« Как тяжело и несподручно, после нелёгкого труда
С мокрой спинушки могучной, снять рубаху иногда
С кровью, шкурою сдирают, через голову, всегда
Отбирают, делят, валят–Власть «законная» когда…»
Много на белом свете людей, ничего нового не совершивших, и не создавших. И живут они очень неплохо. По коридорам ходят, кумирствуют и благоденствуют. Не желают они ничего нового. В принципе. Опасно им что то начинать, за это спрос. Может это им, бонвиванам, жизнь их сильно усложнить. А, как же кайфовать тогда, по жизни. Да, и если не приносит ничего, это новое, кроме проблем. В карман не каплет. В общем, начались на участке и проблемы, сначала как водится, мелочные, мелкотравчатые, но выматывающие душу и время. Казалось бы, что кому нужно. Договорились между собой хозяйственники - старатели с геологами. Одним - информацию геологическую, что для славы их первооткрывательской нужна, другим – золото, на прокормление. Району - места рабочие, да налоги от золота положенные, узаконенные. Опытно-промышленная эксплуатация для того и придумана. Нужно же проверить, и заверить результаты работ геологических, да ещё в местах, в которых золота, и быть не может, по определению, и по науке современной геологической.
Ан, нет, не тут то было. Власть начала проблемы создавать целенаправленно. Профессионально. Вымораживать чего, для себя любимой, в лице человека одного… А, как же! Ежели власть каждому на своей земле работать дозволит, да ещё и ходить прямо, не сутулясь, – что же это за власть. Насмешка, да и только!
Инженер мотался в Норильск, Дудинку, Красноярск, и Москву, как заведённый. Потому, как главный. И везде уже по стране, по всем её конторам, почуяли неладное, и возжелали разрешать, согласовывать, и утверждать. Вспомни читатель «день дурака» 1991 года! Но, аппетиты тогда были, конечно, не в пример сегодняшним. За всё в ответе инженер – расстрельная, и неблагодарная должность. Чуть, что – ему сидеть. Заведено так. Испокон веку. Но…Работая на других Учишься для себя. Дала бы власть российская, и на себя ещё поработать! В перерывах между перелётами и переговорами, клепал он ночами бумажки нужные, и не очень. Бумага в стране уже побеждала всяческий здравый смысл. Двоечники, которые уже скоро-скоро придут во власть, и кальку американскую на страну наложат, а лучше сказать накладут, даже не ведали, что творят. Заграница нам поможет!!! Ха-Ха. Для начала обберёт, а потом наложит! Недоучки могут только усложнять, что бы «процесс пошёл», а, что бы упрощать, хоть что-то, для этого реальные знания, и позицию государственную нужно иметь! Сегодня здравый смысл имеет только бумага, как вещь в себе, остальное, уже не имеет значения. Ложь и деньги правят нынче миром. Впрочем так было всегда, но масштабы разными бывают.
Про деньги уже тоже надо было подумать. Натрындел уже, Меченый, про то, что деньги должны, дескать, работать. Вот они и работают, до сих пор, на себя родимых. Бумаги из бумажек создают, созидают «вечное». Вечно, и верно золото, а не бумага!!! Для поддержания договорных отношений с Норильской экспедицией нужно было срочным образом рассчитать «калькуляцию себестоимости золота». На берегу, так сказать. На такой калькуляции все артели в стране тогда работали. По закону. Не подкопаешься. Специалистов – экономистов реальных было мало, а, павлином раздуваться перед калькуляцией, не получится – копейка счёт любит. Вот, и отлетали от расчётов этих, проверяльщики безграмотные, как горох от стенки. Но, иногда, волевым решением они власть свою применяли. Заявят, например, что половина хвостов от промывки сама растекается, с жижей глинистой, и точка. Не поспоришь. А, ведь спорили. До одури. Потому, что всего одна копейка, которую отстояли старатели, за килограмм золота добытого тысячу рублей давала, а это месячная зарплата почти. А если план килограммов триста?! Двадцать автомобилей «Волга», самых престижных тогда легковиков. А, пять копеек?! Прикинь, чё к носу, читатель! Копейка, к копейке, и проживёт семейка!
