Рано утром тишину нарушил настойчивый телефонный звонок. Нащупав рукой трубку, Герман разлепил пересохшие губы и хрипло из себя выдавил:
– Слушаю...
– Герман Всеволодович? – услышал он вышколенный женский голос.
– Да.
– Извините за беспокойство, это дежурный администратор. К вам поднимается следователь Терентьев. Говорит, по срочному делу.
– Угу...
– И еще... – тише добавила девушка.
– Да?
– Вы вчера вечером подписали чек в баре как Александр Высоцкий, а номер зарегистрирован на Германа Патрикеева...
Услышав имя, Герман мысленно застонал. Он не помнил, как спускался в бар. Видимо подарочной бутылки скотча ему показалось мало, тогда он продолжил рандеву в баре, где ему и подсунули на подпись чек. Он судорожно пытался вспомнить, с кем общался и что говорил. Мелькал образ черноокой брюнетки с красной помадой на губах, но в номер он точно вернулся один.
– Выпишите новый. Буду уходить, подпишу.
Положив трубку, Герман посидел на кровати еще с минуту, уговаривая непослушное после свидания с алкоголем тело. Когда в коридоре послышались шаги, он поднялся и подошел к двери, открыл ее настежь и ни слова не говоря, поплелся в ванную комнату.
Терентьев удивленно посмотрел на нового коллегу, огляделся по сторонам, вошел в номер и закрыл за собой дверь.
– И тебе привет, – в недоумении произнес следователь.
Запашок в хижине этого Хомо сапиенса напомнил майору сортировщик мусоросжигательного завода. Он быстро открыл окно и впустил в мир загустевшего перегара свежесть весеннего утра. Его цепкий взгляд окинул комнату и остановился на двух пустых бутылках виски, лежавших на полу у кровати, рядом с которыми соседствовал стакан и полная окурков пепельница. Майор расположился в кресле, и по телефону заказал в номер два крепких кофе, сэндвичи с сыром и ветчиной.
Из ванной комнаты доносились приглушенные вскрики, чуткий слух Терентьева уловил ругательства, и по лицу расползлась язвительная ухмылка. Перед тем как ехать в отель, майор просмотрел дело Патрикеева, из которого он узнал, что полковник получил тяжелые ранения и последние три года проходил длительный курс реабилитации. Пустые бутылки красноречиво говорили ему о том, каким в реальности лекарством лечился бывший командир разведывательной группы.
«Зачем мне дали эту обузу?», – с горечью подумал Терентьев.
Через несколько минут Герман вышел из ванны и Терентьев поразился случившейся переменой – чисто выбрит, в белой рубашке и новеньких джинсах, он ничем не напоминал того похмельного дядьку, что только что открыл ему дверь. Кофе и горячие сэндвичи уже стояли на журнальном столике, наполняя комнату притягательными ароматами.
– Я заказал завтрак. Черт его знает, когда еще удастся сегодня поесть, – попытался завязать разговор майор.
– Угу, – буркнул Герман и залпом выпил обжигающий кофе, после чего впервые посмотрел на следователя.
– Терентьев, – представился майор и, протягивая руку, добавил: – Можно просто Михаил.
– Герман, – сухо произнес хозяин номера и сжал руку майора.
Поедая сэндвичи, Герман перехватил осуждающий взгляд Михаила в сторону пустых бутылок, из чего сделал вывод, что майор пьет в меру, но наблюдаются все признаки никотиновой зависимости. Костюм носит из-за рабочего дресс-кода, но чувствует себя в нем неуютно и за все годы работы следователем так к нему и не привык. Плохо выглаженная одежда и незагорелая бороздка, оставшаяся на правом безымянном пальце, намекнули Герману, что майор разведен. Красные глаза красноречиво говорили о бессоннице, а значит, у них есть что-то общее.
– Ну, с сэндвичами покончили, – Герман с легким сожалением посмотрел на опустевшую тарелку, – давай, к делу. Ты на колесах?
– Да. На стоянке.
