Читатели мои!
Если Вы хотите не только улыбнуться, читая этот мой юмористический рассказ, но и посмеяться, то сначала прочтите его первую серию «Ура! Максимка-«Шишига-благая».
На дворе в разгаре лето.
В деревне люди до поздней ночи на своих огородах.
Конечно с утра все как положено идут на работу в колхоз, для порядку так сказать отметиться там и быстрее домой.
Время было такое. Восьмидесятые годы прошлого столетия.
Мария Ивановна Калинина не покладая рук своих с утра как белка в колесе занималась своим хозяйством.
Её благоверный много лет числился в их доме «как-бы мужем».
Дети уже выросли, разъехались и радость у них одна-это когда привозили им внука Максима из Тюмени.
Этот говорушка мальчишечка, бесёнок ещё тот, быстро научился деревенскому диалекту, и своим разговором смешил как своих родных, так и всех в деревне.
И вот, ему исполнилось пять лет как раз в то время, когда он гостил у бабушки Маши и у деда Коли.
А папа и мама ребёнка были у родственников в Москве.
Дед рано-раным встал не в настроении, он вчера мало выпил, поэтому коровы своего пастуха «не осудили», когда тот уснул под берёзой прямо у моста, и вечером они возвращались из лесу домой сами.
Ночью горемычный с больной головой искал свою любимую кошку Мусю.
Вот уже пять лет эта трёхцветная красавица живёт в их доме.
Да, не может дед спать без кошки.
Он давно понял, что Муся его лечит. Как только эта засранка во сне замурлыкает, так его похмелье как рукой снимает.
И тогда алкоголик со стажем бежит рано утром на работу, как огурчик. Сначало дед подошёл к спящему внуку Максиму и, тихонько поискал кошару у него под одеялом, но там его бесстыдницы не было. Тогда муж решил немного полежать со своей супругой, ведь иногда ночью, придя с гулянок Мусенька ложится на покой в ногах своей хозяйки.
-Эй! Мамзель-благоверная? Подвинься-ка, я лягу с краю.
-Господи! Шишига благая, ложись уж! Да, тише ты! Не разбуди дитя!
-Цыц! Сама не блажи! Кошара моя, где?
-Да-а-а, что-то я её не видела целый день, наверняка похолодает, если она сердешная залезла в печь погреться.
Засыпая Мария Ивановна прошептала мужу:
-Вот зараза! Ведь редко летом топим, а любит прятаться от нас, «шишига беспутная».
Утром всё-таки хозяин поискал свою животинку в печи, но всё напрасно.
-Ну! Всё, шишига благая!
Вскоре будем нянчить детишек от «Змиёв Горынычей!
От шума в доме проснулся внук.
-Так. Деду. Опять блажишь, как чёрт окаянный? А?
-Ой, кровиночка моя.
Ругай мине шишигу беспутного, только скажи?
Ты не видел, вчера Мусю? Дитя тут же ответил:
-Видел. Поиграл с ней вчера, потом киска убежала на улицу, а там ещё три кота Котафеича побежали с ней в огород.
-Ну, ладно! Нагуляется и придёт, только вот застанет ли она бесстыжая блудница, меня несчастного живым.
-Деду. А ты, что уезжаешь?
-Не-нет, так вот как идти-то на работу? А?
Пасти этих зараза коров на трезвую голову-возмущался пастух со стажем.
-Она-эта, кровиночка моя пропавшая не полечила ведь меня сегодня ночью.
Максимка, бабка уже в огороде, иди поедим, да я пойду погоняю этих шишиг рогатых.
Они у меня узнают сегодня, как на трезвую больную голову работать.
-Эй! Христовый ты наш, кому грозишь баламут-в окно кто-то крикнул.
Коровы уже давно без тебя пасутся.
-Да-ладно! Пёс с ними, вечером пригоню всё стадо, а ты кум не бурчи, а заходи.
Мы тут с внуком завтракаем.
-Нет, деда! Я есть не хочу, кисель только попью и пойду на улицу, ладно.
-Ох, уж! Что надумал, есть он не будет. Подожди, родной.
«Щась», я немного растоплю печь и на угольках тебе Максимка яичницу пожарю.
-Я на улице буду возле дома, деда. Ладно-успокоил парнишка родственника.
-Хорошо, родимый-согласился дед, а куму предложил:
-А ты, Василий, пока дитя моё на дворе, на вот бутылочку разлей, а я затоплю печь.
И два кореша стаканчик за стаканчиком выпили хорошо водочки.
