Страх темноты
Памяти Брауна Хила, любителя поиграть
в прятки на заднем дворе.
Единственное, чего стоит страшиться –
так это самого страха.
Сенека.
Пролог.
Стивен Кинг говорил когда – то, что все кошмары существуют в нашем подсознании. Они знаю нас, а мы их боимся. Им слишком много известно. От них нельзя ни спрятаться, ни убежать – уснув, ты становишься беззащитен, словно котенок. Мы бежим и задаем один и тот же вопрос – почему? Почему все идет именно так? Но ответа мы не услышим. Его нет, и не будет, потому, что так задумано. Потому, что так должно быть. Потому, что в своем сне, в своих кошмарах – вы жертва, а не преследователь. И вот, обжигая своим горячим дыханием, он тянется к вам, настигает… и вы - просыпаетесь. Но пережить кошмар и побороть его – это не одно и то же. Вы идете на кухню, включаете кофеварку, закуриваете сигару и со страхом вглядываетесь в окно. Вы знаете, оно – здесь. Рядом. Оно никуда не делось и, улучив удачный момент, всегда успеет окинуть Вашу спину взглядом, от которого леденеют кости. Спать страшно, но еще страшнее – не спать. А вдруг, проснувшись, Вы обнаружите, что это был не сон, и истинна на самом деле еще страшнее.
Меня зовут Адам Волкер. Я писатель. А это – моя история…
Часть первая.
Билет странника в преисподнюю.
Глава первая.
Восторг и улыбки.
Я думал, что здесь найду покой. Найду то, что искал уже два года. Смогу отдохнуть, набраться сил и, может быть, у меня снова получится. Не скажу, что это была идея Синтии, хотя у меня и были кое какие подозрения. Так вот вышло, что пару лет назад мой писательский талант поутих, оставив после себя лишь жалкую горстку пепла воспоминаний. Я прервал цепочку своего творчества. Когда писатель становится по настоящему успешным? Одни говорят, когда публикует первую книгу, другие – напротив – не меньше десятка. Я считаю, что выпустив в широкий мир три – четыре романа можно смело сделать передышку. Нет, я Вас совсем не отговариваю, если конечно слова сами просятся на бумагу. Можно писать и семь и восемь и больше. Но почему – то именно после трех – четырех книг наступает перерыв. Тупик. Вы не знаете о чем написать, или же, все кажется избитым, все темы старыми и сотни раз использованными. Вы ждете знака свыше, музы, которая прилетит ночью и высыплет на Вас сверху целую сумку волшебного порошка. Вы встанете рано утром, улыбнетесь рассвету, сядете за свой стол и начнете новую историю, откроете дверь в новый мир. Но Вы ждете год, два, и ничего не происходит. Так не бывает. Никто не помогает, ни семинары, ни курсы, ни прогулки по набережной на закате. Нет кладбища погибших идей и нет машины сюжетов. Вы не знаете о чем писать. Для писателя – это первый сигнал. Если махнуть рукой и на все забросить, то Вы моментально оказываетесь на лаве запасных. Издательства стирают Ваш номер телефона, агент уходит в бессрочный отпуск, и Вы едете в деревню выращивать превосходную цветную капусту…
Но есть и другой путь…
Человек в клетчатом пиджаке стоял на краю парома и с интересом осматривал окрестности городка. Того, что должен будет стать ему на целый год родным домом. Над самой гладью воды стоял туман. Он был таким же густым, как и в кабинете главного редактора «Крониклз фикшин» когда он, Адам, принес ему свою последнюю рукопись – сорокастраничный рассказ о пришельцах, что вселялись в людские тела. Смахнув пепел на пол, Чак Грейс пробормотал что-то вроде:
-Слушай, Адам, хрень все это. Такие вот штуки были написаны еще в конце пятидесятых.
- Я стараюсь, Чак, - ответил тот и похлопал себя по внутреннему карману куртки. Курить он бросил еще три года назад, а привычка осталась, - я стараюсь почти на пределе сил. Я выжат, словно лимон в цыганской семье. Последнее время у меня вообще такое чувство, что все писательское яство во мне внутри уже умерло и больше никогда не появиться.