Негромко переговариваясь, они направились к стоянке отеля, где майор подошел к старенькому «Опелю Астра» серебристого цвета, открыл дверь и спросил:
– Каков план на сегодня?
– Начнем с места происшествия. Изучим протокол вскрытия. Потом поговорим с теми людьми, кто видел полковника за последние сутки до убийства; встретимся с адвокатом, который защищает маньяка и хотелось бы переговорить с вдовой полковника. Как думаешь, за сегодня успеем?
Майор кивнул и вдруг неожиданно улыбнулся.
– Что? – спросил Герман.
– Да так... адвокатшу вспомнил, – ухмыляясь, ответил Терентьев и, пристегнув ремень безопасности, нажал на газ, – значит, едем на Малый Кисельный.
– Ушлая что ли?
– Нет, молодая и юморная.
– Как же она справляется с таким сложным делом? – удивился Герман, закуривая сигарету.
– Да вроде, нормально справляется.
Герман задумчиво поскреб подбородок и повернулся к напарнику:
– Расскажи про полковника. Сколько лет вы вместе работали?
– Лет десять, не меньше.
– Он был способен на… спонтанные поступки?
– Если ты имеешь в виду, способен ли он был покончить с собой, то от факта никуда не деться – он застрелился.
– Но ты в этом сомневаешься, так?
– Если честно, – Терентьев повернулся к Герману и взглянул прямо в глаза, – да. До сих пор не могу в это поверить. Он был профессионалом в своем деле. В управлении его уважали, мог подсказать, помочь и не только по работе. Преданный муж, отличный семьянин. Жена привела его недавно в церковь, познакомила с батюшкой, примерно месяц назад он впервые исповедался и сразу бросил курить. После этого стал много читать религиозной литературы. Даже меня пытался заинтересовать.
– То есть он стал меняться?
– В лучшую сторону, – уточнил майор.
– Ясно. Факт самоубийства неоспорим?
Терентьев тяжело вздохнул и нехотя ответил:
– Эксперты подтвердили…
– И ничего необычного?
– Выстрел произведен с близкого расстояния, на руке следы от пороха, на пистолете только его отпечатки.
– Что говорят свидетели? Никого не видели рядом с машиной?
Майор покачал головой и нервно забарабанил пальцами по рулю. Как же ему хотелось зацепиться хоть за самую малость, но... увы...
– На стоянке было два человека, сотрудник управления Долгин и новенькая из бухгалтерии. Она шла от своей машины в сторону здания. Когда Долгин вышел покурить, полковник уже сидел в машине.
– То есть, никто не видел, как он садился в машину?
– Нет.
– А этот Долгин не обратил внимания на то, что полковник делал до выстрела?
– Он нет, но бухгалтерша шла мимо и сказала, что полковник говорил по телефону.
– Установили, с кем он говорил?
– Да... с матерью...
– О чем они говорили? Выяснили?
– Нет. У нее случился инсульт, и сейчас она… в коме.
Герман присвистнул.
«Опель» заехал на служебную стоянку следственного управления, майор заглушил мотор.
– Где это произошло? – спросил Герман, выходя из машины.
– Второй ряд справа, – ответил Терентьев, закрывая дверь автомобиля и включая сигнализацию. – Черт! До сих пор его лицо перед глазами! Как вчера…!
Оба подошли к указанному месту. Герман огляделся вокруг, показал на окна первого этажа и подметил:
– Хороший обзор.
– Я опросил всех сотрудников – на момент совершения выстрела к окнам никто не подходил, – майор жестом пригласил Германа войти в здание.
– Ну, это как всегда, – понимающе кивнул новоиспеченный напарник, входя в управление. – Когда надо никто ничего не видит и не слышит.
Они поднялись на второй этаж, майор провел его в свой кабинет, где еле уместились два рабочих места. Герману сразу бросилась в глаза большая доска на стене, на которой висели фотографии трупа полковника с разных ракурсов. Затем он перевел взгляд на схему передвижений Архангельского и его коллег в день происшествия и распечатку телефонных звонков с мобильного телефона. Последний звонок был обведен красным маркером.
