Начало здесь
http://www.proza.ru/2014/09/08/6
******************************************************
…Женское тело неожиданно легко откликнулось на невнятное, робкое приглашение. Марго отдавалась безудержно, безбашенно, обжигая Олега каким-то температурным жаром, периодически перехватывая инициативу и вздрагивая то ли от подкатывающих к горлу рыданий, то ли от умелых мужских рук.
Обе совести, мужская и женская, притихли, юркнув под «купейный» столик, и зажмурились, ненадолго притворившись немыми. Сгрудившиеся вокруг них правила приличия усердно зажимали им уши. И это удавалось ровно до тех пор, пока два сплетенных тела не заставили сотрясаться в дикой агонии тот самый столик.
Несчастные, невостребованные совести, спотыкаясь и наступая на головы правил приличия, выскочили в коридор, дабы отдышаться. Жалкие и дрожащие, прилипли к двери, готовые вернуться по первому зову своих хозяев. А бедный, не имеющий возможности сбежать, столик жалобными скрипами молился, как умел, своему создателю, умоляя сохранить ему, несчастному столику, жизнь. Не насладился он еще предназначенной ему ролью путешественника и так и не успел решить, какая же из двух имеющихся в купе полочек нравится ему всё-таки больше, под номером пять или всё-таки шесть…
…Поезд двигался всё медленнее, словно повторяя темп движения усталых и опустошенных, приклеенных друг к другу тел, пока, дернувшись, не остановился совсем. Олег судорожно глотал воздух, с ужасом и восторгом осознавая, что последние несколько минут он, похоже, не дышал вовсе.
Отвратительный бесполый голос за окном сообщил, что «скорый поезд номер…, следующий по маршруту…, прибыл на третий путь». Через закрытое окно доносились привычные и знакомые каждому звуки, скопированные, размноженные и разбросанные чьей-то хулиганистой рукой по всем вокзалам мира.
Купе залил ярко-желтый свет заглянувшего в окно фонаря.
Олег вдохнул запах шоколадных волос и осторожно поцеловал мочку маленького уха с блестящим камешком сережки-капельки.
- Вот стоит он так всю свою глупую жизнь, вытягивая нелепую бронтозавровскую шею с единственным глазом на плоской голове… Тощий, уродливый, убогий. И ждет. Ждет того, кто заметит, кто поймет печаль его одиночества. Кто посмотрит в его слепящий глаз и увидит в нем простое желание не быть одному. Смотреть не в пустоту, а на кого-то, дарить ему, этому кому-то свой свет и получать малую толику взамен…
Тихий голос Марго заставил Олега вздрогнуть:
- Не понял. Кто стоит? Кто глупый и уродливый?
- Фонарь. Он смотрит сейчас в наше окошко и не понимает, дурачок, что свет, который он видит, всего лишь отражение его собственного. Он думает, окно заглядывает в его душу, думает, что свет его принят и понят… А он просто проходит сквозь пыльное стекло и отражается от холодного металла рамы. Фонарь надеется, что будет видеть эту картину долго-долго, всю свою «фонарную» жизнь. Но наш поезд уедет через десять минут и увезет с собой это окошко. А потом приедет следующий, привезет другие окошки, и фонарь снова будет высматривать среди них одно единственное, способное принять его свет и отдать немного взамен…
«Ну, и бред! Я, видимо перестарался с ударами-то… Девочка-то легкое сотрясение, никак, заработала?» Олег собрался было отпустить какую-нибудь язвительную шуточку, но, глянув в лицо Марго, осекся. «Самое время вздрогнуть еще раз, мужик!»
Её глаза. Совершенно пустые, не выражающие ничего, ни одной эмоции, как будто ловкий хирург-невидимка незаметно заменил живые голубые озерца невыразительными, полупрозрачными стекляшками, пока поезд монотонно ту-тухал в темноте. И стекляшки эти смотрели сейчас даже не на Олега, а сквозь него.
Он легонько тряхнул девушку за плечо:
- Марго, ты чего? Что с тобой?
В другой ситуации он обязательно спросил бы, к-а-к ей было. Во-первых, дань вежливости, во-вторых, бальзам на душу себе любимому, потому что благодарная партнерша непременно подарила бы ему несколько поцелуев и приятных комплиментов его мужским способностям. Сейчас вопрос был неуместен. Он прекрасно видел сам, к-а-к ей было. Тело её не могло так изощренно врать. Но вот глаза… Что мужики вообще делают, когда видят такие глаза?
Девушка осторожно, но настойчиво высвободилась, села, помолчала. Потом, будто вспомнив что-то, посмотрела Олегу в глаза и продекламировала:
Так просто – память под замок,
И буду вновь счастливая!
Росою жизненный урок
Сотру… И я - красивая!
Сначала!.. Чистый лист. К тебе
Строка спешит, бела...
Пишу: «Завидуй сам себе,
Я у тебя – была!»
Быстро оделась, схватила сумочку:
- Пойду, умоюсь.
«Ну, ну. А говорят, что выражение про день открытых дверей в дурдоме – просто шутка. Правда, что ли, не в себе она немного? А, ладно. Сколько там еще у меня есть до прибытия, часа четыре? Успею поспать»
Из сна Олега выдернули бесцеремонно открытая дверь и возникшая в проёме одна из оранжевогубых проводниц, быстро окинувшая купе понимающим и острым взглядом: «Прибываем через тридцать минут».
Марго уже сидела на убранной постели, прижимая к себе обе сумки и куртку.
Олег, неловко повозившись под простынёй, оделся. «Глупая ситуация. Надо бы что-то говорить, хотя бы ради приличия. А я не хочу»:
- Марго, доброе утро.
Молчание, взгляд в знакомую точку на стене.
- Слушай, ты мне телефон свой оставишь? Я тут неделю буду. Может, погуляем как-нибудь или кофе попьем?
Молчание.
- Ты извини меня… Хотя, за что? Нет, я, наверное, поблагодарить хотел, но не то ляпнул. Марго… - Он дотронулся до локтя девушки, прикрытого голубой тканью. Та отшатнулась от него и скривилась.
«Ну, ни фига себе! Как будто бомжа в струпьях увидела! Точно, ненормальная. Ну, и черт с ней»
Он постарался не провожать её даже взглядом, делая вид, что ищет нечто важное в своём телефоне, когда усталый поезд выдал последний «пых» и замер у платформы.
«Ушла. Уф. Всё, забыли, вперед. Нас с тобой дорога ждет»
Олег поднял с пола журнал, слетевший ночью с пребывавшего в агонии столика.
Под ним лежал паспорт на имя Семеновой Маргариты Георгиевны…
Поминая нехорошим словом чью-то мать, Олег вылетел на платформу…
*********************************************
Продолжение здесь
http://www.proza.ru/2014/09/10/1097