Сергей Иванович сидел и смотрел, как я завтракаю.
– Бли-и-и-и-н! Бабская осень! Да-а-а-а! Или как её там?.. Женская… Какие там «сорок пять»?.. Так! Только цветочки… Ягодки потом… Грибочки…
А давай-ка сходим за грибами, а?.. Суббота! Все равно мимо магазина идти. А?.. – сказал он грустно.
Я закончил с кашей и думал, что «то ли у меня со вкусом что-то не так, то ли тушенку делают из незнакомых мне зверей, то ли не из мяса вовсе», поэтому механически мотнул головой, отгоняя мысли.
– Вот и замечательно! – сказал он, положив руку на голову.
Рука его была замечательная. Теплая, сухая и пахла, как всегда, своим – родным.
Я «вкрутился» затылком в ладонь и затих.
– Вот и ладушки! Замечательно! Ни тебе дискуссий, ни голосования, ни особого мнения, ни… Мать их! – сказал он, встал и пошел в дом.
– Смело можем прикончить, поскольку «цель в перекрестье, ложе щеку холодит…» полирнем курок? – вернувшись, он показал мне бутылку коньяка с остатками на дне. – Яблочный спас, спаси нас!
Сел, взял со стола яблоко, огляделся, посмотрел на бутылку: – А ещё, говорят, плевать в окно неприлично. Неприлично! Это если «при лично», то есть – если ты видишь, что кто-то видит. А если один? Нет вокруг ни одной личности?.. Вот и именно! А ты не в счет! Ты часть меня. Как вот… Часть!
Он поднял бутылку, допил её из горлышка, пахнуло знакомым, откусил яблоко и похлопал себя ладонью по ноге – я подошел: – Так – прилично! Так ли? А и ладно!
Поздновато я на коньяк перешел. Надо было лет на десять пораньше. Спалил себе сердце всякой дрянью. Хотя и коньяк – дрянь. Но лучше от коньяка, чем… «Другие придут сменив уют…» «Так лучше, чем от простуд…»
Около магазина народу было немного. Торговали и грибами.
– Замечательно! Пустыми не вернемся. Сиди и жди! – Сергей Иванович поставил передо мной корзинку и пошел к магазину.
Сидеть и ждать было скучно. Но почетно, поскольку корзинка явно свидетельствовала о том, что я не просто сижу, а занят делом.
«Как просто у этих людей – хоть что положи перед собой и всё… Занят делом. Хоть книжку, хоть… Или вот удочку возьмет и всё – занят делом. Или вот…»
– Взял тебе «Краковскую»… Люди её теперь все равно только по нужде едят, а бывало…
То ли с Краковом что-то? То ли с людьми?.. Вот почему мэр Кракова не подаст в суд на… на… – перебил мои мысли Сергей Иванович и стал рассматривать этикетку на колбасе от которой шел мутящий разум запах, – …на… Хотя… Мало ли что тут напишут. В соседней подворотне сделают… О, времена!
Он замер и стал задумчиво смотреть на меня.
– О, нравы! – сказал он, хмыкнул, улыбнулся и добавил. – Вот! Коньяк делает свое трудное, но нужное дело! Ас Пушкин! Летчик! Давай неси, пока люди вокруг. «Первым делом, первым делом самолеты. Ну, а девушки? А девушки потом!»
Настроение у него было хорошее. Такое же было бы и у меня, если бы не дурящий запах под носом.
«Никакого соображения у этих людей. Сунуть под нос еду, а в рот ручку корзинки, заставить идти рядом, самому петь песню и думать, что «все хорошо»!.. Эгоизм! Отпетый, неприкрытый, ничем не оправданный людской эгоизм!»
Я стал, чтоб не думать о колбасе, искать аналогии в жизни людей. Перебирая все варианты, остановился на достаточно известном и обкатанном в мыслях, знакомом и от того понятном многим – «Разрешить пить пиво при запрете справить нужду».
Слово «запрет» мне не нравилось, ввиду его неэффективности в реальной жизни, и я с удовольствием заменил его на – «принудительном исключении возможности».
