Русско-турецкая война 1877—1878 годов
Российская и Османская империи в период с XVII по XIX века пережили десять военных конфликтов. Войны шли с переменным успехом, но, как правило, заканчивались победами русских войск и заключением выгодных для России мирных договоров. Русско-турецкие войны стали одной из главных причин ускоренного распада Османской империи.
Это противостояние началось после завоевания турками Византии, православной державы. Идеологический конфликт преемницы Византии, православной России, с мусульманской Османской империей имел постоянный характер. Но дело было не только в религиозных различиях. В большинстве своём войны шли за контроль над Чёрным морем и его сопредельными регионами. Босфорский пролив, предоставляющий России возможность выхода к Средиземному морю и доступ к странам Запада, был в Турции. Кроме того, вассал Турции Крым, был очень большой, постоянной угрозой для России. Войны с Турцией шли, в том числе за отмежевание от нее Крыма и его покорение, присоединение к России. Оно состоялось в 1782 году в правлении Екатерины Великой.
И, наконец, немаловажную роль играло стремление России помочь единоверным, христианским, народам, завоёванными турками и угнетаемыми ими с беспрецедентной жестокостью.
Началу войны 1877- 1878 годов способствовал подъёмом национального самосознания на Балканах, стремление порабощённых народов освободиться от османского ига. Это стремление вызывало яростное противодействие турецких властей.
В 1866—1869 годах на Крите вспыхнуло восстание против турок под лозунгом объединения острова с Грецией. Результатом ставшей широко известной жестокости, с которой турецкие власти его подавили, стало привлечение внимания в Европе к вопросу об угнетённом положении христиан в Османской империи. В частности, большой резонанс вызвали события в одном из критских монастырей, когда свыше 700 женщин и детей, укрывшихся за стенами монастыря, предпочли взорвать пороховой погреб вместе с собой, но не сдаться осаждавшим туркам.
1875 год стал переломным для многих славянских народов. Балканские славяне, наконец, решили сбросить с себя вековое турецкое иго. В России, в народной среде возникло и крепло желание помочь страдающим под игом мусульман единокровным и единоверным братьям-славянам. Для преобразования этого желания в действие нужен был вождь. Таким вождём стал заслуженный боевой генерал Черняев, который из-за интриг в военном ведомстве был отставлен от службы. Он один из первых усмотрел начало крупного международного кризиса, связанного с вопросом о судьбе восточного славянства. Горячо отдавшись общественному движению в защиту турецких христиан, Черняев вскоре вступил в сношения с сербским правительством и был приглашен в Белград для руководства военными действиями в задуманной князем Миланом кампании против Турции. Русское дипломатическое ведомство, узнав об этих секретных переговорах, приняло меры к тому, чтобы Черняеву не было дозволено выехать из Петербурга за границу. Черняев обошёл это запрещение переездом в Москву, где и получил заграничный паспорт без всяких затруднений. Переданный по телеграфу приказ о задержании его на границе также запоздал, и в июне 1876 года Черняев был уже в Белграде. Известие о назначении его главнокомандующим главной сербской армией послужило сигналом. Тысячи жителей Российской Империи разного возраста, разных сословий на деле доказали своё единение с православными народами Южной Европы, вступая добровольцами в сербскую армию. На войну
добровольцами уехали врачи Склифосовский, Пирогов и Боткин, писатели
Гаршин и Гиляровский. Наплыв русских добровольцев в Сербию поднял сербскую попытку на степень русского национального дела.
Ход освободительной войны не соответствовал пылким ожиданиям славянофилов, но привел к непосредственному дипломатическому и затем военному вмешательству России в турецко-балканские события.
Александр II чутко уловил настроение в России и 12 апреля 1877 года последовал Высочайший манифест о войне с Турцией.
Войска выступили в поход.
Заблаговременно между Россией и Румынией была достигнута договорённость о пропуске русских войск через территорию Румынии и об использовании в военных целях румынских железных дорог. Это было успехом дипломатии Александра II.
Две естественные преграды стояли на пути русской армии к столице Османской империи, Дунай и Балканский хребет. И та, и другая, были преодолены.
Турецкий берег Дуная был основательно укреплен османами. Крепости в знаменитом «четырёхугольнике» крепостей — Рущук — Шумла — Варна — Силистрия — были самыми защищенными в Европе, если не во всем мире. Дунай являлся полноводной рекой, турецкий берег которой был основательно заболочен, что существенно осложняло высадку на него. Кроме того, у турок на Дунае было 17 бронированных мониторов, которые могли выдерживать артиллерийскую дуэль с береговой артиллерией, что дополнительно осложняло форсирование реки. При грамотной защите можно было надеяться нанести русской армии очень существенные потери при попытке переправы через Дунай.
