Последняя жертва Грушеньки гл. 6

Татьяна Шашлакова
Глава шестая
«РОК» ЕСТЬ ИМЯ  СОБСТВЕННОЕ

Десять молодых людей, совершенно протрезвевших, давали показания капитану Львовцеву. Иван Романович был вне себя. Снова «Грушенька», и снова труп. Едрит твою, несчастный случай!
Очень похоже, но по протоколу нужно, чтобы все участники происшествия  подтвердили это.
Эксперты работали в другом месте над телом  женщины с разбитой головой. Экспертов было двое, и они по ходу спорили.
Я, признаюсь, подслушивала. На досмотр меня не пустили.
Седой дядька с козлиной бородкой доказывал, что рана получена в воздухе или на воздухе, а его коллега, молодая дама с зализанными до невозможности волосами и в доисторических круглых очках с роговой оправой, протестовала: мол, удар пришелся о камни, лежащие на дне. Один из оперов заметил меня и отогнал от дверей.
Я пошла в лазарет, где вместе с двумя пострадавшими, но в отличие от… Вероники, выжившими находилась Анастасия. «Скорая» определила шок. Впрочем, никому из них больница не угрожала.
Возле жены сидел Пареченков  и  был искренне встревожен. Успокаивал:
- Настенька, ты ни в чем не виновата. Кто-то решил подшутить, а вышла трагедия.
- Нет, нет, нет…  Что я наделала… Что наделала…
Она не плакала. Просто сидела на кушетке и качалась из стороны в сторону, повторяя каждую фразу или слово по несколько раз.
Когда я подошла, ее лицо приняло более осмысленное выражение. Она с надеждой посмотрела на меня:
- Стелла, Стелла… Не уезжай, не уезжай, прошу. Докажи, что это не я. Нет, Стелла, это не я…
- Знаю одно, что не вы лично. Но кто-то из вас послал выпивших людей на утес и был там рядом с погибшей. «Несчастный случай» устроен не слишком удачно.
Пареченков встрепенулся:
- Что вы себе позволяете?!    
- Постой,.. Валера. Я не жалею преступницу.  Она справедливо наказана… Но ни я, ни ты… Мы с тобой не убийцы. И не Вася… Стелла, мы бы хотели, но не смогли бы никогда…. Никогда, поверь…
Подошла медсестра сделать очередной успокоительный укол и попросила нас оставить Анастасию Григорьевну:
- Ей нужно уснуть.
Но хозяйка пансионата остановила ее:
- Нет, Оля, не надо. Я буду разговаривать с капитаном… Позовите, пожалуйста, Ивана Романовича, как только он окончит…
А мне нужно было поговорить с теми, кто лежал в соседней палате. Да, именно палате, потому что медицинское обслуживание в «Грушеньке» было поставлено на высоком уровне.
Врач, зная уже о моем участии, разрешила.
Две койки  расположились в двух метрах друг от друга. Высокие, широкие, с отличным постельным бельем, пуховыми подушками.
Игорю Астафьеву, так он представился, было восемнадцать лет. Вундеркинд, окончивший три года назад среднюю школу, а в нынешнем году университет. Он честно завоевал путевку. Приехал сюда со мной вместе. Выпил впервые на празднике и увлекся гонкой. Не ради путевки. Он мог бы в будущем и сам заработать на хороший отдых своим умом. Но градусы, градусы…
Охота, поиск, возможность доказать, что он снова лучший…
- Ты чуть не погиб, дурачок, - сказала я ему. – Стоило ли?
Он с трудом улыбнулся:
- Что вы?! Такая глупость… У меня же девушка появилась недавно. Хорошая, умная. Первая. Мы в цирке с ней были, в театре. Она мне книжку афоризмов крупных бизнесменов подарила. А знаете, я ведь в «Самый умный»… Есть такая игра…
- Смотрю с удовольствием. Даже когда дети играют. И тебя в ней видела. Сколько у тебя «сурков»?
- Четыре.
- Молодец. И вот…
- Ой, не надо, Стелла Александровна. Что мама скажет, Анечка…
- Как ты?
- Да в порядке. Немножко полежу и встану. Мне еще больше недели можно в море плескаться.
- Не побоишься?
- Нет. Я бы и здесь не оказался. Прыгал с вышки десятиметровой в «Волне» и на малую глубину. А здесь все так неожиданно. О воду просто ударился и потерял сознание. Спасибо, вытащили.
- Да, спасибо ребятам. Но не всем удалось…
- Я уже слышал. Врачи разговаривали… громко… Девушка утонула.
- Не утонула. Голова у нее разбита.
- Камни?
