Седьмого сентября на территории Уральского региона в очередной раз отметили День народов Среднего Урала. Многонациональный народ, проживающий в Тавдинском и Таборинском районах не остался в стороне и, конечно, тоже достойно отметил этот замечательный праздник. А мы решили «копнуть глубже» и рассказать нашим читателям о исторически обозримом периоде заселения и развития родного края, о его коренном населении, называемом исследователями этих территорий на рубеже X1X-XX вв. туземцами – это народ манси (вогулы).
В МУЗЕЕ ЛЕСА
Научные сотрудники и экскурсоводы Тавдинского «Музея лесной и деревообрабатывающей промышленности» О.А.Ефремова и Г.Ю.Еремеева встретили меня в выставочном зале музея у витрины, посвященной быту и жизненному укладу манси. Встретили не просто так, а во всеоружии: папки с документами, вырезками из газет, копиями статей по интересующей нас теме, книгами и даже экспонатами из фонда хранилища. В витрине – шкура убитого медведя, фотографии – в том числе в берестяных масках с шаманского Медвежьего праздника, макет нарт, стрелы для охоты на белку и т.д., уважаемый читатель, - на это стоит посмотреть. Спрашиваю:
-В нашем районе планируются какие-нибудь раскопки?
-Все упирается в наличие средств, труднодоступность заросших лесом площадей и ограничено коротким летом, к тому же раскопки археологических памятников разрешается производить только научными экспедициями, - объясняет Ольга Александровна. - Коренное население Тавдинского края – это народ манси, населявший наши края тысячу лет назад. Селились в основном по берегам рек: Тура, Тавда, Конда, Ивдель. Когда Сибирь присоединилась к России, рядом с манси начали селиться русские, со временем часть манси ассимилировались, обрусели, часть ушли дальше на север. Они занимались промыслом рябчика, собиранием ягод, рыболовством и охотой. Манси имели свои охотничьи угодья, которые у них были строго территориально разделены.
- В конце IV века н.э. из Приуралья на Запад двинулись несметные орды тюркоязычных кочевых племен гуннов, что послужило мощнейшим толчком для начала Великого переселения народов. Через наши земли пошли степные народы с территорий, где находится современное государство Казахстан, но здесь уже лесной народ жил, и они стали между собой ассимилироваться, в результате появились люди Юдинской Культуры (Юдинское городище – г.Ирбит, д.Юдино – относится ко второй половине первого тысячелетия. Сопоставление данных археологии, этнографии и фольклера позволяет сделать вывод, что население Юдинской Культуры было предками манси – прим. автора), которые явились прототипом манси, - рассказывает Г.Ю.Еремеева.
ЯНЫЧКОВО ГОРОДИЩЕ
-Городище это открыто ранее, но в 1979-1982г. под научным руководством Светланы Паниной Свердловский областной краеведческий музей проводил раскопки городище, - продолжает Галина Юрьевна.
-Даже тавдинских школьников-старшеклассников приглашали для работы на раскопках, - говорит Ольга Александровна. - История этого городища насчитывает четыре тысячи лет: две тысячи до нашей эры, и две тысячи нашей. Культурный слой более двух метров (культурный слой – это земля, в которой обнаружены какие-либо находки, имеющие историческое значение). Если мы возьмем четыре тысячи лет назад – это были временные стоянки рыболовов и охотников. На глубине двух метров нашли – костровище, кости животных, на которых они охотились, какие-то предметы охоты, также рыболовецкие снасти…
Археологических памятников на нашей территории больше ста пятидесяти, но их культурный слой в основном 40-50 сантиметров.
Галина Юрьевна поясняет:
- Чем глубже слой (учитывается его ширина, толщина) – тем древнее стоянка.
- Городище-Янычково – памятник уникальный, рассказывает О.А.Ефремова, – на глубине выше двух метров появились предметы, указывающие на постоянное жительство. Простое поселение никто не огораживает. А Городище, значит, что-то надо защищать. С одной стороны река Исток, связанная с озером Янычково, с другой стороны был вырыт и заполнен водой ров, насыпан земляной вал. Существовало только два узких входа: один направлен в сторону леса, второй – в сторону реки. Жилища размещались радиально. Присутствие плавильных ям, говорит о том, что когда-то здесь плавили болотную (у нас же нет гор) руду на железо. А железо в те времена было дороже золота: найдены аккуратно завернутые и закопанные в сторонке полоски железа – это называлось «клад». Там же найдены бронзовые зеркала (бронзу у нас не плавили), это говорит о том, что аборигены участвовали в обмене или торговле. В городище были найдены кости верблюда, сосуд необычной азиатской формы… Кстати, в середине двадцатого века на Янычково приезжали шаманы и совершали обряд поклонения медведю.