Форсирование должно было начаться в ночь с 26 на 27 июня у Зимницы на южном берегу Дуная. Командование форсированием было возложено на генерала Драго¬мирова. По окон¬чании форсирования должен был быть наве¬ден мост и произведена переправа прочих войск главных сил Ду¬найской армии. Особое внимание было обращено на сохранение в полной тайне места и срока форсирования. Почти все приказы и распоряжения о форсировании и переправе отдавались только устно. С общими основаниями форсирования, без указания пункта и срока, Драгомиров ознакомил командиров частей своего отряда еще 24 июня, но полные указания дал лишь утром 26 июня и притом только командиру полка и командирам батальонов и рот, которые были назначены в состав первого рейса десанта. Из состава главной квартиры пункт и время форсирования знало лишь строго ограниченное количество лиц. Даже царю Александру II точный пункт форсирования был сообщен лишь вечером 26 июня. Для сохранения в тайне пункта форсирования был пущен лож¬ный слух о том, что форсирование состоится у Фламунды. Осадной береговой артиллерии в тех же целях было прика¬зано бомбардировать в течение трех дней Никополь и Рущук. Для ночной стрельбы здесь впервые были применены прожектора. Войска 14-й дивизии в период с 21 по 24 июня прошли основа¬тельную тренировку; в специально отрытых в земле ямах, разме¬рами напоминавших понтон, их учили, как совершать посадку, как вести себя на понтоне во время движения. Ознакомление командиров Волынского полка с мест¬ностью южного берега Дуная в пункте будущего форсирования Драгомиров в целях скрытности произвел из сада у своей квар¬тиры, которая для этого была избрана в удобном для наблюдения месте. Оттуда Драгомирову удалось хорошо познакомить офицеров Волынского полка — до командиров рот включительно — с пунк¬тами посадки, высадки, с путем движения понтонов и районом дей¬ствий после высадки и в то же время ничем не выдать противнику произведенную таким оригинальным образом рекогносцировку. К вечеру 26 июня четыре русских корпуса заняли исходное поло¬жение перед форсированием и переправой. Эти войска составляли десант, который должен был фор¬сировать Средний Дунай на табельных железных понтонах. Десант был рассчитан на семь рейсов.
Турецкие аванпосты обнаружили понтоны первого рейса только в нескольких сотнях метров от южного берега и, хотя открыли огонь, но вначале он был не эффективен. С первых же приставших к берегу понтонов стрелки-волынцы стали поодиночке взбираться на береговые кручи, образовав небольшой плацдарм. Турки зажгли веху на сигнальном шесте, и к ме¬сту высадки первого рейса по тревоге двинулись турецкие войска от Систово и Вардена. Четыре турецких орудия заняли заранее подготовленные позиции на восточной окраине Систово. По мере приближения рассвета огонь противника все усиливался и становился более действенным. С северного берега Дуная открыла огонь русская артиллерия. Первая турецкая батарея, открывшая огонь по переправлявшимся войскам, была подавлена. Переправившиеся че¬рез Дунай русские войска держали себя образцово. С понтонов никто огня не открывал, спасательные понтоны самоотверженно спа¬сали тонущих. В числе пер¬вых достигли берега понтоны 2-й стрелковой роты Минского полка, которой командовал поручик Моторный. Едва высадившись, Мотор¬ный с 80 солдатами по своей собственной инициативе бросился в штыки на засевших в обрывах турецких стрелков. Ударом во фланг русские частью перекололи, частью отбросили турецкую пехоту к востоку. Прибытие остальных рот Минского полка и удачное взаи¬модействие их с горной артиллерией скоро окончательно решили дело на этой стороне плацдарма в пользу русских, и к 6.00 турецкая пехота была отброшена на восток по всему фронту.
С третьим рейсом на южный берег Ду¬ная переправился Драгомиров со своим начальником штаба, и с ге¬нералом Скобелевым .
После накопления на плац¬дарме достаточных сил встал вопрос о его расширении.
Драгомиров принял решение в первую очередь овладеть систовскими высотами. Наступление началось в 11.00 а к 14.00—15.00 Си¬стово и окружающие его высоты были заняты русскими. Уже в этих боях цепь являлась основой боевого порядка.
При форсировании Дуная впервые во время войны на Балканском полуострове получил боевое применение русский военно-полевой телеграф; им был связан район переправы с царским на¬блюдательным пунктом.
В тот же день, 27 июня, на южный берег Дуная было пере¬правлено четыре полка пехотной дивизии с четырьмя батареями. К ночи на плацдарме находилось, таким образом, 28 батальонов и 30 орудий, свыше 25 000 человек. Удержание значительно расши¬рившегося плацдарма можно было считать уже твердо обеспечен¬ным. В течение 29 и 30 июня была перевезена еще и 35-я дивизия, так что в распо¬ряжении командующего переправившимися войсками генерала Радецкого оказалось около 35 000 чело¬век с 78 орудиями. Если бы даже из Рущука к Систово была пере¬брошена вся находившаяся там турецкая дивизия Эшрефа-паши, то и она ничего не могла бы поделать с русскими войсками, занимав¬шими плацдарм. Инженерные подразделения войск быстро навели мосты и основная масса войск переходила Дунай уже по мостам.
Стратегическое значение форсирования Дуная у Зимницы и Систово было велико: Дунайской армии открылся путь в Болга¬рию. Преодоление крупной водной преграды дало возможность переправить армию в четверть миллиона человек при незначитель¬ных потерях в 800 человек. Опыт форсирования Среднего Дуная в 1877 году явился цен¬ным вкладом в развитие русского военного искусства и в целом дал много нового в области форсирования крупных водных преград большой армией. Русская армия двинулась вперёд, к Константинполю.