- Камни. Игорек, скажи мне, ты помнишь, как все это произошло?
Он покачал головой:
- Я уткнулся в черноту и шарил по ней руками, лез под камешки, рылся в песке. Даже носом клеванул несколько раз. Вперед, вперед… Вдруг   - бездна, толчок – лечу… И все. Я уже здесь.
- Я все помню,..
 Мне казалось, что пациентка с соседней койки  спит. Но она прислушивалась к нашему разговору с закрытыми глазами. И вовремя вступила в него. Это была молодая женщина. Не больше тридцати. Тонкое лицо, наверное, красивое, но какие синяки на щеках, на лбу! Что-то знакомое в изгибе бровей, и родинка на виске. Такую же я видела у старушки-уборщицы во Дворце культуры, где была моя художественная студия…
- Не узнаете? А я вас давно заметила. Я – Надя, внучка Зинаиды Степановны. Она долгое время работала бухгалтером во …
- Дворце культуры, а потом уборщицей…
- Вспомнили.
- По родинке. И видела я вас пару раз всего.
- Да понятно. Со мной тоже – норма. Но побилась чувствительно. Слушайте, Стелла, попросите у врача обезболивающее. И не знаю, зачем вам это, но я расскажу, как все было.
Мне не потребовалось звать врача. Спасибо Надежде, не этой, а жене  Стасика Оленика, она кое-чему научила меня. Столько раз я применяла ее метод, когда от боли глаза наружу вылезали! Вскоре и Надежда Степанкова (внучка бабы Зины назвала свою фамилию) почувствовала облегчение и здорово помогла мне.
Девочка росла без родителей. Ее хотели отдать в детдом, но бабушка, мать отца, не разрешила. Используя свои связи в городском совете, она оставила внучку у себя, хотя и была одиноким инвалидом. Наденька никогда не носила красивых платьев и туфелек. Все было добротное, на вырост. Но бабушка заботилась о здоровье девочки и кормила ее самыми свежими и вкусными продуктами. Давала возможность учиться. Надя была красивой, я это видела, но личная жизнь, как у многих красавиц, не сложилась. Не было у нее удач, счастья. Случайно повезло. Бабушка подрабатывала у соседки домработницей. Та собралась на море, купила путевку по совету подруги в «Грушеньку», а потом заболела. Оценив сердечный уход Зинаиды, переоформила путевку на ее внучку. Так Надежда оказалась в пансионате. Работая рядовой учительницей географии, Степанкова никогда не была на море. Дорого. И вот  привалило счастье. В ресторане она не пила, наслаждалась живыми голосами певцов, ее пригласили танцевать! Она так хотела обрести приз, чтобы снова оказаться здесь.
- Я искала везде эту красную коробку, - иронично улыбнулась женщина. – Залезала на деревья, даже на крышу кабака, по наитию буквально поскакала на пляж. Там собрались богатенькие, которым надоело бегать. Кто-то уже полез в воду, кто-то доставал благоприобретенные в ресторане бутылки и закуску. Я не хотела тормозить. Мне нужно было найти эту путевку. Но на берегу уже было совсем темно. Мы и друг друга плохо различали. Вдруг мимо промчалась какая-то фигура…. Стелла, дайте воды…
Я пошла к медсестре и увидела, что капитан Львовцев, побеседовав с Пареченковой, вставал с кушетки. Сейчас он появится в палате. Схватила запечатанную бутылку вина со стола медсестры и быстро вернулась назад.
- Наденька, милая, пейте, это вкусно. Я сейчас принесу воду. Через минутку… Скажите, кто промчался мимо вас? Что было дальше?
Надя поднесла ладонь к горлу:
- Воды не надо, принесите апельсин… Или сока…
- Хорошо, я скажу…
- Это был парень в панаме и комбезе. Худой,  среднего роста. Там ведь все прыгали, приседали, я не поняла, но точно, ниже меня… Что-то кому-то он прошептал на бегу… Но как-то очень громко прошептал:
« Настька,  обманула. Бумажку-то  на утесе… то ли захоронила, то ли спрятала…».
- Может, заховала?
- Точно, заховала. И все мы ринулись к утесу. Остальное – в тумане, хотя я была совершенно трезва. Я на подъем легка, а здесь пришлось трудно. Устойчивость потеряла. Но у меня была цель. Я быстрей всех, используя колени, локти, даже лоб, зигзагами тыркалась вправо, влево, вверх… Не было коробки. Уже самый край. Этот мальчик – рядом. А с другой стороны – девушка. И у нее в глазах – ужас. Между ее лицом и моим что-то темное мелькнуло. Она едва выдохнула, почти мне в ухо: «Не надо…» И в ответ голос, который я уже слышала на пляже, злорадно произнес: «Надо». Потом удар как бы всем чьим-то телом в мое. Вот все, что я помню.
