Привет с целины

Николай Хребтов
               
                из "ПОМНЮ И ЛЮБЛЮ"
 ПРИВЕТ С ЦЕЛИНЫ

      Добрый день, веселый час. Пишу письмо и жду от вас.
С горячим краснофлотским приветом ваш сын и брат Владимир.
 Сразу же хочу извиниться перед вами, мои дорогие, за то, что не заехал домой после дембеля. Мамочка моя родная, и вы, мои сестрёнки Клара и Маруся, поймите меня правильно, не мог я иначе, не позволила моя  комсомольская совесть отстать от такого всесоюзного дела. Короче, я прямо из Новосибирска уехал на целину

. Знаете, это не так уж и далеко от вас. Вот как только маленько устроимся – сразу же приеду вас проведать и привезу кое-какие подарки с Дальнего Востока.

Кое - что о себе: жив-здоров, чего и вам желаю. Обитаем мы, все приехавшие сюда, пока в вагончиках, а кто и в палатках, а некоторые даже пристроились в соседних деревушках. Уже начали строить столовую, баню, клуб, электростанцию. А пока она в вагончике, есть радиоприемники. Слушаем радио, письма родным и знакомым с целинных земель.

 Знаем, как устроились новоселы в других местах. Думаю, что у нас не хуже. Есть гармони, патефоны, море граммпластинок. Свой баян я храню и стараюсь держать в тепле, чтобы планки не рассохлись и не отсырели. Главная наша проблема сейчас – топливо и вода. Одели и обули нас неплохо. Народу – молодежи много, работаем дружно, с песнями. Так, что мой баян  отдыхает редко.
 Наш комсорг Юлик Глебус – молодец, весельчак и заводила каких мало. Вечерами у нас в комсоставской палатке бывает тесно, но умудряемся даже потанцевать, ну а про песни я уж и не говорю. Девушек, конечно, больше, чем парней, но они меня не интересуют. Все какие-то дерганые, городские, из Москвы, Ленинграда, Риги, Минска и прочих мало известных мест.

 Правда, одна из них как-то всё же выделяется. Такая блондиночка небольшого росточка. Но голос – бог ты мой, какой голос! Мы с ней уже пели дуэтом частушки и разные популярные  у нас куплеты на злобу дня. Всем нравятся наши выступления. Так, что мы еще споём свою песню.
Ну, ладно, хватит обо мне. Напишите, как идёт ваша жизнь. Маруся, как ты закончила школу. Думаешь ли учиться дальше. А ты, Клара, после техникума куда? Если есть затруднения с выбором – вот мой совет: давай к нам. У нас тут такие планы и перспективы, такие возможности – просто дух захватывает. Всем места и дела хватит.

 Только – чур, не обе сразу. Сначала ты, Клара, а потом, когда с жильем наладится, квартиру получу – всех вас сразу перевезу сюда. Что вам там, на Едине, куковать. А здесь заживём на все сто!
Ну, вот пока, пожалуй, и всё. Пишите скорее.
                Ваш сын и брат Владимир.  "__-"А я -  во втором ряду второй слева"
                2 февраля 1956 г.

                Добрый день, а может, вечер
                Не могу отсюда знать
                Разрешите на бумаге
                Вам привет свой передать.

    Здравствуй, дорогой мой сыночек Володенька. С приветом к тебе твоя мама и сестры Клара и Маруся. Во-первых строках собчаю, что письмо твоё получили десятого числа за что и благодарим тебя от всей души. Из его мы узнали про твои похождения. Я все глаза проплакала и бога молила чтоб у тебя было всё хорошо. А что не заехал так что теперь поделаешь. У каждого в жизни своя дорога. Вон Вовка твой тёзка  и дружек Воротынцев  тоже после службы махнул куда-то аж в казахстан.

 Конечно рыба ищет где глубже а человек где лучше. Страна большая всем места хватит.Это ты правильно поступил. Все знакомые по Чингису спрашивают правда что ты подался па целину. Я говорю правда. Так они даже завидуют и хвалят тебя. А я хожу такая гордая хоть и плачу по ночам.
 Да чего теперь говорить сыночек. У каждого своя дорога и своя судьба. Что толку возле нас сидеть.
 Тут ведь совсем стало нечего  делать. Колхоз ликвидировали, как плановоубыточный. Леспромхоз тоже на ладан дышит. Лес-то почти наголо весь вырубили ловкие люди. Один подрост остался.
 Мельница на чингиске развалилась, хозяина нету да и запруду всю весной размыло. Да и молоть-то, сыночек, нечего.
 Нынче на трудодень только по пятьсот грам дали, а деньгами и вовсе ни копеечки. А на мои пятьдесят трудодней много ли вышло. Пшенички только курочкам чтоб  хоть к паске начали нестись. Остальное хоть сразу съешь, хоть растяни до новины.