Следующей естественной преградой был Балканский хребет.
Балканский хребет, через который существовало несколько удобных переходов, главным из которых был Шипкинский. Защищающаяся сторона могла встретить атакующих на хорошо укрепленных позициях как на самом перевале, так и на выходе из него. Обойти Балканский хребет можно было вдоль моря, но тогда пришлось бы брать штурмом хорошо укреплённую Варну.
После перехода русской армии через Дунай, главнокомандующий, Великий князь Николай Николаевич, решил безотлагательно овладеть проходами через Балканский хребет, для дальнейшего движения вглубь Турции. Передовой отряд генерала Гурко 5 июля приблизился с южной стороны к перевалу Шипка, занятому турецким отрядом, около 5 тыс. человек. В тот же день отряд генерала Святополка-Мирского атаковал Шипку с северной стороны, но атака была отбита. 6 июля генерал Гурко предпринял атаку перевала с юга и тоже потерпел неудачу. Тем не менее, турки, считая своё положение опасным, в ночь с 6-го на 7-е ушли боковыми дорогами в город Калофер, бросив на своих позициях артиллерию. Затем Шипка была немедленно занята войсками князя Святополка-Мирского.
Перевал Шипка идёт по узкому отрогу главного Балканского хребта, постепенно повышаясь до горы св. Николая, откуда дорога круто спускается в долину. Параллельно этому отрогу с востока и запада тянутся горные кряжи, господствующие над перевалом, но соединённые с ним лишь в 2-3 местах более или менее удобопроходимыми перешейками. Позиция, занятая русскими войсками на Шипке, совершенно не соответствовала тактическим требованиям: единственная её выгода состояла в её малодоступности. Растянувшись на несколько верст в глубину, по крайне узкому гребню, она подвергалась на всём своём протяжении перекрёстному огню с соседних господствующих высот, не представляя ни естественных прикрытий, ни удобств для перехода в наступление. При всём том, в силу стратегических требований, необходимо было во что бы то ни стало удерживать этот проход в своих руках.
Между тем Сулейман паша задался целью овладеть Шипкой и к 8 августа сосредоточил против неё около 28 тысяч солдат, при 36 орудиях. У русских в это время находились на перевале только Орловский пехотный полк и 5 болгарских дружин, всего до 4 тыс. человек с 27 орудиями, к которым, уже во время боя следующего дня, прибыл Брянский полк, увеличивший число защитников Шипки до 6 тысяч.
Утром 9 августа неприятельская артиллерия, заняв гору Малый Бедек, к востоку от Шипки, открыла огонь. Последовавшие затем атаки турецкой пехоты, сначала с юга, потом с востока, были отражены русскими. Бой длился весь день. 10 августа турки не возобновляли атак, и дело ограничивалось артиллерийской и ружейной перестрелкой. Между тем Радецкий, получив известие об опасности, угрожающей Шипке, двинул туда общий резерв; но он мог прибыть, и то при усиленных переходах, только 11-го числа. Кроме того, приказано было идти на Шипку ещё одной пехотной бригаде с батареей, которая могла подоспеть лишь 12-го числа.
Бой 11 августа начался с рассветом; к 10 часам утра наша позиция была охвачена противником с трёх сторон. Атаки турок, отбиваемые русским огнём, возобновлялись с ожесточённым упорством. В 2 часа дня турки зашли даже в тыл нашего расположения, но были отброшены. В 17 часов турецкие войска, наступавшие с западной стороны, овладели так называемой Боковой горкой и угрожали прорвать центральную часть позиции. Положение защитников Шипки было уже почти безнадёжным, когда наконец, в 7-м часу вечера, прибыла на позицию часть резерва — 16-й стрелковый батальон, поднятый на перевал на казачьих лошадях. Он немедленно был двинут к Боковой горке и при содействии других перешедших в наступление частей отбил её у неприятеля. Подоспевшие затем остальные батальоны 4-й стрелковой бригады под командованием генерал-майора Цвецинского дали возможность остановить напор турок на другие участки позиции. Бой окончился в сумерках. Русские войска удержались на Шипке. Однако, и туркам удалось сохранить своё расположение — их боевые линии находились лишь в нескольких сотнях шагов от русских. На рассвете 12 августа турки атаковали центральные участки русских позиций, а в 2 часа дня — и гору св. Николая. Они были отбиты на всех пунктах, но предпринятая русскими атака на Лесной курган тоже не имела успеха. 13 августа Радецкий решился возобновить атаку на Лесной курган и Лесную гору, имея возможность ввести в дело больше войск, вследствие прибытия на Шипку ещё Волынского полка с батареей. С Лесного кургана турки были сбиты, но их укреплениями на Лысой горе овладеть не удалось. Атаковавшие войска отошли к Лесному кургану и здесь, в течение вечера, ночи, и на рассвете 14 числа, были неоднократно атакованы неприятелем. Все атаки были отражены, но русские войска понесли настолько большие потери, что Радецкий, не имея свежего подкрепления, приказал им отступить на Боковую горку. Лесной курган был опять занят турками.