- Спасибо, Надя.
- Да, Стелла…
- Я слушаю.
- Это слово «заховала» … Оно меня напрягло. Я не совсем вспомнила, как именно оно произносилось, но буква «х», какая-то очень и очень характерная, как бы одновременно и с мягким, и с твердым знаком.
- Поправляйтесь, Надя. Обещаю, я сама вам подарю путевку на следующее лето, в самое лучшее время.
Теперь мне нужно было только удостовериться в этом «х», соединить все воедино, выяснить ходы-выходы. Мотивы – известны.  А, главное, предотвратить очередной «несчастный случай».
В том, что «РОК» -  имя собственное, сомнений больше у меня не было.
Я уже уходила, когда Иван Романович Львовцев, мужчина во всех отношениях солидный, но малопривлекательный для дам моего склада ума и внутренних устремлений,  призвал меня к ответу за несанкционированные действия.
Страдала бы ты, Стелла Ханна, по всем статьям, если бы совершенно случайно (как все в этом мире) мы не обнаружили с ним «родственных» связей. Семь с половиной минут напряженной работы ума и чувств, и мужественный сотрудник уголовного розыска местного значения вспомнил свою одноклассницу и жену родного брата  Паню Фаретьеву, которую некая Стелла Ханна спасла от гнусного вымогателя. Потом еще минут пять, чтобы он убедился, что я – это я.
Капитан Львовцев так отличался от моего друга Оленика, что я не смогла действовать с ним воедино. Только и выпросила, что свободу действий. Но как ему не хотелось влипать в историю с убийством буквально за три месяца до пенсии!
Каюсь, наврала. Маткой Боской, всеми угодниками, тем, что съем земли пять килограммов, поклялась  не втравливать его в «преступление века», почти подписку дала. Главное, истину добыть. И сделать так, чтобы мне никто не мешал.
Смешно, да? Снова был зафиксирован несчастный случай. Но на этот раз не удалось избежать огласки. Полдюжины специалистов в разных областях безопасного образа жизни произвели инструктаж. Положа руку на сердце, отдыхающие пообещали соблюдать все нормы. И по трезвому размышлению пришли к выводу, что гибель «соискательницы» - дело ее собственных рук. Перекрестились в «домашней» церкви пансионата, поставили свечки за спасение собственной жизни и продолжили наслаждаться   солнцем, воздухом, водой.
Правда, несколько человек, эмоционально вздернутых, потребовали компенсировать моральное расстройство возмещением стоимости путевок. Их было всего четверо. И, скорее всего, людей исключительно прагматических. Мол, время есть, съезжу в Сочи, погляжу, как там идет подготовка к Олимпиаде.
Ой, это «х». Заводило оно меня…
Дверь номера почему-то была открыта.  Мне это совсем не понравилось. Как я буду сопротивляться, если  повредила ногу, и та все еще очень болит? Руки здесь – дело десятое. Голову жалко. Бошку можно и разбить. А она у меня одна, да и не последней привлекательности. Все-таки я – женщина нестарая. Вдруг личная жизнь наметится. Пушки не ношу. Холодного оружия тоже. А дело нешуточное. Просто кошмар. Кто выскочит из мышеловки: сыр или искомое?..
Или, увы… В номере меня уже ждали Валерий Ильич, Василий Валерьевич, Прохор Миронович и … муж Натэллы.
Классная компания, не так ли?
Все мысли – в форшмак. Что ж, ты, интуиция моя возлюбленная, а?! 
Я подняла руки: сдаюсь.
Дальше?
Пареченков-старший маловнятно:
- Стелла, что это все значит? Настя права была, мы с ней советовались, но оба ни к чему пока не пришли. Ну, как вам это доказать? Ой, да я навел справки о вас. Простите, не верил, не знал… Такая… Не женщина даже солидная, а девчонка…
- Ага, в 35…
- Стелла!
- Продолжайте!
- У меня свои дела сейчас на грани фантастики, я все бросил. Сына подключил, он…
Пареченков-младший:
- Пап, я ради Грушки… Ради Грушки… На фиг мне твой бизнес… Я хотел…
- Молчи!
- Молчу.
Оба в полном ауте. А я? После всего пережитого?
- Константин, вы как здесь?
- Стелла, тих-хо, без эм - моций… Я к тебе  пришел п-первым… А эти  хотели меня выставить. Н-но я не сд-д-далс-ся…
Господи, да он дико пьян.
