19 век
Её красивая головка лежала на его груди, а тёмные пушистые волосы нежно щекотали ему подбородок и шею.
- Владислав, любимый мой, единственный… - с сильным акцентом повторяла Полин. – Не могу даже представить – через две недели свадьба! Свадьба действительно уже назначена, только не у них, а у Владислава с дочерью московской купчихи.
Полин своими тоненькими пальчиками перебирала его волосы. Она уже три года жила в России, приехав из Парижа и став здесь Полиной Петровной, гувернанткой Вари, сестры Владислава. Их вспыхнувшую страсть Полин считала наказанием.
- Любимая! – шептал он. – Ты ведь прекрасно знаешь, что наша усадьба заложена.
- Да, да, я знаю, знаю! – У неё не хватало сил говорить об этом. Сразу становилось так грустно, что хотелось плакать. Они лежали на поляне, окружённой почти с трёх сторон деревьями. Она сорвала одуванчик и, сильно подув на него, ещё больше погрустнела.
- Что ты задумала? – поинтересовался Владислав, увидев несколько оставшихся пушинок.
- Не скажу! Non! Non!
Полин подскочила и подбежала к дереву, закрыв лицо руками.
- Полин, любимая, скажи, что ты загадала и почему так огорчилась? – настаивал Владислав, пытаясь заглянуть ей в глаза.
- Помнишь, ты говорил, что будешь приезжать один, что не забудешь меня! – проговорила Полин, повернув к нему лицо. Что эта поляна по-прежнему останется нашей… Но этого не случится! На ней станут резвиться твои дети! И ты прогуливаться с женой!
- Но почему ты так уверена? Ты же раньше мне верила?! Глупости! Ты знаешь, как я люблю тебя! Полин промолчала. Владислав пытался её целовать, но она почти не отвечала на его поцелуи.
Вечером, засыпая, она вспомнила о том, что загадала. А загадала она следующее: смогут ли они видеться с Владиславом после его женитьбы. Если «дед» - смогут, если «баба» - нет. На одуванчике остались лепестки, стало быть «баба». Разумеется, он не станет приезжать в Грушёвку. Мать с сестрой будут ездить к нему в гости. Потом перед глазами предстал ненавистный одуванчик, и Полин решила, что если лепестки остались, то она просто слабая, чтобы сразу сдуть их все. Успокоив себя немного, Полин заснула.
Наутро она решила покинуть Грушёвку, не дожидаясь свадьбы. Быстро собрав свои нехитрые пожитки и написав Варе письмо, она пешком отправилась в соседний город и только к вечеру, уставшая и голодная подошла к нему. Ей повезло: через день её взяли гувернанткой в семью врача. Девочка и мальчик оказались на редкость способными.
Полин постоянно думала о Владиславе, жалела о их размолвке, думая, когда у него мог уже родиться первый ребёнок, а когда следующие дети. И вообще, как он ладит с женой, как протекает жизнь в Грушёвке, как Варя. И часто ей хотелось хотя бы на день поехать в Грушёвку, оставить там для него письмо, или передать на словах ему что-то с Варей, но глупая гордость мешала ей, и она гнала прочь эту мысль. Потом у неё появилось другое желание – переехать в Москву, надеясь случайно встретить там Владислава.
… Почему-то ей не везло в Москве. Семьи попадались какие-то неприятные, а дети непослушные. После всех мытарств она устроилась в семью, где росли двое мальчиков-погодков - точная копия своего отца, Тимофея Фомича, коренастого мужчины с тупым лицом и с румяными щеками.
Мальчики учились плохо, и чувствительная Полина Петровна волновалась, что зря получает деньги.
Тогда она решила поговорить с матерью мальчиков, Ольгой Андреевной.
- Я им не даю никаких знаний! Они меня не понимают! – начала Полина Петровна. – Ей неловко было говорить матери, что её дети тупы, что учёба им не по силам.
- Неожиданно Полина Петровна увидела слёзы в глазах Ольги Андреевны.
- Знаю я, знаю, что мои дети тупые, что пошли в отца! Что я могу поделать?
У меня был другой жених, умный и красивый. Но так судьба распорядилась, что, когда он ехал на свадьбу, погиб. Карета опрокинулась в овраг. А столы уже стояли накрыты. Что оставалось делать? Пошла я за Тимофея Фомича, который прежде ко мне сватался.
- Вашего жениха случайно не Владиславом звали? Из Грушёвки? – дрогнувшим голосом проговорила Полина Петровна.
- Точно. Всё так. А вы слышали об этой истории?
- Нет. Я так подумала. А в Грушёвке я служила гувернанткой у его сестры Вари.
- Полина Петровна боялась, что хозяйка услышит, как стучит её сердце. Она поинтересовалась, не желает ли Ольга Андреевна поехать с ней в Грушёвку, положить цветы на могилку Владислава.
- Нет! Зачем? – отозвалась та. – Да ещё муж узнает! Нет! Нет! А вы если хотите, поезжайте! Правда, неприятно одной идти на кладбище! Даже днём страшно как-то…
Полина Петровна заговорила, какая там чудесная цветочная поляна, сколько одуванчиков! Ольга Андреевна посмотрела на неё, как на маленькую девочку.
- Глупости всё это! Что я полян не видела? Нас в детстве каждое лето возили в деревню!
Полина Петровна поспешила в свою комнату и бросилась на диван. Слёзы
сделали мокрой подушку. Их поляна. Цветочная поляна. Где они целовались, где были счастливы. А зачем Владиславу цветы на могилу? Мёртвые всё равно не видят, кто их им принёс, не чувствуют их запаха…
Через неделю Полина Петровна уволилась и вернулась в Париж, где её отец Пьер имел небольшую антикварную лавку и где сёстры и племянники могут согреть её старость…