В шестидневном бою на Шипке потери русских составили до 3350 человек, в том числе, два генерала, Драгомиров ранен, Дерожинский убит, и 108 офицеров; турки потеряли более чем в два раза больше. Никаких значительных результатов бой этот не имел; обе стороны остались на своих позициях, но русские войска, охваченные неприятелем с трёх сторон, по-прежнему находились в очень трудном положении, которое вскоре ещё значительно ухудшилось с наступлением зимних холодов и вьюг.
Начинается «шипкинское сидение» — один из самых тяжких эпизодов войны. Защитники Шипки, обречённые на пассивную оборону, заботились главным образом об укреплении своих позиций и об устройстве закрытых ходов сообщения с тылом. Турки тоже усилили и расширили свои фортификационные работы и непрерывно осыпали русскую позицию пулями и артиллерийскими снарядами.
5 сентября, в 3 часа ночи, они снова предприняли атаку с южной и западной сторон. Им удалось овладеть так называемым Орлиным гнездом — скалистым и обрывистым мысом, выдающимся перед горой св. Николая, откуда они были выбиты лишь после отчаянной рукопашной схватки. Колонна, наступавшая с запада была отражена огнем. После этого турки серьёзных атак уже не предпринимали, а ограничивались обстрелом позиций. С наступлением зимы положение войск на Шипке сделалось крайне тяжким: морозы и метели на вершинах гор были особенно чувствительны. Особенно ощутимы были эти лишения для вновь прибывших русских войск. С 5 сентября по 24 декабря в шипкинском отряде выбыло из строя убитыми и ранеными всего около 700 человек, а больными — до 9,5 тысяч. Конец 1877 года ознаменовался и окончанием «шипкинского сидения», последним актом которого была успешная атака турецких позиций на дороге от горы св. Николая к деревне Шипке. После этого стратегически важный Шипкинский перевал был окончательно занят русской армией.
Путь на Константинополь был открыт, но достаточных сил для наступления в Забалканье не было. После успехов последовали неудачи. Великий князь Николай Николаевич с момента перехода Дуная фактически потерял управление войсками. Западный отряд овладел Никополем, но не успел занять Плевну, куда подошёл 15-тысячный корпус Осман-паши. Предпринятые 8 и 18 июля штурмы Плевны окончились полной неудачей и сковали действия русских войск.
Русские войска на Балканах перешли к обороне. Сказалась недостаточная численность русского экспедиционного корпуса — резервов для усиления русских частей под Плевной у командования не было. Были срочно запрошены подкрепления из России, и призваны на помощь румынские союзники. Подтянуть необходимые резервы из России удалось только к середине-концу сентября, что затянуло ход боевых действий на 1,5—2 месяца.
Ловча (на южном фланге Плевны) была занята 22 августа. Потери русских войск составили около 1500 человек. И новый штурм Плевны 30—31 августа окончился неудачей, после чего было решено взять Плевну блокадой. 15 сентября под Плевну прибыл Э. Тотлебен, которому было поручено организовать осаду города. Для этого требовалось взять сильно укрепленные редуты Телиш, Горный и Дольный Дубняки, которые должны были послужить Осману опорными пунктами в случае его выхода из Плевны.
12 октября Гурко штурмовал Горный Дубняк, занятый после упорного боя. Потери русских составили 3539 человек убитыми и ранеными, турок — 1500 убитыми и 2300 пленными. Пытаясь снять осаду с Плевны, турецкое командование решило в ноябре организовать наступление по всему фронту.
Контратаковать русское командование запретило вплоть до развязки под Плевной.
С середины ноября армия Осман-паши, стиснутая в Плевне в четыре раза превосходившим её кольцом русских войск, стала испытывать недостаток продовольствия. На военном совете решено было пробиться сквозь линию осаждающих. 28 ноября, в утреннем тумане, турецкая армия обрушилась на Гренадерский корпус, но после упорного боя была отражена по всей линии и отошла в Плевну, где и сложила оружие. Потери русских составили 1696 человек, турок, атаковавших густыми массами — до 6000. В плен было взято 43,4 тысячи человек. Раненый Осман-паша вручил свою саблю командиру гренадер — генералу Ганецкому. Осману-паше были оказаны фельдмаршальские почести за доблестную защиту.
Русская армия, насчитывавшая 314 тыс. человек против свыше 183 тыс. человек у противника, перешла в наступление. Возобновила военные действия против Турции сербская армия. Западный отряд генерала Гурко, 71 тыс. человек, 23 декабря 1877 года занял Софию. В тот же день начали наступление войска Южного отряда генерала Ф. Ф. Радецкого, окружили и взяли в плен 30-тысячную армию Вессель-паши. 3—5 января 1878 года в сражении под Пловдивом была разбита армия Сулейман-паши, а 8 января русские войска заняли Адрианополь без всякого сопротивления.
В ходе последовавших боевых действий русской армии удалось принудить лучшую турецкую армию Осман-паши к капитуляции. После этого русская армия разбила последние турецкие части, заслонявшие дорогу на Константинополь.
Победоносное продвижение русских войск объясняется мощью армии России, «прошедшей огни, воды и медные трубы». Армии, созданной Суворовым, Румянцевым, Кутузовым и другими великими полководцами.