Бились старатели за калькуляцию свою примерно с февраля, и по самый сезон промывочный. А, порой, и поболее, бывало. Билась вся макушка артели, аргументы серьёзные, для себестоимости золота подбирая. С проекта, с проекта, ребята, начинать надо! Объединение «Енисейзолото» билось тоже упорно, всеми спецами своими – расчёт был тот же. А, всё потому, что треть цены за металл, старателями добываемый, оно себе оставляло. Конечно фонды, налоги, помощь методическая, совещания и заседания. Спецам-то, кусок, да без риска, веселее. Власть всегда, свою никчёмность с помпой обставляет. Контроль свой бездельный маскирует. Система. Например, додумался некто, от власть имущих, премировать золотодобычу государственную 20 – тью процентами за добытое золото, а 40 – ка процентами за объёмы работ, от тарифа государевого. Сообразите! В слове государство корень – «удар»!!! Кто бы сомневался, что народ наш, быстро сообразил, как ему деньги зарабатывать. Подняли они, на драгах своих, рамы черпаковые, да давай наяривать, объёмы давать. Зачем плотик драть, или валуны двигать?! А, там то, бывало, поболее, половины золота хоронилось. Зато сейчас славно вышло. На объектах тех золото, оказывается, для капиталистов нонешних, припасли тогда. Но, считать грамотно надо, что б «на буфет», не налететь.
Помог, ненароком, Главный, одному старателю бывалому, по фамилии Запорожец. Как коллеге своему, единоверцу. Тот, тоже был главным инженером в Артели. Артель «Красноярская» пришла гуртом закопёрщиков, основателей, из Хабаровска. Люди в ней, весьма, от Красноярцев отличались. Напористые, загорелые, опытные. Старатели, битые, одним словом. Посмотрел на них директор Объединения. Познакомился с Захаром Рудницким, и дал ему свою волю - Артель организовать. Взяли они на реке Кувае, в Манском районе, в первый же сезон, более трёхсот килограммов химчистого. Это уже их Опыт, к Фарту и Упёртости - приумножился, приложился. Вот такие они были люди. Пробу на их команде ставить было негде. Но, у инженера этого, Андрей Фёдорович его величали, беда большая приключилась. Подсел он, по недоразумению, по случаю...
Убил Андрей Фёдорович мудака одного, честь свою, и жизнь защищая. В верховьях Маны, на бывшем Юльевском прииске это случилось. Заказал Андрей вертолёт, и полетели они комиссией на Юльевский, рекогносцировку смотреть, так сказать. По работе, не по пустоплясу. Надо же было Артели Фартовой площади для добычи золота расширять. Впоследствии, в этих местах Артель «Северная» много лет трудилась, и кучу новых объектов нашла. С начальником старательского отдела конторы Объединения Волковым, кореш его один увязался. Когда ещё на халяву, и так культурно, и быстро, по воздуху в тайгу попадешь?! Ночевать компания расположилась в единственном уцелевшем, годами разбитом, но частично сохранившемся строении брошенного прииска. К слову заметить, прииск тот, Юльевский, одной из дочерей Золотопромышленника знаменитого, Гадалова, принадлежал - Юлии. Были, конечно, и ещё дочери у золотопромышленников, прииски которых Татьянинскими, Лидинскими, Ольгинскими, Надежденскими и так далее, как по святцам, называвшиеся. Красивое приданое! Но, Юльевский, завсегда стоял особняком. Своей «Миллионной ямой» заведовал, что на Первой Синечаге ручье, при впадении в реку Мана, располагалась. Вторую «Миллионную яму» - или карст по-нашему, Серёга Альхимович нашёл, бурением. Сотня килограммов золота высокопробного располагалась на площади квартиры современной. Красивые места, что там и говорить. Кедры - втроём не обхватить, мхи по-пояс, по вне тропы и не пройти, дичь, добыча, разная, и прочее, не к ночи. Как водится и водки с собой, комиссионэры эти взяли. Не на себе же тащить. На вертушке. Выпили вечером, у костра. Кореш чиновника Волкова, ни с того, ни с сего, поимел «личную неприязнь» к артельщику Запорожцу. За независимость его, заказчика вертолёта, видимо. Да, и интеллектом Андрей, повыше его был. Головы на три, не меньше. А, мужик этот, кореш-то, был шибко задиристый, и крепкий. А, уж как выпьет, то – совсем дурак. Есть такая, и довольно распространённая на Руси, порода людей, «Пьяный – дурак!». Да, вы, в курсе, я думаю, встречали! В общем, слово за слово, задрались они по-злому, не по-доброму. Ну, разняли их, конечно, мужики, раз, да другой… А, кореша того, уже и не унять. Разошёлся. Не соображает ничего. Всё цепляется. Докопаться до чего-то хочет. Ну, старатель и предупредил его, по-свойски – «Не подходи, завалю! А, тот осклабился рожей пьяной, взял дрын, какой-то нешуточный, и надвигается, угрожающе. Как пишут в детективах:
«В отблесках костра, в глухой тайге, разыгралась таки драма».
