ошо
Никогда. Учение никогда не становится медитацией, медитация пре¬вращается в учение. Не начинайте с учения, иначе вы никогда не придете к медитации. Начните с медитации, и вы придете к уче¬нию, и учение не будет привнесено извне, оно будет внутренней преисполненностью, оно осветит вас изнутри.
Пожалуй, даже нехорошо называть это "учением", настолько оно со¬вершенно свободно, но можно назвать это и учением. Ваша жизнь дисциплинируется, но не от усилий, а от внутреннего по¬нимания; вы ведете себя естественно, потому что сознательный человек не может вести себя иначе, это невозможно. Вы будете так вести себя без всякой выгоды, без всякого мотива, это поведе¬ние будет струиться от вашей спонтанности, в нем не будет ника¬кой жадности. Любой христианский святой жаден, он хочет до¬стичь рая. Любой джайнский монах жаден, он бизнесмен, он хо¬чет выиграть на добродетели, хочет быть православным победи¬телем в том мире, стать завоевателем в мире духа, но это желание — от жадности. Если вы оглянетесь на монахов, святых, Махатм, вы увидите жадных, материалистических людей. Они дисципли¬нируют себя, потому что знают: за их жертвы плата будет велика. Они готовы к жертве, они даже готовы убить себя, но это — сделка.
У человека медитации, понимания, нет никаких мотивов, никаких сделок с реальностью. Как можно заключить сделку с реально¬стью? Сама идея-то глупая. Человек медитации — хороший, пото¬му что ему хорошо и легко быть хорошим, нет никаких мотивов. Он добродетелен, потому что добродетель дает ему такое счастье, такой восторг!.. Он любит, он делится, как цветок делится своим ароматом, своим благоуханием — естественно. Его добродетель не культивирована, не обусловлена — это рост его существа.
Итак, вы спрашиваете: когда учение становится медитацией? Никогда. Дисциплина никогда не становится медитацией, но медитация всегда приносит дисциплину, внутреннюю дисциплину, и эта дисциплина — от свободы, эта дисциплина — не новая клетка, эта дисциплина делает вас полностью свободным и освобожденным. У вас нет никаких предписаний, которым надо следовать, вы ни¬кому не следуете; никаким текстам, вы просто следуете своей глу¬бочайшей сердцевине. И нет никаких в вас конфликтов, никаких альтернатив, вам ничего не надо выбирать, вам не надо выбирать — делать то или это. Нет никакого раскаяния; человек медитации не может поступить неправильно, такого не случается. Чтобы он ни делал, он делает это полностью, от всего существа, а в следую¬щее мгновение он уже перешагнул через это. Он никогда не огля¬дывается назад, никогда не раскаивается: что случилось, то слу¬чилось; чего не случилось, того не случилось. Он никогда не хва¬лит себя: "Вот, я это сделал". Никогда не чувствует вины: "Как мог я это сделать?" У него не бывает переживаний о прошлом, похмелья, прошлое отсечено от него. Каждое мгновение он двигает¬ся в будущее, каждое мгновение прошлого исчезает, и он чист, как утренняя капля росы.
У такой дисциплины — свежесть, у такой дисциплины — свобода, у та¬кой дисциплины — благоухание, иначе дисциплина делает людей скучными, глупыми, делает людей посредственными. Дисципли¬на убивает вашу свободу, убивает ваше существо, становится са¬моубийством, так что никогда не начинайте с дисциплины, начи¬найте с медитации.
Вот почему я подчеркиваю значение медитации: если дисциплина воз¬никает из медитации — хорошо, иначе она не нужна. Лучше вооб¬ще не иметь характера, чем характер навязчивый
ошо