Однако во время войны проявились и негативные стороны России, воплощённые в высшем эшелоне власти. Главнокомандующий русскими войсками на Балканах великий князь Николай Николаевич Романов, брат царя, да и сам царь Александр II, вмешивавшиеся в военные дела, проявили себя малоспособными, некомпетентными военачальниками. Нередко своими непродуманными действиями они сводили на нет успехи, достигнутые такими способными генералами, как И. В. Гурко, М. Д. Драгомиров, М. Д. Скобелев. В результате этого русские войска несли неоправданные потери, замерзали на горных перевалах. Плохо была организована интендантская служба. Живописцу Верещагину пришлось стать свидетелем не только славных, но и мрачных страниц войны, не делавших чести высшему командованию. В своих картинах художник наглядно показал не только героизм, но и страдания русского солдата по вине бездарного высшего командования, всей правящей верхушки России.
Таким образом, боевые действия на Европейском театре войны, где предполагались главные военные операции войны, были завершены.
На очереди были проблемы со стороны Азиатской Турции. Здесь ставились цели обеспечить безопасность южных границ страны. Для этого было необходимо овладеть Батумом и Карсом или Эрзерумом.
Кома Командование Кавказским корпусом было возложено на генерала от инфантерии графа Микаэла Тариэловича Лорис-Меликова, армянина по происхождению, выдающегося военного и государственного деятеля России. Корпус был разделён на отдельные отряды согласно операционным направлениям. На правом фланге сосредоточился Ахалцыхский отряд под командованием генерал-лейтенанта Ф. Д. Девеля, 13,5 тыс. человек и 36 орудий, в центре, у Александрополя (Гюмри) расположились главные силы под личным командованием М. Т. Лорис-Меликова, 27,5 тыс. человек и 92 орудия, и, наконец, слева стоял Эриванский отряд во главе с генерал-лейтенантом А. А. Тер-Гукасовым, 11,5 тыс. человек и 32 орудия. Приморский отряд генерала Оклобжио, 24 тыс. человек и 96 орудий, предназначался для наступления вдоль побережья Чёрного моря на Батум. В Сухуме был сосредоточен общий резерв, 18,8 тыс. человек и 20 орудий.
Кавказские войска России, подступившие в 1877 году к турецкой твердыне, Карсу, увидели реконструированную крепость, оборонительные сооружения которой составляли мощные форты и цитадель, усиленную самой природой – горными высотами с крутыми обрывами, бурлящими реками в скалистых берегах, высокогорными перевалами и дорогами, больше напоминающими караванные тропы. Вокруг города на высотах, командующих окружающей местностью, имелись сильные форты. Укрепления эти превосходно защищали от подступов к городу и имели сильную взаимодействующую артиллерийскую оборону. Сообразно условиям местности, форты эти распадались на три группы. Северо-восточную, Юго-восточную, или Равнинную, и Западную. Кроме того, были две линии укреплений и фортов на левом берегу реки Карс-чай. Наибольшее значение имела первая группа: она возвышалась над всем городом, цитаделью и отчасти укреплениями левого берега, а потому составляла ключ крепости. Форты этой группы были самыми сильными, они располагались на самых труднодоступных высотах.
Вооружение крепости состояло из 300 орудий, преимущественно крупных калибров. Для нанесения главного удара избрана была юго-восточная сторона крепости. Только с этой стороны обстреливался весь город, который легче было захватить при овладении равнинными укреплениями, а в городе сосредоточены были все запасы и средства для нагорных укреплений, а, кроме того, только там можно было добыть питьевую воду.
В ночь с 23 на 24 октября русские войска приступили к возведению осадных батарей, из которых первые три были построены против форта Канлы. Турки утром атаковали их и были отбиты. В тот же день генералу Алхазову было поручено оттеснить турецкие передовые посты против форта Хафиса, чтобы дать возможность ближе заложить здесь осадную батарею. Алхазов решил прежде всего овладеть неприятельской полевой батареей, выстроенной впереди форта и мешавшей осадным работам. Полковник Есипов с тремя батальонами выполнил это. Полковник Фадеев, имея в своём распоряжении два батальона Кутаисского полка, по ошибке уклонился вправо и очутился вблизи самого форта Хафис. Приняв в темноте это укрепление за батарею, Фадеев лихо налетел на вал, сбил турок с бруствера, огнем выгнал их из каменной казармы и захватил форт. Попытки турок в течение ночи выбить кутаисцев были неудачны. К рассвету они открыли с форта Карадага огонь по внутренним укреплениям. Только на рассвете кутаисцы поняли, какое смелое дело они сделали; видя, что на подкрепление рассчитывать не приходится, а самим едва ли можно удержать форт, Фадеев решил отступить, приведя в негодность как можно больше орудий. Кутаисцы забрали с собой и пленных — 10 офицеров и 68 нижних чинов. Потери их: двое убитых, 52 раненых, в том числе два офицера.
Ночной захват кутаисцами форта Хафис имел весьма важное значение: он показал возможность нападения врасплох на турок, подтвердил слабую действенность их огня и доказал, что штурм — дело не безнадежное. На турок этот успех произвел потрясающее впечатление. А с 30 октября, когда открыли свои действия все наши осадные батареи, их упорство было в значительной мере поколеблено бомбардированием, производившим в городе большие опустошения. Тем не менее, коменданту было предложение сдать крепость — он оставил письмо без ответа. Оставалось прибегнуть к штурму.
