Волшебная сила искусства
Далеко не Лувр и даже не Эрмитаж.
Но каждый раз нахожу что-то интересное.
В зале современного искусства внимание
приковывает гиперреалистическая скульптура:
коляска для близняшек с пристёгнутыми
розовощёкими спящими младенцами.
Блондинистый европеoид, чернявый азиатик.
Чудесный символ человеческого братства.
Женщина, рассматривавшая другие экспонаты,
подошла к коляске, взялась за ручку и...
неторопливо ушла вместе с "композицией".
А я остался стоять с открытой варежкой.
Война - прескверная штука
Неплохой американский доктор,
приятный во всех отношениях человек.
Его жена родом из Прибалтики.
Он с ней побывал в Латвии в 1974 году,
ужаснулся и впал в депрессию от того,
какие чувства там испытал и что увидел,
И я впервые посетил Ригу примерно тогда же,
и тоже испытал шок, но только побывал
одной ногой в раю, а не в аду...
Слово за слово - доктор поведал о том,
что жена его покинула родину в 1945 году,
её папа воевал против "советских" в СС,
под конец он прятался в лесу, и увидел
под деревом сидит на земле русский солдат,
голова свесилась, а винтовка на земле.
Открыл глаза, с трудом выпрямил спину,
потянулся к оружию...
Эсэсовец понял - русский болен или ранен,
и медленно опустил дуло своей винтовки.
Русский сделал тоже самое.
Латыш развернулся и пошёл своей дорогой.
- Война - прескверная штука. - вздохнул доктор.
- И жизнь - запутанная вещь. - промолчал я.
На стене в его кабинете фото двух дочерей:
одна светленькая, другая смугленькая -
явно в папу - семитской наружности;
и двух внуков таких же разных внешне
веселых озорников - и также в обнимку.
С детства он знал, что проклят
С детства он знал, что проклят.
Мать нагуляла его, а родственники
считавшие себя святыми, так и сказали:
- И ты, и твой сын - принадлежите аду! Это
навеки и обжалованию не подлежит.
Мама сошла с ума и умерла в психушке.
Мальчик возненавидел верующих,
да и всех людей заодно,
и пошел по известной дорожке.
К тридцати годам имел уже несколько судимостей,
но потом женился, немного остепенился.
Да вот жена оказалась непутевая,
стала его обманывать и жестоко.
Опять остался один.
Начались приступы депрессии. Стал пить.
Женился снова. Но и эта жена не помогла ему.
Потому что тоже пила, и исчезла как и первая.
И тут врачи сказали ему:
Саша, у тебя рак. Тебе осталось жить недолго.
Ему отрезали правую руку, вот так - по плечо.
И он поехал умирать на родину в деревню.
Там родственники - может помогут в последние дни.
У него был маленький домик,
а в Омской области холодно и он
заготовить дрова не мог, чтоб протопить печь.
Ему было нечего есть. Bсе от него отвернулись.
В. продолжал свой рассказ:
Я попытался как-то помочь.
Позвонил его ближней родне...
- Нет, мы этому грешнику помогать не будем.
- Ну, хоть молоком напоите.
- Нет!
- Буду платить вам за каждый литр молока.
- Хорошо... Но, только до калитки.
Моя мама мне звонит u говорит:
- Сынок, я должна туда ехать.
- Мама, ведь это бесполезно! Поездом из Германии,
да билеты в последний момент. Не успеешь!
Я позвонил знакомому пастору,
попросил навестить умирающего.
Он отвечает: Извини это не мой регион.
Наконец, нашлись молодые люди
из церкви другого города.
Мгновенно откликнулись. Приехали.
Вставили ему стекла в доме.
Натопили печь. Сварили борщ.
Поговорили с ним. Молились у его постели...
И тут, он впервые в жизни помолился сам.
Он не просил выздоровления.
Он плакал и только об одном попросил:
Господи! Покажи мне в этой жизни человека,
который любит меня...
В это время моя мама уже садилась в самолет.
Её не остановило слабое здоровье.
Не испугал перелет из Кёльна в Сибирь.
Не остановили тысяча евро за билет...
Когда она пришла к Саше вечером,
он сказал: Тётя Мария, я просил Бога -
только бы мне дожить до твоего приезда!
Примирившись со всеми, он умер рано утром.
Улыбаясь во сне.
Жало
Утром поехал в незнакомые места.
Люблю находить новые уголки в районе.
Раньше не понимал эту тишину.
Не хватало города. По мере освоения местности
стало всё роднее и знакомее.
Почувствовал вкус в пейзажах, деталях.
Сегодня меня направили в новенький
с иголочки госпиталь.
Ехал и знал, что начались преждевременные роды.
Захожу в просторную отдельную палату.
Молодая мама, как и положено, лежа на кровати,
прижимает к щеке розовый сверточек.
Лицо мокрое - плачет целует... мёртвое дитя.
Смерть уже проявила себя:
синюшные пятна на лбу младенца,
ротик приоткрыт - тонюсенькие губки
темно-фиолетового страшного цвета...
Подошел отец. Ему позвонили на работу.
Приехали бабушка с дедушкой и двое деток -
мальчик и девочка, видимо погодки, лет шесть-семь.
Уныние полнейшее и растерянность.