– Подумал, если все вывешу на доску, будет легче, – майор ткнул на схему передвижений. – Но вот смотрю на нее, и не могу отделаться от мысли, будто упускаю что-то, а что…, хоть ты тресни, не пойму!
Герман подошел к доске и стал изучать собранный материал. Маршрут передвижения полковника был проложен разноцветными линиями со стрелками, на каждой линии указано время. Крестиками были изображены конечные точки маршрута и фамилии сотрудников, с которыми он говорил в день происшествия.
– Много он контактировал в тот день с людьми, – глядя на схему, сделал вывод Герман, – а это что за черные линии, ведущие, насколько я понимаю, в его кабинет?
– Это сотрудники, которые заходили к нему по личным и служебным делам. Хочешь с ними переговорить?
– Не сейчас. Я хочу побеседовать с теми, кто видел его на стоянке в момент происшествия.
– Сейчас вызову, – сказал майор и снял трубку внутреннего телефона.
Терентьев набрал номер канцелярии и дал указание дежурному пригласить в его кабинет свидетелей по делу Архангельского.
– Может еще кофею?
– Да, пожалуй, без сахара и молока, – согласился Герман – Мне бы ознакомиться с показаниями всех свидетелей, чтобы не уточнять те факты, которые ты и так уже установил.
Через минуту на стол легла папка с протоколами допросов свидетелей. Майор подошел к сейфу, на котором располагалась импровизированная кухня. Поставил на стол две большие кружки, насыпал в каждую по три чайных ложки растворимого кофе и воткнул в розетку вилку старенького электрического чайника…
&&&
В кабинет Терентьева влетел разгоряченный рыжеволосый лейтенант лет двадцати пяти.
– Вызывали, Михаил Матвеевич?
– Проходи, Вовчик, присаживайся, – отозвался майор и жестом показал в сторону напарника. – Знакомься, это новый следователь в деле Архангельского, Герман Всеволодович.
– Просто Герман, – поправил его Патрикеев.
– Володя... Долгин, – скованно представился молодой человек.
Долгин был среднего роста и худощавого телосложения. Под глазами залегли черные круги. Вид у него был не выспавшийся и утомленный. Теперь он понял причину срочного вызова и заметно поостыл.
– Вовчик, Герман задаст тебе несколько вопросов, постарайся еще раз вспомнить все, что случилось в тот день.
Лейтенант тяжело вздохнул, ему сотню раз уже приходилось рассказывать об одном и том же, но снятие и проверка показаний была частью работы и он как будущий следователь это прекрасно понимал.
– Давайте с самого начала. Когда вы в первый раз увидели полковника в день происшествия? – спросил Герман, садясь напротив Долгина.
– Когда? Ну, Михаил Матвеевич... – Долгин бросил на Терентьева быстрый взгляд, – попросил позвать полковника в комнату для допросов. Телефон не отвечал и я поднялся к Архангелу в кабинет сказать, что его зовет Терентьев.
– А он?
– А что он? Сказал, что скоро будет, я ушел.
– Когда вы видели его в следующий раз?
– В следующий раз? – нервно переспросил Долгин. – Уже на стоянке. Я вышел покурить, а через минуту бах! – Долгин хлопнул в ладоши. – Выстрел.
– То есть до выстрела на стоянке вы его не видели? – уточнил Герман.
– До выстрела? Нет, – покачал головой Долгин, – я посмотрел в его сторону только после выстрела.
– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.
– Поподробнее? Пожалуйста. Я побежал к машине, увидел полковника, а он был уже того…, – Долгин запнулся на мгновенье, но быстро овладел собой, – мертвый. Пистолет валялся на коврике, всюду кровь. Бухгалтер Надя начала кричать! Я бегом в управление, а там товарищ майор, – Долгин снова посмотрел на Терентьева, тот молчаливым кивком подтвердил слова лейтенанта, – и мы уже вместе вернулись к машине.
