Как дать определение вере? Любви? Боли? Как вообще дать определение чувству? Задача тем более непосильна, что человек живет "раздираемый" чувствами и нет в человеке ни одного "чистого" чувства, не отягощенного чувствами, сопутствующими главному, основному, или "ведущему" чувству.
Боль есть реальность, но разве боль от пореза пальца у всех людей одинакова? Порез, вызывающий боль - вот он - очевиден, но боль, страдание от боли, вовсе не очевидна. Она индивидуальна, личностна.
Свою боль знают, о чужой боли догадываются по собственному горькому опыту и у кого нет этого опыта, в том и нет сопереживания боли, ведь тот, у кого палец цел, боли не чувствует, в нем нет боли от пореза пальца, он должен эту боль вообразить в себе.
Такая же очевидность у любви и веры. Недаром Фома уверовал только тогда, когда Господь разрешил ему "вложить персты в раны".
В очевидное уверовал, а не словам, слова лишь предваряют веру, предуготавливают к вере. Так и в любви объясняются. По-разному иногда романтично под окном с пением серенад…
Но сама любовь появляется из ничего, на пустом месте вспыхнет и разгорится, хотя и уста к устам, то есть не без очевидностей и слова находятся, однако же...
Личностно очевидна причина чувства, как например порез пальца. Но уже о причине любви, а порой и ненависти сказать трудно, если вообще возможно.
О Боге нельзя сказать так, как о порезе, или о любимой (...мом), что он - очевиден. Боль или любовь можно определить через причину, которая очевидна. Однако и тут не все ясно, есть фантомные боли - руки нет, а болит порез на отсутствующей руке.
Объект любви за тысячи километров, а любится. Следовательно, во всем этом нужно найти что-то общее, но что общего между невидимым Богом, отсутствующей рукой и невесть где находящемся объекте любви?
Общее тут память. Рука когда-то была у человека и память о руке осталась. Тело помнит отсутствующую руку!
Объект любви был когда-то рядом, и память о нем осталась, но какая может быть память у человека о невидимом Боге? Можно ли помнить то, чего не видел воочию?
С другой стороны нельзя же отрицать, что вера есть реальность, присутствующая в человеке и очевидная для него. Может быть, для памяти вовсе и не обязательно, чтобы существовала очевидная для всех причина, как порез на пальце? Можно даже влюбиться, не видя объекта влюбленности, так сказать заочно, по письмам. Или вообразить себе объект любви?
Дело вовсе не в том, была ли рука, был ли объект влюбленности в реальности, видел ли воочию Бога, дело в том, что человек вообразил руку, возлюбленную, Бога и это воображение стало для него реальностью для себя и в себе.
Вообразить можно отталкиваясь и от очевидной реальности (рука была, письма были, порез - вот он, сам ранил руку когда-то), но не менее, а иногда куда более убедительным являются вовсе не очевидные свидетельства.
Иногда прочитанное в книжке воздействует на человека мощно и всецело, начисто перекрывая все очевидности!
Так что любое чувство - это реальность, существующая в единичном человеке и не выходящая за его пределы.
Можно рассказать про свою боль, про свою любовь, про свою веру, но нельзя сделать так, чтобы кто-то другой почувствовал твою боль так, как её чувствуешь ты. Чтобы кто-то влюбился так, как ты, чтобы кто-то верил так, как ты веришь.
Иначе говоря, невозможно получить идентичного твоему - чувства.
Вера, сугубо индивидуальное чувство переживания, своего отношения к Богу. Как любое чувство оно может быть только описано, но не определено.
Вера не понимается, а переживается, как мы переживаем боль, влюбленность, страх, ненависть.
Из этого вовсе не следует, что человек не осознает ни боли, ни влюбленности, ни веры, - напротив, только человек и способен осознавать свои чувства в отличие от животных.
Итак, мы вышли на два понятия не тождественных друг другу: "понимать" и "осознавать". Понять - это присвоить себе - это то, что стало твоим. Иначе говоря, понять - это научится чему-либо, знать что-либо.
Все что понято - все ясно и определенно. Понятное всегда можно повторить сколько угодно раз и передать его как знание, почти, что один к одному, другому. Все "понятия" охватываются наукой с её "методами" и "технологиями".
Осознать - значит: во первых - почувствовать, во вторых: поставить вопрос, задуматься. Все что осознается, то осознается только и исключительно потому, что привлекает к себе внимание. Внимание к себе и в себе.
Вначале осознать, а потом - попытаться понять. Осознается то, что привлекает внимание, что тревожит, беспокоит, к чему тянет любопытство, что хочется понять и что очень важно для человека.
Глаз "видит" исключительно все, но из этого "всего" осознается человеком немногое, только то, что для него важно, остальное проходит мимо его сознания.
Такова "прямая схема" восприятия мира, но случается, что несознаваемое отпечатывается в сознании и долгие годы "дремлет" в нем.
Это существенный "довесок" к осознанию воспринятого, так сказать - "отложенное осознание".
