Бедность – это не самое страшное
Мы как народ переживаем нынешнее обеднение как общее бедствие – типа землетрясения. Это бедствие пока что не делит нас на две несоизмеримые и несовместимые «расы» - бедных и богатых. Скорее, нам кажется, что временно образовалась не совсем понятная группа богатых. Их можно ненавидеть, можно жалеть, можно бояться, но их появление не разрушило народ, потому что он-то по своим основным признакам остался именно народом, не разделившись на расы. А богатые, «когда страна вернётся в норму», или уедут, или как-то иначе перестанут быть или светиться, типа, уйдут в подполье, как уже было.
Такое ощущение сохраняется именно потому, что обеднело подавляющее большинство бывших граждан а ныне чего-то вроде членов «цивилизованного гражданского общества», кошмар которого не дай Бог узнать в полной мере. У всех у нас сохранилась данная общим для всех образованием единая культурная основа, один и тот же способ мышления и рассуждения, один и тот же язык слов и образов. Всё это сильно подпорчено телевидением, но и подпорчено почти одинаково у всех. Подавляющее большинство наших бедных имеют ещё жильё, а в квартире свет, водопровод, книги на полках. Всё это держит человека на весьма высоком социальном уровне.
Совсем иное дело – бедность в классовом обществе, в трущобах большого капиталистического города. Здесь бедность приобретает новое качество, для определения которого пока нет подходящего слова в русском языке, т.к. не было соответствующего явления. Ближайшее слово, которым можно описать это новое качество – ничтожество. Что же это такое? Ответ на этот вопрос крайне важен, потому что над страной нависла самая, пожалуй, серьёзная после физического уничтожения угроза и её надо осознать.
Это, прежде всего, бедность неизбывная, когда безымянные общественные силы толкают тебя вниз, не дают перелезть некий порог. В такой ситуации быстро иссякают собственные силы и теряются все личные ресурсы, которые необходимы для того, чтобы подняться. Ничтожество – это постоянное и тупое желание выбраться из ямы и в то же время неспособность напрячься, это деградация культуры, воли и морали.
Переход людей через барьер, отделяющий бедность от ничтожества – важное и для нас незнакомое явление. Если оно приобретёт характер массового социального процесса, то вся общественная система резко изменится. Надо наблюдать и изучать то, что происходит на этой грани, в этом «фазовом переходе». Эти наблюдения, пожалуй, важнее, чем изучение речений всех «политиков» вместе взятых. Конечно, надо думать о восстановлении достойной жизни для всех, хотя поначалу она и будет на грани бедности, но пока произойдёт переход рычагов в здоровые руки, надо создавать и временные, «самодельные», механизмы для того, чтобы помочь людям удержаться от разрушения крайней бедностью, переходу в состояние ничтожества.
Несколько слов личных воспоминаний, свидетельствующих о совместимости бедности и достойной жизни. Когда я учился в школе, в послевоенные годы, было очень много бедных, а моя семья была одной из самых бедных. Я носил только перешитое из старой одежды взрослых, зимой спал одетый, иногда бывал не то что голоден, но, скажем, недостаточно сыт.
Но! Не помню, толи бесплатно, толи за доступную нашей семье цену в школе дали абонемент в Малый зал Армфилармонии, где сидя в обитом бархатом кресле слушал музыку в исполнении артистов высочайшего уровня. Посещал кружок авиамоделизма во Дворце пионеров, где имел доступ к любым нужным материалам и инструментам. Там были разные моторчики, говоря современным языком, дешёвые, дорогие и очень дорогие. Так вот, какой их них мне дадут, зависело только от качества сделанной мною модели, моторчик должен был соответствовать качеству твоей работы, его цена не имела никакого значения. Летом отдыхал в одном из лучших курортных мест Армении – в пионерских лагерях Цахкадзора. Мне никто этого не говорил, но я знал, что если буду хорошо учиться, то получу высшее образование и все дороги будут передо мной открыты. Я хорошо учился, после окончания (без медали) школы поступил в Университет, потом на работу по направлению и в 23 года оказался в одном из мировых центров культуры и науки, в Москве, в длительной научной командировке, фактически, получил возможность продолжить образование, получая зарплату. Вот такая была у меня бедность, позволяющая сохранить и укрепить чувство собственного достоинства. И почти все одноклассники и сокурсники были из бедных семей, но это никак не сказывалось на нашем мироощущении. Да что говорить о моей семье и моём классе! СССР, Германия и Япония после войны были крайне бедны, но люди жили и работали достойным человека образом. По каким - то не учитываемым статистикой параметрам качество жизни этих людей было, пожалуй, выше, чем качество жизни людей в США, потерявших во время войны ненамного больше человеческих жизней, чем потеряли только армяне, и процветающих экономически.