Завалил его Андрей Фёдорович! Наглухо! Волчьей картечью, как говорится.
Ни свет, ни заря, подались чиновник со старателем в посёлок Артёмовск, в милицию. Километров за тридцать, с гаком, по тайге. К шестнадцати часам уже там были. Старатель, всё чин по чину, заявление сделал. Убил, дескать, я человека в порядке самообороны. Вышло так, раскаиваюсь. Напряглись менты, старателя обступили, подробности выясняют. Кого, убил, то?! Да вот такого то…Сидорова (Каюсь, фамилию изменил, так как о покойнике своё мнение имею). Свидетелей, как дело было, куча была. Свидетели люди вовсе не шалапутные какие, а всё сплошь достойные. Врать, и выгораживать старателя, им не к лицу, и не к чему.
А…Сообразили менты. Теперь понятно. Допросился Сидоров таки! Отработали они по этому делу, свой номер шестнадцатый, ружьё его бельгийское конфисковали, да и отпустили нашего старателя под подписку. Известным дебоширом, тот кореш оказался, и характером своим, далеко за посёлком знакомым. Следствие длилось около года. Старатели, и извинились по-людски, и предложили вдове компенсацию добрую, и пенсию на двух сирот оставшихся достойную, и помощь, по-хозяйству, разнообразную, и в довершении всего трёхкомнатную квартиру, в элитном доме, который они достраивали в центре Красноярска. Всё уже случилось, и взад, обратно, этого не засунешь. Но, …всё тщетно! Неисповедимо чувство, и непобедима логика женская. И от мужа она бегала, в чём мать, по посёлку, и битая бывала частенько, и дом развалюха, и двое детей подростков…Ничего не рассчитывала она. А, наперёд и не смотрела, эта женщина. Разорит она домок, так, что не нужен будет и замок. Дело не наше, у ней своя манда на плечах! Для справки: «Манда» - в переводе и транскрипции геолога Ломакина Ю.Ю.- «Здесь, своя» татарск.
Поимела, её жизнь, как последнюю Камасутру. А, она никак не уймётся, и не угомонится!
- Ответьте за моего любимого, единственного, и баста! Желаю, чтоб ему по вышке!
Иной раз, и золотым ключиком, железного засова не отпереть. На беду нашего инженера, дым и рым прошедшего, подругой вдовы той, была судья местная, народная, судившая это дело и по-совести, и по-справедливости. По своей. Как, говорится, теперь уже теплее. Прокурор просил инженеру два года, а судья оформила четыре!!! Случай предолбучий. Невезуха страшная. В те времена, нередки были по таким делам, приговоры в два года, условно, и, даже при иных, и странных, обстоятельствах.
Например: Ушли двое в тайгу, пришёл один, и сдался. Рассказал следакам, что убил он кореша своего, в порядке самообороны… Всё! Ни свидетелей, ни смягчающих. Вообще ничего. Два условно, и вся недолга. А, тут, очного четыре!!! И это при куче свидетелей, характеристик, экспертиз, и прочего. С ума сойдёшь, и от жизни, и юриспруденции нашей.
На зоне старателю, применение по многим его талантам, нашлось. Тут здание клуба рассчитал, без колонн. Там - канализацию. Ещё чего-то. И, кореша его - сослуживцы, за него впрягаются, дефицитных материалов, для ремонта конторы (и не только) поставляют. Хлопочут люди высокие, обязанными стать не боятся. Ценный кадр. Жаль вохре, что торчать ему недолго.
Вытащил его наш Главный инженер, по знакомству, с кичи-на-больниче, на мУДО, условно–досрочное освобождение значит. Придумают же менты такое слово. Словоблуды.
