал ей ускорение.
- У меня в рюкзаке поройся, там вроде сменная тёплая одежда была, - видя, что Татьяна сердито сверкнула глазами, предупредил. - Только без возмущений и возражений!
Бурча что-то себе под нос, Татьяна скрылась на втором этаже. Мужчины скинули верхнюю одежду. Уселись за столом. Олег вытащил из планшетки свои наброски по созданию системы постов. Привычно почесав затылок, принялся составлять список необходимых материалов. Иногда отрывался от писанины. Советовался с Игнатичем. Федька, оказавшись не у дел, пошёл «колдовать» с большущей русской печью, важно занявшей чуть ли не половину помещения. Пошерудил кочергой, закинул ещё дров.
- Федька! – окликнул его Игнатич.
- Чего?
- Сейчас с энтой бумажкой, пойдёшь к Денис Иванычу и лично в руки ему отдашь. Потом сгоняй к участковому, пущай тоже глянеть. Понял?
- Я чё, дурнее паровоза, дядя Вова!
- Не умничай! Про нас с Олегом спросит, скажи, что мы здеся ужо.
Федька забрал у него список и ушёл. Олег откинулся на спинку массивного деревянного стула. Вытянул ноги под столом. Волной накатила сонливость. Большой дом, хоть ещё и не протопился, но тепло уже ощущалось. На лестнице послышались шаги – Татьяна спустилась и с вызовом посмотрела на обоих. Олег лениво повернул голову. Как бы ни комично выглядела Татьяна в его джемпере и закатанных до колен спортивных брюках, смеяться не хотелось.
- Тебе идёт, - неосмотрительно сказал он.
- Иди ты… в баню! – тут же взвилась Татьяна.
- И то – правда, - поспешно подхватил Игнатич. – Айда, Олег, а то, гляжу, ты расклеилси совсем. Вот, я тебя веничком то сейчас и отхожу! А ты дочка, чайку пока запарь. Вона там, в шкапчике, всяких сборов полно. Управишьси?
- Разберусь, дядя Вова, - кивнула Татьяна и сердито ткнула пальцем в Олега. – Тащи эту «глыбу льда» в баню, да отпарь его хорошенько! Небось там растает!
***
Он уже второй раз зашёл в парилку, но никак не мог согреться. Кожу ощутимо жгло, но казалось, что холод проник в кости, промораживая организм изнутри. Странное ощущение. Олег безучастно смотрел в потолок, тускло освещаемый керосиновой лампой. Пахло хвойной живицей, запаренными берёзовыми вениками. Сухой, горячий воздух (Игнатич запретил «поддавать пару») щипал ноздри. Олег вяло растёр тело. Нд-а, в объёме, как и «предсказывал» Семён, оно изрядно поубавилось.
Вошёл Игнатич с вениками в одной руке и ковшом в другой. Сдвинул войлочную шапку на затылок и внимательно посмотрел на Олега.
- Ну-кась, милок, укладывайси, - приказал он. – Будем из тебя стужу выбивать!
- Давно пора, - буркнул Олег, ложась на полок.
Коротко и зло зашипела вода на раскалённых камнях. Игнатич осторожно взмахивал вениками, опуская пар на Олега. Жар стал покалывать кожу.
- Ещё? – спросил Игнатич.
- Давай! – Олег прикрыл глаза – тело стало расслабляться.
Опять короткое шипение, и на него обрушились мягкие, но частые поглаживания берёзовых листьев.
- Игнатич! Ты, чё меня как бабу охаживаешь! Жарь по-полной! – недовольно пробурчал Олег.
- Ну, смотри! Сам напросилси!
Старик принялся вбивать в тело Олега влажное пекло, стоящее в парилке, негромко приговаривая:
- Во здравие парок! Немощь убираем, силы прибавляем! Аминь! Аминь! Аминь!
С каждым ударом веника, холод отступал. Накатила нега. Помимо его воли, на лице блуждала блаженная улыбка. Наконец, Инатич остановился и хрипло вскрикнул:
- Ты что ж? Совсем пень бесчувственный?
- Наоборот, Игнатич, - лениво пробормотал Олег. - Только сейчас отпускать стало.
- Тады повёртывайся, а я, пойду в сугроб нырну, да отдышуся маненько!
Олег не возражал. Благодушное настроение усиливалось. Предстоящие заботы и проблемы как-то незаметно улетучились, мысли текли неспешно и ровно. Было только «здесь и сейчас», а то, чему ещё предстоит произойти – осталось за гранью его переживаний. Душа отдыхала.
Напарившись, долго сидели с Игнатичем в маленькой комнатушке, попивая горячий липовый чай из самовара. Пришла Татьяна. Принесла с собой запах снега и мороза. Настороженно взглянула на Олега. Тот улыбнулся, подошёл к ней и наградил звонким поцелуем в щёку. Татьяна расцвела, но тут же строго спросила:
- Куда бельё бросил? Сидите уж. Сама разберусь! – и тут же скрылась в помывочной.
Завёрнутый в простынь, Игнатич, прихлёбывая из блюдца горячий чай, проницательно заметил:
- Меняется девка. Жаждет тебя заботой окружить.
- Всё устроится, и мы опять вместе будем, - уверенно заявил Олег.
- Устроится ли? Больно путь твой впотьмах теряется, - непонятно проговорил старик.
- Инатич! Мне этих загадок и странностей и без тебя хватает! – в сердцах воскликнул Олег. – Ты прямо сказать можешь? Я ведь чувствую, что ты видишь больше, чем говоришь!
- Да хто ж тебе прямо скажеть, Олег? – удивился Игнатич. – Окромя тебя самого, никому не ведомо, куда твоё сердце потянеть. Вижу лишь, что душа твоя, меж двух путей мечется. Один – светлый, как солнышко летнее. Другой – темнее тьмы! Твоя ж дорога, в аккурат между ними проложена. Как так может быть – мне не ведомо!
Помолчали. Олег поставил блюдце на стол. Твёрдо встретил цепкий взгляд Игнатича. Его слова не проливали свет на всё загадочное, что с ним случилось, но где-то, в самом глухом закоулке сознания, мелькнул огонёк понимания. Олег улыбнулся старику:
- Не беспокойся за меня, Игнатич! Я, твёрдо знаю, на чьей я стороне!
- Добро, коли так! По-иному бы, совсем худо будеть! Однако засиделися мы тута с тобой. Балаболим о чём ни попадя, а там ужо небось Иваныч пришёл.
Наскоро оделись. Из помывочной вышла Татьяна с тазом в руках. Неуверенно оглянулась на дверь.
- А как же это… прибраться бы, дядя Вова…
- Не переживай, дочка. Айда в дом, не то обед простынет совсем.
Дом встретил их ласковым теплом, уютом и запахом берёзового угля, томившегося в недрах большой русской печи. Вокруг стола основательно и без суеты, хозяйствовал Сидельников, расставляя незатейливые столовые приборы. Разделись. Сполоснули руки в рукомойнике.
- Денис Иванович, что вы сами то? – немедленно встряла Татьяна, задвигая таз с бельём под табуретку. – Давайте я…, - и осеклась, подойдя к столу.
Олегу стало любопытно, что же так удивило Татьяну. Очутившись рядом с ней, он почувствовал, как желудок требовательно рыкнул. Рот, волшебным образом наполнился слюной.
