аудиоверсия рассказа: https://youtu.be/be0XdQBiKJc?feature=shared
Мне смс от Вадима Новгородского. Его завтра забирают.
– Окей, разнесем этот город! Азартные игры, пьянка, драка, оргия!
Вадим что-то промычал в трубку. Значит, согласен! (*О том как ему было в армии в 2014-ом году см. в последних абзацах, ведь можно читать тексты и с конца.)
Вдыхаю февральский вечер, слушаю разговоры на остановке. Всё про политику. А вот и Вадимка бежит, самый молчаливо-дерзкий из всех сисадминов! Одет как металлист, косы уже сбрил. Нос Цезаря, рыжеватость варвара, выраженные скулы, вытянутость и размах рук Слендермена, худоба, беспокойная подвижность – всё в нём устремлено вдаль, к тому неизведанному, что ускользало за каждым углом. Вадим постоянно искал времени и пространства, куда бы он подходил, как деталь мозаики, и сейчас у него должен быть особый задор.
– Понеслась, – говорю. – В клуб! Опа-опа!
Пришли в «Пьяный карась». Четверг в клубе - зло: не играет ничего порядочного, кроме Майкла Джексона времен 72 года, две мужиковатые девки трутся на танцполе. Состоялась светская беседа. Одна сказала, что Муркистан (она верила, на юге есть такая страна, где живут «всякие нерусские») скоро ввяжется в войну, а другая сообщила, что они лесби-девадаси и учатся в вальдорфской школе.
- Сами себе клитор показывайте, - не соглашаются они.
Веселости поубавилось.
– Не падай духом, Вади, пошли лучше в кино!
Артхаусный кинотеатр на соседней улице приманил нас фильмом «Кто такой Эмир Кустурица?» Мы были единственными зрителями. В артхаусном кинотеатре нет отопления, и мы кутаемся в куртки, вздрагиваем от холода, стоит только отвлечься от просмотра, в то время как на экране бегут все цвета радуги: фрукты, кровь, танцы, голые женщины, цыгане с медведями. Вот жизнь! И я буду там скоро.
Эротическая сцена с ублажением девушки по имени Сабака решила итог просмотра. Такие фильмы для нас как кулинарное шоу для голодного. Вышли. На кинотеатре плакат: непохожие Гарри, Рон и Гермиона обещают прийти в гости. Организация детских праздников. Вадим задумчиво улыбается, пока я хриплю в мобильный:
– Алло, это Волдеморт и Горлум, ждем в гости Гермиону-тян - и чтобы не артачилась!
– Парни, – видимо не в первый раз отвечает бородатый мужской голос, – я понимаю, что вы бухие и хотите развлечься, но поймите, мы проводим детские праздники - не стоит говорить гадостей!
Что делать? Приволоклись ко мне домой. Уминаем котлеты, алкоголим - Дамон и Пифий, не иначе! И тут я задумываюсь: а что меня связывает с Вадимом? Да, бренчали на гитарах Психею: «Смеёшься весь день и плачешь, как только глаза закрываются?» Может, это первые ростки депрессии? Мне кажется, что ему не хватает чего-то, вот я и считаю его классным парнем. Да он реально классный!
Мне вообще нравились потерянные персонажи. Вот злодеи в мультиках - они всегда проигрывают, им сочувствуешь. Да и когда я осваивал Doom II, сострадательно представлял, как должно быть одиноко человеку, чьи потные руки, в перчатках и без, держат оружие на протяжении игры. Израненный, одинокий, без друзей, родителей и любимой он идет по разрушенной Земле, стирает в пыль батальоны невообразимых монстров, спускается в глубины Ада. В этом нет смысла, а он, неликвид, продолжает существовать. Ради чего? Ради геймерской садо-мазохисткой утехи! Не отразилось ли в этом одиночество и пиццевая дистрофия главного программиста Doom II - Джона Кармака Второго?
Вадим тем временем чуть улыбнется, задумчивый, сосредоточенный, - о другом мысли.
– Шахматы, на отжимания! – объявляю бодро: h2-h4 (намерено дурацкий ход!). Вмиг фигуры и доску окутало темнотой, перед глазами разноцветные круги.
– Отрубили свет, и похоже, только в моем доме. Обыдёнщина! – объясняю с деланной мрачностью. – Надоело! Уеду туда, где тепло, где фрукты… Вот бы и ты уехал. Как говорили чеховские три сестры: в переменную, в переменную, в переменную! А вместо переменной - подставь любой прекрасный город!
Вадим молчит, не к месту вся эта тропическая айтишка, и Чехов, и Кармак-драть-его-в-баг. Не могу разглядеть черты лица, но чувствую, что Вадимка помрачнел, пока я плыл на другой волне.
– Идём драться? – толкаю его в плечо, подбадривая.
Преобразившееся вино подступило к мочевому пузырю, нас шатало, как от землетрясения. Мы залезли на крышу через чердак и помочились на серебристый «опель» глубоко внизу. Сигнализация молчала, и ночные звезды светили для нас бесплатно. Я раз пять прогорланил «In the Army Now», Вадим взял на себя бэк-вокал. В соседнем доме загорались окна, но мой специфический английский и Вадимово рычание приняли, вероятно, за блатную музЫку - и вмешиваться никто не стал.
Утром Вадим уехал на сборы. Я всё ждал, что напишет, но так и не получил ни бумажного письма, ни имейла. Подкрадывался март, коты тянули долгие блатные песни, а я улыбался во сне. Впереди меня ждал олимпийский Сочи...
Я-таки увиделся с Вадимом через год. В целом служить можно, - делился впечатлениями счастливый дембель, - дедовщины с табуретками об голову не было, а вот недосыпы в нарядах до галлюцинаций - пожалуйста! И от офицеров в берцовую кость разок прилетало. Были сослуживцы с длинным языком, но в дыню дать за оскорбления низя-я - посадют. Впрочем, все это мелочи. У них всего-то одно ЧП за всё время. Деревенский парень порезал вены, да и то его сразу комиссовали с диагнозом «тоска по дому».
Главное, чтобы большой войны не было, - подытожил Вадим, - а в армии достаточно «гаситься», то есть хитрить, думать головой. Он, например, устроился в столовой и подпольно торговал хлебом и заточками из ложек ("тувинский бизнес"), за счёт этого «ходил в сочи», там «балабасил» и, опять же, «гасился».
- Хи из юниверсал сольдер энд хи рили из ту блэйм, - поёт Вадим под суровый дембельский аккорд. - Эта рагга для тебя мама-война - теперь ты довольна!
У него появился голос.
2014