 Девчонок не знаю куда приткнуть. Думала Марусю в город отправить на какинибудь курсы, чтоб побыстрее, дак ведь стыдобушка, не в чем  да и не на что. Дороги-то в город нету, только пароходом, а билетик-то почти двадцать рублей в один конец. Мыслимо ли на мои-то доходы.
 Кортошки нынче накопали больше двадцати пудов. Половину продала на заготовку в район. Ездили тут расторопные люди.
 На выручку купила Кларе полушалок шерстяной, Марусе валенки машинной катки. Вот и все денежки. Да спасибо добрым людям помогли девчонок определить. Клара теперь посыльная в сельсовете и в конторе лесхоза, а Маруся в школе звонарём и уборщицей.
 Деньги конечно не велики, но всеже за зиму что-то скопим. Скоро весна, а девки почти босиком. Сапог в магазине нету, да и магазин можно давно закрыть, там всеравно нету ничего кроме мышей. Вот одни галоши на двоих, про туфли или ботинки я уж и не говорю.
 А такие девки выросли ты ба поглядел. Их ба приодеть хоть мало-мало и невесты готовы.
 Клара ходит в моей жакетке которую еще моей маме перед венцом справляли. А Маруся твое полупальто донашивает, в котором ты еще в седьмой класс ходил. Сама уж я, куда мне по моим годам, в старой фуфаёшке. И в пир, и в мир, и в лес по дрова.

  Ты пишешь, сыночек, чтоб к тебе ехали. Но до лета я их никуда не отпущу. Вот огород посадим тогда посмотрю. Может Клару и отпущу, если сам  за ней приедешь. А то ведь не заем куда и на чем.

Вот такие наши дела невеселые. Из скотины осталась одна коровушка, две овечки да пять курочек. Петуха пришлось на новый год использовать. Коровушка осталась непокрытая - быка в деревне нету, а в Молетино её сводить- дорого. Десять рублей берут за это. Так что большого молочка ждать нечего. А если девчонки к тебе уедут, то и вовсе мне одной корову не продержать. Покос далеко да и силенки косить сено уже не те. А как вывозить. Отвыкать придётся.
 Не знаю, сыночек, что дальше будет. Но уже больше половины народу от нас поуехало кто куда. Вечером идёш по улице и даже страшно, ни огонька в окошках, ни дымка над крышей. Двери заколочены, ставни позакрыты. Как будто все повымерли. Зимой дорожку некому протоптать после бурана.
 Кино не привозят. Электричество давно уж нету, радио молчит, гдето провода жулики поснимали. И руки у них не отсохли.
 Может и власть уж давно поменялась, а мы тут ни сном ни духом. Сидим вечерами в потёмках, карасин экономим, вдруг больше не привезут.
 Сена нонче накосили. До тепла хватит, дров напилили - накололи, сидим в тепле.

Колхоз, уж видно, не восстановят, изжил свое. А другого ничего не придумают. Нонче ведь уже  никто и не рвется в него.

  Ну ладно, сыночек, написала бы еще да бумага кончается. Даже в школе ребятишки пишут на чем попало. А теперь вот будем радоваться, что у вас там все хорошо. Дай бог. Сколько можно, всю жисть прожили впроголодь. Может еще и я успею пожить как добрые люди в тепле, в светле и сытой. Уж когда война кончилась, а у нас все никаких перемен, все никак из нужды не выберемся. Живем как на острове, никому не нужны.
 Вот ходят слухи, что и нам, колхозникам, будут пенсию платить, да только доживут ли многие. Один налоговый агент приезжает регулярно недоимку собирать, так многие уже прячутся от него. Платить-то нечем. Он уж стал даже яйцами брать да мясом и рыбой. Ну да бог ему судья.
Ну я чтото раписалась. Соскучилась по тебе. мой дитенок. Приезжай скорей, хоть на денек. Да пиши не ленись там за вашими делами. Один свет в окошке – твое письмо.

 Передают тебе свои приветы сестренки Клара и Маруся. Целую тебя тыщу раз.  И дай бог тебе счастья и здоровья. Ты наша надежда и опора. Вот был бы жив отец.
  Ладно. Всё. А то сейчас заплачу..
               
Твоя мама.   10 февраля.