Вот с таким спецом вдвоём, засели они в гостинице «Норильск» калькулировать. Калькулировали, калькулировали, да, и выкалькулировали. На пределе экономики россыпь наша оказалась. Может на прибыль и не потянуть, со стадвадцатью килограммами запасов, да с перспективами, пока ещё неясными. Наделали они бумаг правильных, с расчётами безотбойными, и подались в Экспедицию, об экономике и планах горных работ рассказывать. А, там уже были большие перемены. Начальник Экспедиции умно отбился от прямых его выборов, коллективом трудящихся. Придумал же Горбатый, такую хрень вселенскую! И, оставив на хозяйстве, в Экспедиции, главного инженера, уехал с Севера, видимо полагая, что насовсем… Главный инженер, русский немец Церникель, был замечательный, истинный инженер, и специалист. Однако, в подковёрной борьбе был он слабоват, и в силу своей порядочности, интриг плести не умел. Он был главным инженером уже долгое время, а когда занимаешься делом, да на расстрельной должности, времени на интриги нет. Да, и учиться этому он не желал, не тот склад. Ну, и как это повелось, инженера Экспедиции на амбразуру Руководства кинули. Времена то расстрельные. Денег нет, Коллектив дичает. Авось он и выживет.
В этой зарождавшейся суматохе и безверии, верил ещё бывший главный инженер в то, что спасительная идея опытно-промышленной эксплуатации из омута вытянет. Да и размечтались они, по незнанию, в Экспедиции о кренделях небесных. Так часто бывает. Под завесой смены руководителя, сумели таки старатели отправить из Красноярска ещё три борта Ил-76, да вертолёт Ми–6, на рекогносцировку. За счёт Экспедиции умудрились. По договору, о взаимопомощи. Когда старатели, в начале апреля представили в Экспедицию расчёты, о том, что прибылей нет, и не предвидится, Руководство в ступоре долго не пребывало. Начальник то инженером был, а советник его по экономике- вообще «серый кардинал» Чернов. Начали они договор о «взаимопомощи» аннулировать. Вот, тут то старатели и напомнили об авиации, по договору за счёт Экспедиции отправленной. За всё - про всё, забросили старатели на Хатангу, и на участок, уже более двухсот тонн. Пилюлю подсластили обещанием сверхприбылей, в конце сезона, за счёт коэффициента намывочного. В общем, уболтали, таки.
С авиацией тоже, как водится, без происшествия не обошлось. Для погрузки тяжёлых, и лёгких бульдозеров в самолёт, экипаж вымутил из старателей, помимо «трудовых соглашений» и столов-буфетов, пять кубов отличной, чуть ли не строганной доски. Погрузили бульдозера то они на старых досках, естественно, но, не бросать же на полосе такое богачество. Закинули с собой. Топлива взяли под расчёт, старатели, со своим барахлом загрузились, масла, продукты и прочее. Превысили предельную загрузку на четверть. Впрочем, как и всегда. Взлетели. Пошли на Север. А на полпути загорелся левый крайний двигатель. Задушили его, и дальше. Ан, нет. Выходит командир, главного подзывает. Требует чётко ему рассказать о характере, и весах грузов. Начали разбираться: и у старателей небольшой перебор, и бортоператор постарался, для своих, и ничего никому не сказал. То ли ещё будет. Разобрались, то разобрались, но на Хатангу добрую треть пути шли на трёх двигателях, со снижением. А весна уже. Командир был ещё в настроении, но, когда для реверса пришлось запустить горящий двигатель, настроение его упало. Закоптили они всю Хатангу, как паровоз, какой чумной. Простояв на стоянке в аэропорту несколько суток, для ремонта подгоревшего двигателя, борт, встал в план на Красноярск. К главному инженеру и начальнику участка начал приставать народ, с обратной загрузкой борта. Христа ради. Кто не знает: - то ли заплатят, то ли нет. Но чаще на-халяву. С трудом налаживающиеся отношения терять было нельзя, но и самолёт - не резиновый. Командир подозрительный стал. Даже, свирепый мат-перемат, Славы Борбата, на стоянке, не мог отвлечь его от мыслей дурных. С Божьей помощью суета улеглась. Погрузились. Вырулили. Взлетели. Опять, всё - не, слава Богу. Ещё не набрав положенной высоты на эшелоне, из кабины, как ошпаренный вылетел командир. Глаза бешеные. Сам к контейнеру пятитонному, на цепях стальных растянутому. А, из под контейнера, того, ручеёк уже тоненький пробивается. Бензин хороший, сразу слышно, он и по запаху определяется. Добрый бензин. Не иначе, как Аи – 93. Курить в самолёте – себе дороже. Да, и часты были в авиации такие случаи. Понабирают пацанов в Аэрофлот. Поналивают, разные штатские, бензину в бочки двухсотлитровые. До, бестолочи люди жадные. Кто же наливает на морозе, под завязку?! Ну и расширяется бензин в тепле, да ещё, при снижении давления на эшелоне, в грузовом отсеке.
