Сказка о том, как кузнец – удалец в тридесятом царстве побывал да с богатырями силушкой мерился
За лесами, за морями, за широкими степями, возле речки-быстрицы, в селе большом, жил-поживал кузнец-удалец, а в пещере тёмной и глубокой поселился Горыныч, помогал кузнецу и охранял Кощея да Соловья-разбойника. А на опушке, в теремке-избушке, баба Яга с котом Баюном жили – не тужили, щи да кашу варили, всех угощали, от болезней лечили и за детишками присматривали, чтобы не баловались, а родителей слушали да почитали и не перечили.
Вернулся Горыныч из кузницы, где огнём полыхал, железо нагревал, устал, возле пещеры споткнулся – упал, лежит, и вставать не хочет. Головы опустил, глаза прикрыл, только дым из ноздрей пышет, и сам еле дышит – уморился. Змей лежит и кузнеца ругает, что он подгоняет, отдыхать не разрешает, лишь работать заставляет – силушку некуда девать, токмо кувалдой махать да железо таскать и всякие изделия ковать. Горыныч тяжко вздохнул, только засопел – всхрапнул, как неподалёку на дерево сорока уселась и затрещала, чуть было с ветки не упала, покуда весть рассказывала:
– Я всё видела, всё слышала, всё знаю, – застрекотала она, Горынычу спать не дала. – Летала к подружке в соседнее царство-государство, она сказала, что за тридевять земель, в тридесятом царстве собирают царевичей-королевичей да богатырей знатных, чтобы силушкой померились, а кто победит, столько злата-серебра насыплют, сколько на себе унести сможет.
Горыныч вздрогнул, подскочил да что есть мочи завопил:
– Лети-мчись отсюда, покуда огнём не полыхнул! Ишь ты, весть принесла, а зачем она нужна? К кузнецу лети и всё расскажи, ничего не утаи, может он и согласится в путь-дороженьку пуститься.
Змей вздохнул, потом зевнул, повернулся и уснул.
Застрекотала сорока-белобока, крыльями взмахнула и к кузнецу полетела. Заметила, что из кузницы дым да пламя вырывается, стук да звон раздается, аж земля трясётся. На крышу присела, застрекотать не успела, как с неё покатилась и кузнецу под ноги свалилась. Вскочила, встрепенулась, на дерево взлетела, и начала крыльями махать да кузнеца ругать:
– Токмо умеешь громыхать и людям спать не давать. Ночь на дворе, а ты молотом машешь, вокруг наковальни пляшешь и не знаешь, что в тридесятом государстве царевичей да королевичей собирают, чтобы силушкой помериться, а кто победит, тому столько злата отсыплют из царской казны, лишь бы до дома довезти. Молот бросай, одёжку надевай, на коня садись и туда мчись – авось успеешь с ними сразиться и победу одержать. Силушки тебе не занимать, полказны заберём да погуляем всем селом.
– Ну сорока-белобока, слухи-сплетни собрала и сюда принесла, – отбросил кузнец молот, аж земля задрожала. – Как же я, простой кузнец да с царевичами-королевичами стану биться? Царь велит меня прогнать – сражаться будет только знать!
Кузнец-удалец засмеялся, молот взял-поднял и опять начал по наковальне стучать-колотить, изделия выковывать.
А сорока покрутила-повертела головой, вспорхнула и помчалась к бабе Яге новости рассказывать да на кузнеца сетовать, что не захотел её выслушать да выполнить, что ему говорила-советовала.
Солнце ещё не взошло, а к Горынычу прибежал кузнец-удалец, разбудил-растолкал и начал рассказывать, а Змей зевает, глаза протирает, слушает да головами кивает:
– Пока стучал-ковал, сорока бабу Ягу позвала. Ягушка в ступу уселась да ко мне примчалась, и раскричалась – заставляет в тридесятое царство ехать, с богатырями силушкой померяться-победить да царскую казну ополовинить. Горынушка, что мне делать, как быть, как Ягушку убедить, что не могу, не допустят меня помериться силушкой.
Долго слушал Горыныч, что ему кузнец говорил, а потом его остановил и сказал:
– А почему бы не сходить, не съездить в тридесятое царство? На других бы посмотрели да себя показали. Хватит стучать-ковать, поднимайся, в путь-дорогу собирайся. Помчимся-полетим – всех царевичей победим. Меч, кольчуга, шелом есть, нам бы что-нибудь поесть и отправимся с тобой…
– Стой, Горыныч, стой, родной!
К ним Ягушка подошла, клюкою погрозила, рядышком присела, на кузнеца посмотрела да сказала:
– Ты, кузнец, не сомневайся. Слушай нас и собирайся. Вместе мы туда помчимся, может быть и пригодимся.
– Да меня туда не пустят.
– Всё я сделаю – пропустят! Поколдую, почуфырю, сонным зельем напою и откроются ворота знатному богатырю. Нечего лежать и прохлаждаться, пора за дело приниматься. Меч достань, кольчугу, шелом, на коне поскачешь, белом. Ну, а здесь оставим Баюна, чтоб стерёг он Соловья да село охранял – никого не подпускал.