Одной из наиболее действенных мер, подготовивших успех штурма, были постоянные ночные экспедиции охотничьих команд. В этих смелых разведочных действиях охотники наши искусились еще за время стоянки под Аладжей. Их самоотверженной и лихой работе мы обязаны тому, что подступы ко всем частям запутанной турецкой позиции были русскими войсками изучены в совершенстве, что сослужило нам огромную службу в дни решительных ее атак.
Примечательно, что в битве у горы Аладжа русские впервые широко использовали для управления войсками телеграф. Такой новинкой военной техники их противник пока не обладал. Эффект использования телеграфа оказался многообещающим.
Точно так же и под Карсом охотники каждую ночь, на всех фронтах, производили смелые ночные поиски, которые помимо изучения местности до мельчайших подробностей принесли еще ту огромную пользу, что приучили гарнизон к постоянным ночным тревогам, так что турки перестали на них обращать внимание и в ночь штурма приняли первые наши выстрелы за обычную тревогу. Первоначально штурм был назначен на 2 ноября, но вследствие дождя и сильного тумана решено было отложить его, с одной стороны — до ночных заморозков, а с другой — до наступления лунных ночей.
По имевшимся сведениям, гарнизон Карса был распределен следующим образом. В укреплениях левого стороны — около 5500 турок и 115 орудий; в Карадагской группе — 2000 человек с 39 орудиями; в равнинных укреплениях — 2000 бойцов и 52 орудия. В резерве позади равнинных укреплений — 4500 турок и шесть полевых орудий; в резерве — за нагорными укреплениями — 2000 человек. Одной из задач при составлении плана предстоящего штурма было заставить турок стянуть все эти резервы к тому фронту крепости, который не являлся намеченным для главного удара.
Диспозиция для штурма была такова. Под общим начальством генерала Лазарева колонна генерала Алхазова должна была взять форт Хафис. Колонны генерал-майора графа Граббе и полковника Вождакина должны были с двух сторон взять форт Канлы. Колонне генерал-майора Комарова было поставлено задачей взять форт Чим. После овладения укреплениями все эти войска должны были взять город.
Против остальных укреплений назначены демонстрации. Кроме того, оставлен общий резерв и особое прикрытие при Главной квартире. Конница прикрывала большую Эрзурумскую дорогу. Всего для штурма было назначено 32,7 тысячи человек, из них для атаки на главные форты — 14,5 тысячи, то есть почти половина.
К 17 часам 5 ноября войска сошлись на сборных пунктах и к 20 часам 30 минутам выступили, соблюдая полнейшую тишину и имея впереди каждой колонны редкие цепи охотников.
Граф Граббе направил на форт Канлы Вождакина слева, а сам ударил с фронта. Форт состоял из трех отдельных укреплений — двух передовых редутов и центрального люнета. Передовые редуты, а также траншея, соединяющая Канлы с фортом Сувари, были взяты; но все атаки на центральное укрепление были безуспешны. Убитого Граббе сменил командир Перновского полка, полковник Белинский. После продолжительных усилий перновцам удалось ворваться через вал в главное укрепление. Но центральной каменной казармой, в которой засели уцелевшие защитники редута, овладеть было никак нельзя, а огнем оттуда защищалась вся внутренняя часть укрепления. На помощь были посланы один батальон из колонны Алхазова и прикрытие из осадных батарей, а также казаки Чавчавадзе. Инженер-полковник Бульмеринг, принявший начальствование, повел атаку с обоих флангов, конница заскакала в тыл. Тем не менее гарнизон упорствовал и сдался только к 5 часам, когда прочие форты крепости были взяты.
Таким образом, у главного укрепления было встречено наиболее упорное сопротивление, и не здесь был достигнут решающий успех.
Князь Леван Иванович Меликов, армянин по происхождению, генерал-адъютант, Член Государственного совета Российской империи, легко взял форт Сувари, с налета и без выстрелов, благодаря тому, что турки приняли его приближение за обычный поиск охотников. Но у форта Чим его колонна была встречена страшным огнем. Самого Меликова смертельно ранило, а его заместитель, видя, что атаки с фронта со стороны генерал-майора Комарова нет, отошел к форту Сувари.
Два батальона кутаисцев полковника Фадеева должны была атаковать форт с запада, но попали под огонь батареи, бывшей между этим фортом и фортом Карадаг. Фадеев решил взять прежде эту батарею, что и выполнил. Выбитые турки в полном расстройстве бросились бежать к Карадагу, а увлеченные успехом кутаисцы горячо преследовали их по пятам. Таким образом, пользуясь темнотой, кутаисцы вскарабкались по отвесным почти скалам Карадага и ворвались без выстрелов в это самое сильное и важное сооружение Карса. Защитники Карадага были настолько ошеломлены неожиданным появлением русских, что бросились в панике к форту Араб. Благодаря смелости и находчивости кутаисцев и их командира в 22 часа пал тактический ключ крепости. Все попытки выбить русских туркам не удались.
