Мой корреспондент, прочитав об очень художественной литературе, удивился моей способности запоминания и передачи услышанного. Объяснить не могу, я и сам удивляюсь, как это все происходит. И оказывается, я не один такой. Мой давний знакомый, имя которого очень похоже на мое - Самолет - тоже не может объяснить, как это у него получается летать не размахивая крыльями. А сейчас, чтобы у вас не возникало никаких недоумений, я расскажу вам историю, которая произошла лично со мной.
Однажды ранней весной, в пятницу вечером в прокатный пункт вошла молодая пара (я их буду называть женихом и невестой) и ангажировала меня на все выходные. Они принесли меня в городскую квартиру и я думал, они сейчас вскипятят на плите воду и зальют её в моё пузо, так многие делали. О том, чтоб ехать за город, не могло быть и речи: холодно и слякотно, снег почти весь сошел, однако до первой травы еще далеко.
Но я ошибся. Вечером они чай не пили, утром встали рано, невеста надела на себя рюкзак, а жених – большой прямоугольный пакет, тоже на лямках. Меня упаковывать не стали, невеста просто взяла меня за одну ручку и так и держала всю дорогу, наверно, чтоб не потерялся. В электричке я увидел много похожих прямоугольных пакетов, но самоваром был я один.
Все пакеты сошли на одной и той же станции, и оказавшись на берегу речки, стали быстро превращаться в лодки-байдарки. И что тут интересного? Голые кусты по берегам, прозрачные перелески. Дело прояснилось только тогда, когда я оказался в лодке: берега помчались мимо с неимоверной скоростью. Позднее я узнал, что такое бывает только в половодье, а к лету речка мелеет и еле движется.
Гонка захватывала дух но и таила много опасностей: надо было вовремя замечать топляки, поваленные деревья от берега до берега, кусты, свешивавшиеся к самой воде над быстрой стремниной. Надо было вписываться в крутые повороты. И при малейшей ошибке лодки повреждались или переворачивались и приходилось выходить на берег, чтобы разжечь костер и подсушить себя и вещи. Такие костры уже мелькали впереди.
Нас тоже не миновало, мы перевернулись и все оказались в воде. Невеста бросилась спасать рюкзак, жених поймал весла и удерживал лодку, меня понесло дальше вперед. Я плыл на боку, вода попала в трубу, но крышка была закрыта плотно, так что продержаться на плаву можно было довольно долго.
Но худшее было впереди, На крутом повороте меня выбросило из стремнины, занесло под полог нанесенных сухих ветвей, и тут я остановился. Всё. Неба почти не видно, никто меня здесь не заметит, спустя какое-то время заполнюсь водой и затону. Липкий ил будет моей могилой и никакой переплавки. Ужас охватил меня и я потерял способность размышлять, с таким трудом обретенную за долгие годы.
Очнулся я от возгласов «Смотрите, самовар!». Туристы хорошие люди. Они вызволили меня из тюрьмы, нашли на берегу место, хорошо видимое издалека, и надели меня моей трубой на пенек-обломок тонкой осины. К моему носику прикрепили листок с текстом «Я жду своих хозяев. Они сохнут». Торчать вверх ногами, да еще и с колом внутри было не из приятных, но какое же это было счастье по сравнении с тем, что было еще меньше часа назад!
Меня нашли. Вечером, у палатки, когда мы чаевничали при свете костра, я вспомнил услышанную однажды фразу «Неисповедимы пути Господни». Я не понимал о ком это, но мысль мне понравилась.