Сказала Ягушка, ногою топнула, в ладоши хлопнула, закрутилась-завертелась, аж пыль поднялась – всех скрыла-укутала. А когда пелена рассеялась, Горыныч увидел перед собой не кузнеца, а молодца-красавца, в шапке собольей, в кафтане парчовом да расшитом золотом, в сапогах сафьяновых, и держал он коня белого, доселе невиданного: с седлом, каменьями драгоценными украшенным, с уздечкой витой да с нитью золотой. Конь приплясывал и на них поглядывал – к себе не подпускал. Вскочил кузнец на коня, а конь на дыбы встал, громко заржал, на месте заплясал, гривою тряхнул да помчался по полям, по лугам, токмо его и видели.
Пока Горыныч зевал и потягивался, смотрит, пыль вдалеке поднялась-заклубилась, не успел моргнуть-чихнуть, как рядом конь на дыбы взвился, а с него кузнец соскочил, за уздечку придержал и закричал:
– Ох, конь силён! Мчится быстрее ветра сильного. Не успел оглянуться, как в тридесятом царстве очутился, где царевичи-богатыри собрались, чтобы силушкой помериться. Посмотрел на них и рассмеялся: на одну ладонь положу, второй прихлопну, и мокрое место останется.
– Не хвастай раньше времени, кузнец-удалец, – проворчала-сказала баба Яга. – Ты ещё не видел Селивана-великана. Постарел богатырь, но один раз ударит и по пояс в землю вобьёт. Никому ещё не удалось с ним справиться.
– Не беда, Яга! И с ним справлюсь, как с комаром расправлюсь, – сказал кузнец-удалец и начал в путь-дорогу собираться: кольчугу и шелом надевать да мечом подпоясываться. – А чего он, старый, среди молодых удальцов делает?
– Жениха присматривает для своей дочери, чтобы под стать ему был, но до сей поры не попадались – все в грязи валялись, когда с ним бились-сражались.
Сказала Ягушка, в ступу залезла, Баюну наказала, чтобы Кощея и Соловья стерёг да за селом присматривал, Горыныча и кузнеца кликнула, взмахнула метлой и помчались они через леса, через поля, через реки да горы высокие, прямо в тридесятое царство-государство.
Издалека они услышали шум и гам да увидели, как пыль столбом над полем поднимается, где богатыри сражаются. Остановились на краю поля, посматривают. А царь заметил незнакомого удальца-молодца в одежде богатой, в кольчуге и шеломе сверкающем, да с конём таким, что глаз от него не отвести – даже спрашивать не стал, откуда богатырь примчался, сразу решил-разрешил с удальцами силою потягаться.
Кузнец вздохнул-выдохнул, опять на коня вскочил и помчался навстречу противнику. Даже меч не доставал, а рукой слегка задел, богатырь с коня слетел, на землю упал, закувыркался, кое-как поднялся да с поля боя в кусты побежал – испугался.
А кузнец коня поворотил, и снова помчался. Едва поравнялся с удальцом, взмахнул кулаком и ударил. Богатырь с коня слетел, даже охнуть не успел, как на земле оказался, в грязи закувыркался, быстро поднялся да в кусты подался, где первый удалец спрятался.
А царь сидит и удивляется: головёнку чешет, бородёнку треплет, за кузнецом наблюдает и думает-гадает, откуда такой богатырь взялся?
Вечер ещё не наступил, а уже половина богатырей в кустах отлеживалась, бока потирала да кузнеца бранила, а сами по сторонам поглядывали, лишь бы он не услышал.
Кузнец-удалец коня в речке искупал, накормил, отдыхать отпустил. Сам пыль стряхнул, в траву высокую упал, три раза чихнул, на всё поле всхрапнул, крепко заснул и кулаком взмахнул – приснилось ему, что с богатырями сражается.
Едва солнце поднялось, как вокруг всё затряслось. Пыль поднялась, шум да гам – это ехал Селиван. Кузнец-удалец проснулся, зевнул – очнулся, по сторонам оглядывается и удивляется, почему богатыри убегают, коней и оружие бросают, спотыкаются и падают, снова поднимаются, в кустах скрываются – про злато-серебро забыли.
– Вот и Селиван-великан пожаловал, да не один, а с доченькой, – сказала-пробормотала Ягушка, кувшин достала и кузнецу протянула. – Испей водицы из волшебной криницы, да отведай пирога, что сама испекла. Они придадут смелость и силушку, чтоб одолеть Селивашку.
Съел пирог кузнец да запил водицей из криницы и почуял в себе силу неимоверную. Одной рукой поднял камень-валун, размахнулся да ввысь его забросил – тот скрылся в небе синем и исчез.
– А когда камешек упадет-вернётся? – вздохнул-полыхнул Змей Горыныч.
