Ирина захлопнула книжку и возмущенно воскликнула:
- Беспредел какой-то! И это называется БЕСТ-СЕЛ-ЛЕР! Причем проданный миллионными тиражами! Мало того, что вместо обещанных в анонсе тонкой иронии, исключительного знания издательского дела и мира моды, от начала до конца – сплошной бред.
- Манилова, что тебя так воинственно настроило? – Катя Ломоносова внимательно рассматривала свое отражение в крышке серебряной пудреницы.
Ирина перебросила книгу ближайшей подруге и соседке по комнате в университетском общежитии
- Лорен Вайсбергер. «Дьявол носит «Праду». Мг-м, название интригует.
- Вот я и купилась. Представляешь, некая Андреа, как и ты, с журналистским образованием, донельзя счастлива: ее приняли на работу в «Подиум», самый престижный журнал мод в Америке. Но год она должна отработать секретаршей. Причем младшей. «Тысячи и тысячи девушек в Нью-Йорке и во всех прочих городах Штатов мечтают о службе у самой известной, самой превозносимой редакторши всех стран и народов Миранды Пристли».
Но эту Миранду вроде бы выгнали из ада за невозможный характер.
- В прямом смысле?
- Глупая, в переносном, конечно… Так вот, эта стерва, на которую молятся и которую ненавидят, требует от своих подчиненных тако-о-ого, что ни один нормальный человек не стерпит.
- Например?
- Эта Миранда заставляет секретаршу перебирать ее грязные вещи и отдавать в чистку, ездить за ее детьми в школу и отвозить собаку к личному ветеринару, работать по четырнадцать часов в сутки. Приходть за два часа до начала рабочего дня, чтобы убрать ее кабинет, принести завтрак из одного ресторана, кофе из другого, и не дай Бог, что-нибудь не так. Все придется переделывать.
Сама она, тонкая и звонкая, лопает жирную ветчину, калорийный сыр, булочки и пирожные, запивает сладким кофе. Сотрудницы вынуждены есть все обезжиренное, исключительно в мизерных количествах, да и то из-под стола. И еще она свои шубы кидает на стол этой Андреа, чтобы та вешала их в шкаф. Может позвонить из Парижа или Милана в Нью-Йорк, чтобы секретарши нашли ей отлучившегося на пару минут водителя. Миранда ни с кем не здоровается и целый год называет Андреа именем ее предшественницы.
У девушки рушится личная жизнь, обижаются родные, о которых приходится забыть. А дурочка все это терпеливо сносит, потому что ей через год такого рабства пообещали повышение непосредственно по специальности.
Катя заинтересовалась:
- На самом деле нереально. Ну, а какие-нибудь плюсы имелись?
- Конечно, но, поверь мне, еще менее реальные. Просто сказка: эта Пристли требовала, чтобы все ее девушки носили одежду самых-самых престижных марок. И обувь должна быть на каблуке не менее 10 сантиметров. Причем собственный рост девиц не ниже 178 см. В журнале имелась кладовая, где хранилось все присылаемое для рекламы из лучших домов модели. Так вот девицам все это дарилось пачками.
- Ты права – не роман, а сплошной вымысел. Не понимаю, как ты могла его добить?
Ирина удивленно посмотрела на подругу:
- Так интересно же было: пошлет или не пошлет подальше Миранду эта овца бессловесная. Я бы ее так отфутболила.
- И?..
- Послала. Но поздно, не тот эффект. Похоже, у автора не хватило пыла на заключительную сцену… Господи, как хорошо, что таких начальниц просто не бывает… Катюша, можно я завтра надену твою шифоновую тунику? Ну, пожалуйста, только для того, чтобы произвести впечатление на коллектив.
Катя неохотно дала «добро»:
- Ладно, но только ради первого рабочего дня.
Ирина подхватилась и заключила подругу в объятия:
- Ты – лучшая, Катюшка!
Дверь распахнулась без стука. На пороге стояла комендант общежития. Анна Васильевна, высокая, худющая тетка неопределенного возраста, как обычно, в красно-желто-сером спортивном костюме и мужских ботинках, оперлась спиной о шкаф и подоткнула ребра кулаками. Она молчала и выжидательно смотрела на девушек.