- Утро, пацаны! Спать хочу, хоть немного, полчаса, ладно? Пошли все вон. Да, я детектив-ша. Но я – человек. Без сна – никто. Сама чувствую, голова – вразнос…
 
- Боже, да больно же!
Я вскочила, готовая убить любого...
Бог мой! Санчасть! И все это мне приснилось? Я не в своем номере? 
Так.
Поговорила с капитаном. Он сдался! Ура!
Я пошла к себе, но встретила…
Кого же я встретила?
Анастасию?
Нет. Нет, не ее.
Ее почему-то не было в «предбаннике» лазарета.
Дальше.
Мимо прошли Прохор Миронович с сиделкой.
Они спорили. О чем? Не помню.
Назад идет сиделка… Как ее… Господи, у меня же великолепная память…. Господи!!! Что это?!
Да, Екатерина Матвеевна! Плачет, жутко плачет, место потеряла.
Во, дают! У всех персонажей моего нового дела нерядовые имена. Есть ли в этом смысл?
Ни фига себе, снова Екатерина Матвеевна… А теперь - Галина Сергеевна, миссис Уильямс Керн!
Как красиво вокруг. А, главное, вкусно, хотя, тьфу, этот привкус чернослива к утке, замечательной  мясной уточке-е. Я терпеть не могу ее с фруктами…

- Стелла! Стелла!
- Да?
- Ты в норме?
- Вадим!!!
-Вот дура! Вот балда! Куда ты снова влипла, а?!
- Где я?
Бр-р-рр.
Все вспомнилось в момент.
- Сколько времени прошло с моего звонка?
- Шесть  часов.

Вадик!  Салют тебе, салют от всего моего сердца. Ты самый лучший друг, хоть и самый бездарный сыщик. Я позвонила ему, когда подвернула ногу, почти в беспамятстве. Зная, что произойдет убийство.  Вадим, мой партнер по агентству, давно был мною развенчан. Семь лет назад. Но я ему позвонила. Почему?
- Вадим, пожалуйста, я не помню… Останови машину…  Фамилию не знаю… Она – Натэлла, по отцу – Беладзе. У них – «ауди»… Еще Алексей… Алексей Сунин… точно, Сунин.
- Стелла, это уже не со мною. Это позже…
- Я ухожу, Вадик…

Просыпаться страшно. Особенно тогда, когда еще со сна думаешь, что это совсем не сон, что откроешь глаза, а перед  тобой тот, кто пытал тебя, кто грозил, а еще тот, кто обещал спокойную жизнь, если ты уйдешь в сторону. Навсегда!

Да, я во второй раз проснулась на кушетке в санчасти пансионата.
- Дайте пить.
- Что именно?
- Воды, просто воды. И… сколько сейчас времени?
- Половина пятого.
- Утро?
- Вечер. Вам стало плохо, когда вы выходили утром из столовой.
- А я была в столовой?
- Да, зашли спросить Полину Анатольевну и упали в обморок. Ну, ничего страшного. Вас отвезут домой, под присмотр родителей. Все будет хорошо, не переживайте.
- Да запросто.
Я не сегодня родилась. Не сумасшедшая.  В полной норме. Вадим? Приснился. Я его не звала. Что я пила, что ела?
Мы договорились с Иваном Романовичем. Да. Я вышла … вышла на дорогу… Там их две. Одна – к отелю, другая – к дому, где живут высокооплачиваемые служащие. Кто-то меня окликнул. Кто?
Не помню… Вот именно здесь и заковырка. А почему я проснулась в санчасти, откуда ушла после того, как расспросила Игоря и Надю, поговорила с капитаном?
Я не возвращалась сюда. Нет, не возвращалась.
А сон?
Вот дурацкий сон!
В моем номере  - Пареченковы, Константин, бр-р, Прохор…
Медсестра Оля, настоящая, дала пить и ушла. А это еще кто? Перед глазами все еще туман.
- Стелла…
- Кто это?
- Натэлла.
- Блин, ты мне снишься?
- Нет, нет, это я, я на самом деле… Спаси меня. Следующая – я!
- А тебе не кажется, что это меня сейчас спасать надо. Как я здесь оказалась?
Туман несколько рассеялся. Лицо Натэллы прояснилось. Да, это она, девушка-преступление.  И мне уже гораздо лучше.
Яркая брюнетка с синими глазами в том самом черном со стразами платье, в котором была на праздничном концерте и ужине. Да, точно, моя бывшая ученица, несчастная сиротка позже, следующим этапом – жена «оленя» Коти.