О НАЗВАНИЯХ И МАНСИЙСКОМ ДИАЛЕКТЕ
-Происходило постоянное движение народов с севера на юг и наоборот, - говорит Ольга Александровна. – И вот угры ушли от нас в сторону Венгрии. Почему переселялись? Возможно, не хватало охотничих угодий, чтобы прокормить семейства, менялся климат. Но факт остается фактом – около тысячи лет назад здесь сформировалась народность манси, в «Кунгурской летописи» упоминается уже название реки Тавда. Тавдинский краевед Э.Цейсслер в свое время выдвинул гипотезу, что даже не манси, а ещё более древние люди дали название реке. Вот что он пишет в статье «Ещё раз о знакомых словах»: «Географическое название тавдинского края – объект исследований кафедры общего языковедения Уральского государственного университета под руководством А.К.Матвеева. Название реки Тавда А.К.Матвеев связывает с мансийскими (вогульскими) наименованиями рек Северной Сосьвы (Тагт) и Южной Сосьвы (Ось Тагт – «Узкий Тагт»), подкрепляя свою мысль тем, что Тавда – продолжение р.Южной Сосьвы….Название Тагт манси не переводят(повидимому, до манси здесь жило какое-то древнее население, оставившее свой след в этом слове). Но зато, а это важно, звук «г» в говорах мансийского языка переходит в звук «в» и часть манси произноит не Тавг, а Тавт…Название реки Каратунка происходит от мансийского слова «карат» – тянуть, тащить…Значит, Каратунка – «Волоковая река». Название озера Тормоли (и дер.Тормоли) – также мансийское слово…»Тормовать (тормолять0, - охотиться с лодки на лосей или медведей, спускаясь вниз по реке»…В настоящее время манси в наших краях не обитают.Они словно растворились в среде наших предков, изменили свой язык и образ жизни. Вместе с манси исчезло и наречие мансийского языка»…На севере Свердловской ( в Ивделе продивают около 160 манси), Тюменской областей мансийский язык пытаются сохранить: выпускают буквари, преподают в школах и высших учебных заведениях.
- В 2011 году наш музей посетила Н.В.Герасимова, приезжавшая в гости на родину, она как раз оказалась преподавателем мансийского языка и приветствовала нас по-мансийски, оставив запись в «Книге посетителей», - Г.Ю.Еремеева показывает страничку с аккуратным четким почерком:
«Пася олэн!
Я очень рада посетить ваш музей. Рада посетить родные места, которые не посещала с 1948 года. Удивительно было узнать, что до сих пор существует фанерный комбинат, на котором работали мои родственники, сама я из Кошни(исчезнувшая деревня Таборинском районе).Мои многочисленные родственники по фамилии Храмцовы. Тавдинскому краю, всем моим родственникам и землякам желаю крепкого здоровья.
Пус катл, пус лагыл!
Тору мет олэн! (над «о» и «э» в слове «олэн» надо ставить верхнее подчеркивание)
Г.Ханты-Мансийск – Санкт-Петербург»
На этом разговор наш не закончился. Много ещё любопытного о вогулах рассказали научные сотрудники музея, но этим я планирую завершить статью. Пока же, уважаемый читатель, познакомлю вас с некоторым количеством цитат из книги краеведа В.Н.Ермолаева «Тавдинское местописание» и предоставленных для ознакомления работниками музея книги К.Д.Носилова «У вогулов» и копий статей Н.Бердюгиной и А.Слепухина «Эмиль Марианович Сенкевич. Человек. Исследователь. Врач» из журнала «Уральский следопыт» за 2012год.
