Я её люблю. Я боялся в этом признаться даже самому себе, но, в конце концов, решился и сказал. Глядя в собственные глаза в зеркале, сказал громко и внятно: «Я её люблю». Родителей и сестры дома не было, поэтому я сказал громко и внятно. Я её люблю.
Она была старше меня, и я знал про всех, кто был у неё до меня. Всё знал. Или почти всё. Сколько мог, столько и узнал. Про самых-самых я даже читал. А с теми, кого она зацепила случайно, походя, и не оставила про них пометок в своём дневнике, мне даже удалось поговорить. Грубость, с которой они отзывались о ней, их скабрезности и пошлые анекдоты не отвратили меня от моего чувства. Не могли отвратить.
Потому что она была прекрасна. И удивительна. Таинственна и загадочна. Её запах… нет, не запах, а сама мысль о её запахе возбуждала. Нет, не так, как приятная внешность первокурсницы тревожит существо девственника, и не так, как прожженного жиголо вставляет невинность личика малолетки. Она возбуждала реально. Одним фактом своего существования. Её грациозная безобразность и безобразность её грации, её похотливая сдержанность и сдержанность её похотливости, её трагические шутки и шутливость её трагичности… О-о-о! Как же сладко было бы ей отдаться и забыться в её объятиях!
Забыться. Забыть обо всём. О докучливых родителях, о раздражающей сестре, о «двойке» на последнем семинаре по химии, о надменной Клариссе, о том, что Питер Пен вчера явился опять на новом аэрокаре и девучки щебетали только про него. Забыть. Остаться и быть только с ней. Навсегда. Не думая больше ни о чём и ни о ком.
Конечно, мои родители были против. Я не мог им не признаться о своей любви, и они были против. То есть, на самом деле, отец понимающе помалкивал. В основном. Хотя иной раз вынужден был поддакивать матушке. Зато матушка от всей души постаралась расписать мне её уродство и указать на самые очевидные недостатки. Может быть, она мстила в моём лице моему же отцу за какую-то прошлую измену, о которой я даже не был в курсе, не знаю. Я слишком хорошо воспитанный сын, чтобы пререкаться с матушкой, и я не пререкался. Просто не спорил и всё.
Я знал, что люблю. Я знал, что хочу только её. И быть только с ней. Ни с кем больше не хочу. Только с ней.
О нет, не подумайте лишнего, женщины у меня случались. Разные. Можно сказать, разнообразные. Простушки из пролетарских гетто, эстетки из аристократических семейств, скучные профессионалки и забавные случайницы. Однако, отношения… впрочем, правильнее сказать, сношения с ними были не более, чем физкультурой. Или физикой. Или физиологией. Физическое трение плоти о плоть, которое, будучи совершённым в определённом порядке и при определённых обстоятельствах, вызывает определённые и описанные учебниками анатомии реакции.
А её я люблю. Всё-всё знаю, и самые неприятные и неопрятные истории о ней знаю, но всё равно люблю.
Когда я понял это, я пришёл к выводу, что должен быть её достоин. Мне было известно про её взбамолошный характер, у меня был шанс и у такого, какой я был, но я решил, что я должен соответствовать. А не подкатывать к ней как очкастый ботаник, с цветами на арапа. Поэтому я занялся дрессировкой своего тела, своих умений и навыков. Каждая минута моего времени, проведённая в ожидании встречи с ней, была отдана подготовке к этой встрече. Подготовке к тому мгновению, когда я явлюсь к ней, она улыбнётся и скажет: «Теперь я твоя и только твоя».
Я стал так достоин её, что девицы оглядывались на меня и мечтали залучить в свою постель хотя бы на минутку, я им не отказывал, но это по-прежнему была только физкультура. Потому что я люблю только её.
Если вас заинтересовал мой рассказ, добрый господин, дайте сигаретку.
Да, я поехал добровольцем. Волонтёром. По убеждению. Из любви.
Да, мы ещё даже до базы не доехали, нас накрыл обстрел и мне сразу оторвало ноги.
Нет, врагов я не видел, мы поехали, потом обстрел, потом я без ног и без сознания, меня вытащили и откачали, только, вот, без ног.
Нет, я не жалею. Это небольшая плата за любовь.
Я её люблю. Многие притворяются, придумывают себе оправдания, а я говорю честно и откровенно: я её люблю.
Как это "что с ней"? Добрый господин, с ней всё в порядке. Она продолжается. Я её по-прежнему люблю. Войну.
Сами вы дурак, добрый господин, вали отсюда, козёл недорезанный, пока костылями не настучал по твоей предательской башке.
Если вам понравилось произведение, сообщите об этом автору:
R861936957636
Z314524388182