Да, мне было лучше, но не настолько, чтобы воспринять исповедь а, тем более, вранье, заводящее в тупик. Но с точки зрения преступника, способное помочь ему избавиться от «солнца в клеточку» на долгое, долгое время.
- Нати, время терпит?
- Нет.
- Тогда говори.
- А ты в состоянии меня выслушать?
- Не уверена. Что-то непонятное произошло. Как я оказалась здесь? Почему ты именно здесь меня нашла?
- Для детектива ты слишком наивна. Господи, неужели же тайна, открытая более десятку человек, останется тайной для сотен через двадцать минут?
- Вероника…
- Убита, я знаю. Митька  заранее почувствовал беду и сбежал.
У меня вырвалось… случайно…
- Не факт.
Натэлла помолчала, пока я окончательно не вытрясла из себя забытье. Очевидно, заметила мое, наконец-то, осмысленное выражение и сказала:
- Я догадалась, когда погибла Вероника.
- О-о, - я пыталась оттянуть время, ибо моя голова со мной еще не дружила в полной мере.
Натэлла была безжалостна:
- Не правда ли, эта убогая пришла в себя?
- Убогая? Ты о ком?
Натэлла просто взбесилась:
- Не придуривайся!!! Ты все узнала еще вчера! Смердячка, калека, тварь узнала нас! И теперь нам умирать?!
Она накинулась на меня и стала трясти. Ее усилия против моей тренировки – гимнастика для первоклассников даже в таком моем расторможенном состоянии.
- Я все скажу, - прошептала несчастная жертва обманчивой юношеской любви.  – Прости, Стелла. Я сама не знаю, что делаю.
Натэлла после моего отпора встала на колени с большим трудом и поползла ко мне.
Блин, были у меня дела книжно-драматические, но такое!..
Доползет к доверившейся жрице правосудия и – как долбанет по темечку!
Не долбанула, попросила выслушать. Обещала за свою жизнь  – полное признание и готовность понести наказание за вину шестилетней давности.
- Стелла, я все, все…всю правду… Обещаю, как на духу…
- Успокойся. Мой номер, кажется, не закрыт… Иди, жди там. Но никому не открывай.  Мой голос услышишь, только тогда… Мне пока нужно вернуться в медпункт.
- Куда?!  Ты же здесь!
- Что, одна?
- Нет…
- Ты про ментов?
- Угу…
- А как же  насчет правды? Я что, покрывать буду? Полагаю, лучше – небо в решетку, чем «кара небесная».
- Небесная?! Да я эту самую «кару»... Ладно, я тебе верю, все наши, там в студии, говорили, что ты  с брехней не дружишь… А, может, вместе пойдем к тебе?
- Натэлла! Истина мне друг, но голова дороже. Ясно?
- Да.
- Вот и подожди, пока я узнаю, кто меня в нокаут отправил.
Она никак не хотела уходить, а я никак не могла подняться с мягкой кушетки.
- Ну, давай, иди…
- Точно придешь?
- Нет, здесь спать останусь.
- Все шутишь?
- Да иди уже!
Натэлла, недоверчиво оглядываясь, исчезла. Но через минуту нарисовалась Екатерина  Матвеевна. Фу, неужели снова – в аут?
- Выпейте содовой, Стелла Александровна. Поможет.
- Отчего такая забота?
- Жалко вас.
- Меня?!
- Да. Иногда. Вас же, таких новоиспеченных, наивных, глупых, самоуверенных  детективов имеют по полной программе.
Вода встала где-то между носом и ухом. Многие это испытывали, когда подавиться не подавишься, но поперхнешься на славу.
Я выпила воды, но пошла ли она мне на пользу?
- Откуда вы взялись?
- Здесь и была.
- Я вас не видела.
- И не надо было.
- С девочкой все в порядке?
- Которая вас интересует? Та, что только что сбежала?
- Вяхренко.
- Не волнуйтесь.  Сашенька для меня – больше, чем дочь. Я ее этой козе дранной американской не отдам. Ишь, выползла,  краля с бабками. А даст она девочке моей то, что ей поможет встать на ноги? Я и то не могу…
- Вы полагаете, деньги здесь не важны?
- О-о, еще как! Только они лечат меньше, чем сильное желание помочь дорогому человечку…
Я  старалась вспомнить что-то необходимое. То, чего я не помнила, а эта странная сиделка знала. Она не отставала. Я уже выпила содовой, не боясь отравы. Уже «ушла» вся к Анастасии,  источнику всей «непонятки», в свою комнату, туда, где меня ждала приговоренная Натэлла. И стала активно передвигать ноги в комнату медсестры, нужно было узнать, что к чему. «Активно, хм».
