У Верочки была большая кукла, вернее, пупс. Пупса звали Андрюшкой. Верочка относилась к Андрюшке, как к настоящему ребёнку, укладывала его спать, кормила из игрушечного стеклянного рожка, покрашенного изнутри белой краской, чтобы было, как молоко.
У Андрея накопилось много одёжек, на него годились всамделишные детские вещи брата, и Верочка переодевала пупса, "кормила", ходила с ним гулять. Любила ли она эту большую куклу, которая всё-таки не была живой? Трудно сказать. Фарфоровые игрушки не бывают тёплыми. Как Верочка ни кутала Андрюшку, он никогда не мог согреться.
Все вокруг говорили: "Какая ты счастливая! У тебя есть немецкий пупс, он совсем, как настоящий ребёнок." Верочка соглашалась: "Да, я счастливая, пупс, как настоящий, я знаю, знаю..." И ещё Верочка знала: такого пупса не купишь в магазине, это большая редкость, не даром её подруги приходили к ней в гости, чтобы поиграть в дочки-матери.
Была у Верочки тряпочная Кукла, которую она прятала под подушкой. Прятать Куклу было необходимо, её уже выбрасывали на помойку, потому что она очень старая. Верочка сразу замечала, что Куклы нет, и начинала так горько плакать, что все старались её утешить, но утешить Верочку могла только Кукла. Вечером папа шёл на помойку, и приносил Куклу обратно. Верочка прижимала Куклу к себе, и ни за что не хотела с ней расставаться. Но тут проявляли строгость мама и бабушка, потому что после помойки Куклу нельзя было брать с собой в постель.
Пока куклу стирали в ванной, Верочка стояла рядом. Каждый раз она очень боялась, что после стирки её Кукла развалится, она знала, что Кукла тряпочная, и внутри у неё опилки. И ещё Верочка знала, что будет потом.
После стирки тёмное лицо Куклы (она всегда успевала запачкаться от помойки до помойки) становилось неестественно белым и пустым. Это было очень страшно. Бабушка рисовала чернильным карандашом на лице Куклы глаза, брови, нос и рот. Бабушка не умела рисовать, и сама говорила об этом. Лицо было так себе, но Верочка была довольна: как только на лице Куклы появлялись глаза, она будто снова становилась живой, с ней уже можно было говорить. Обнимая Куклу, Верочка торопилась рассказать ей обо всём, что произошло, пока её не было. Только Кукла умела так слушать и всё понимать. Поэтому без Куклы Верочке было скучно, страшно и неприятно.