О ЧЕМ ПОВЕДАЛИ КНИГИ
Итак…
«… в числе народов, обитавших по соседству с Пермью, называются «вогуличи» - пелымские манси. Впервые же название «вогулы» появляется в летописях с 1134 года и обозначает оно племена, населявшие бассейны рек Камы, Туры, Тавды, Конды. Пелымские вогулы в конце XV столетия объединились под властью своих князей и в союзе с тюменскими татарами оказывали сопротивление русской экспансии… При Иване IIIначались хорошо подготовленные и систематические походы на восток В 1465 году за Уральские горы направляется отряд В.Скрябы…Спустя семь лет. Переваливает горы отряд В.Пестрого…поход состоялся в 1483 году.За полгода стрельцы перешли Урал, захватили Пелым, опустились по Тавде до Иртыша «мимо Тюмень в Сибирскую землю» и по Оби, через югорские земли, вернулись на Русь…
Тавдинские вогулы попали в данническую зависимость от татар…Усиливался процесс татаризации. Местные вогулы стали носить татарские имена…Коренные жители тавдинского края ждали случая, чтобы вырваться из незримого плена…» (В.Н.Ермолаев «Тавдинское местописание)
«…Накануне русской колонизации население Тюменского Севера создавало первые обско-угорские объединения во главе с «князцами». Наиболее сильными были мансийские княжества Пелымское ( в бассейне рек Пелым, Конда, Тавда) … Именно тогда началось развитие культурно-исторических образований прямых предков ряда коренных народов Западной Сибири – хантов, селькупов, манси, ненцев, тунгусов…
Наши корни там – в глубине веков. Вороний праздник, Медвежий праздник (охотники пляшут вокруг медвежьей головы в берестяных масках, чтобы дух убитого медведя не увидел их лиц. В культовых песнях и речитативах они поясняют, что сделать роковой выстрел их заставила суровая необходимость, что они продолжают почитать «хозяина тайги», преклоняются перед его силой и мудростью.. Это живописное действо – один из важных элементов самобытной культуры северных народов….
Точно также получили право на существование шаманские камлания под грохот священного бубна, изготовление и хранение деревянных кукол, олицетворяющих для северян домашних духов-хранителей; обычай оставлять умершим все необходимое для жизни в «другом мире»: оружие, одежду, средства передвижения (лыжи, нарты, маленькую долбленую лодку – облас)…» (автор текста Ю.И.Переплеткин, «Тюменская область» - фотоальбом, автор-составитель А.Щукин)
«…Будучи страстным охотником, Эмиль Марианович (Сенкевич - прим.автора) добивается разрешения поработать несколько лет объездным врачом в поселке Пелым. С 1905-1907г он работает на Северном Урале. Он успел запечатлеть своим фотоаппаратом уникальные картины из жизни исчезающего народа… Его заметки:
«Вогулы вымирающее финно-угорское племя, родственное современным венграм, в настоящее время заселяют резко обособленный юго-западный угол огромной лесистой, сильно заболоченной равнины, которая простирается от восточных склонов Урала далеко к востоку, к реке Оби, и называется Тавдо-Кондинским краем.» «В верховьях притоков Тавды и в стороне от этой реки ещё сохранились вогулы…Но эти вогулы уже совершенно обрусели и утратили вогульский быт, язык и облик.» «Кондинский или верхнепелымский вогул, прежде всего, кроток, добродушен; немного наивен, всегда легкомыслен, но в то же время с оттенком меланхолии. Тяжелой работы вогул недолюбливает…По натуре он страстный охотник…. До сих пор большинство вогулов поклоняются своим шайтанам».« В районе верхней Тавды иногда бывают по зимам много лосей. Так, в 1907 году, во время весеннего «чарыма» (наста), в три утра около Малых Гарей было убито более 60 лосей! Цифра тем более почтенная, если принять во внимание, что лучшие охотники Тавдинской стороны на охотничьи сезоны уходят далеко в Кондинскую сторону, а на месте остаются лишь промышленники похуже, старики и молодёжь, более промышляющие белку и рябчика. В эту весну охотники были так не подготовлены к такой массе лосей, что, за недостатком пуль, стреляли пуговицами!»