В середине стола, источая характерный аромат, громоздилась кастрюля с открытой крышкой, наполненная щами с квашеной капустой. Поверхность поблёскивала кругляшками прозрачного жира, вкрапления рубиновых ягод клюквы придавали нарядность. Из чугунного котелка, паровала разваристая картошка, щедро осыпанная сушёной зеленью укропа и петрушки. Рядом, в большой чашке, красовались тугие огурчики и ярко-красные помидоры, бочковой засолки. Они просто умоляли надкусить их, и упиться пахучим, солёно-кислым соком! На широкой тарелке, кокетливо розовело нарезанное крупными ломтиками сало с мясными прожилками. И во все эти непередаваемые запахи, тонко вплетался аромат свежеиспечённого хлеба. В довершение прекрасного «пейзажа» – пузатый, запотевший графин с водкой в окружении гранёных стопок.
- Я, наверное, сплю, - прошептала Татьяна.
- Хочешь, ущипну, - услужливо предложил Олег.
Денис Иванович отодвинул стул. Сделал приглашающий жест, кивнул на стол:
- Присаживайтесь. Чем, как говорится богаты…
- Ой, богаты! Так богаты! – засмеялась Татьяна. – Только я сначала бельё на печке раскину, а то мне потом не до него будет!
Она резвой ланью метнулась к тазу, а мужчины расселись вокруг стола. Игнатич по-хозяйски, ухватил графин за горло, твёрдой рукой разлил в три стопки. Поднял свою, оставшись стоять. Широко перекрестился.
- Неисповедимы пути Господни, но токомо я рад без меры, что один из них, тебя Олег, к нам завёл!
- Это взаимно, Игнатич! Уж поверь мне!
Выпили. Олег сразу же ухватился за огурец. Впился зубами. Захрустел, прикрыв глаза. После преснятины, которой он питался последнюю неделю, этот незатейливый продукт поразил его своим вкусом! Вихрем прилетела Татьяна. Сгорая от нетерпения, схватилась за поварёшку и запустила её в кастрюлю.
- Не поспешай, дочка, - предупредил Игнатич. – Юшечки сперва отведай, потом уж… а ну как сомлеешь!
Дальше ели молча. Слышалось хлюпанье и стук ложек. Наконец, первый голод был утолён. Денис Иванович отодвинул тарелку и кивнул Игнатичу:
- Руку не меняем, Владимир Игнатьевич. Наливайте ещё по одной, - он взглянул на Олега. – Посмотрел я ваши записи и схемы… ну что ж – толково, рационально, а главное – людей задействовано минимум.
- От этого и исходил. Когда начнёте посты оборудовать? – Олег бросил ломоть сала на хлеб, порезал на маленькие квадратики, пододвинул Татьяне.
- Завтра с утра и начнём, чего тянуть. Участковый уже организует людей. Вы, лучше Олег Станиславович, расскажите нам, что в Городе творится, а то за всей этой суетой никак главного услышать не можем.
Все выжидательно уставились на Олега. Прежде, чем начать рассказ, он опрокинул стопку в рот. Закусывать не стал. Снова захотелось курить. Отгоняя навязчивое желание, заговорил. Однако, предупредил, что его знание об обстановке в Городе распространяется только на первые три дня. Слушали затаив дыхание: Денис Иванович мрачно смотрел на стол; Игнатич внимательно и как всегда цепко ловил взгляд Олега; на лице Татьяны, кроме ужаса, больше ничего не отражалось.
- Убеждён, что государственная «машина» справится со всеми существующими и предстоящими трудностями, - подытожил свой рассказ Олег.
- Вы так верите в наше государство? – нарушил долгое молчание Сидельников.
- Я, верю в людей, Денис Иванович. Впрочем, как и вы.
- Да, это так. И, тем не менее, Соболиная – относительно небольшое хозяйство, тогда как Россия – огромная и в настоящее время разрозненная страна! Без связи, без управления, без нормальной техники!
- Погодь, Денис Иваныч, - строго проговорил Игнатич. – Здеся с Олегом я согласный! Народ наш, он завсегда перед ликом грозных времён сплачивается! Как в Великую Очечественную! А ить тогда и твёрдая рука государства везде ошушшалась, потому как – война! Истребить нас хотел вражина, а теперь не в пример легше – не воюем ведь.
- Денис Иванович, что касается связи, я вам такой пример приведу, - стараясь быть, как можно убедительным проговорил Олег. – Однажды, отправляя нашу группу на задание, один из командиров, донёс очень точную мысль: «залог успешного выполнения задания группой, оставшейся без связи – безусловное уяснение конечной цели каждым бойцом»! Так и в нашей ситуации: приказы были выданы заранее; приоритеты расставлены; люди обучены. Да и Владимир Игнатьевич, тоже не далёк от истины – без взаимной поддержки, самоотверженной помощи друг другу, большинству людей эту зиму не пережить. Неужели, вы думаете, что они этого не понимают?
- Э-э-э, да ты совсем спишь, дочка! – воскликнул вдруг Игнатич, увидев, как Татьяна, подперев щёку кулачком, с трудом пытается разлепить веки.
Считая этот разговор оконченным, Олег решительно встал, поднял Татьяну на руки. Вопросительно посмотрел на Сидельникова.
- На втором этаже, по коридору направо, - подсказал тот.
Поднимаясь по лестнице, Олег услышал уверенный голос Игнатича:
- Знакомец у меня на железной дороге работал, Денис Иваныч, так он гутарил, будто наши паровозы аж с пятидесятых годов никуда не делися. Все по депо распиханы, новёхонькие, в смазке стоять. Перебедуем! Нам в первой что ли?
Олег уложил Татьяну на просторную кровать. Она даже не проснулась. Укрыл, лежащим на кресле мохнатым пледом. Ласково провёл рукой по её щеке. Нестерпимо захотелось расцеловать эту, порой взбалмошную, но сейчас такую умиротворённую молодую женщину, ставшую непостижимым образом родной и близкой. Вздохнув, он вышел и прикрыл за собой дверь. Внизу, голоса переместились к прихожей. Стук двери и воцарилась тишина. Олег спустился в комнату. Игнатич, уже сидя за столом, махнул ему рукой:
- Олег, я Иванычу то поведал, что ты с рассветом уйдёшь, а Татьяну я к себе заберу. Он велел кланяться тебе. Удачи пожелал.
- Вот спасибо! Не хотелось мне ещё и Сидельникову что-то объяснять и оправдываться! – искренне поблагодарил старика Олег, усаживаясь за стол.
За окном вечерело. На Соболиную опускались зимние синие сумерки. В комнате заметно потемнело. Игнатич кряхтя, выбрался из-за стола. Принёс с кухни керосиновую лампу. Жёлтый огонёк заметался по фитилю, раскачивая по бревенчатым стенам слабые тени, пока Игнатич не накрыл его колбой. Коротко взглянул на молчавшего Олега.
- Да, спрашивай уж, чего там, - махнул рукой старик, умащиваясь на стуле.
- Ты, Игнатич, людей насквозь что ли видишь? – улыбнулся Олег.
- Да не-е-е, куды уж мне! Просто как лесной человек, привык всё подмечать. Да и тебе, опять же советую. Всё одно ж, по лесу пойдёшь, вот и отвори свою душу для духов леса!
- Это кому? Лешему? – удивился Олег.
- Эх, вы! Городския! Окромя лешака и не ведаете ничего, да и то – верите ли? Ну, да ладно, не об том, ты хотел меня спросить. Так?
- Так, - Олег согласно кивнул и рассказал Игнатичу обо всех странностях, произошедших с ним по дороге. Старик, вопреки своей привычке – внимательно слушать собеседника, только рассеяно кивал, но и не перебивал.