Смешно.
Екатерина Матвеевна подхватила меня вовремя. Присели в коридоре.
-  Почему вы мне помогаете?
- Я врач,  вы сейчас – больной, больная…
- Клятва Гиппократа и т.д. и во-о-още?
- Так тоже сойдет.
- Екатерина Матвеевна…
- Можно просто Катя. Я здесь привыкла к простоте отношений…
- М-да? Не заметила.
- Не поняли… Я – ничто, хотя у меня высшее медицинское образование…
- РГМИ?
- Диплом с отличием. Ординатура… Вам сколько?
-  35.
- Я только на порядок старше. И вышла в тираж не по возрасту, по ранению… Вам сказали, что я – пенсионерка?
- Да. Но я видела вас…
- Нормально видели или так,  посмотрели и взгляд отвели, не персонаж?
Я вспоминала. Коляску по лужайке катала женщина в сером платье  до колен, в серой панаме. Вся такая серая… Образцовый литературный вариант сиделки. Я и лица-то ее почти не помнила, как таковое, а только образ.
- Стелла,  можно так?
- Конечно… Конечно…
- Да, я старше на порядок. Мне – 45… Не бойтесь, пейте еще. Я – вам не враг.
- Верю… Но, можно спрошу?
- Нет проблем.
- У вас ко мне – участие. Правда?
- К вам? Да.
- Но вы не жалеете людей вообще. Ко мне – участие… Случайно?
- Вы не ошиблись. Но была и другая причина. Продолжайте. О причине – потом.
- Катя, с первого взгляда не на вас лично, на сиделку Шурочки… Да, вы в принципе не жалеете людей. Я почувствовала что-то вблизи вас, но только теперь поняла, что именно выражало мое чувство…
Катя откинула волосы назад. На ней не было панамы.  Длинная красивая шея. Обалденные плечи… Да это же она танцевала  танго с платным танцором пансионата Каримом. В сырости и некоторой туманности вечера она немножко напоминала летучую мышь из знаменитой оперетты. А тогда просто серую мышку.
- Не жалею людей, да? Да! Но вам не до меня. Пойдемте, я провожу…
Вдруг Катя взмахнула гривой (гривой, но, увы, мышастого все же цвета), повернулась и спросила:
- Пока провожу, расскажу, почему перестала жалеть людей, хотите?
Выслушивая ее с недоумением, вниманием, терпением, утвердительно замотала головой:
- Да-да…
-Я пенсионерка… По Грозному. Воевала. Стелла, я до  таких лет девушкой была, что никто не верил. Любимого ждала… Да ладно. Помогала, спасала… И тех, и других… Тогда в лазарет без рода и племени принимали… Разное было. И случилось… Я тогда квартиры из-за кредитов нашего любимого государства  лишилась. Стелла, это страшно. Вспоминать – умирать в сотый раз. Я не буду рассказывать, где и  как это произошло. Я в поза - поза – поза - прошлый Новый год караулила, лучше сказать, укрылась,  на загородной даче единственно верной и любимой подруги. Знаешь, там не было ничего, даже телевизора. Щели в домике – месяц видать. Ночевала как-то там в грозу майскую… Что пережила – не передать!  И вот представь. Дачный поселок. Крутой. Подружкин участок – под прицелом. Либо- стройтесь и  отвечайте уровню бизнесменских и депутатских затей, либо сматывайтесь с земли курортной зоны. Я приехала из города в полдевятого, в сумке – чекушка была, да. Не скрою. Еще два копченых окорочка, сыр, полбуханки белого хлеба, минералка, три картофелины, две луковицы,  головка чеснока и в банке – знаменитое «оливье», то бишь, всемирно известный «русский салат». Подруга приготовила и поделилась. Ой, да вру же, она мне и кусок гуська приправила. Я бы и в городе осталась, да у нее, незамужней, моей хорошей старинной подруженьки, жених появился… Что ж мешать?! Села на электричку и с полной сумкой харчей через час  была в деревянной халупе. Я много говорю?
Мой мозг напрягся донельзя. Почему?  Я подозреваю? Или извлекаю из круга подозреваемых еще одного?
- Катенька, продолжайте…
- Начали все стрелять, бухать-бабахать. Значит, уже  президент сказал свое слово. Я читала, в кайф, на пузе – тарелка с гусиком поверх пресловутого «оливье»… Чекушка – на случай бессонницы, а праздника все больше и больше хочется.  Достала спиртовую настойку алычи, добавила соды  и уксуса… Урра!!!  Шампанское! А вообще-то – не слишком вкусно.