Исследованный и описанный доктором Сенкевичем Тавдо-Кондинский край – обширный. Он занимал 120 000 квадратных верст и по площади был равен целому государству, например, современной Греции. …Эта территория резко отличается даже от соседних областей, отделённых всего-то «каким-нибудь стоверстным болотом». Именно это болото и сохранило на Конде до начала ХХ века, как в музее, почти в неприкосновенной чистоте вогулов - этих прямых родственников современных венгров, оказавшихся ныне за тысячи километров от своей прародины…
Доктор Сенкевич работал в Тавдо-Кондинском крае с 1903 по 1905 годы. К этому времени эти места были заселены в основном русскими, так как коренное население – вогулы – частично были выселены завоевателями в более северные, глухие места, многие погибли в многочисленных стычках с пришлым народом, какая-то часть ассимилировалась и жила совершенно по русским обычаям…» ( Наталья Бердюгина, Алексей Слепухин «Эмиль Марианович Сенкевич. Человек. Исследователь. Врач», «Уральский следопыт», 2012г. )
КОНСТАНТИН НОСИЛОВ «У ВОГУЛОВ»
«Еще недавно воинственный, бодрый, знавший, как топить, добывать из руд Урала железо, медь, серебро, имевший торговые сношения с соседями, войны, народ этот теперь совсем упал, совсем превратился в первобытного дикаря и так далеко ушёл от нашествия цивилизации в свои непроходимые леса, так забился в глушь своей тайги, так изолировался, что, кажется, уже больше не покажется на мировой сцене, а, тихо вымирая, сойдёт вовсе с лица нашей планеты.
Откуда он пришёл в эту тайгу, какие великие передвижения народов его вдвинули сюда, он не говорит, он забыл даже своё недавнее прошлое, но его типичные черты – хотя вогулы уже слились давно с монгольскими племенами, заимствовали от них обычаи, верования – ещё до сих пор напоминают юг, другое солнце: кудрявые черные волосы, римский профиль лица, тонкий, выдающийся нос, благородное, открытое лицо, осанка, смуглый цвет лица, горячий, смелый взгляд – ясно говорят, что не здесь их родина, что они только втиснуты сюда необходимостью, историческими событиями…
Такие лица скорее напоминают венгерца, цыгана, болгарина, чем остяка, тип которого всё более и более начинает преобладать благодаря кровосмешению.
Сжатые соседями, загнанные в глушь лесов, они стараются всеми силами отстаивать свою самобытность, для них чуждо все на свете, им не нужна ни цивилизация, которую они презирают, ни соседи, в которых они изверились.
Их пытливая чуткая душа ушла в неведомый мир духов, в ту сферу их верований, которыми они живут.
Для них невидимый мир разделен на злых и добрых существ; одни им вредят, другие помогают. Они верят в загробную жизнь и, стараясь жить мирно, совсем не удивляются тому, что им открыто более, чем нам.
«Одна, неимоверно изуродованная климатом, береза была тоже, видимо, предметом почитания вогулов, и на ней было столько ленточек, красных тряпиц, поясков с завязанными в узелки серебряными монетами….»
После этих слов я вспомнила интервью с тавдинским краеведом Валерием Николаевичем Ермолаевым, когда он рассказывал: «Никогда не забуду: за Шабалино была деревня Черёмушки, однажды поехали туда с Ларисой…Походил по урочищу бывшей деревеньки, заглянул на заросшее кладбище, а назад иду, – взгляд на берёзе задержался. Знаете, традиция существует ветки деревьев ленточками, платочками повязывать? Уже деревни нет лет тридцать, а они сохранились – эти тряпочки – трепещут на ветерке, белые, выцвели от времени и непогоды, поэтому я их и не заметил сразу. И такая грусть пронзила – вот когда-то жила деревня: пришли сюда люди, разбуравили леса, поля разработали, дома построили, любили, провожали в армию, женились, плакали, пели, хоронили, ленточки привязывали – ничего нет! – одна берёза эти ленточки сохранила…». Возможно, традиция повязывать на деревьях ленточки досталась нам от манси или от какого-то ещё более древнего народа. Сейчас она преобразовалась в навешивание замков и замочков на стилизованных «деревьях и мостах влюбленных». Жизнь идёт, ритуалы, пришедшие к нам из древности остаются, обретая новую форму и звучание…
«…В пауле – амбарчик на двух столбах, чтобы туда не попадали мыши – остроумное изобретение вогулов…
Глубоко в лесу под кустами молодых кедров стоит древний амбарчик на двух столбиках, с оленьими рогами на маленькой крыше: невидимое божество – кукла – изображение Чохрынь-ойки – внутри – наряжено без всякого вкуса, безобразно укутано в разные парчи и меха…. По стенам амбарчика – шкурки бобров, темно-бурых дорогих лисиц, соболей, белок, росомах, но всё это при первом прикосновении или обваливалось совсем или роняло столько шерсти, что засыпало окончательно чашечки и ножи, и самого идола…»
Путешествуя по лесам и рекам Зауралья Константин Дмитриевич отыскал ещё один путь (а, может быть, восстановил старый) через Уральские горы. Вот что он пишет дальше:
«А труды эти не пропали, однако, даром: в ту же осень я встретился на Сабле-горе с известным деятелем севера А.М.Сибиряковым, который разыскивал нечто подобное, разуверившись в возможности плавания через Карское море к Сибири; я показал ему свой труд в виде черновых набросков плана, и он попросил у меня карту этого пути, по которому скоро устроил тундровую дорогу с Печоры на Ляпин.