- Вот, в общем-то, и всё, - закончил свой рассказ Олег. – Что думаешь об этом? Может не стоит и внимания обращать?
- Ведуть тебя, Олег, - уверенно ответил Игнатич. – Куды да зачем – мне не ведомо, однако вижу, что повстречаются тебе люди с чистыми душами, смотри, не оттолкни их! Будуть помощи просить, окажи!
- Да кто ведёт то?! – ошарашенно спросил Олег.
- Ишь, какой прыткий! – улыбнулся Игнатич. – Мне тоже не усё позволено знать, токомо зрю, что энто - непростая душа! Ой, какая непростая! Но така уж светла, аж глаза слепит!
Олег в глубоком сомнении покачал головой:
- Далёк я, от всего этого, Игнатич. Поверить, что меня ведёт какая-то там «светлая», «непростая» душа – очень сложно!
- Верить али нет – дело то твоё. Ты, оставайси, лучше собой, Олег, и не вызнавай, что там дальше будеть, - Игнатич вдруг замолчал, словно прислушивался. Хитро улыбнулся, глядя на Олега. Кивнул в сторону лестницы на второй этаж. – Пока мы с тобой тута языками чесали, там Танька то проснулась. Ужо вся извертелась, тебя дожидаючись. Ступай к ней, а я тебя утречком разбужу, да покамест, в дорогу тебе харчей соберу.
Олег замялся. Неуверенно взглянул на лестницу.
- Ты, уверен? – осторожно спросил он.
- Тю-ю-ю, - удивился Игнатич. – Гляньте-ка на него! Сколь баб то под себя подмял? Небось, счёт за сотню перевалил? А тут, чего вдруг?
- Те другие были, Инатич! – отрезал Олег. – Татьяна не такая!
- Какая, энто - не такая? Баба, она и есть баба, рази токомо любишь ты её! И она тебя любить! Тут не сумлевайся даже! Ступай, говорю, вояка!!!
Олег встал, и одолеваемый грузом сомнений, обречённо пошёл на второй этаж. Осторожно открыл дверь. Вошёл, стараясь не шуметь, всё ещё надеясь, что Игнатич не прав и Татьяна спит. Однако яростный шёпот, раздавшийся из темноты, не оставил ему пути к позорному бегству:
- Ты чего так долго не приходил?! Всё наговориться они не могут! Я уже извелась тут вся!
- Чё извелась то? – пробормотал Олег, раздеваясь.
- Какой, ты всё-таки, Олег, толстокожий! Не понимаешь ничего? Или делаешь вид, что не понимаешь? – в голосе Татьяны прорезались нотки горечи. – Я, ведь люблю тебя!
Олег, в кромешной тьме, нащупал краешек постели. Присел. Протянул руку к Татьяне. Пальцы коснулись её тёплого, обнажённого плеча. Она рванулась к нему, обхватив горячими руками его шею. Прижалась. Отчаянно прошептала, щекоча губами ухо:
- Ну, что ты молчишь?!
- А разве нужно что-то говорить?
Его губы отыскали её губы. Слились в нежном поцелуе. Водоворот любви затянул Олега в свой глубокий омут, отняв память и ощущение реальности. Щемящее сердце, нежность, накатывала волна за волной, и он, безропотно отдавался весь, без остатка этому чувству. Такое, он испытывал впервые!
В недолгом отдыхе молча лежали, обнявшись. И снова, самозабвенно любили друг друга, пока, наконец, Татьяна, свернувшись калачиком, не уснула. Олег, всё ещё обуреваемый потоком ярких эмоций, не спал. Глядя в потолок, осторожно перебирал её, коротко-стриженые волосы. Прислушивался к её мерному дыханию. В немом удивлении ловил себя на мысли, что даже несмотря на сегодняшнюю ночь, он всё-таки не оставил намерения утром уйти. Наконец, мысли стали путаться, перескакивать с одной на другую, и пелена сна окутала его.
***
Олег проснулся от тихого шкрябанья в дверь. Осторожно освободил плечо, на котором покоилась взлохмаченная голова Татьяны. Сел. В комнате было по-прежнему темно. Шкрябанье повторилось. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, быстро оделся. Наклонился над безмятежным личиком спящей Татьяны. Боясь её разбудить, без жалости задавил в себе искушение поцеловать на прощание любимую женщину. Оглянувшись на неё в последний раз, вышел.
Под дверью, лукаво усмехаясь, стоял Игнатич. Молча мотнул головой к выходу. Олег кивнул, и они спустились вниз. На прибранном столе тускло горела керосиновая лампа. Олег с благодарностью взглянул на старика:
- Спасибо тебе, Игнатич, за твой добрый совет!
- Сейчас-то, не за что благодарить. Опосля оценишь! – как всегда загадочно ответил тот. – Собирайси. Я тебя на розвальнях увезу, куды укажешь.
Олег без суеты, но и, не мешкая, собрал рюкзак, привязал к нему скатку из брезента. Игнатич протянул ему небольшой холщёвый мешок. Олег машинально взял. Удивлённо спросил:
- Что тут?
- Харч обещанный. Малёха сала, да пельмешки из дичины. Зимой в лесу – первое дело! Тут тебе и варево горячее и еда сытная. Бери-бери! Тама и кулёк с чайком травным, а во флягу, я тебе остатки водки вылил – мабудь пригодится.
- Что бы я делал без тебя, Игнатич? – улыбнулся Олег.
- Пустое! – махнул рукой старик. – Я к лошадёнке пойду, а ты потарапливайси, дело то – к заре!
Он вышел. Олег надел полукомбез. Тщательно зашнуровал берцы. Пошевелил пальцами, проверяя. Уже без натуги застегнул бушлат, ставший ему впору. Автоматически проверил снаряжение на портупее: лопату; планшетку; нож. На секунду задумался. Выхватил из планшетки листок бумаги и черкнул карандашом несколько торопливых строк:
Таня, я ухожу. Так надо. Поверь. Но, как и обещал, обязательно вернусь к ТЕБЕ! Держись Игнатича. До встречи! Люблю тебя! Олег.
Всё! Теперь можно идти. Закинув рюкзак на одно плечо, он поспешно вышел, и плотно прикрыл за собой дверь.
Небо было чистым. Изрядно поблёкшее северное сияние, проигрывало сражение ночной тьме, перестав освещать заснеженный мир. Мороз, Олег не ощущал. Или он настолько отдохнул и согрелся, или всё-таки действительно потеплело. Подойдя к розвальням, завалился на сено.
- Куды теперя? – повернулся к нему Игнатич.
- К трассе, где поворот на Соболиную.
- А оттедова, куды двинесся? – допытывался дедок.
- Прямо, на северо-восток. А тебе зачем?
- Да так, - неопределённо пожал плечами Игнатич и тряхнул вожжами. – Н-н-о-о, пошла!
Лошадка, уныло тряхнув головой, нехотя потянула сани. Медленно проплыли мимо притихшие дома и дворы. Только собаки, сонно и лениво брехали им в след. Постепенно углубились в лес. Игнатич вёл лошадь только ему знакомой тропой, минуя основную дорогу. Вдруг, Олег краешком глаза ухватил среди стволов и кустарника, какое-то смазанное движение.
- Грозный озоруеть, - тут же отозвался Игнатич, даже не обернувшись. – Выходь сюды, проказник! – негромко позвал он.
