В разведроте было пусто. Все ушли на занятия.
Но, как оказалось, не все. Несколько человек нас ждали.
- Хосиев, - сказал командир. - Берешь с собой еще этого бойца.
- Есть! - сказал крепенький старший сержант небольшого роста.
У него были жидкие татарские усы и проницательные черные глаза.
Два солдата стояли рядом с Хосиевым. Один - огненно-рыжий, второй — жгуче-черный.
Рыжий смотрел очень дружелюбно и улыбался. Улыбался именно мне!
Мы пошли. Хосиев с командиром немного поодаль за нами.
- Меня Олег зовут, - шепнул мне рыжий.
Мы вышли за ворота полка и отправились к вещевым складам.
К складу подъехала машина, и мы стали загружать ее печками-буржуйками, матрасами, подушками.
Завтра рота уходила в лагеря.
Хосиев не стоял, как начальник, а работал вместе с нами. Я ловил на себе его испытывающие взгляды.
Ротный ушел на обед.
- Перекур! - сказал Хосиев.
Оказалось, из нас никто не курит.
- Десять минут и продолжайте, - сказал Хосиев. - Я скоро приду.
Фамилия Олега была Сафонов, а брюнета — Шахмурадов. Оба они были «духи», то есть только начали служить.
За это время Олежка мне рассказал, что заправляют всем в роте два татарина: Хосиев и Абсурдямов.
Но, это еще ничего. А раньше ротой заправляли чеченцы. И у нас прямо в казарме убили одного солдата. Били его ногами и попали сапогом в сердце.
Так что, сейчас хоть и тяжеловато, но жить можно.
История Олежки мне не очень понравилась. Трёхгубый и Щучкин мне ее почему-то не рассказывали.
От Шахмурадова никакой истории я не услышал. Он не говорил по-русски.
Машину мы загрузили. Пришел Хосиев, мы сели в кузов на гору подушек и поехали в казарму.
Хосиев показал мне мою кровать. Она была самой первой возле входа. На втором ярусе.
- А внизу кровать твоего водителя, - сказал Хосиев.
Это был, конечно, не мой личный водитель. Я вступал в должность разведчика-пулеметчика. Прикреплен я был к БРДМу — боевой разведывательно-дозорной машине. И в этой бронемашине был водитель.
Пришла рота. Разведчики шли, разглядывая меня.
Я увидел сержанта, от которого шарахнулся на лестнице.
- А-а! - узнал тот меня. Опять сделал свой любимый жест и засмеялся.
- Это Абсурдямов, - сказал Олежка.
Ко мне подошел солдат, сразу видно, что старослужащий. У него были длинные, насколько это возможно для солдата, иссиня-черные волосы и красивое индейское лицо.
- Гриша Конор, - сказал он. - Твой водитель.
Я представился.
- Сим-сим, откройся! - сказал Конор. Он так меня потом и стал называть «Сим-сим».
- Так как я твой водитель, - продолжал Конор, - ты будешь мне помогать. Половину зарплаты отдаешь мне. Нужен будет подшивон или еще что, скажешь.
Помощь дедушкам в пехоте я не оказывал. Идиётову пару раз давал немного денег с получки. Но тут...
- Ладно, - сказал я.
Конор хлопнул меня по плечу и расслабленной походкой ушел.
Он был гагауз. Есть такая национальность в Молдавии.
До вечера готовились к завтрашним лагерям.
После отбоя ко мне подошел Олежка.
- Тебя Абсурдямов зовет.
Абсурдямов лежал на кровати нижнего яруса. Руки у него были под головой. Лицо серьезное.
- Та-ак! - сказал он. - Ты знаешь кто я такой?
- Товарищ сержант, - сказал я.
- Правильно, - сказал Абсурдямов.
На лице у него лежали ночные тени. От них Абсурдямов был очень похож на артиста Милляра в роли Бабы-Яги.
- Мои приказания выполнять. Если что, я из тебя котлет сделаю. Понял?!
- Так точно, понял!
- Иди.
Я пошел на свой второй ярус.
Засыпать на новом месте.