Но я оказал, кажется, плохую услугу этим своим дикарям: новый путь дал, правда, им огромный заработок, так как они стали перевозить на оленях стотысячные грузы, но лишняя копейка избаловала дикарей – они стали пьянствовать и попали, в конце концов, только из одних рук берёзовских купцов в другие….Пароходство, наплыв русских, зырян, бойкая торговля, масса нового для вогула, соблазн вызвали в дикаре только жажду к жизни, а не к деятельности. Ситец вместо своего холста из волокна крапивы, сукно вместо налимьей кожи, оленины, разнообразных шкур; сапоги, бродни вместо оленьих пимов и сапог из той же оленьей шкуры; чай, вино, белый хлеб, когда прежде они обходились почти вовсе без хлеба, употребляя мясо и рыбу, всё это потребовало от дикаря средств и средств. Бедный край, бессилие не могли дать этого; дикарь бросился на легкую наживу: обмен… Широкий кредит, открытый торговлей Сибирякова, их окончательно соблазнил…дороговизна…ещё больше губит вогулов: того, что они достают из своих рек, озёр, того, что они добывают в своих лесах, не хватает для уплаты обмена…»
А НАШИ ЧТО?
Я не стану рассказывать о «златокипящей Мангазее», своеобразном речном и морском ходе, торговом центре, соединявшем Беломорье с Приобъем, возникшем в 1607 году и просуществовавшем всего столетие. Русские постоянно искали и находили пути в Сибирь напрямик через Уральские горы. Это история, а мы поговорим о народе манси, ещё совсем недавно обитавшем на тавдинской земле, - для этого снова возвращаемся к встрече с сотрудниками Тавдинского музея леса.
- Мы уехали в города и многого уже не знаем. Как жили манси?
В лесу манси ставили каруз – это изба – желательно ближе к воде. Летом они сооружали чум. Широко использовали бересту: пластами её снимали, вываривали, сшивали ковриками. Также из бересты делали замечательные вещи, в том числе – стельки в обувь: береста не гниёт, хорошо держит тепло.
Пауль – это мансийская деревня. Амбары ставили на столбиках, чтобы не забрались никакие звери, даже мыши не могли пробраться внутрь.
Манси очень скрытный народ и с первым встречным сказами, легендами, рассказами не делились, хотя они у них есть. Исследователи рассказывают: « Манси ходили по траве – она не приминалась, ловили рыбу – её меньше не становилось, охотились на зверя – а его в лесу становилось больше» – такое у них отношение к природе. Они знали, когда можно рыбачить, охотиться, чтобы зря зверя не беспокоить. Манси жили лесом и для них варварски относиться к нему было просто неприемлемо, потому что лес их кормил.
В паулях поддерживалась традиция: поймали рыбу – делят на всех. Во все времена существуют старые немощные люди, – ребятишек отправляли отнести рыбу старику. Старик же в благодарность рассказывал ребятишкам сказки.
Наравне с мужчинами охотились и женщины. Женщины были невысокого росточка, скуластые, а мужчины высокие, черноволосые, светлоглазые – так описывают тавдинских манси.
Ольга Александровна вновь обращается к экспозиции:
- Делали они вот такие легкие нарты, на которых зимой передвигались по рекам, а летом на лодках-долбленках. Реки служили дорогами и зимой и летом. По лесным буреломам нелегко проходить, а по реке удобно и легко ориентироваться. В нашем музее есть также музыкальные инструменты тавдинских манси шангура, лебедь.
В витрине я увидела стрелы:
–Почему такие «не острые»?