К розвальням метнулся тёмный, крупный силуэт. Олег разглядел лобастую башку на мощной шее, загнутый на спину, пушистый хвост. Пёс, высунув красный язык, на ходу подпрыгивал, пытаясь ухватить зубами рукав полушубка Игнатича.
- Ну, будя-будя, баловаться, - добродушно ворчал старик. – Я тоже рад тебя видеть. Три дня в лесу шлындал. Иной раз и неделями пропадаеть, - объяснил он Олегу.
- Как же он без еды? – удивился Олег.
Игнатич рассмеялся:
- Энтот матёрый! Давеча, говорил же тебе: Грозный - знатный охотник! Вот и сейчас от него кровушкой пахнеть. Никак задрал зверюшку какую. Однако, когда домой прибегаеть, всё подряд жрёть! Спасу никакого нету! Эй, Грозный! Ну-кась, познакомься с гостем нашим.
Пёс, бегущий рядом с розвальнями, недовольно покосился на Олега одним глазом, показал клыки и глухо рыкнул.
- И мне тоже – очень приятно! – засмеялся Олег.
Дальше ехали молча. Олег прикидывал, где сейчас может быть Алексей. Если он, как и планировал, вышел с блокпоста спустя три дня, то вполне вероятно, что он уже встретился с Никитой. Значит, в самом крайнем случае, суток через двое, Алексей попадёт в Соболиную. Пока изучит обстановку, пока доберётся обратно в Город, пока там примут решение… Олег тяжело вздохнул. Соболинцам нужно продержаться не меньше месяца! Теперь, когда там осталась Татьяна, судьба этой деревни перестала быть ему безразличной.
«Ничего! Мужики вроде крепкие и толковые, должны справиться!» - успокаивал он себя.
Олег поднял голову. Огляделся.
- Как будто светает, а Игнатич?
- А то как! Ужо час мы с тобой едем. Вона, глянь, просвет виднеется, тама и трасса твоя.
Олег достал из планшетки листок и карандаш. Напряжённо вглядываясь, кратко, но ёмко, описал ситуацию в Красноречье, потребовав не мешкать с решением; данные Сидельникова и Игнатича; поставил дату.
- Чего глаза ломаешь? – проворчал старик.
- Некогда ждать рассвета. Сообщение оставлю и пойду дальше.
- Тпр-р-у-у, приехали, - Игнатич ловко соскочил в снег. – Тута давай прощаться, а на прощанье, дам тебе совет: слушай лес, Олег; слушай природу, ибо она от Бога и предать не смогёт!
- Спасибо, тебе за всё, мудрый человек! – с чувством сказал Олег, обнимая старика.
- Да, что там! Пустое! А за Таньку то не пережувай, я пригляжу!
Вскинув рюкзак, Олег быстро вышел на трассу, достал красный лоскут, закатал в него записку и привязал его на склонившуюся ветку старой рябины. Ну, вот и всё! Основное задание он выполнил до конца! Оглянулся на Игнатича. Тот, прижав к себе Грозного, что-то бормотал глядя на Олега. Вскинув руку в прощальном жесте, Олег повернулся, пересёк трассу и уже не оглядываясь, пошёл в северо-восточном направлении.
Глава 9. Снова один.
Часто ли человек оценивает свои мысли и поступки? Способен ли сопоставить их как причину и следствие? Осталось ли мужество сделать выбор между тем, что удобно и тем, что правильно? Ведь «Правильно» - производное от древнеславянского понятия: «Правь» - высший мир, мир богов. «Навь» - нижний мир, населённый нечистью, отсюда и «Навредить». Конечно, в такие далёкие сферы, Олегу незачем было забредать.
Он шёл по лесу размеренно, не сбавляя шага. Впервые, он почувствовал себя в лесу уютно и комфортно. Не шарахался от резких, незнакомых звуков. Перестал настороженно озираться от порхания птиц. Оставшись один, он размышлял. Правильно ли он поступил, оставив Татьяну в Соболиной? Вероятно такой способ расставания – очень жёсткий, но лучше так, чем ощущать спиной её тоскливый взгляд! Она бы, несомненно, поняла его, но горечь осталась бы с ней надолго. Зная её характер, он не сомневался, что Татьяна, прочитав оставленную им записку, будет костерить его последними словами! И вспышка ярости затмит горечь. Олег слабо улыбнулся воспоминаниям. Он поступил правильно! Он не навредил ей! Сейчас, Татьяне необходимо окунуться в обычные житейские заботы, чтобы привыкнуть к жизни в новых условиях, к своей новой роли, среди доброжелательных людей. Игнатич ей поможет. Как ни странно, но Соболиная – один из наиболее прочных островков безопасности, а когда в Красноречье разместится гарнизон, то можно быть совершенно спокойным! Ему же предстоит дойти до своего дома, за сорок, с небольшим, километров отсюда. И это, гораздо проще, чем «дойти» до самого себя. Понять, что движет тобою, каких поступков, потребуют от тебя обстоятельства. И опять придётся выбирать между тем, что удобно и тем, что правильно!
Вдруг, словно ослепительная вспышка, ярко засветились в памяти следующие строки:
Набравшись смелости, прохожий
Сказал кому-то вдруг: ты ближе...
И вместе с откликом безмолвным
Под веки спрятал день погожий -
Свои глаза... склоняясь ниже
Таким же странником бездомным…
Олег с удивлением обнаружил, что отнёсся к очередному выкрутасу своей памяти довольно спокойно. Видимо кто-то, в очередной раз указал ему на правильность выбранного им пути. Олег вспомнил слова Игнатича, но беспощадно прогнал мысли о некой сущности, которая ведёт его. В конце концов, он сам делает выбор, и никакая сущность не заставит изменить решение, если оно уже принято! Другое дело, что и последствия придётся «разгребать» самому.
Тем временем лес, сменился подлеском, но и тот вскоре остался за спиной. Впереди раскинулось обширное заснеженное поле. За ним темнела полоска леса. Олег сверился с компасом. С направления он не сбился, значит и смысла обходить открытое пространство, нет. Он уверенно двинулся вперёд. Искрящийся под ярким солнцем снег, нещадно слепил глаза. Олег щурился, старался смотреть только под ноги, поэтому не сразу заметил торчащий из-под снега предмет. Заметив, оторопел. В двух шагах от него из сугроба выглядывала обожжённая спинка кресла. Но не мебельного! Страшная догадка поразила его, как только он поднял голову и, не обращая внимания на резь в глазах, оглянулся вокруг. По всему полю, куда только не упирался взгляд, были видны обломки самолёта. Судя по их размерам – пассажирского! Сильные, непрекращающиеся метели и снегопад, частично скрыли место трагедии, укрыв обезображенные тела и выжженное пространство. Олег только попытался представить себе, что творилось тут неделю назад, но поспешно «приструнил» разыгравшееся воображение. Стало совсем нехорошо! Идти через это поле, ставшее братской могилой для сотен человек, расхотелось напрочь! Вдруг, сквозь слепящий туман горьких эмоций, проломилась циничная в своей рациональности мысль: «обломки обшивки наверняка все с острой кромкой, не хватало ещё под снегом на них напороться», и он невольно шагнул в сторону, обходя кусок искорёженного фюзеляжа справа. Дальше шёл, выбиваясь из сил, не глядя по сторонам, стремясь скорее преодолеть зловещее поле.