Тут вдруг дед Коля вспомнил, что внук ждёт яичницы, а у него ещё не у шубы рукав.
А в русской печи, прямо рядом с несколькими дровишками на угольках спала гуляка ночная Мусенька, да так сладко мурчала тихонько себе под нос.
Вдруг, её хозяин зажёг бумагу на дровах в печи, та вспыхнула и кошку на какую-то секунду коснулся огонь.
Горемычная даже не успела от страха мяукнуть, как пулей вылетела оттуда и забралась на печку.
Когда пьяный её хозяин кинул спичку в печь, и сразу же он повернулся к своему другу, тем самым не видя сцены "полёта его врача" из тёплого местечка.
А Муська отделалась лёгким испугом.
Красавица себя почувствовала какой-то облегчённой от своей прекрасной пушистой шерсти.
Она помахала хвостом, да поняла, что кудряшки появились на нём, один её бок пахнул палёным, а другой был вообще голым, поэтому она на нём чувствовала прохладу.
Ушки остались без изменения, а вот усы на мордочке прелестницы уже канули в века.
Но кошка тут же захрапела на полатях печи, предвкушая уже восторг от её «любвеобильных друзей», когда они увидят её в модном наряде.
Дрова в печи прогорели давно, мужик хорошо приняв на грудь, заснул прямо за столом.
Внук не дождавшись яичницы с пылу и с жара, заигрался с ребятишками у соседей.
И когда дед Коля очнулся, то позвал с улицы мальчонка, тот сразу же прибежал домой.
И тут только Максим решил позвать кошечку:
-Кис-кис! Где-ты!
Красавица, Муся-шишига благая, кис-кис.
И как-только мужичонка, еле-еле стоявший на ногах, подошёл к печки, на его зов кошечка во всей своей красе прыгнула с печки на пол и подошла к столу.
На неё смотрело четыре глаза, расширенных и испуганных, весь алкоголь у деда от страха враз выветрился, и он заикаясь залепетал:
-Э-то-то, что с тобой? Э-т-то-то, «шишига без путная» кто-то-то тебя так? А?
Негодница, в какой печи валялась, дома тебя не было? А?
Караул! Сейчас придёт бабка твоя Максимка, что мы ей скажем про эту вертихвостку.
-Деду! А я понял, ты за месту яичницы наверное маленько поджарил Мусу.
-Цыц, не смей даже думать про меня так, я не видел эту дурочку в печи.
-Не горюй, деда Коля. А я знаю, как сделать. Ну! Что бы у киски были волосики?
-Ой! Скорее думай, «шишига», а то вот-вот Мария придёт.
Внук закатил глаза и, подумав пять минут, повёл родственника к курятнику.
Увидев перья куриные, мужик сразу же понял идею своего внука, быстро залез в курятник и погонял там курей пока собирал их перья.
Прямо «чудо в перьях» с дитём побежал в дом, а там их красавица наевшись мурлыкала от удовольствия на лавке возле стола.
Не сговариваясь два партизана взялись за дело.
Дед Коля держал Мусю и гладил её, а парнишечка пяти лет мазал любимицу свою киселём и накладывал на неё куриные пёрышки.
-Ой! Скорее, Максимка! Сейчас постелю на полатях и закинем её туда.
-Деда. А если Муся весь кисель с себя съест, а чё тогда будет с ней.
Пёрышки с неё ведь отпадут, и баба увидит.
-Сегодня не увидит, так как эта чумазейка будет со мной на печке спать.
Она только полночи будет облизывать себя, ведь кошки любят сладкое.
А утром рано я сбегу, хоть один раз в жизни на работу явлюсь вовремя.
-Да-а-а...Деда! Какой-ты, «шишига» бесстыжий, а я как?
-Не бойся, роднуля. Тебя, как и Мусю, бабушка Маша любит.
Наверняка она её вымоет, вот уж на улице все-её «друзья по любви» коты точно не признают нашу «даму», и тогда можно только внучек радоваться, котят ненужно будет раздавать по людям.
Во время разговора двух «фулюганов» Муся яростно облизывала себя, но вдруг в окно кто-то постучал, кошка как всегда первая откликнулась на стук, запрыгнув на подоконник и выглянув на улицу:
И истошный крик парализовал враз всю деревню:
-Ай-а-а-й! Святая богородица! Караул! Приведение в доме! Наказание Божье!
Убегая от дома своего друга Николая, его сват орал на всю округу проклятия.
А люди подумали. Да-а-а... До чего же пьянка, людей доводит!
Татьяна Гай