Картина, командиру, при вскрытии контейнера в салоне самолёта, представилась живописнейшая: - Из под самых крышек, коими «наглухо» завинтили те бочки, выбивались фонтанчики бензину, сантиметров по тридцать высотой, каждый. Фонтан фантасмагорический. «Огненный вал», только ещё, почему-то, не работающий. Кто пугается, бросай курить! Вставай на лыжи, и не подходи к самолётам!!! Пешочком спокойнее. Но дольше.
К майским праздникам колонна старательская была давно готова. Договоры подписаны - переподписаны, согласованы, и утверждены. Документация с избытком заготовлена. На каждый чих, не наздравствуешься, а, поди ж, ты. Любая справочка имеется у Артели. Но, чего бы ещё, такого же честного, для отъёма денег старательских, изобрести начальникам?! На чужие пожитки, у них бессонные ночи, и завидки!
Но власть местная, в лице Главы недвусмысленно дала понять старателям, кто она такая, и как она на Родину нашу работает:
– «Не, пущать!!! Не велено!!!»
Терпят старатели, уворачиваются, как могут. А, солнце то к маю уже высоко, даже выше чем в Норильске, и воздух чистый, прозрачный. Север Крайний с каждым днём теплеет, дорогу - путик греет. А дорога на участок по реке стремительной, опасной, проложена. Как её провешать вешками?! И гидроначальник знакомый не поможет. Так, советы общего назначения, если. Артель валится, как забор, стоит завалиться столбу. Много та речка народу прибрала, когда машины в майну сползали, или лёд, под весом груза ломало. Про безопасность, на дороге-зимнике, кровью, многое написано. Северяне знают! А, поди, ж ты, обеспечь безопасность для бульдозера тяжёлого, или Урала перегруженного, «под самое не могу». Или, когда за трактором, как сосисок, саней, и емкостей понавздёвано?! Сейчас хоть эхолоты появились, гео-радары разные, и прочие фокусы околонаучные, а в те времена приснопамятные, кроме лёдобура, и не было ничего. Как, тем ледобуром дорогу промерять, когда солнце уже высоко, и лёд, с каждым днём, всё слабже. Власти безопасность твоя до балды, – это твои проблемы! Всё равно придёшь, и поклонишься, не переломишься, а там, глядишь и податливее будешь. Гораздо. Встал, как говориться верблюд старательский, караваном, перед ушком игольным власти. И, ни в какую. Куды, ж супротив власти. Дай волю осоту и огурца на свете не найдёшь.
Власть на дыбы встала: - Стоять! Стрелять будем. Не велено!!!
Вот в какие условия угадали старатели. Не забалуешь! А идти то надо. Или людей разгонять, и объяснять - откуда в хлебе дырочки. А власть всё давит. Ей то, хоть бы хны. Чувствует она безысходность ситуации. У ней кабинеты тёплые, а самолёты бесплатные. Дави до талого! Но… Не было бы счастья, да несчастье помогло. Пригодился, таки, и мент артельный… Не жданно, не гаданно…
Был у мента артельного подельник, по старым его делам, и по службе, не новой. Заводили они, по старой ментовской своей привычке, дела на людей уголовные… Стращали людей тех они, всячески, да и вымучивали, муками душевными, а бывало и телесными, материальные блага, для себя и начальства. Что, и в тогдашние времена было условием роста по службе, а нонче и подавно, как тех Ментов не назови, и в какую шкуру их, волков, ни обряди. Ну да ладно. Давно, и всем, поди, уже известно, что ворон – ворону, глаз не выклюнет. Так же и со властью законной – нынче шибко легитимной. В общем, договорились они, с трудом правда, упиралась власть цену себе знатную набивала, под личиной заботы, о благе народном. Разрешила таки власть, на родимой земле работать - Золото земли студёной, при контроле тотальном добывать. Семьи свои прокармливать. И на власть, заступницу, харч сладкий зарабатывать. Спасибо ей, родимой, и на этом! Не даст в обиду!
Тронулся караван старательский. Пошёл! Пошёл! Немного не доходя до шахты Каяк, что самый дорогой уголь на планете добывала, свернул он от речки, и двинулся по притоку левому к перевалу на Маймечу, в тундару.