Вломившись в лес, ухватился за ствол сосны. Дыхание вырывалось с хрипом, но Олег не останавливался. От ствола к стволу, он уходил вглубь чащи. Наконец, скинув рюкзак, тяжело опустился на него. Сердце тугими толчками гоняло кровь по жилам. Он опустил голову и бессмысленно уставился себе под ноги. Просидел так долго. Очнулся, когда пальцы на руках стало пощипывать морозом. Мрачно оглянувшись в сторону поля, легко встал, снова накинул лямки рюкзака.
«В чём вина всех этих людей, оказавшихся в момент катастрофы летящими в самолёте? – выплыли, уже не затронутые эмоциями мысли. – «Да и не только «этих». Сколько самолётов находилось в воздухе по всему миру? Только ли в том, что доверились «безупречности» техники и человеческому «гению», её создавшему? Да и вина ли это? Скорее – бездумное заблуждение. Вот и пришло время подумать: «а как это – жить правильно?», но сначала будут стараться выживать, а думать начнут после», - Олег невольно и горько улыбнулся. - «Как мы русские любим это слово: «потом»!
Выбросив из головы мысли о разбившемся самолёте и «виновности» в этом людей, Олег, разгребая немалые сугробы ногами, решительно двинулся дальше. С возникшим вдруг интересом, принялся разглядывать «рисунки» следов на снегу. Мимолётно удивился, что некоторые, он узнаёт: вот пробежал заяц, который всегда носится по своим следам, пока снег не заметёт их, тогда он прокладывает новую «трассу»; а вон там, у кустов, выбиралась на поверхность мышь – цепочка её мелких, еле заметных следов терялась за огромным пнём; тут скакала сорока, отметины от её длинных хвостовых перьев – явное тому подтверждение. Никакой, практической пользы от угадывания следов, Олег не видел, но ему было достаточно того, что в мыслях и сердце наступила безмятежная «тишина». Шагалось удивительно легко. Мороз отступил, перестав испытывать его на прочность. Олег зябко передёрнулся от воспоминаний первых дней, когда лютая стужа мучила его каждую минуту. Сейчас, он, с любопытством озираясь по сторонам, уже не прикладывает всё своё внимание на коряги и пни, интуитивно прокладывая себе путь среди сугробов.
Откуда-то сверху посыпался снег, рассыпаясь в воздухе на тысячи, сверкающих белым светом искринок. Послышался слабый цокот. Задрав голову, Олег заметил белку. Она неторопливо перескакивала с ветки на ветку, спускаясь вниз. Спряталась за ствол. Олег остановился. Из-за ствола показалась серо-рыжая, ушастая мордочка. Белка удивлённо и с присущим ей любопытством разглядывала «диковинного зверя».
- Брысь! – неуверенно сказал Олег.
Услышав его голос, белка юркнула обратно, но тут же выползла с другой стороны ствола. Олегу показалось, что теперь она смотрит на него с ехидной усмешкой.
- Да ну, тебя! – махнул он рукой, добродушно ворча. – Мне ещё не хватало с первыми встречными белками разговаривать!
Секунду спустя, Олег вдруг почувствовал… да он готов был поклясться, что весь ближайший к нему лес, просто откровенно ржёт над ним! Не вникая, откуда взялось такое ощущение, он просто принял его! Сам рассмеялся в ответ, оценив комизм ситуации. По телу прокатилась тёплая, ласковая волна.
- Вместо того, чтобы смеяться над мирным путником, лучше бы место ночлега показали, - всё ещё улыбаясь, но вполне серьёзно попросил Олег.
Повисла озадаченная тишина. Только где-то рядом, скрипнула, навалившаяся своим стволом на сосну, берёза. Тут же, словно испугавшись, затихла.
«Прав был Игнатич», - подумал Олег, не торопясь, продираясь сквозь разросшиеся кусты боярышника. – «Всё здесь живое! Если сейчас, из-за деревьев выйдет какая-нибудь «еловая шишка» в рост человека, я даже не удивлюсь. Вот это как раз – удивительно!»
Привалившись спиной к разлапистой ели, он развернул планшетку с картой. Никаких ориентиров! Только сплошные леса! Судя по всему, трасса осталась глубоко позади. Более или менее точно определить своё местонахождение, ему удастся, лишь высчитав время нахождения в пути. Это он сделает на привале. Олег взглянул на часы. Потом на солнце. Ещё пару часов вполне можно идти, прежде, чем озаботиться ночлегом. Решив не менять направления, так и пошёл на северо-восток. Примерно после часа ходьбы, неудержимо потянуло влево. Удивлённый Олег, позволил настойчивому ощущению овладеть собой, и сменил направление. Не прошло и пятнадцати минут, как сомкнутые еловые лапы остались позади, открыв ему небольшую, вытянутую поляну. Олег остановился и огляделся. На противоположной стороне увидел огромный выворотень. Сверху, на него навалились сразу три, уже давно высохшие сосны, образуя нечто вроде каркаса для яранги.
- Ай, да Хозяин леса! – обрадовался Олег. – Вот спасибо! И дрова тут же и со строительством шалаша мудрить не надо! Надеюсь, косолапый тут себе берлогу не устроил.
Хотя о медведях в этих краях, Олег никогда не слышал, он всё же с опаской приблизился к засыпанной снегом яме. Осмотрел. Никаких отверстий. Уже уверенно скинул рюкзак. Отцепив лопату, стал разгребать сугроб. Закончив расчищать место под костровище, умело и без труда накинул на стволы сосен брезент. Срубил, подходящие по размеру высохшие ветви, запалил костёр.
- Ты, уж извини, Хозяин, - почему то глядя вверх проговорил Олег. – Я тут костерком надымлю у тебя, но мне иначе нельзя! Слабые мы люди, чтобы голыми на снегу спать.
Пока разгорался огонь, и грелась в котелке вода, Олег поспешил использовать тускнеющий день. Сверившись с записью о времени нахождения в пути, самодельным курвиметром измерил пройденное расстояние. Посчитал по линейке. Удивлённо присвистнул. Оказывается, он за этот день прошёл не меньше семнадцати километров.
Стремительно навалились сумерки. Языки костра, выстреливая в морозный воздух редкие искры, лениво облизывали котелок с кипящими в нём пельменями. Олег устроился с удобством. Проявив фантазию, нагрёб снега, утрамбовал его, придав форму низенького кресла. Выложил еловыми ветками. Сейчас сидел, развалившись, со сдвинутой на затылок шапкой и расстёгнутым бушлатом. От котелка всё мощнее доносился мясной аромат. В желудке квакнуло. Двумя, заранее выточенными палочками (пригодился опыт посещения китайский ресторанов) выудил один раздувшийся, истекающий соком, пельмешек. Подул. Надкусил, обжегшись растопленным жирком. Глухо матюкнулся.
«Отменный продукт! Игнатичу спасибо! Из дичины они оказывается вообще другие!» - удовлетворённо подумал Олег, и, решив, что: «горячее сырым не бывает», снял котелок с огня. Быстренько умял порцию. По телу растеклось сытое тепло. Уже не спеша попивал бульон из котелка. Глядя поверх макушек деревьев, чернеющих на фоне звёздного неба, позволил мыслям течь по своему усмотрению. Вдруг обнаружил, что отпущенные на «волю» мысли, совершенно не стремились, как это обычно бывало, метаться в его голове! Они текли как широкая полноводная река: спокойно и размерено. Удивляться такому обстоятельству Олег не стал. Чему тут удивляться, если всё и так понятно – исчезло беспокойство и связанная с ним суетность: задание выполнено; Татьяна на первое время пристроена; до дома осталось идти совсем немного, а что будет завтра, так об этом сейчас беспокоиться – резона нет. Всякому дню – свои заботы! Ко всему прочему, окружающая его обстановка располагала к безмятежности. Олег уже успел привыкнуть к отсутствию в небе гулу самолётов. Стал понемногу забывать, как когда-то, монотонно шумела трасса от беспрерывного потока автомобилей. О назойливых мобильниках, Олег вспомнил с нескрываемым отвращением: «вот уж действительно – «верёвка», которой ты привязан ко всему миру, если не отключишь! Хотя… сейчас, я бы не отказался поболтать по нему с Татьяной» - Олег невольно улыбнулся, представляя себе начало этого разговора! Наверняка много нового и интересного он услышал бы о себе!