– На белку, соболя, куницу, чтобы не портить шкурку – это деньги манси , а рваные деньги никому не нужны . Понятно, что если они шли на лося или на утку – наконечники стрел для лука были другие. У нас здесь (Городище-Янычково) процветала костяная индустрия: вместо железных наконечников использовались наконечники из кости животного.
С большой осторожностью мне демонстрируют экспонаты из фондов хранилища музея: сколки керамики, зуб медведя (видимо, амулет), наконечники стрел, амулеты с изображением божков…
- Наши тавдинские манси очень искусно обрабатывали шкуру рыбы, шили мешки для хозяйственных нужд, шили себе одежду. Нитками служили жилы животных, делали нитки из крапивы. Тавдинские манси добывали лося, из его шкуры тоже шили одежду, и даже обувь. Оленей здесь никогда не имели, потому что для корма оленей необходим ягель.
Если говорить о верованиях – у манси на любой случай были приготовлены маленькие божки. Делали их в основном из дерева, амулеты должны были помогать в разных ситуациях, если не помогали, манси мог выбросить его и сделать другой. Триста лет назад началась христианизация тавдинского края и местных вогулов (манси). В книгах В.Н.Ермолаева есть материал, как ликвидировались молельные святые места, курильни манси, а вместо их возводились часовни и церкви
Средство передвижения манси в нашем краю – собаки и лошади (Порода тавдинская лошадь, неприхотливая и выносливая, досталась нам от манси). Они умели сеять рожь, овес, полбу – есть документальные свидетельства: князцы вогульские вплоть до XVI века платили непомерную дань хану Сибирского ханства (татары), когда в Сибирь пришли русские, с вогулов русский царь стал брать дань раз в год и в основном пушниной, однако в «Кунгурской летописи» записано, что тавдинские манси платили дань не шкурами, а хлебом.
Сейчас в нашем районе не осталось ни одного манси, посетители музея только вспоминают: да, мансийские корни есть.
ВАЛЕРИЙ ЕРМОЛАЕВ, «ТАВДИНСКОЕ МЕСТОПИСАНИЕ»
Пожалуй, пора закончить словоречение о коренным народе, кровь которого течет в жилах практически каждого второго тавдинца (исключая современных переселенцев), но, что-то тревожит, вроде, как остается некоторая недосказанность… Всего несколько цитат из книги Валерия Ермолаева:
«Билькино, или Бильтино…Юрты Бильтины обозначены на карте С.Ремезова 1697 года… Исстари в деревне жили мансийские роды Колчановых, Барсуковых, Тангиревых, Ачиновых, Чураевых, Инчиновых…
Городище – село на берегу старицы Гузеево… Можно с достаточной долей уверенности предположить, что вогулы селились здесь, на высоком берегу богатого рыбного озера, задолго до приходов стругов Ермака…Большое Городище….населено вогулами, носившими родовые клички Карабашевы, Мясниковы, Колчановы. Малое Городище имело смешанное население: вогулы Долгиновы, Макаровы и русские «челдоны»…
Кошуки…Инородцы – вогулы составляли большинство жителей Кошукской слободы: они относили себя к разным родам, древние прозвища которых становились фамилиями – Кынчины, Карабашевы, Анпины, Кожимовы, Нерловы, Чупины, Мурзагульдеевы, Базарновы, Муратовы и др.
Чандыри…поселение…являлось одним из центров тавдинских вогулов. Владения местного князца Чандырбая простирались до Кошуков… Здесь проживало несколько родов, чьи фамилии бытуют ныне среди давно обрусевших манси: Азановы, Костины, Халтурины, Алиментьевы, Салтакуловы.
Шайтанка –…мансийское поселение…фамилии – Матыковы, Фроловы, Кочуховы, Матвеевы, Изымбаевы.
Эскалбы – поселок…в 29 км от Герасимовки. «Яскалбинские вогуличи» известны со времен знаменитого похода Ермака…»
И – Янычково… О нём мы уже достаточно рассказали…
Ну вот, пожалуй, на этом и остановимся. Тема богата и неисчерпаема. Вы, уважаемый читатель, если пожелаете, можете проштудировать соответствующую литературу, посетить Тавдинский музей леса и получить исчерпывающие ответы на любые вопросы. Завершить данное эссе я решила словами, сказанными Ольгой Александровной Ефремовой в конце нашей беседы – не знаю, почему, но они мне показались очень важными:
- Манси говорили: никогда ничего не надо бояться, – страх делает человека бессильным.