Третья мировая война («холодная») закончилась разгромом СССР и всего «социалистического лагеря», и за 40 лет этой войны погибло, по внушающим доверие оценкам, около 20 млн. человек. Однако в мире у большинства населения было переживание «мира во всём мире» и это известное и выстраданное «лишь бы не было войны» характеризовало не только советских людей, но и ментальность людей на большей части Земного шара. В результате этой войны эта большая часть так или иначе приняла в качестве единственной модели социального существования идею «рынка и демократии, замешанных на правах человека».
Ещё более странной является Четвёртая мировая война, продолжающаяся до сих пор и уничтожающая десятки миллионов людей посредством финансово-организационного оружия, когда через валютные спекуляции, займы, кредиты «развития», гранты, долги и пр. – т.е. через компьютерно-факсовые перечисления и трансакции (сделки) в мире было уничтожено столько людей, что практически дело идёт к остановке демографического роста населения Земного шара к стабилизации численности мирового населения на уровне, который будет принят достаточным победителями. Остальные не представляют никакого интереса даже с точки зрения их эксплуатации. Их удел – исчезновение. Перед этим глобальным геноцидом меркнет и содеянное турками в Армении, и совершаемое ныне в Нигерии и Анголе.
Можно как угодно относиться к североамериканской милитаристской гегемонии в мире, но ненормально, преступно не замечать, что мировые силы пришли в движение и что в покое нас никто не оставит. Не потому что мы им уж так нужны, а потому, что действует логика войны, а не логика комфорта или возраста «элиты» и населения, которые всё ещё собираются, находясь посреди оживлённого автобана, сидеть на асфальте, играть в свои детсадовские игры и не смотреть по сторонам.
Прелесть трёхнедельной войны в Ираке состоит не только и не столько в том, что за эти три недели не менее двух с половиной тысяч жителей Ирака были приоритетно освобождены от тирании Хусейна через смерть от бомб и пуль, а не менее пяти тысяч почти были освобождены через калечение и ранения разной степени тяжести. В ходе нового нациостроительства (это официальный технологический термин) только в первые три недели после трёхнедельной войны убито в разного рода гражданских стычках, протестных акциях и иных «невоенных» столкновениях ещё около полутора тысячи иракцев. Наконец, по предварительным данным от антисанитарных условий реальные людские потери оцениваются уже в десятки тысяч человек.
Прелесть также и не в том, что за двенадцать лет навязанных на Ирак санкций в стране дополнительно, по причине отсутствия медикаментов, от вынужденного неоказания своевременной медицинской и иной помощи умерло не менее миллиона детей.
Прелесть в том, что происходит в эти уже «мирные» недели «после войны». В стране разрушена базовая техносфера, коммунальная и промышленная инфраструктура. Народ превращается в население. В стране продолжается тотальное разграбление и уничтожение мародёрами всего и вся, то, что было и у нас при наличии отсутствия выстрелов и бомб.
Таким образом, бедность, не превращающаяся в ничтожество, это далеко не самое страшное. Она не грозит гибелью души и тела. Есть несравненно худшее, убивающее и тело, и душу.
Диккенс писал о современной ему Англии, о работных домах и трущобах Лондона – «Приключения Оливера Твиста», о чудовищных школах для бедных - «Жизнь и приключения Николаса Никльби». Эти описания сегодня для Англии не актуальны, это их прошлое, прошедшее. Уделив незначительную часть награбленного в колониях по всему миру для улучшения жизни трудящихся, там сняли чреватое неприятностями напряжение. Диккенс актуален сегодня в Армении: возможно, их прошлое это наше будущее.
Ближайшие годы покажут, достаточен ли у армян «запас прочности» чтобы противостоять настоящим, глобальным бедствиям и опасностям.