«Ну, ничего! Мы обязательно увидимся, однако же, только бы у неё в этот момент в руках ничего тяжёлого не было!» - подумал Олег, тщательно промывая нагретой водой котелок.
При свете догорающего костра собрал рюкзак. Перетащил его в «ярангу». Там уже горел костерок поменьше, ощутимо нагрев временное жилище. Бросив рюкзак под голову, Олег улёгся на охапку еловых веток, повернулся спиной к огню и моментально уснул.
***
Был ясный погожий день. И хотя, ленивое, декабрьское солнце, всё ещё пряталось за голыми макушками деревьев, Олег уже давно оставлял за спиной километр за километром на пути к дому. Теперь он шёл строго на север. По его расчетам, так, он, уже завтра выйдет к дачному посёлку.
«Интересно, кто там сейчас живёт?», - подумал Олег, выбираясь из массива леса на открывшееся небольшое поле. Из тех, кого он знал, в посёлке постоянно проживали Матрос и Николай Михайлович со своей женой – Натальей Андреевной.
Настоящего имени Матроса, Олег не знал. Тот, появился в посёлке года за три до того, как Олег купил там дом. Незнакомым людям, он представлялся исключительно своей кличкой, которую вероятно получил за татуировку в виде тельняшки, покрывавшую весь его торс. По рассказам, Олег знал, что Матрос – бывший зек. После освобождения из колонии, которая находилась рядом с городом Демидовым, он, помыкавшись и хапнув горя с устройством на работу и с жильём, каким-то образом оказался здесь. Председатель дачного кооператива пожалел отощавшего от голода и скитаний мужика, определив его работать сторожем на въездных воротах. Поселил его в маленьком заброшенном домике с клочком земли, здесь же, возле ворот. Матрос, в порыве благодарности, рьяно взялся за дело: выпросив кисти и краску, старательно покрасил створки ворот; подрезал разросшиеся около них кусты, тем самым расширив проезд; предлагал приезжавшим дачникам свою помощь в любой работе. За работу, Матрос принципиально денег не просил. Был, не злобив и немногословен. Водку не употреблял. К нему быстро привыкли. Уже не морщились от его жуликоватой манеры речи и оборванного вида. Стали помогать, всем, как говорится миром. Кто одежду подкинет, кто продукты, а кто и деньгами помогал, которые Матрос бережно откладывал на зиму.
К Олегу, Матрос сразу отнёсся настороженно. Избегал его до тех пор, пока Олег не угостил того пивом. За совместным распитием разговорились. Узнав, что Олег когда-то служил в ОВД, радостно выдохнул: «Так вот почему у меня копчик зудел! Ну, начальник…, а я то, очканул, думал, что ты из братков! Больно у тебя рожа такая…, ну… ихняя! Ну, думаю: «и здесь отыскали!»
После этого, Матрос всегда радостно приветствовал Олега и называл его не иначе, как: «Начальником», приглашал в свою каморку «чифирку испить», да в «нарды, кон-другой сгонять».
«Скорее всего, Матрос там», - думал Олег. – «Куда ему ещё деваться? Это хорошо! Мужик сообразительный и надёжный. А вот Михалыч с тётей Наташей могли и уехать к сыну на Новогодние праздники. Хотя до Нового года ещё полторы недели, может не уехали?»
Николай Михайлович – военный пенсионер в звании подполковника, уже давно проживал в посёлке, на одной улице с Олегом. Гонимый разными хворями, полученными на службе, всё чаще оставался жить на даче. Наконец, продал городскую квартиру и перестроил дом, сделав его пригодным для круглогодичного проживания. Николай Михайлович, дружил с прежним хозяином, у которого Олег купил дом. Видимо поэтому, счёл нужным «взять командование над городским разгильдяем и неумёхой». Они сошлись быстро. Крутой нравом, Николай Михайлович, тем не менее, узнав, что Олегу довелось повоевать, заочно проникся к нему уважением. Олег же, хоть и посмеивался над разносами «своего командира», часто сам обращался к нему за советом. Нередко вместе выпивали. Подолгу сидели в большом доме Николая Михайловича, вспоминая службу и ругая «этих гражданских». Наталья Андреевна – маленькая, тихая и улыбчивая женщина, никогда не ворчала по поводу их посиделок, а только усмехалась: «Вояки!» К Олегу она вообще относилась как к родному сыну. При любом его появлении старалась накормить. Сочувственно глядя в глаза, спрашивала: «не устал ли от городской круговерти»; «умаялся небось». Махала на мужа рукой, чтобы: «отстал от человека, пока тот не покушает».
С этими людьми, Олегу всегда было спокойно и уютно. Он сильно надеялся, что мега вспышка, никак не повлияла на состояние здоровья пожилой пары. Так, согретый тёплыми воспоминаниями, он прибавил шагу. Незаметно пересёк поле. Подойдя к деревьям, вдруг резко остановился. Где-то в голове настойчиво зазвенел «звоночек» опасности. Олег осторожно огляделся вокруг. Долго всматривался в стену леса перед собой. Однако ничего тревожного не происходило: снег нигде не осыпался; птицы вели себя спокойно; никакого подозрительного движения не видно.
Весь, как взведённая пружина, Олег шагнул вперёд. Раздался громкий лязг железа и сильный удар по ноге! Боль, словно разряд тока, от голеностопа устремилась в мозг! Олег рухнул, в глазах потемнело! Неимоверным усилием, приложил пригоршню снега к лицу. Слегка потёр. Сознание терять никак нельзя! Взгляд очистился. Стараясь не шевелить ногой, он приподнялся на локте. Глянул. Чуть выше стопы, ногу сжимали «челюсти» капкана. Олег сел. Болезненно сморщился.
«Охотнички, твою мать!!! Вот только, бля, перелома мне ещё не хватало! Но сперва надо освободиться, потом диагнозы ставить будем», - Олег осмотрел капкан. Судя по ржавчине, тот был старым и стоял тут давно. И хотя, Олег вовсе не разбирался в капканах, тем не менее, догадывался, что, скорее всего, этот – на волка.
«Как же это работает?» - сквозь боль думал Олег, изучая механизм. – «Ага! Вот эту штуку, значит надо вниз надавить!»
Ухватив руками скобы, что есть сил, раздвинул их. Удерживая, выдернул ногу. Отпустил. Хищно лязгнув, «челюсти» захлопнулись. Олег со всей злости зашвырнул обезвреженную железяку в сугроб. Постанывая и матерясь сквозь зубы, принялся расшнуровывать ботинок. Ожидаемо увидел быстро синеющую гематому. Попробовал пошевелить стопой. Движение отозвалось не резкой, а глухой болью. Характерного хруста не ощутил.
«Слава Богу! Похоже, что перелома нет!» - выдохнул Олег.
Его спасло сразу несколько обстоятельств: толстая, качественная кожа на голенище берца; заправленная в него штанина полукомбеза на синтепоновой подкладке и заржавевший механизм капкана, утративший свою убойную силу.