– Хорошо, а бухгалтера вы видели до выстрела?
– Бухгалтера? Да. Она как раз шла с той стороны, где была машина полковника.
– Она припарковалась в соседнем от полковника ряду и возвращалась в Управление с обеда, – пояснил майор.
– Во сколько это было? – спросил Герман.
– За минуту до выстрела. В 12:45, – Терентьев перевел взгляд на доску, сверяясь с временно;й шкалой.
– Какой у нее режим работы? – Герман нахмурился. – Не рановато для возвращения с обеда?
– Она работает с девяти до шести, обед с часу до двух, но в этот день была ее очередь покупать обед для сотрудников бухгалтерии. У них в отделе так заведено, кто-то один идет за обедом и покупает на всю их братию, – пояснил майор и махнул рукой в сторону коридора.
– Понятно, – Герман перевел взгляд на Долгина и спросил: – В тот день в управлении много было посторонних?
– Посторонних? Да нет, вроде, – Долгин задумался, – адвокатша была, ну, и этот, маньяк который. А так все наши. С утра все сидели в кабинетах и готовили отчеты, полковник требовал цифры по раскрываемости.
– Хорошо, спасибо за помощь! – Герман протянул руку Долгину.
– Да не за что, – ответил Долгин, поочередно пожимая руки Герману и майору.
Когда дверь за ним закрылась, Терентьев спросил:
– Ты заметил? Он всегда в начале ответа повторяет вопрос.
– А я думал у вас тут эхо, – усмехнулся Герман.
– Говорил ему и не раз – бесполезно. Достает, правда?
Герман не ответил, задумчиво чиркая карандашом в лежащем перед ним листе бумаги. Майор набрал номер внутреннего телефона бухгалтерии и спросил:
– А новенькая бухгалтер Надежда на месте? Что? Когда? Та-ак, ясно.
– Что? – спросил Герман, глядя на удивленное лицо майора.
– Она сегодня утром уволилась.
– Причина? – насторожился Герман.
Терентьев пожал плечами и тут же предложил:
– Пойдем в кадры.
Они вышли в коридор и спустились по лестнице на первый этаж, где им навстречу попался мужчина лет пятидесяти в звании полковника. Заметив майора, он громко спросил:
– Миша, привет! А это и есть тот специалист, про которого Валерий Сергеевич говорил?
– Да, знакомьтесь, Герман Всеволодович Патрикеев, а это мой шеф – полковник Логинов Александр Васильевич.
Герман пожал руку полковнику.
– Я освобожусь после пяти часов, так что зайдите ко мне. Потолкуем, – сказал Логинов и быстрыми шагами двинулся в сторону лестницы.
Майор постучал и тут же открыл дверь отдела кадров.
– Здравствуйте Елена Михайловна, мы к вам, – майор сдержано улыбнулся начальнице отдела кадров и представил Германа.
– Здравствуйте, чем обязана? – дружелюбно ответила уже немолодая брюнетка.
– Да вот, хотел повторно допросить свидетельницу по делу полковника Архангельского, а мне в бухгалтерии сказали, что Надежда Сорокина сегодня утром уволилась.
Глаза женщины погрустнели, и она трепетно произнесла:
– Горе-то, какое. Бедняжка одна из первых увидела Алексея Сергеевича. Настрадалась, все говорила, что уснуть после того случая не может, – чуть понизив тон, Елена Михайловна доверительно посмотрела на Германа. – Она все это время была на таблетках, но лечение не помогало. Муж хотел ее в частную клинику устроить. Вот и уволилась…
– Адресочек ее не подкинете? – спросил майор.
– Да, конечно, вот как раз ее бумаги сейчас оформляла. Жалко, что уволилась, таких специалистов днем с огнем не сыщешь. Два высших образования, три иностранных языка…
Слова кадровика заинтересовали Германа и он спросил:
– А как она получила эту должность?
