Поездка в метро заканчивалась.
В окна вплыла конечная станция; медленно проплыли столбы в вестибюле, притормозил газетный киоск.
Жерло подземного перехода подкралось и легким толчком остановилось перед дверями..
Что-то еще было. Ах да, у меня были свободные пятнадцать минут.
Ок, и я встал здесь же, в стороне, у дверей вагона метро.
Народ мимо проструился к лестнице.
Последние пассажиры нервными каплями петляли и стекали по ступеням вниз, исчезая.
Никого не осталось? Осматриваюсь. Вот, что задело взгляд! - театральная касса, киоск, залепленная афишами, с маленьким окошечком и теплым желтым светом изнутри. Около нее стояли несколько людей.
Мне кажется, что несколько - это очень много для окраины. Это очень много для конечной станции метро, где люди выскакивают чертями из коробочки и летят на электричках по перифериям.
Люди, которые уезжают из дома слишком рано, а приезжают слишком поздно...
...За желтым светом в окошечке, вернулся запах далекого-далекого.
- Мам, почему карты и деньги пахнут одинаково?
- Руки...
Как пахли театральные кассы? Запаха денег и рук там было чуть меньше, чуть больше - запаха афиш, старого дерева и легкая паутина свитая редкими нитями аромата духов, драпа, одеколона... и даже помады.
Слышно: - Три билета...
Помните, как в филармонию ходили?
Папе костюм двубортный готовили, платочек в кармашек - белый уголок.
Мама на бигудях бегает, нервничает, потом что-то с собой делает, и вот - волосики прядочками, штучки в ушах секретные появляются, за которые ты по затылку получал, когда в трельяж лазил... запахи чистых рубашек, носок, духов невообразимых...
Сам бегаешь как умалишенный:
- Вова достань папины брюки, отпарю...
- Где мой галстук? - это папаня уже...
- Бадлончик белый одень, в котором фотографировался в школе! Он тебе хорошо ..
И везде нервы, нервы, нервы.
Да, вся семья бегает, то мама, то папа,- достают всякие сказочные вещи...
Когда семейка выходит на улицу - никто не узнает в ней главного инженера-технолога крыжопольского филиала кожгалантерейной фабрики, автослесаря по воздушным магистралям и сына-двоечника. Ага.
Троллейбус непонятно чистый. Метро кажется вымытым и светлым.
А вот и она - филармония.
Высокий зал. Акустика, запах театра. Бумкает где-то в оркестровой яме... Хлопают кресла. Гул голосов, стереофонический кашель, на руках - программка донимающая нос типографской краской,
Зыришь ее, вертишь, пока становится невозможно читать, - медленно гасится свет.
В темноте, в великолепном просторе где-то, откуда-то неведомое проливает первые звуки симфонического оркестра.
Издалека послышался низкий гул - следующий поезд.
Капелька задрожала на платформе, затряслась и ринулась в подземный переход, юркая за углы и столбы. А сзади, валом, ее настигал конский топот...
- - -
*Примечание: в филармонии оркестровой ямы нет.