- Зачем же ты так, Адам? – рассмеялся в свои серебристые усы вершитель многих писательских судеб, - возьми отпуск. Едь, развейся, отдохни. Всем великим мира сего нужен отдых. Сними себе где–нибудь номер в мотеле, вдали от цивилизации. Будешь, как Саймак. Искал всю жизнь свою ферму, а пока нашел – написал уйму чудеснейших книг. И никто ему в издательстве не отказывал.
- Чак, я так не смогу.
- Возьми, возьми, - толстяк встал из – за стола, плеснул из графина хорошего молдавского коньяка и протянул Адаму. Тот покачал головой, и редактор сам осушил все до дна.
- У каждого писателя бывает такое время, когда ему необходимо стать и отдышаться, посмотреть на пройдённый путь и отдохнув, снова ринуться вперед. Ты же можешь…
К Адаму и вправду возвращался боевой дух, а Чак похлопал его по плечу и улыбнулся.
- Давай, отдохни от технического прогресса. Вернешься через год, бородатый и полон сил и энергии. Окунись в первобытную жизнь и возвращайся сюда с книгой. А еще лучше – с двумя.
Так и не успев смекнуть, что к чему, Адам уже стоял на краю парома, который минут через десять обещал причалить у пристани, а его жена Синтия, носилась, по палубе, как угорелая, щелкая фотоаппаратом везде, где только могла. Адам мысленно поблагодарил человека, что придумал цифровые технологии, иначе скоро все свободное место на корабле было бы усыпано километрами отснятой фотопленки.
Золотые и багровые деревья проплывали медленно и плавно, словно в фильме, а пристань впереди маячила ярким светом, разгоняя утренний туман.
- Эй, - окликнул его третий и последний пассажир на пароме – еще не старик, но с уже пристойным пивным животом, мужчина, возраст которого, если быть совсем уж дотошным, колебался от сорока семи до пятидесяти лет. На груди у него тоже висела фотокамера с приличным объективом. Не каждый корреспондент мог похвастать такой.
- Хорошее утро, не правда ли? – улыбнулся он, и не дожидаясь продолжения, сразу же выпалил, - я Тони Клеменс. Давний друг здешнего ведущего радиостанции, и по совместительству доктора философии, Чарльза Бейкера. А вы – знаменитый писатель? Адам Волкер?
Последние предложения прозвучали в утвердительном ключе, и, замети смущение, Тони улыбнулся еще шире.
- Можно с вами сфотографироваться? Пожалуйста? Моя жена, Кристи, сейчас в больнице. Чертов грузовик, наехал на нее, когда она совершала прогулку вдоль дороги, и едва не разорвал ее напополам. А все знаете из-за чего? Из-за собаки, которую хозяин не пересадил назад в багажник. Так вот. Она будет очень рада, если вы сфотографируетесь со мной и оставите автограф на память. У меня полароид, так что можно…
- Да, да конечно, - ответил Адам, махнув жене рукой, - Синти, можешь нас сфотографировать вместе с мистером Клеменсом?
Синтия была уже тут как тут, и, видимо, очень расстроилась, увидев, что фотоаппарат не цифровой, а полароид. Она мучала их обеих минут пять, пока не нашла удовлетворительный для себя кадр. Короткий щелчек, вспышка и через пару секунд Адам уже размашисто подписал «На память Тони и Кристине Клеменс от Адама Волкера». Тони спрятал фотокарточку в карман, словно ценнейшее сокровище.
- Большое спасибо, поблагодарил он, - если когда–нибудь надумаете с женой выбраться в горы – приходить к нам на студию. Мы со стариком Чарльзом будем очень рады.
Адам кивнул и снова отвернулся к пристани. Она была все ближе и ближе…
Паром с полметра не достал до пристани, когда бросили мостик и, пропустив вперед Тини Клеменса, Адам Волкер, вместе с женой оказался в Кагри Роув.
Небольшой городок, полностью зависящий от курортного сезона, он гостеприимно распахивал свои объятия в конце августа, и продолжал ими обнимать своих гостей до конца октября. А некоторые – им просто некуда было спешить – оставались и до весны. Красота здесь была непередаваемая. Величественные гора, покрытые самыми разнообразными лесами, всех пород и видов, вода, - и небольшой залив и реки, двое – даже с водопадами, а в самом городке – целая улица, сохранившаяся в неприкосновенности ( не считая косметических ремонтных работ) со времен самых первых поселенцев. Для писателя, что пожелал отдохнуть, взять творческую паузу – самое оно. И дом, который забронировал Сем Спенглер – литературный агент Адама, должен тоже быть отличным. Именно он настоял на том, чтобы Адам и Синтия взяли билеты до Трейси, на ночной рейс, и оттуда на автобусе прибыли к самому утру к парому. Он же должен был позаботиться и о том, чтобы арендованная машина для Адама уже находилась радом с закусочной «Три кабана», аккурат возле пристани.