Колонна генерал-майора Рыдзевского так искусно вела демонстрацию огнем и притворным наступлением, что отвлекла внимание гарнизонов противолежащих фортов и этим обеспечила достижение успеха на других пунктах. Рыдзевский вместе с тем подготовил успех и самому себе, так как ему вскоре пришлось перейти к решительным действиям. На рассвете от генерала Лазарева пришло приказание ввиду падения Карадага штурмовать форт Араб. Около 5 часов Рыдзевский с Абхазским полком и шестью ротами Гурильского начал взбираться на кручи и взял Араб, защитники которого были деморализованы быстрым падением Карадага. Таким образом, к 5 часам все форты левого берега были в руках русских . К 7 часам генерал Алхазов занял город и цитадель.
Турки, собравшиеся на Шорахских высотах, попытались было прорваться в направлении на Эрзурум, но им путь преградили последними резервами, бывшими в распоряжении Главной квартиры.
В Карсе взято 303 орудия, до 17 тысяч пленных, в том числе пять пашей и до 800 офицеров, и огромные склады запасов и имущества. Потери русских: один генерал, 17 офицеров и 47 нижних чинов убитыми. Один генерал, 58 офицеров и 1726 нижних чинов ранеными. У турок было одних убитых до 3 тысяч.
Падение Карса имело огромное значение. Помимо потрясающего морально-нравственного воздействия, все войска теперь можно было направить под Эрзурум. Операционная линия русских войск освобождалась, чем обеспечивалось снабжение войск под Эрзурумом. В самом же Карсе русские приобрели отличный, прекрасно снабженный опорный пункт. К сожалению, овладению Эрзурумом, последним оплотом турок, в котором укрылись остатки их сил, воспрепятствовала зима. Горы покрылись снегом, подвозы затруднились до крайности, штурм Эрзурума стал невозможен; войска должны были ограничиться блокадой, терпя во всем жестокую нужду. Развился сыпной тиф, и за время до 21 января — когда было заключено перемирие — войска потеряли от болезней больше, нежели за всю кампанию.
Ключевую позицию для овладения Эрзрумом занимала крепость Баязет, в которой уже давно были русские войска. Поэтому для турок было крайне важно овладеть этой крепостью.
6 июня 1877 года началась осада Баязета внушительными, тысяч в 15 человек, силами дивизионного генерала Фаик-паши. Гибнет комендант крепости подполковник Ковалевский, получают ранение еще четыре офицера. Из 150 выбывших из строя нижних чинов тридцать шесть оказались в госпитале, семеро – в плену и более ста пропали без вести. Три сотни казаков лишились лошадей и всей амуниции. Общие потери в роковой день осады составили едва ли не пятую часть всего баязетского гарнизона. Поздним вечером до сведения уставших до беспамятства осажденных довели приказ нового коменданта крепости капитана Штоквича. «Ввиду неизвестности продолжительности осады и так как ни в одной части нет 8-дневного сухарного запаса, уменьшаю дневную дачу сухарей на 1 фунт. Так как имевшийся в крепости родник отнят неприятелем, имеющийся запас воды не слишком велик, прекращаю варку горячей пищи всем частям, кроме госпиталя. Дача воды в сутки – по кружке в день на человека».
Вскоре, после начало осады, мучимые жарой, голодом и жаждой, защитники Баязета уже стали поговаривать о сдаче крепости. Несколько атакующих волн турок посеяли панику даже среди офицеров. Сквозь огонь и дым неприятель шел плотно, как саранча. А в крепости экономно доедали мясо павших лошадей. Отчаянные вылазки за едой и водой были чреваты большими потерями. Вода ближней речушки, отравленная трупным ядом, косила уцелевших.
10 июня пробраться сквозь кольцо осаждающих к Тер-Гукасову – звать на помощь – вызвались казак Хоперского полка Ковальчук и писарь гарнизона армянин Петросов.
Наступило утро 18 июня. Эриванский отряд генерал-лейтенанта Тер-Гукасова, шел на выручку Баязету. Главнокомандующий турецкими войсками велел Фаик-паше перекрыть дорогу Тер-Гукасову, навязать на перевале Караван-сарай невыгодный русским бой. Ударить во фланг отряду Тер-Гукасова Фаик-паша послал кавалеристов в две тысячи сабель, но тот увернулся от схватки. 20 июня Тер-Гукасов вступил в город Сурп-Оганес, Св. Иоанн по-армянски, недалеко от Баязета. 22-го турки полезли на Эриванский отряд с двух сторон. Но все атаки были отбиты. Той же ночью на Баязет пролилась Божья благодать. На защитников цитадели обрушился проливной дождь – спасительный эликсир. Осажденные наконец утолили жажду, но уже наученные горьким опытом, дружно принялись делать запасы воды. Не осталось посуды, чтобы ее не наполнили водой, набирали ее даже в сапоги. Кто мог знать, сколько еще придется томиться в крепости. Мучительно тянулись дни, а помощь все не шла и не шла. Все больше одолевали сомнения, дошло ли до генерала Тер-Гукасова известие о бедственном положении защитников цитадели, отправленное с Ковальчуком и Петросовым?
27-го к семи часам вечера отряд Тер-Гукасова, численностью в 7500 человек при 24 орудиях стал в шести верстах от Баязета. Близость русского войска придала сил осажденным. Бригадный генерал Муниб-паша, обложивший крепость и занявший почти все высоты, имел возможность встретить отряд Тер-Гукасова кинжальным огнем, но момент упустил.