– Да как-как... сама пришла, сказала, слышала от знакомых, что нам требуется главный бухгалтер, только на тот момент мы уже взяли человека. Я без особой надежды предложила ей место рядового бухгалтера по начислению зарплаты и пособий. Это место как проклятое. Работы много, платят мало. Но она согласилась.
– А в окладе она сильно потеряла? – спросил Герман.
Майор удивленно вскинул брови, но прерывать расспрос не стал.
– Да почти в два раза.
– А когда она устроилась? – продолжал наседать Герман.
Зашуршали бумажки, Елена Михайловна уткнулась в личное дело бывшей сотрудницы.
– Восемнадцатого апреля этого года.
– Спасибо за помощь, Елена Михайловна, – майор взял протянутый ему листок бумаги с адресом.
Выйдя в коридор, майор пропустил вперед Германа и спросил:
– К чему такой интерес к Сорокиной? Я ее сам допрашивал, она вне подозрений.
– Да странно как-то, – задумчиво ответил Герман и замедлил шаг, – приходит сама, без рекомендации, говорит, что от кого-то узнала про вакансию, потом когда ей отказывают, устраивается на не престижную должность с маленькой зарплатой... с ее-то резюме. Увольняется через неделю после происшествия, причиной называет болезненное состояние, но кто увольняется, чтобы лечиться? Скорее оформляют больничный. Тем более что психологическая травма была нанесена в рабочее время на служебной стоянке. Ну, и по времени, как-то все скоропостижно – устроилась восемнадцатого апреля, двадцать второго ЧП, а двадцать девятого увольняется.
– Ну, не знаю... По мне, так все очень легко объясняется – женщина искала работу, но опоздала с вакансией, и решила устроиться хотя бы на должность рядового бухгалтера, пока подыскивает что-то более подходящее. А далее, практически у нее на глазах человек совершает самоубийство – тут кому угодно крышу сорвет. Она понимает, что эта работа не для нее и увольняется, – Терентьев с опаской посмотрел на Германа, – по-моему, все логично.
Они зашли в кабинет майора.
– Надо назначить ей встречу. Проведем повторный допрос, может, что вспомнит, а не вспомнит, помашем ей пятерней и будем дальше копать.
Майор недовольно скривился, но спорить не стал, набрал номер мобильного телефона бывшего бухгалтера и с нетерпением стал вслушиваться в длинные гудки. На звонок не ответили и майор набрал номер домашнего телефона. Услышав снова длинные гудки, он нахмурился.
– Не отвечают.
– Наберешь еще раз после шести, может, и правда, муж на работе, а она лежит в больнице…
В кабинет заглянул Софиев. Вопросительно посмотрел на Терентьева, затем перевел взгляд на Германа и молча сел на ближайший стул.
– Софиев Роман Петрович, – официально представил его Михаил. – В момент происшествия находился в комнате для допроса с задержанным Роговым.
Патрикеев пожал свидетелю руку и обдал богатырскую фигуру изучающим взглядом. В отличие от майора Софиев носил костюм, будто вторую кожу. От него исходил устойчивый аромат мужского парфюма с нотками морского бриза. Герман подметил фанатичную аккуратность парня и идеальную стрижку.
«Сколько же он тратит времени на утренние сборы?», – мысленно усмехнулся Герман.
– Выходит, вы последний кто видел полковника в живых?
– Звучит не хорошо, но выходит, что так, – Софиев нервно заерзал на стуле.
– Опишите встречу с полковником и все что ей предшествовало. Любая мелочь, деталь, все что вспомните, – попросил Герман.
– Я в тот день охранял Рогова. Он долго беседовал с адвокатом, рыженькая такая, кажется ее фамилия Демидова. Рогов попросил адвоката устроить встречу с полковником.
– Как это было? Можете поподробнее рассказать? – спросил Герман.
– Они сидели с адвокатшей и шептались.
– А почему они шептались? Разве арестованный не имеет право на беседу с адвокатом наедине? – удивился Герман.