«Вот и бинт пригодился», - горько подумал Олег, вытаскивая из бокового клапана рюкзака аптечку. – «И анальгин, кстати! Здесь оставаться нельзя. В любом случае, в полевых условиях мне не вылечиться. Нужно идти!»
Умело наложил давящую повязку. Одну за другой проглотил две таблетки анальгина, протолкнув их жёваным снегом. Обулся. Осторожно встал.
«Терпимо, но лучше всё-таки ногу не нагружать. Ладно. В лесу что-нибудь под костыль отыщу», - решил Олег, и, сильно хромая, шипя от боли, вошёл в лес.
Молодую берёзку с раздвоенным стволом, встретил сразу. Срубил лопатой; укоротил под свой рост. Попробовал идти. Получалось не очень! Костыль проваливался в сугробах; застревал в ветках кустарника, но того, чего хотел Олег, он добился – нагрузка на повреждённую ногу значительно уменьшилась. Приспособившись, пошёл быстрее. Под действием анальгина, боль слегка отступила, что добавило оптимизма и бодрости. Теперь старался в чащу не забредать, а держаться более открытых мест. Несколько раз пытался полностью вставать на повреждённую ногу, однако отсутствие боли не обманывало его, и Олег отринул искушение выбросить костыль. Коварный анальгетик убрал следствие, но не причину! Закончится его действие, и дёргающее нытьё в ноге вернётся. Пока этого не произошло, самое время подумать о привале.
Олегу пришлось ещё долго ковылять, прежде чем он нашёл подходящее место. До сумерек было ещё далеко, но без отдыха, силы быстро покинут его, боль измотает, а место ночлега нужно ещё найти и подготовить. Олег с облегчением скинул рюкзак, опустившись на четвереньки, подполз к сушине. Наверное, он со стороны выглядел глупо, стоя на коленях перед сухой жердью, но Олега это мало волновало - зато не мешается костыль и у него свободны обе руки! Быстро срубив жердь, волоком утащил к месту стоянки.
Олег уже допивал чай, когда боль вернулась. Ему показалось, что она захватила уже всю ногу, да ещё и с новой силой! Он понимал, что просто отвык от болезненного ощущения.
«Может потерпеть, и анальгин больше не принимать? Человек ко всему ведь привыкает», - спокойно и без эмоций размышлял Олег. – «Водка в этом деле тоже не помощник. В тепле – другое дело, но при минусовой температуре… нет уж! Придётся терпеть так».
Вдруг, Олег почти физически ощутил затылком движение сзади, а надо сказать, что он, сидел спиной к тому направлению, откуда пришёл. Олег медленно обернулся. Долго смотрел, разбив редколесье по секторам. Сначала ничего не происходило, но затем, заполошно затрещала сорока. Чуть погодя в этом же направлении качнулась молоденькая сосёнка. С макушки посыпался снег. Олег положил ладонь на рукоять ножа. Потянулся к лопате. И тут, словно предупреждая о своём появлении, раздался глухой, короткий, басовитый лай!
«Волки не лают!» - вспомнил Олег. – «Откуда здесь взялась собака? Неужели!»
Подтверждая его догадку, из-за деревьев, утопая по брюхо в снегу, выскочил крупный пёс, стремительно приближаясь к нему.
- Грозный! Ты как здесь оказался?! – несказанно обрадовался озадаченный Олег.
Однако Грозный не был настроен столь сентиментально. Он сбавил ход и к Олегу подошёл шагом. Остановился возле него. Сел, гордо подняв морду.
- Э-э-э, да у тебя послание ко мне, что ли? – протянул Олег, разглядев прилаженный к ошейнику маленький мешочек. – Забрать можно? Пальцы мне не оттяпаешь?
Грозный демонстративно отвернулся. Олег осторожно протянул руку, но пёс сидел совершенно спокойно. Завладев мешочком, Олег с нетерпением развязал его. Удивлённо выудил старую круглую и плоскую баночку из-под вазелина. В недоумении повертел её. Потом снова запустил пальцы в маленький мешок. Нащупав клочок бумаги, вытащил. На кусочке пожелтевшего тетрадного листа, корявыми печатными буквами, было написано:
«Втирай в ушиб. И.»
- Ай, да Игнатич!!! – восхитился Олег. – Вот уж, ведун, так ведун! Как только узнал? Уму непостижимо! А ведь, скорее всего, догадывался, старый пройдоха! С Грозным познакомил, чтоб, значит, тот мой запах запомнил. Ну и что тут у нас?
Олег отковырял крышку баночки. В ней оказалось нечто, больше всего похожее на коричневую мазь. Понюхал. Этот запах Олегу был знаком с детства, несомненно – в состав входил прополис! Только вот, ещё какими то травами приправлен! Не мешкая, разулся. Нога выглядела довольно плачевно: появилась опухоль; гематома приобрела тёмно-синий, местами почти чёрный цвет. Не щадя себя, превозмогая боль, Олег принялся втирать мазь. Когда банка наполовину опустела, решил, что хватит. Снова замотал бинтом, надел ботинок. С удивлением ощутил, что боль притупилась, а в месте ушиба, постепенно растекалось приятное тепло. Олег с облегчением вздохнул. Глянул на Грозного:
- Ну, что, дружище! Ты своё задание выполнил, теперь можешь возвращаться. Спасибо тебе!
Пёс и не думал уходить. Он лёг и положил лобастую голову на передние лапы, задумчиво глядя в лес.
- Как хочешь, - пожал плечами Олег. – Мне с таким попутчиком всё веселее будет, а там, как сам решишь!
Забросав тлеющие угли снегом, Олег быстро собрал пожитки. От костыля отказываться не стал. По крайней мере, пока не убедится, что сможет обходиться без него. Оглянулся на лежавшего в снегу пса:
- Грозный, я пошёл.
Олег сверился с компасом. С направления он не сбился, идёт верно. Сзади послышалась возня – это Грозный отряхивался от снега. Вскоре, он не спеша обогнал неуклюже ковылявшего Олега, но и не убегал от него далеко. Иногда останавливался. Оглядывался, поджидая человека, потом так же не спеша трусил вперёд, и что было удивительно – в правильном направлении. Когда Олег останавливался, чтобы отдышаться, Грозный возвращался, внимательно смотрел на него, зачем-то принюхивался. Всякий раз, Олег говорил ему: «Да всё со мной в порядке! Дай подышу немного!», и пёс снова убегал.
Так шли до самого вечера. Едва солнце стало касаться макушек деревьев, в лесу сразу заметно потемнело. Олег слегка забеспокоился. Пора бы подумать и о ночёвке, но искать подходящее место под лагерь, уже не было ни сил, ни времени.
Впереди глухо рыкнул Грозный. Оглянулся на него, нетерпеливо помахивая хвостом. Олег доковылял до собаки; осмотрел местность.
- Считаешь, здесь можно обосноваться? – с сомнением произнёс Олег. – Место почти открытое… если только между во-он тех сосен брезент растянуть… хоть какая-то стенка получится, - размышлял он вслух.