Ира и Катя рухнули на кровать, ударившись затылками о стену.
- Вы уже вернулись, Анна Васильевна! – подобострастно восхитилась Катя.
- А вы думали, я навсегда уехала? Не дождетесь! Та-а-к? Денег нет, да?
- Нет, - Ира была менее дипломатична и более категорична, чем Катя. – Сегодня нет, но завтра выхожу на работу. Вы же не выгоните нас на улицу, правда? Подождете немного?
- Вы же такая добренькая, - сподхалимничала Катя.
Комендантша разразилась целой тирадой насчет того, что вот она на самом деле добрая и жалостливая, а некоторые бессовестные девицы пользуются этим и наносят ей обиду. Девушки согласно кивали головой, надеясь, что гроза миновала.
- Жду ровно неделю. Не будет денег, убирайтесь из общежития вон. Я и так покрываю вас, не смотря на то, что меня могут уволить. Октябрь на носу. Студентам мест не хватает. А здесь, пожалте, незаконное проживание.
Подруги встали и принялись благодарить «добрейшую» Анну Васильевну.
- Ну-ну, сочтемся. Я же понимаю, что вы не из обеспеченных. А пока давайте-ка сюда ваши дипломы, чтобы не улизнули, не рассчитавшись.
Ирина Манилова, с минутку полюбовавшись собственным отражением в стеклянной двери офиса русско-швейцарской фирмы «Женевский шоколад», с трудом открыла ее и вошла в холл.
- Положите пропуск на бюро, - невидимый голос и выехавшее навстречу неизвестно откуда бюро с электронным экраном.
- Я первый день.
- Назовите себя.
Назвала, и ей было разрешено последовать к лифту. Кнопок в нем не было.
- Вам куда?
- 3-й этаж.
- К кому?
- Кабинет главы филиала Эльвиры Дуби.
Лифт отвез ее прямо в приемную.
Секретарь Эльвиры, девица с огненно-красными волосами, ногтями того же цвета и сильно подсиненными веками встретила ее восторженно:
- О, так ты на мое место! Здорово!. Я – Сильва Нарди. А ты – Ирэн Мани, вот твой попуск. Отмечай в холле за пять минут до начала рабочего дня.
- Ошибка. Я – Ирина Манилова.
- Была. Теперь Ирэн Мани. Думаешь, я – Сильва? Света меня зовут, Нардимова. У Эльвиры привычка всех переименовывать. Ладно, ты садись сюда. Вот список твоих обязанностей. Но это ерунда. Глава сей конторы на каждый день придумает новенькое.
- А если я не хочу быть Ирэн?
- Не будь. Надо же, ей так повезло устроиться сюда, а она капризничает. Ну, я побежала, теперь я - начальник отдела кадров нашего филиала. А ты вообще-то кто?
- Экономист.
- Будешь, значит, начальником экономического отдела. Через год Нинон Мали снова собирается стать Ниной Малининой, вот местечко тебе и освободится. Вещи свои я забрала. В столе – шоколад, можешь есть, сколько влезет.
Сильва-Света уже открыла дверь в коридор, когда вспомнила:
- Ой, Ирэн, запомни: при появлении Эльвиры надо вставать. Звать ее только по имени. Улыбаться всегда, когда она пытается шутить. А пытается она часто. Твоя одежда – в шкафу. Пока!
- Постой, какая одежда? Я что, голая?
- Одежда такая, как у меня. У нас форма – выражение лояльности фирме.
Ира открыла шкаф. На вешалке висела бесформенная юбка шоколадного цвета и блузка молочного. На кармашке блузки была надпись: «Женевский шоколад». Девушка решила пренебречь формой, может, это совсем необязательно.
Открыла стол: вот это да! Дюжина двухсотграммовых плиток ее любимого шоколада. Решила съесть кусочек и изучить список обязанностей.
Дверь бесшумно поднявшегося лифта отворилась. В приемной возникло явление: женщина с огненно-красными волосами и маникюром того же цвета, подсиненными веками. Лет ей было без малого семьдесят. Шоколадная юбка выше колен, молочно-белая блузка с фирменной надписью и шляпка, похожая на шоколадную плитку.
Эльвира? Точно. Улыбка до ушей, и шляпка летит на стол секретарши.