Адам осмотрел улицу. Немногие пешеходы бежали по своим делам, и старый рыбак сидел на самом краю толстой сосновой колоды, прикрепляя наживку для своего нехитрого будущего улова.
Закусочная «Три кабана» была совсем не такой, какой ее себе рисовал Адам. Он ожидал, что та, окажется выполнена в средневековом германском стиле, с дизайном древне таверны, где ведрами льётся пиво и хрипят непристойные песни. Вместо этого его ждал маленький мини–маркет ( как потом оказалось ) – один в городе, и небольшое, пристроенное к нему кафе, которое, собственно и было закусочной.
Звякнул дверной колокольчик ( Адам после путешествия на восток, двухлетней давности, все еще не признавал никакие другие колокольчики, кроме бамбуковых ) и они с Синтией оказались в довольно просторном помещении, с кучек круглых удобных столиков и молодой девушкой с сиреневыми волосами за прилавком.
Синтия тут же заняла один из столов, положив на него сверху свою сумочку и села напротив. Адам направился к девушке.
- Простите, - начал было он, - я …
- Господи, взвизгнула она, - вы же .. Адам, как вас там вообще – писатель!
Адам потупил взгляд.
- Извините меня, ради бога, - рассыпалась в извинениях девушка, - просто такая неожиданность. Разуметься, у нас когда – то останавливались Кортни Лав и Бред Гофур, но писатели – никогда. Я имею ввиду настоящих писателей, как вы, а не те дешёвые подделки, которые нам постоянно продают в магазинах. Вам сделать чаю?
- Нет, спасибо, - поблагодарил Адам, - мой друг, Сем Спенглер оставлял здесь арендованную машину.
- Да, да, - перебила его девушка, - он оставил ее на заднем дворе. И еще хорошо заплатил за стоянку, так что, опоздай вы на пару дней, она все равно осталась бы на том же самом месте, чтобы мне провалиться.
-Он не говорил, - спокойным тоном продолжил расспрос Адам, - где он оставил ключи?
- В мужском туалете есть ящичек на стене. Там оставляют все свои ключи и другие найденные вещи. Ваши тоже там. Вернее там один ключ с красивым зеленым брелоком. Маленький такой, по моему в виде лепрекона.
- Спасибо, - поблагодарил Адам и повернулся.
- Прямо по коридору и налево, - крикнула ему вдогонку девушка с цветными волосами.
Адам перешагнул через порог и оказался в царстве полумрака. Одинокая лампочка перегорела, но, видимо не до конца. Ее слабое и асинхронное мерцание придавало темному и длинному коридору какое – то мистическое окружение, ореол таинственности и неизведанного. Но, это только если смотреть глазами писателя. И Адам смело шагнул дальше…
Темнота. Густая и липкая, или напротив – рассеянная страхом и незнанием того, что ждет тебя за следующим поворотом. За следующим поворотом, или, вернее, углом, писателя ждала старуха. Если бы ей добавить высокую остроконечную шляпу, она вполне сошла бы за ведьму из страшных детских сказок. Ее лицо было поддернуто вуалью темного цвета, который в полумраке казался совсем черным.
- Здравствуйте, молодой человек, - поздоровалась она столь неожиданно приятным голосом, что Адам вздрогнул и огляделся, нет ли в этом коридоре еще кого-нибудь. Но их было всего двое.
- Здравствуйте, - ответил тогда он, - я могу вам чем то помочь?
- Мне? – засмеялась она мягким, словно бархат смехом, - спасибо, молодой человек, вы так добры. Но, мастер сейчас уже придёт и заменит эту лампочку. Я без нее боюсь.