Мышка-норушка бегает по стенкам, устеленным коврами столетней давности.
Выпила немножко, наелась, лежу, считаю «овец», чтобы заснуть. Какое там – заснуть! Сплошной гром и молния вокруг. Но чуть позже слегка поутихло.  Соседи все крутые. Дворцы, тачки – дома на колесах.
Я услышала крик. Короткий, но очень сильный. Подумала, что кто-то перепил до кондрашки. Лежу. Есть кому помогать. Снова крик и такой, знаешь, взывающий о помощи. Всунула ноги в сапоги, себя в куртку, выскочила на дорогу. Под забором лежит и стонет мужик. Все эти фейерверки освещают красивую седую голову со страдальческим выражением лица, крупное тело в дорогом пальто. Один ботинок в стороне… Я, Стелла, разбираюсь в хороших вещах. Одни ботинки в два раза больше моей пенсии. А на такое пальто нормальному рабочему человеку год трудиться нужно. Кинулась к нему:
- Что с вами? 
- Поскользнулся, упал на спину, а у меня недавно перелом позвоночника был и инсульт. Корсет, похоже, спас, но, наверняка, я снова что-нибудь поломал. И голова…
Кое-как великана этого подняла, дотянула до домишки. Никто не вышел из соседей, хотя и звонила,  и стучала в ворота. Ой, сама чуть переломы не получила. Уложила на кровать. Я не психотерапевт, как представляюсь. Нужно было получить работу, сошел мой диплом. У меня первое образование – хирург, второе – домашний врач. Могла бы сейчас большие деньги иметь, да у меня такое ранение… Не буду об этом. Страшно вспоминать.
Дядьку звали Игорем Константиновичем. Хорош был старик. За семьдесят, а выглядел – супер! Документы показал – депутат, крупный бизнесмен. Но, видно, тоже на голову раненый. Ехал на свою дачу в Морскую, это на две остановки дальше. Водителя пожалел, сам машину повел. В юности Игорь дальнобойщиком работал, для него любое авто – загадка для первоклассника. И не думал даже, что его джип может сломаться в неурочном месте. Хорошо неподалеку. И он пошел искать своего приятеля, у которого здесь домик. Заблудился и грохнулся около моих ворот.  Он мне все рассказывал, пока я с ним возилась: отпаивала настойкой травы, массаж делала, давление мерила. При падении у него лопнул жировик за ухом, здоровенный такой, мерзость… Но я же врач. Остатками водки протерла. Вскрыла ножом, вытащила мешок с гноем. Ни его мобильник, ни мой не брали. Ночью, в мороз, по гололеду обегала всех вокруг, наконец, нашла супружескую пару, которая была здесь в гостях, а теперь собиралась в Ростов возвращаться. Бедняга-водитель их весь праздник прождал.  Он и помог вынести Игоря Константиновича, уложить в машину. У моего «пациента» наличных денег не оказалось, только с десяток кредиток. Я и отдала этой паре  единственные полтыщи рублей за доставку в больницу. Взяли, не постеснялись.
Руку мне поцеловал, говорил, что ни до кого бы он не докричался, потому что чувствовал, голос пропадает на морозе. Если бы я не вышла, замерз.
В больнице его не задержали. Там  его карточки оприходовали и быстренько самые сильнейшие инъекции, лекарства применили. Так эффективно, что он нашел меня через сутки и привез огромную корзину с деликатесами: икрой черной и красной, балыком, конфетами, шампанским и французским  коньяком. Сказал, что жизнь ему спасла.
- Я не  пойму, к чему вы все это, Катя?
- Устала слушать?
- Нет, все это интересно. Но мы вроде бы о деле…
- Я к тому, что людей перестала жалеть.
- А Шура?
- О Шуре потом…
- Тогда продолжайте, но быстрее, меня ждут. И вообще, позвали бы медсестру.
- Подождут. А Оля вышла… Я ведь вижу, что здесь происходит. Может, помогу чем. Послушайте дальше. На второй день приехала ко мне супруга депутата. Старше его лет на пять-шесть. Солидная дама в норке до земли, в бриллиантах. На колени упала, чуть ли не лбом о лед стукалась, благодарила за спасение мужа, пригласила на Рождество в свой дом.
- Так здорово же, люди нормальные оказались.
- Дослушайте. 
- Пардон..
- Еще через день приехали оба с личной охраной и обыскали дачный домик, где я жила все эти дни. И меня обыскали.
- Что случилось?
- Бриллиантовая запонка у депутата пропала.  Сразу не заметил, а потом спохватился. Вспомнил, что на месте запонки были, когда он к дачам приехал. А когда в больницу попал, не было их.