– Когда битва-сражение закончится, тогда он возвратится, – сказал кузнец-удалец, вскочил на коня резвого и помчался навстречу Селивану-великану.
Съехались они в чистом поле. Остановились, друг к другу присматриваются, сами усмехаются. Сидит Селиван на могучем коне, сверху вниз поглядывает и спрашивает:
– Чем биться-сражаться станем, храбрец-удалец?
– Чем скажешь, тем и будем, – не испугался, ответил кузнец.
И услышал он голос нежный да ласковый:
– Батюшка родный, отпусти кузнеца-удальца. Все убегали от тебя, а он не испугался, навстречу помчался и вздумал с тобой сразиться – силушкой помериться. Его пожалей, пусть уезжает быстрей, пока биться не начали.
Оглянулся кузнец, а в сторонке девица-красавица сидит, на него смотрит, улыбается да румянцем покрывается. Хотел кузнец ответить, да Селиван перебил, дочку загородил:
– Не перечь отцу, Алёнушка! Сам вижу, что передо мной храбрый удалец стоит, но зарок дал, что жениха тебе найду, который будет не токмо любить да лелеять, но и охранять-оберегать от бед и несчастий. Но до сей поры не нашёл. Все, как зайцы разбегаются.
– А слово сдержишь, что замуж Алёнушку за меня отдашь, ежели я на землю тебя повалю? – не удержался, спросил-поинтересовался кузнец.
– Не у меня спрашивай, а у неё, пойдет ли она замуж или нет, – сказал – захохотал Селиван. – Покуда всем отказывала.
– Алёнушка, выйдешь ли за меня замуж? – спросил удалец у девицы-красавицы.
– Выйду, – еле слышно сказала-прошептала Алёнушка.
– Ну, Селиван-великан, давай силушкой мериться! Выбирай, как биться будем: на мечах или на кулаках?
Вздохнул-выдохнул Селиван. На дочку посмотрел, на кузнеца взглянул и сказал:
– Хотел было на мечах, но придется на кулаках. Кто на ногах устоит, тот и выиграет.
Спрыгнули они с коней. Разошлись в разные стороны, повернулись, разбежались, и друг друга ударили, аж земля затряслась и деревья зашумели. Устоял кузнец на ногах, токмо покачнулся. Снова размахнулись и ударили кулачищами, аж загудело, засвистело вокруг, да камни с гор посыпались. Селиван покачнулся, над кузнецом склонился-нагнулся, размахнулся, хотел стукнуть, но удалец-молодец увернулся, за кольчугу схватил и на землю повалил, но бить не стал, а просто к земле прижал. Сам сверху сел, Селивану шевельнуться не дает, а великан вырывается и кряхтит – хочет кузнеца сбросить да не получается. До вечера катались, в грязи и пыли извалялись, одежду порвали, шеломы да мечи потеряли, всю траву на поле помяли. Селиван кулаками махал, да промахивался – кузнец уворачивался. Надоело удальцу бороться да в пыли возиться, схватил он Селивана за пояс крепкий, поднял, раскрутил и ещё раз на землю уронил. Да так, что люди на ногах не удержались, попадали, закувыркались. Кое-как великан поднялся, на кузнеца не смотрит-отворачивается, но сам усмехается, а потом говорит:
– Твоя взяла, кузнец-удалец! Я был сильнее всех, но ты меня одолел. Зарок давал – слово сдержу! Алёнушка, доченька, вот жених удалой да храбрый. За ним, как за каменной стеной будешь жить-поживать да добра наживать.
Обрадовался кузнец-удалец. Подошёл к Алёнушке, взял её за руки белые, подвёл к отцу родному, поклонились ему и попросили они благословения. Селиван-великан благословение дал, у царя золото взял, на Горыныча положил, сами на коней сели, Ягушку разбудили и помчались в село, где кузнец жил.
Ох, свадьбу весёлую сыграли! Столько людей наприглашали, что лавки ломались и гости кувыркались. Ели-пили, песни пели, хороводы водили, на дудках играли, а, как плясали! Неделю гуляли, потом устали. Полдня отдыхали и снова за столы сели, и опять пили-ели, да песни пели. Даже Кощей Бессмертный с Соловьём-разбойником подпевали да в клетке плясали. Просились к гостям за стол, но Горыныч не пустил. Вдруг, что-нибудь случиться?
А когда гости разъехались, кузнец с Селиваном да с Горынычем дом-терем построили с крылечком резным да оконцами расписными. Великан остался с ними жить, с удальцом в кузницу ходить да вместе стучать-перестукивать – изделия ковать. Алёнушка хозяйством занималась да гостей вместе с Ягушкой привечала-угощала, а Баюн им песни пел и развлекал. А Горыныч ребятишек катал, но сам по сторонам посматривал – село охранял, а потом забирался в пещеру и приглядывал за Соловьём-разбойником и Кощеем Бессмертным, да уму-разуму их учил, но из клеток не выпускал. Так, на всякий случай…