– Имеет, но они не просили меня уйти, а мне спокойней, когда он у меня на виду. Дело громкое, ему пожизненное светит. Меня Логинов предупредил, чтобы глаз с него не спускал.
– Продолжайте, – сказал Герман.
– Они пошептались, потом она протянула ему лист бумаги, он прочитал, кивнул и сказал: «Я хочу поговорить с полковником Архангельским».
– При этом он смотрел в листок, который она ему протянула? – спросил Герман прищурясь.
Задумавшись на секунду, лейтенант уверенно произнес:
– Да.
– Вспомните, это очень важно, как он его назвал? Просто полковник Архангельский или по имени и отчеству? – спросил Герман.
Роман снова напряг память.
– Кажется полностью, сначала должность, звание, потом фамилия, имя и отчество. Мне это еще тогда ухо резануло.
– Так, что было потом? – приободрил его Герман.
– Демидова вышла в коридор, дверь осталась приоткрытой, я слышал, как она просила Михаила Матвеевича организовать встречу с Архангельским. Он долго упирался, но потом послал Рыжика с весточкой.
– Рыжика? – переспросил Герман.
– Так мы между собой кличем Долгина, – улыбаясь, пояснил Софиев.
– Как в это время вел себя задержанный?
– Когда адвокат вышла, он откинулся на стуле и несколько раз потер руки, – Софиев изобразил руками жест Паука.
– Так... интересно, продолжайте, – подбодрил Герман свидетеля.
– Когда адвокат вернулась, они снова давай шептаться. Этот… маньяк вроде как, разнервничался, аж вспотел. А когда пришел Архангельский, сказал, что им лучше остаться наедине.
– Он как-то это объяснил? – Герман переглянулся с Терентьевым и вновь посмотрел на Софиева.
– Да что-то сказал, типа, тайна следствия, или вроде того. Я тогда не очень обратил на это внимания, а потом и вовсе стало не до него.
– Ясно. А что Архангельский?
– Архангел немного подумал и попросил меня выйти. Я вышел в коридор и стал ждать, следом за мной вышла адвокатша, я видел, как она сразу заговорила с майором. – описывая передвижения рыжеволосой красавицы Софиев расплылся в похотливой улыбке. – Затем они вместе куда-то ушли. А еще минут через десять из допросной вышел Архангел и пошел в сторону своего кабинета.
– Когда полковник вышел, он что-нибудь сказал? – спросил Герман.
– Нет. Только чудно выглядел.
– Как это?
– Обычно он волосы аккуратно зачесывает назад, а тогда у него волосы взъерошенные были, будто он их теребил.
– Он нервничал?
– Да нет, не нервничал, скорее озадаченный был.
– И больше вы его не видели? – спросил Герман.
– Нет, – покачал головой Роман.
– Хорошо, спасибо за помощь, – Герман пожал ему руку.
Софиев как бы, между прочим, спросил майора:
– Вы будете сегодня игру смотреть?
Майор непонимающе уставился на лейтенанта.
– Сегодня же стартует Кубок России по футболу. Мы все идем в спорт-бар, – напомнил Софиев.
– Какой спорт-бар?! Какой футбол?! Человек застрелился! – раздраженно выпалил майор.
Софиев пожал плечами, мол, одно другому не мешает и быстро покинул кабинет.
– А кто сегодня играет? – спросил Герман.
Майор махнул рукой и присев на край стола, снова стал набирать телефон Сорокиной. Герман решил ознакомиться с протоколами допросов сотрудников, что сталкивались с полковником в день происшествия и углубился в бумаги.
– Опять не отвечают, – с раздражением выпалил Михаил, и со злостью бросил трубку, – пойду в кадры, узнаю, с кем бухгалтер проживала по адресу, и есть ли контакты ближайших родственников.
Скачать роман вы можете по ссылкам:
https://www.ozon.ru/context/detail/id/149066216/
http://idavydova.ru/
https://www.facebook.com/inessa.davydoff
https://twitter.com/Dinessa1
https://ok.ru/group53106623119470