- Ха-ха, не поймала, - развеселилась глава филиала. – Быстренько положи ее на полку в шкаф. И в кабинет, на допрос, ха-ха… Да ты невеселая?! Я таких не люблю.
Рабочий день заканчивался в половине шестого. Очумелая Ирина-Ирэн появилась в комнате общежития в половине одиннадцатого.
Катя, потратив день на очередные неудачные поиски места в какой-нибудь редакции, проспав весь вечер, нарезала бутерброды с ливерной колбасой. Она, видно, плакала и хотела сразу же излить свои горести. Но вид подруги потряс ее.
- Что с тобой и что это на тебе?
- Дай чаю, пожалуйста, - попросила Ира и рухнула на кровать.
Потом стала нервно похихикивать, и длилось это не меньше получаса.
Кате пришлось отрезвить ее затрещиной.
- Прекрати! В чем дело?
- Помнишь вчерашнюю книжку?
- Да, я начала ее читать. Бред, но вообще любопытно.
- Никакой не бред. Мисс Пристли по сравнению с моей начальницей - ангел небесный.
-Ну?!
- Меня переименовали, заставляют перекраситься в огненно-красный цвет. Я не имею права надевать ничего, кроме офисной формы. Даже на улице. В течение года. Должна радостно смеяться, аплодируя каждому слову Эльвиры Дуби, пить вместе с ней крепкий кофе без сахара пять раз в день. Следить за местоположением и чистотой ее шляпки. Вести дневник ее самочувствия, ровно в час подавать ей разогретое молоко с медом. Полдня расхваливать ее талант управляющей солидным предприятием. При этом он присутствует на самом деле – фирма процветает.
Я не могу уйти раньше нее с работы, а она по четным числам после шести принимает у себя в кабинете «друга детства», по нечетным – «друга юности».
Выходной - два раза в месяц. В первой половине – воскресенье, во второй – суббота.
И что самое любопытное – Эльвира очень любит пение дрозда. У меня – домашнее задание. Всю ночь буду разучивать издаваемые сей птицей звуки. Знаешь, все двадцать шесть сотрудников конторы могут взять первое место на конкурсе подражателей.
Катя забыла о своих несчастьях. Не смотря на грустный настрой подруги, девушка заливалась здоровым молодым смехом. Потом, успокоившись, сказала:
- Ну, Ирка, брось ты этот «Женевский шоколад». Там ведь не будут осыпать тебя шмотками от Гуччи, Версаче, Шанель и прочих.
Ирина мрачно посмотрела на Катю и сквозь зубы произнесла:
- Шмотками не будут, точно.
Она поднялась, взяла со стула свою сумку и высыпала содержимое на стол: две коробки конфет, четыре плитки шоколада, упаковка шоколадного печенья.
Катя облизнулась:
- Это можно съесть?
- Нужно… Сижу в приемной, из себя выхожу, пока старуха со своим «детством» кувыркается в кабинете, ну, все, думаю, вот выйдет, выскажусь и уйду, хлопнув дверью… Только собралась с духом, а бабушка мне через всю комнату конвертик голубком отправила со словами: «Премия за понятливость, детка. На столе в холле – пакет с шоколадом. Будешь забирать по вечерам». Показала жестом, что я на сегодня свободна.
Ирина помахала конвертом.
- Я и сказать ничего не успела. Ладно, завтра приду и выдам все, что я о ней думаю. Не нужен мне ее шоколад и премии.
Как всегда, комендантша вошла без стука.
- Ночь на дворе, а у них – смешочки. Не денежки ли завелись?
Ира открыла конверт и решила успокоить Анну Васильевну хоть малой толикой квартплаты:
- Немножко есть. Остальное за,.. – хотела сказать прошлый месяц, но сказала иное: - За год позже.
И протянула дрожащей рукой плату и за просроченные месяцы, и за октябрь.
Катя поперхнулась.
Анна Васильевна цепко схватила деньги и, не сказав ни слова, исчезла. Испугалась, наверное, что произошла ошибка.
Ирина тяжело опустилась на стул. «Можно будет заняться поисками приличной квартиры», - подумала она.
Несколько минут спустя попросила Катю договориться со знакомой парикмахершей о визите на раннее утро. Сама же отправилась перешивать униформу.