- Мужской туалет здесь, верно? – кивнул на дверь Адам и женщина еле видимо покачнулась в знак согласия. Он скрипнул дверью и прикрыл ее с той стороны. Внутри была полная и беспощадная тьма. Только слышно было слабое капанье воды, видимо, где-то протекала труба или кран. Адам пошарил у себя в карманах и достал маленький фонарик. Он всегда его носил с той поры, когда вдвоем с Синтией, когда-то застряли в лифте. Тогда он хотел всего лишь ее успокоить, прижать к себе, но вместо горячего тела, наткнулся на что-то скользкое, холодное и веющее могильной затхлостью. Оно было не похоже на живое существо, но через секунду, когда включился свет, он увидел, что кабина лифта пуста, за исключением его самого и испуганной жены, ютившейся на полу в одном из углов. На следующий же день он отправился в магазин и вернулся оттуда с двумя фонарями – мощным ионо – литиевым фонарем, который с легкостью. Мог осветить небольших размеров амбар и крохотным фонариком, не больше ручки для письма, который, однако, давал очень много света.
Тихо щелкнула кнопка, и помещение залилось светом. Ящик на стене был приоткрыт и на небольшом крючке висел ключ от «Доджа-77» с зеленым лепреконом…
- У них радио совсем здесь не работает? – задал сам себе вопрос Адам, мурлыкая под нос одну из песенок Эйси-Диси. Синтия, с восхищением смотрела в окно, а навигатор, прикрепленный чуть пониже зеркала, указывал на то, что до их дома, настоящего дома, на целый год, оставалось немногим меньше двух миль. Дорога серпантином петляла между скал и вертелась на все лады, но Адам никуда не спешил. Две старушки на лавочке в беседке, что стояла на краю горного склона, приветливо помахали им руками и Адам посигналил в ответ.
Небо затягивало тучами, и еще через милю писатель и не сомневался, что свой первый день отпуска, он встретит под проливным дождем…
Свернув вниз по дороге, Адам оказался на самом берегу озера, посередине которого, на острове стоял красивый трёхэтажный особняк.
- Это наш? – недоверчиво, но в то же время с восхищением спросила Синтия.
Адам не ответил. Он и сам не мог отвести взгляда от того, что видел. Дом был, вне всякого сомнения старым. Возможно старше Адама втрое, а то и больше. Но конструкция выглядела не только красивой, но и надежной, поэтому, опасений никаких не вызывала. Синтия вылезла из машины, не успел еще Адам вытащить ключ из замка зажигания. Оставив машину под крышей, специально сделанной крошечной стоянки, писатель с женой направились через деревянный мостик на остров.
- Здесь совсем нет связи, - обиженно протянула Синтия, - телефон совсем не ловит сеть.
- Будет еще один повод, чтобы отдохнуть, - заметил Адам, расправив плечи и мельком взглянув на черные ледяные волны, что плескались в полуметре от ихних ног.
- А свет, - обеспокоенно взглянула она на мужа, - там же совсем темно. Или там, как в первобытные времена – все на свечах?
- Сем говорил, что там есть генератор, а завтра надо будет съездить в город и договориться, чтобы прислали бригаду электриков. Здешние парни молодцы, в момент все подключат.
Онднако он тут же вспомнил неработающую лампочку в коридоре закусочной, и, прикусив язык, замолчал. Дверь была незапертая, но внутри темнота властвовала всецело и нераздельно.
- Подожди здесь, - сказал Адам, - Сем что-то говорил, насчет того, что генератор в гараже. Нужно попробовать запустить его.
Синтия сжала сумочку в руках и отступила подальше от порога. Внезапно, резкий порыв ветра захлопнул входную дверь с таким треском, будто кто-то невидимый специально не хотел того, чтобы они попали внутрь. Найти генератор было нетрудно – толстый кабель тянулся по земле от самого дома в хлипкую деревянную постройку и самой воды.
«Видимо, здесь совсем не бывает наводнений» - подумал Адам, с ужасом представляя себе, что случилось бы, если поднялась вода и отрезала их от большой земли.
Генератор стоял посередине сарая, даже заправленный, судя по почти пустой канистре с топливом возле него. Сем, грузный толстячок, сам не любил физические нагрузки, но его безграничное умение договариваться с людьми, иногда творило чудеса. Потянув за рычаг, Адам с непривычки схватился за стоящий рядом столик. Затем, собравшись с силами дернул еще раз. Раздался рев, мигом перешедший в тихое пихание и сопение, а над входом в дом загорелся электрический фонарь.
Синтия облегченно вздохнула и последовала за мужем в дом…