28 июня, заняв самую высокую скалу, не занятую турками, Тер-Гукасов ударил оттуда по ним, что и решило судьбу сражения за Баязет. Защитники Баязета, все, кто еще держался на ногах, вымахнули из ворот цитадели и, смешавшись со стрелками 3-го Крымского батальона, отбросили противника от стен крепости и даже захватили в плен 80 турок. Преследуя врага Тер-Гукасов захватил еще и турецкий лагерь с большим количеством оружия, припасами и награбленным имуществом жителей города Баязет, в котором не осталось живой души.
Когда главнокомандующий турецкими войсками Фаик-паша самолично подступил со свежими силами, делать им тут было уже нечего. Тем временем в Игдыр, где расположилась штаб-квартира Эриванского отряда, прибыл главнокомандующий Кавказской армией Великий князь Михаил Николаевич. Царственная особа, он велел отряду взять «на караул» и поднять знамена. Зачитали Приказ по Кавказской Армии и Кавказскому Военному Округу.
«Именем Государя Императора объявляю вам, войска Эриванского отряда, Царское спасибо за вашу доблестную, молодецкую службу, за ваши подвиги, за новую славу, которой покрыли вы ваши знамена. Геройскую оборону Баязетского гарнизона и спасение нескольких тысяч несчастных христиан Турции, искавших в ваших рядах защиты от неистовств диких курдских. – племен, – история занесет на свои страницы и с ними передаст памяти и примеру потомства имена ваши и вашего достойного предводителя.
Ура Эриванскому отряду! Ура вождю Его, генералу Тер-Гукасову!»
Фаик-паша 1 сентября 1878 года предстал перед турецким Военным судом в Константинополе. Суд приговорил Фаик-пашу «к исключению из военной службы и к шестимесячному тюремному заключению», а также к лишению чинов и знаков отличия.
Победный штурм крепости Карс и снятие осады Баязета завершили Русско-турецкую войну и на Азиатском театре военных действий.
19 февраля 1878 года в пригороде Константинополя Сан-Стефано был заключён мирный договор между Российской и Османской империями.
Сан-Стефанский мирный договор изменил всю политическую картину Балкан в пользу интересов России. Сербия, Румыния и Черногория, ранее вассальные по отношению к Турции, получали независимость. Болгария, ранее бесправная провинция, обретала статус княжества, хотя и вассального по форме Турции но фактически самостоятельного, со своим правительством и войском. Турция обязалась выплатить России контрибуцию в 1,4 млрд. рублей и уступала на Кавказе Kapc, Ардаган, Баязет, Батум и Южную Бессарабию, отторгнутую у России после Крымской войны.
Между тем Англия и Австро-Венгрия, успокоенные тем, что Россия не заняла Константинополь, начали кампанию за пересмотр Сан-Стефанского договора. Обе державы ополчились особенно против создания Болгарского княжества, которое они верно расценили как форпост России на Балканах. Таким образом, Россия, только что с трудом осилив Турцию, оказалась перед лицом коалиции из Англии и Австро-Венгрии. Для новой войны сразу с двумя противниками, из которых каждый был сильнее Турции, у России не было ни сил, ни условий. Царь обратился было за дипломатической поддержкой к Германии, но Бисмарк отказал и предложил созвать международную конференцию по восточному вопросу в Берлине.
13 июня 1878 года открылся Берлинский конгресс. Председательствовал на конгрессе Бисмарк. Делегацию Англии возглавлял премьер-министр. Францию и Австро-Венгрию представляли министры иностранных дел. Главой русской делегации формально считался 80-летний князь Горчаков, но он был уже дряхл и болен. Фактически руководил делегацией русский посол в Лондоне, Шувалов, который оказался никудышным дипломатом. Злые языки уверяли, что ему случалось путать Босфор с Дарданеллами.
Конгресс работал ровно месяц. Его заключительный акт был подписан 1 июля 1878 года. В ходе конгресса выяснилось, что Германия, обеспокоенная чрезмерным усилением России, не желает ее поддерживать. Франция, еще не оправившаяся от разгрома 1871 года, тяготела к России, но так боялась Германии, что не смела активно поддержать русские требования. Пользуясь этим, Англия и Австро-Венгрия навязали конгрессу решения, изменившие Сан-Стефанский договор в ущерб России и славянским народам Балкан.
Территория Болгарского княжества была ограничена лишь северной половиной, а южная Болгария стала автономной провинцией Османской империи под названием «Восточная Румелия». Независимость Сербии, Черногории и Румынии была подтверждена, но территория Черногории тоже урезана по сравнению с договором в Сан-Стефано. Россия возвращала Турции Баязет, а в качестве контрибуции взыскивала не 1,4 млрд.., а лишь 300 млн. рублей. Наконец, Австро-Венгрия выговорила себе «право» на оккупацию Боснии и Герцеговины. Английское правительство за неделю до открытия Берлинского конгресса принудило Турцию уступить ему Кипр в обмен за обязательство защищать турецкие интересы. Позиции России на Балканах, завоеванные в сражениях 1877-1878 гг. ценой жизни более 100 тыс. русских воинов, были подорваны в словопрениях Берлинского конгресса так, что русско-турецкая война оказалась для России хотя и выигранной, но неудачной.