Сказано – сделано. Спустя час неловкой возни с брезентом и заготовлением топлива, Олег с облегчением рухнул на рюкзак. При свете костра снял ботинок, втёр остатки мази, с удовлетворением ощутив, что ноющая боль отступила, шевелить ногой стало проще…
Он сидел, сгорбившись, грузно облокотившись на колени. Тупо взирал на багровые угли и слабые всполохи затухающего костра. Кисти рук безвольно свисали. Усталость, осознание собственной неуклюжести и постоянная борьба с болезненными ощущениями вымотали его. В голове было пусто. Искать какое-то решение не хотелось. В правую ладонь уткнулся мокрый, собачий нос. Требовательно продвинулся вперёд. Олег машинально почесал за пушистым ухом. Поднял отсутствующий взгляд от костра. Грозный сидел не шевелясь, смотрел внимательно, и, как показалось Олегу с укоризной. Что-то шевельнулось в его сознании:
- Ты, прав дружище! Не стоит опускать руки и разводить сопли на пустом месте! Чего это я, в самом деле, раскис? Бывали передряги и посерьёзней! Главное – это определиться с дальнейшими действиями.
Олег дотянулся до последней жерди, кинул на угли. Дождавшись языков пламени, достал карту. Всмотрелся. Сверился со временем нахождения в пути. Судя по всему, они находились в перелеске, который на атласе обозначен не был, но дальше, в трёх километрах отсюда начинался большой лесной массив, и где-то в нём, скрывался дачный кооператив.
- Эй, Грозный! Мне тут кое-что на ум пришло! – бодро воскликнул Олег.
Пёс одобрительно заворчал, словно говоря: «Наконец-то! А то сидит тут, как облезлый кот под дождём!»
- Сегодня мы всего пять километров прошли. Это – не дело! Надо навёрстывать, да и спать в таких условиях – себе дороже! – Олег достал часы, что-то прикинул в уме. – Сейчас отдыхаем ещё пару часиков и в путь! Хоть на карачках поползу, но к исходу суток буду дома!
Он встал, сделал несколько резких движений руками, разгоняя кровь. Осторожно поприседал, прислушиваясь к ощущениям в ноге. Вполне терпимо! Былая уверенность и спокойствие вернулись. Уже совершенно беспечно завалился на хвойную подстилку, лицом к огню. Натянул шапку, накинул капюшон. Почувствовал, как к спине прислонилось мощное, тёплое собачье тело.
- Спасибо, Грозный, - пробормотал Олег, проваливаясь в дрёму.
***
В лесной, заснеженной глуши мелькали силуэты крупной собаки и человека. Человек шёл прямо, сильно прихрамывая, опираясь на самодельный посох. Пёс, кружил вокруг, иногда убегая далеко вперёд, словно проводил разведку, незримо оберегая человека.
Как Олег и рассчитал, они прошли три километра от ночного лагеря, прежде чем оказались в лесном массиве. Это означало, что они идут в верном направлении, а дачный посёлок находится именно в этой чаще. Было всё так же безветренно, небо затянулось лёгкой дымкой облаков, не скрывавшей солнца. Потеплело ещё заметнее. Радуясь такому обстоятельству, Олег, устраивая короткие привалы, костра не разводил - дорожил временем. Вновь вернулась боль. Не такая сильная как прежде, но всё же… она отвлекала, с ней приходилось бороться, загоняя болезненные сигналы в далёкие закоулки сознания. И он шёл! Шёл, потому что это он так решил. Потому, что он не захотел проводить ещё одну ночь в лесу. За спиной остался первый десяток километров. Потом ещё пять…
Олег очередной раз раздражённо взглянул на карту. Не может такого быть, чтобы он ошибся. От Соболиной он шёл на северо-восток, по прямой, оставив позади трассу. Этот лесной массив был ему ориентиром. Именно поэтому, говоря морским языком: «когда на траверзе* левого борта» появился лесной массив, Олег повернул на север, чтобы снова идти всё время прямо. Так он должен был исключить возможность ошибки и наконец-то упереться в забор, окружающий посёлок. Однако уже пройдено восемнадцать километров, да и времени – четыре часа пополудни, а желанной цели так и не видно!
«Что за хрень…» - устало подумал Олег, и вдруг услышал впереди далёкий басовитый лай Грозного.
Собрав оставшиеся силы, поспешил на этот зов. Грозный не унимался!
- Да бегу уже! Бегу! – крикнул Олег.
Ели стояли всё той же плотной стеной. Пёс возбуждённо бегал среди них, распугивая лаем всех птиц в округе. Подойдя, наконец, к нему, Олег облегчённо вздохнул и как был с рюкзаком за спиной, рухнул в снег! Выкрашенный в тёмно-зелёный цвет, четырёхметровый забор из профнастила, совершенно сливался с еловыми лапами! Пожалуй, что впотьмах, Олег бы его вообще не заметил, пока не приложился бы к нему головой!
- Я дошёл, - прошептал Олег, обнимая подбежавшего пса. – Ты, молодец, братишка! Умница!
Эйфория постепенно отступала – предстояло ещё пройти вдоль забора, чтобы выйти к воротам. Лезть через него Олег не собирался – слишком это хлопотно в его состоянии. К тому же, нужно решать, что делать с Грозным. Как бы ни хотелось его оставить с собой, всё же, Олег счёл необходимым поступить более дальновидно.
- Слушай, Грозный, тебе пора возвращаться домой, к хозяину. Не смотри на меня так! Я благодарен тебе, но оставить у себя не могу! Ты – единственный, кто знает дорогу сюда, вот в случае чего и покажешь кому надо! О, идея! Я с тобой послание Игнатичу отправлю!
Олег достал листок из блокнота, как можно разборчивей написал:
«Игнатич, я на месте! Спасибо тебе за Грозного и мазь. Теперь, он знает дорогу ко мне. Татьяне передай: люблю её, жду скорой встречи.»
Вложил записку в мешочек, приладил обратно к ошейнику.
- Ну, братишка, беги! Домой, Грозный! Домой!
*траверз (морск.) - направление, перпендикулярное курсу судна.
Пёс, казалось бы, с великим сомнением посмотрел на него. Потом в его взгляде что-то неуловимо изменилось. Он потянулся к Олегу, положил голову на его плечо.
- Со мной всё будет в порядке, не беспокойся! – обняв крепкий загривок, прошептал Олег. – Ну, теперь беги! Удачи тебе!
Грозный отстранился, развернулся и, не оглядываясь, спокойно потрусил по следам Олега в обратную сторону. Вскоре, стена деревьев скрыла его.
«А сейчас, последний рывок. Только вот – в какую сторону? Хрен тут разберёшь: в начале посёлка я стою или посредине?» - задумался Олег, стараясь разглядеть, кончается ли где-нибудь забор.
- Эй! Это кто там под забором? Слышь, фраерок, у меня волына заряжена! Я ведь, сука, шмальну не глядя!!! – раздался за забором хриплый голос, владелец которого напускал в него угрожающих интонаций. Однако Олегу вдруг стало так тепло на душе!
- Матрос, это - ты? - улыбка помимо воли растянула губы; сказал громче. – Матрос, откуда у тебя вдруг волына взялась? Хватит придуриваться, это – я, Олег!
- Начальник! Етит-тудыть! Откуда ты взялся?!
- От верблюда! Канитель не разводи! Потом поговорим. Ты, сможешь чего-нибудь притащить, чтобы я тут через забор перебрался, а то, боюсь до ворот не дойду – нога повреждена!
- Какой базар! За лестницей сгоняю – две минуты! А чё с ногой? Чё за подляна приключилась? – встревожился голос. – Может мне перелезть к тебе?
- Не суетись! Тащи лестницу, я сам справлюсь!
Послышался торопливый хруст снега. Матрос убежал. Олег прислонился к холодному металлу забора – и в этот раз, он справился, цель достигнута!
продолжение следует...