Что делать, о чем говорить, когда такое горе?
Думаю как бы только не чокнулась молодая мамаша.
Она оторваться не может от младенца ни глазами, ни телом.
- А симпатичный ребеночек получился у вас.
Справный такой. - говорю с идиотской улыбкой.
Бабка с дедом закивали, заулыбались немного нервно.
- Жалко конечно, но так значит надо. Неизвестно еще,
как мы будем жить, может и позавидуем умершим.
Народ немного воспрял духом, а я продолжаю:
- У моей жены выкидыш был. Зародыш вот такой, -
показываю пальцами, - крошечный, и то вспоминаю
до сих пор с тоской. Мечтаю навестить место,
где закопал его под сливой в Н-ске.
А тут, вон какая красавица! Ну посмотрите, не чудо ли Божие,
и ушки есть - папины и носик крохотный, явно мамин,
ну прямо куколка-девочка. Будто пососала мамину грудь и спит.
Смотрю, народ приосанился, заулыбался веселее,
даже маманька забыла о поцелуях и уже не так крепко
прижимает пакет к груди: надо же рассмотреть свое сокровище.
- Только крылышек не хватает - ангельского чина создание!
Встретит нас там на небе у Христа, если удостоимся,
вот вместе порадуемся-то!
Папа аккуратно и нежно взял трупик на руки
(да какой же трупик, если ребеночек на глазах преобразился)
и показал сестричку детям. Действительно красивый ребенок
и вовсе не похож на недоношенную замученную обезьянку
с прозрачной плотью осминожика наглотавшегося чернил -
как и куда только мои очи глядели!
Дети трогали носик: Ох, ты, маленькая!
А я подумал: душа ангельская сейчас рядом,
пытается утешить нас и порадоваться вместе с нами.
Ад - где сила твоя?! Смерть - где жало твое!
Ехал домой и не сразу заметил, что напеваю
слова пятидесятого псалма.
Это был любимый псалом, умершего безвременно,
гениального скрипача Юры Мержевского.
Он знает этот псалом наизусть.
Чай травный не везде дают
Коробка датского печенья в машине,
после которого сильно пить захотелось.
Кофе?
Даже если без кофеина,
потом после него плохо сплю,
А чай травный не везде дают.
Зашел в библиотеку приложился к фонтанчику
с прохладной водой, полегчало.
Но неясное раздражение осталось.
Поднялся на второй этаж.
Очередь на интернет. Прямо передо мной
села за комп, где надо отметиться
(не везде такая неудобная система)
неуклюжая дама и стала копаться в сумочке,
доставая всякую дребедень и,
странное дело, одинаково-скомканные салфетки.
Я начал злиться. Вот, думаю, толстозадая,
нет чтоб меня пропустить, будет копаться полчаса,
а потом перепечатывать шифр с карточки.
Четырнадцать цифр и плюс пароль,
я то свой знаю наизусть, слава Богу, дал память,
и у меня весь процесс и тридцати секунд не займет.
Ну я ей и говорю в спину любезнейшим образом:
- Могу я Вам чем-то помочь?
- Да вот карточку библиотечную никак не могу найти. -
говорит почти плачyщим, беззащитным голосом.
И лицо растерянное доброе... деформированное.
Съехавшее как-то набок. Лоб непомерно большой.
Во мне сердце ухнуло в пол.
Стало жгуче стыдно за себя. Урода...
В то же мгновение к нам подошла девочка,
пристально глянула мне в глаза,
будто хотела прочесть, что у меня на уме,
но без осуждения, без неприязни,
спокойно, как ангел-хранитель.
- Что надо, мама?
И за ней мужчина, тоже инвалид, явно заторможенный.
А девочка-то - совершенно нормальная,
лет девять, примерно, маминой помощнице.
Я развернулся и пошёл к лестнице...
Домой. Пить свой чай.
В Санта-Крузе
В Санта-Крузе серые метелки пальм над черепичными крышами.
Город-пляж переполнен отдыхающими, хоть вода и студеная.
Сын вё же искупался и ему свело руки от холода.
Катим дальше - в Монтерей.
С обеих сторон дюны в розово-салатно-красных растениях
(на снимках словно сопки вокруг моего Мурманска),
красиво открываются океанские виды
(все норовлю сказать морские).
В песчаных дюнах побродил бы подольше,
но семья рвётся дальше на юг...
Бухта. У берега в неглубокой воде
маслянистые листья морской капусты-ламинарии
и белесые морские звезды - Пацифика посуровей Атлантики.
На скале у берега бакланы в перемежку
с раскомленными тюленями - мягкие бурдюки
со слезящимися подслеповатыми выпуклыми глазками.
Тяжело и задышливо передвигаеся.
Hеуклюжий cоскольз в в тихую прозрачную воду и -
мгновенно становится красивым, стремительным, опасным.
Возле заводи с колышащимися мхами можно сидеть часами
(так принято говорить, посидев пять минут без движения).
Зашли в лавку конфетную.
Девчушка-продавец мексиканского явно проихождения
терпеливо объясняет что-то мордатому парню.
Он рыкает, перебивая: Speak English!
Hе нашлось во мне решительности дать ему
пинка - полно полиции на каждом углу.
Лишь сказал: Fuck you, man...
Почти без напевного славянского акцента.