- Что вы!..
- Унизили за мое добро, опустили ниже плинтуса. Что я выслушала!.. А пока слушала, какое дерьмо на мою голову лили, «шкафы» депутата нашли запонку там, где он упал. В снег она зарылась, а потом подмерзла. Хорошо, никто не нашел и не присвоил. Сказал Игорь Константинович: «Извини, я тебя на хорошую работу устрою, помогу с жильем»…
- А вы?
- Пошел вон,  так я ему ответила, и вытолкала их всех из Дашкиной халупы.
- Молодец. А…
- А насчет Шурочки… Я так огорчилась всем этим новогодним парадом, что поехала на море к своей подруге по Грозному. Она здесь, в поселке живет. Давно меня к себе звала. Маня моя такая же одинокая, как и я, но есть свой домик, сад, огород. Да и  работала она в пансионате дворничихой, пока не уволили. Анастасия надумала даже уборщиков сортиров с высшим образованием нанять. А у Манечки – среднее специальное.  Однажды мы с ней на отмели улиток собирали, подруженька их толкла и в корм своей животине добавляла. А я их и сама с удовольствием лопала… Не кривитесь, Стелла, это вкусно, если хорошо приготовить. На этом пристрастии мы и познакомились с  прежней сиделкой девочки. Она знала про отмель и час, когда можно легко  найти улиток. Коляску с больной Анна Васильевна оставляла под ивами, а сама пополняла свои запасы.
Она рассказала о судьбе своей подопечной, я как-то прониклась. Впервые после столкновения с Игорем Константиновичем кого-то пожалела. А спустя две недели на прогулке с Аней случился приступ. Если бы меня не было рядом, коляска с Шурочкой упала с откоса. Я спасла две жизни. За Аней приехал сын и забрал ее в семью. А меня взяли вместо нее к Шурочке. Хорошо, что вовремя. Неожиданно Маня вышла замуж, продала дом и уехала с мужем в Краснодар.
Только со мной у несчастной девочки начала двигаться левая рука и прорезаться голос. Я ночей не спала, занималась с ней. Детей у меня не было своих и мужа тоже… Платят мне хорошо,  работу потерять боюсь, не скрою. Вот и испугалась, когда Настя в кабинете пригрозила… Но больше всего мне с девочкой расстаться страшно. Стелла, я полюбила ее… А Грушеньку незнакомую жалею, хотя никакого тепла к хозяевам, ее родителям, не чувствую. Платят хорошо, но очень холодные люди.
- А как вы относитесь к Прохору Мироновичу?
- Он - странный человек, но не злой. Вздорный. И вот еще что, Стелла...
- Да?
- Он никогда не сможет никого убить.
- Убить?
- Я врач. А врачи довольно циничны. Вы прекрасно знаете, что Дмитрия и Веронику убили. То же самое ждет грузинку и Алексея. Кстати, где он?  Живой или труп? Бросьте это дело, Стелла, бросьте. Разве вы не понимаете, что стали помехой? Должно быть четыре могилы. Не ложитесь в пятую.
Я была поражена откровением Екатерины Матвеевны. Она знала гораздо больше, чем говорила. И, оказывается, у нее тоже были причины… Шурочка заменила ей нерожденных детей.  И когда она говорила о ее отце, в голосе появилось особое тепло.
Да, с этой историей точно можно с ума сойти.
- Катя, можно я вас попрошу об одной услуге?
- Смотря о какой.
- Уезжайте к Шурочке. Ей нужны сейчас родные люди. Упросите врачей в клинике, чтобы они разрешили вам быть рядом.
- Эта услуга для вас?
- И для меня тоже. Но вы поняли, о чем я, не так ли?
- Поняла. Я не убивала их, Стелла, мне бы сил на это не хватило. Да и с воображением у меня неважно. Я не уеду.
- Смотрите…
- Куда уж дальше. А вы?
- Остаюсь.
- Поверьте, я вам еще пригожусь.
Может, и пригодишься, милая. Дай Бог не в роли участницы преступного заговора. В этот момент я была почти уверена, что действовал не один человек, слишком быстро и отлично все организовано.
- Катя!
- Вся внимание.
- Все же, почему вы оказались в санчасти?
- И снова дурацкий вопрос. Где ж теперь все происходящее утаить? Во-первых, работодательница чуть ли не с инфарктом доставлена в лазарет. Кто-то погиб. Интересно, не снова ли провидение Господне? Полно представителей власти. Авось, что и услышу. А главное, мне Прохора Мироновича найти хотелось. У него сердце не ахти какое сильное.
- Вы его любите?
- Не ваше дело.