Не хочу быть свободным и трезвым

Левон Григорян
              Не хочу быть свободным и трезвым
    
   Хочу быть связанным и привязанным. Хочу быть связанным словом, долгом. Это тягостно, но без этого еще хуже. Хочу привязанности к женщине, к богу, семье, к собаке, к работе, к Родине, к чему угодно, лишь бы была привязанность, а лучше много. С каждой из привязанностей связаны неприятности, но без них еще хуже.
  Хочу ограничений обычаями дворовыми, кастовыми, семейными, сословными, национальными, религиозными, – любой степени тупости, лишь бы не болтаться  «без руля и ветрил».
  Хочу быть связанным и привязанным, чтобы удержаться на наклонной плоскости. Не хочу вниз, в безделье, в казино, к ****ям и в депутатство. Точнее, очень хочу, но именно поэтому хочу, чтобы привязанность удержала. Внизу гадко. (Про казино и ****ей знаю, а про депутатство предполагаю, что вряд ли не гаже.)  Не хочу ползти вверх, там, говорят, бог, высоты духа. Не хочу высот.
   Хочу обязанностей.  Не хочу иметь права пользоваться правами, выдуманными специалистами по выдумыванию прав. Мне достаточно прав трудиться, врать, любить и парочки других.  «Права человека»! Человек, это кто? Старик китаец? Ребенок француз? Военнослужащий бельгиец? Девушка армянка? Не хочу права рожать, не хочу права, чтобы мне утирали слезки и подтирали меня. Не хочу, чтобы пидоры имели права, их место у параши в тюрьме и в подполье или на обочине жизни на воле. (Пидор это пидор, а не «гомосексуалист». Последнее звучит как «импрессионист» и размывается содержание, смысл).
  Трезвые знают глубину моря и что снег белый. Не хочу. Хочу пробовать перейти море вброд, когда мне хорошо и видеть снег черным, когда мне худо. Трезвые знают, что женщин много и свет не сошелся клином ни на одной из них и что, в случае чего, «клин вышибают клином».
  Не хочу много и не хочу вышибать. Хочу одну. Трезвые знают, как и чем безбедно любить. Не хочу, хочу любить душой, что не дано трезвому. Это дар нетрезвым,  возможно,  в возмещение ущербности.
  Мне нравится читать и слышать о жертвенности, доблести, геройстве, самоотверженности, приверженности идее и прочих издержках нетрезвого состояния. В ситуации «иду с дружком, гляжу стоят...» трезвый убежит и правильно сделает. Не хочу. Хочу хотеть остаться. «Лбом стену не прошибешь». Знаю, но не хочу знать. Трезвому не дано беспричинно радоваться, просто хорошо, и все, а то, что  плохо – тоже хорошо.  Они не знают, как хорошо может быть все на свете, и воздух,   и дождь, и работа, и проголодаться, и найти деньги, и потерять деньги.  Пропали деньги, ну и черт (эфемизм) с ними! Хорошо–то как! Трезвые все вымеряют и взвешивают, но и то, что они вымеряют, и то, чем они это делают, ненадежно.    Нетрезвый часто делает  «что в голову взбредет». Но! «Что в голову взбредет» иначе говорится «как бог на душу положит», что в переводе означает, что внутри шла какая-то неосознаваемая умственно-душевная работа, которая выдала серьезный результат. А то, что трезвые считают продуманным, всего лишь результат сомнительных «логических построений», исходящих из притянутых за уши сомнительных посылок и ошибочных причинно-следственных связей. Трезвые  не знают, что «после – это  не значит вследствие», но они знают, что «выросшие               дети – это   отрезанный ломоть», что когда даешь друзьям в долг, теряешь и деньги, и друзей  и знают много других, не менее умных, вещей. Я тоже их знаю, но  не хочу знать.
  Хочу любить своих детей, давать друзьям в долг и делать много других заведомых глупостей. Я не дурак, просто я нетрезвый. Нормальный трезвый терпит любого начальника, он играет теми картами, которые ему сданы. Нетрезвый требует пересдачи, и, как это ни странно, иногда пересдают.  Трезвый знает, что в молоке не живут и, попав в молоко, складывает лапки и погружается на дно.  Нетрезвый же трепыхается  и иногда всплывает на сбившемся от трепыхания, куске масла.