В двух словах об этой шахте особой сказать надо, раз уж она на пути замаячила. Первые сведения о наличие угля на правобережье реки Котуй относятся ещё к 1905 году. А, в 1941 памятном году там уже была начата эксплуатация подземным способом Каякского месторождения. Выдали уже в тот год уголь на-гора. Для обеспечения Хатангского морского порта и Севморпути. Нонче-то, лет тридцать для этого бумажки собирать, и согласовывать придётся, так что не до угля, жизни не хватит. Место красивое, и, как прежние геологи такое место называли – дико-романтическое. Рыба всякая водится, мясо, птица скочут. А, план по углю стал милосердный, не нужно угля Хатанге впрок. Добыл сколько нужно, и всё. На будущий год ещё добудешь. Красота. И всё это богачество, при зарплате приличной. Два таких объекта в «Арктикугле» были отмечены: Шахта на Шпицбергене, и Шахта Котуй, или Каяк, в Хатанге. Калачом оттуда не выманишь никого. Город Баренцбург, что на Шпицбергене, был вопросом политическим. Пока уголь добывается, Россия может присутствовать, на своём же острове Грумант. А, нет – извините! Ленин, отец родной, подписал такую конвенцию, и, как говорится: - «Не учи отца! И баста!» Власть и сама знает, что вытворяет!!!
Да, ещё удобно было с Котуя этого, вертолётной техникой, на халяву, для обеспечения охот, и рыбалок царских, попользоваться. Хочешь тебе таймень, хочешь тебе сиг горбатый, про медведей, россомах, оленей – лосей, и птичье, прочее охочее, я и не говорю. На компанию, у костра сидящую, никто и взглянуть не сможет, даже если и захочет. Не водятся люди в тех местах. А, власть, как известно тенёчек любит, а, то мало ли, кто чего подсмотрит, или подслушает! Не принято это у масонов тундровых. Вот для таких изысков, и нужны власти такие уголочки - предприятия. Подумаешь! В Хатанге месторождение! А, летать, на-халяву?! А, бабки отмывать?! Затраты народные, а удовольствия её родимой. В тенёчке. В тишине. Без хруста бабла у корыта.
Двинули старатели по притоку, вылезать на водораздел. Тяжело нагружён караван. Железо, запчасти, промприборы сваренные, насосные, продуктишки и прочее. Весна на пятки наступает. Снег к вечеру уже тяжёлый, не держит, а идти надо. Не оставаться же на полдороге. Геологи вперёд на вездеходе идут, маршрут следом своим по насту топчут, провешивают. Газушка, вездеход лёгкий, в двадцать раз легче бульдозера тяжёлого, хорошо на ней рассекать! Погода звенит. Обзор из кабины хороший. Красоты, закачаешься!
На Котуе, прямо на речке, уже перед самым выходом, казус неприятный случился. Устали люди в дороге. С самого со с ранья в дороге. Ну, и съехались тяжёлые бульдозера, чайку попить. Просел лёд на Котуе, аж не смешно. Вдвоём то они сто двадцать тонн потянут. То что главный инженер побледнел, - ничего не сказать! Просто белое пятно на девственном снегу. Начальник участка с геологом впереди, на вездеходе, а инженер в арьергарде. Натерпелся он, бедный. От визгу его, поросячьего, далёко по тундре разносимого, всё пришло в движение, и наладилось как бы само собой.
Расчёт инженера был простой: Предельная толщина льда на ледовых переправах, по формуле эмпирической рассчитывается, как шестнадцать корней квадратных из массы груза. В сантиметрах! По самым простым прикидкам толщина льда должна быть не менее 175 сантиметров. Это хорошо, что зима в тот год выдалась шибко холодная. В нынешние, гнилые зимы, не прошли бы точно. Я, уж и не знаю, что могло бы быть тогда. Сел бы Я тогда наверняка.
На память приходит случай, когда на море ушёл под воду ДЭТ-250, с ёмкостью соляры. Шёл он по морю севернее Комсомольца, за ГэТэТом 14-ти тонным, который дорогу тропил. Так и ушёл, мухой. Как нырнул. С ходу. ГэТэТ ту трещину, морозом залеченную проскочил свободно, а он нет. Ребят двоих, в ДЭТе сидевших, ёмкостью убило, и на дно. С глубины в двести метров, их не вынуть. Да и не пытались даже. Судьба! Вот так то!