Механизм же, контролируемого человеком осознания таков: я осознаю боль и поэтому хочу от неё избавится. Я осознаю влюбленность и хочу обрести объект любви. Я осознаю свою веру и потому хочу заслужить благодать Божию.
Иногда осознание переходит в понимание. Я понимаю причину, по которой у меня болит палец на несуществующей руке и чтобы он не болел, пью вот это лекарство. Если понимание не ложно, то фантомная, или реальная боль отступает. На понимании причин болей построена вся научная медицина.
Я понимаю причину своей влюбленности и делаю то-то и то-то. Если понимание так же не ложно, то последовательность действий должно, непременно привести к "выздоровлению" от любви. Однако любой, опытный человек усомнится в возможности найти точный рецепт для "выздоровления от любви". Он скажет, что не всё, а только половина зависит от тебя,
вторая же - от объекта влюбленности.
Выходит, когда чувства вызваны чем-то, не имеющем разума, как в случае с болью пальца на несуществующей руке, или порезе, то понимание причины дает сто процентную или близкую к этому, гарантию излечения.
Тогда же, когда чувства вызваны разумным объектом, то в лучшем случае - понимание дает 50% шанс к излечению. Но такое понимание уже не есть подлинное понимание, а всего лишь подобие его, приближение к нему. Это уже не твое, а частично и его, другого.
Так случается часто даже там, где человек имеет дело с точной наукой: кто-то хорошо умеет ставить эксперимент, кто-то силен в математическом объяснении эксперимента, кто-то силен в теории. Каждый понимает только свою часть вопроса.
Сказать же, - я понимаю причину своей веры нельзя, нельзя по тем же самым основаниям, по которым влюбленный не может целиком и полностью подчинить себе объект влюбленности, так как у объекта так же имеется "свободная воля" и он может противостоять домогательству.
Это не значит, что у человека не могут быть представления о понимании причины веры, но представления не являются пониманием. Они могут сколь угодно близко подходить к пониманию, но когда они с ним сливаются, то представление переходит в окончательное, завершенное понимание. Иначе сказать в постижение этой истины.
Так в науке, подтвержденная опытом гипотеза становится теорией и технологией. То есть представление перерастает в понимание, "схватывается" и "присваивается" разумом, как собственность.
Если мы можем иметь какие-то граничные суждения о причине чувства любви (мы знаем человека, можем о нем судить по письмам), или о причине боли (мы знаем анатомию и т.д.), то все предикаты Бога безграничны.
Простое соображение о соотношении ограниченного с безграничным показывает всю бессмысленность постановки вопроса о понимании причины веры.
Вот почему отцы-основатели христианской религии с таким подозрением, даже с яростью отрицали любое вмешательство разума с его "пониманиями" в дела веры.
"Распят сын божий - не стыдно, ибо это постыдно. И умер сын божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. А погребенный, он воскрес - это верно, ибо невозможно. Я верую - ибо это абсурдно." Квинт
Септимий Флоренс (Тертуллиан). II-III век
Вся богословская литература буквально нашпигована подобными высказываниями, о мудростях мира, которое есть "безумие перед лицом Господа". И о безумных мира сего, которые мудры в его глазах.
Исходя из выше сказанного, можно дать такое определение веры: вера есть представление человека о том, чего невозможно понять и значит доказать. Иначе сказать: все что замкнуто в незнании и непонимании, но о чем у человека есть представление, является верой!
Вера в Бога творца Вселенной и вера в то, что его нет – одно и то же!
И опять же вынужден повторить, что для верующего (верящего) человека объект веры является фактом, несомненно, доказанным, фактом свидетельство о котором человек черпает из себя.
Реальность фантомной боли, или боли от пореза пальца для человека одно и то же! Ему не нужно доказывать, что реальность, а что нет - он испытывает эту боль. Ему приходится доказывать только тогда, когда он пытается объяснить эту боль другому, а тут "ключи" от всех доказательств находятся у разума с его "пониманиями".
То же самое касается любви, да и любого другого чувства. Именно потому, что причина любви и причина веры ускользает от понимания человека, он не может ни чего доказать другому. В лучшем случае он может рассчитывать на сочувствие, как живой отклик другого на пережитое, когда-то им.
То есть, твое индивидуально-личное в другом человеке представлено как его индивидуально-личное. Понятно, что это всего лишь "образ и подобие" твоей боли, твоей влюбленности и твоей веры.
В реальности же, сочувствие минимально, а то и вообще наличествует отторжение.
"Ну что ты, такой пустячный порез, а ты вопишь?»
«Из-за такой "вертихвостки" ты убиваешься?»
«Ваша вера обращена не к Богу, а к сатане!»
«Ну что Вы? Какой такой Бог, когда во всем и везде царствуют законы природы!"
Как только вера начинает "доказывать" саму себя, так тут же и начинаются курьезы, тут она и глохнет, и чахнет, и становится объектом; насмешек и злословия.
Не менее смешной выглядит и наука, когда она вторгается в область веры и начинает гармонию проверять своей алгеброй.
И в первом и во втором случае на свет появляются химерические представления - "научная вера" и "сонная одурь разума".
Прокопьевск. 1999г.
Новая редакция 2014 г.