Так стало корректнее в мыслях, а мне легче в ощущениях и не заметил, как мы вошли в лес.
– Даже маленькое дело надо начинать с большого перекура. Ставь! – сказал Сергей Иванович и, сойдя с тропинки, сел на лежащее дерево.
Откровенно говоря, колбасы уже хотелось меньше, но на предложение – «Закусим» я отозвался, помня, что «запас брюху в радость».
– Эх! Покурить на свежем воздухе! Без тревог! Рядом с другом! Что ещё надо человеку в жизни? – Сергей Иванович встал с дерева и сел на траву, прижавшись спиной к нему. – Стреляют! Воюют! Дурь! Господи, что только люди не способны вынести из-за денег. Но!.. Чаще сами не будут стрелять, воевать. А кто? Вот! Дураков не сеют не пашут – они сами растут. Да-а-а-а! Дураков!
Сорок пять! «Где мои семнадцать лет…» А что мешало жить? Сорок пять! Блин! Детство зрелого человека.
«Ты достал меня! Как я устала!» При чем здесь «ты»? Сами себя гробим! Прозевала время свое. Могла бы влюбиться, мне рога стали бы прилаживать. Глядишь – делом бы занялась. Я бы погонял их – кровь погрел бы, вроде как делом бы занялся.
Какие внуки?.. Плюнуть – не долетит, а они уже и вырастут! И что? А ей уже и не «сорок пять»! Да-а-а-а!
Вот рюмку взял из дома. Хрусталь. Чешский, – он показал мне наполненную рюмку. – Покупал их в году семьдесят пятом. Может, в семьдесят шестом. Тогда машину, как сейчас помню, с асфальтом выгрузил «где попросили». И что? Сколько лет простояли?.. Сначала в серванте, потом в стенке… И что? Только сейчас пригодилась! А их – шесть! А пригодилась одна! Хрень! Что за хрень наша заливная рыба!
И нахрена тогда машину асфальта… Народное добро, ведь! А вот! И сколько этих машин…
А лес! Как рожал – так и рожает. «Дерево не откажет в тени даже лесорубу, пришедшему к нему с топором.» Японо-китайцы! Япона-мать их! У нас тоже есть такие, которые правое ухо левой рукой чешут… Скажи просто: без заковык: «Природа добрее человека! Человек – большая сволочь!»
Нет! Так завернут, что как перевод Ханди с хинди.
А ведь платили за то, чтоб пели. Им платили – они пели. Перестали платить – перестали петь, стали говорить.
Сергей Иванович задумался, глядя куда-то на макушки деревьев. Я посмотрел – там было небо и облака. Больше ничего. Он крутил в руке рюмку, свет от которой, отражаясь, играл по траве смешными "зайчиками".
– Аквариум!– вздохнул он. – Пересели вы, друзья, со своими гитарами сами в аквариум и сидите там. Видно – рты открываете, а не слышно вас. Щиплет в заднице у вас, что никто уже не слушает. А что слушать? Вашей синей птице, как и вашему геморрою уже под сорок.
Да-а-а! Завела вас эта птица в голубые дали. «Мы в засаде годами ждали, не взирая на снег и дождь…» Эти в засаде, та – на белом коне, эти птицу, эта – принца.
Эти, не дождавшись, выскочили, а что… есть и в засаде надо что-то. Эта с коня еле-еле слезла – артрит. Артрит! Артист! Есть что-то в этом…
Все сидели и ждали, а другие шли и брали. Теперь претензии из-за стеклянной стенки. Ни хрена за жизнь не сделано! Всю жизнь пропели, а зима катит в глаза.
«Голубые дали» – хорошо! «Голубые дали голубые друг другу дали» – замечательно! Голубой запах Европы. Смердящий запах Европы. Нет! Трупно-смердящий запах с Запада! Дадут вам там слабительного объекты толерантного отношения.
«Вы к проктологу? У вас проблемы с сексом?» Не-е-е! Скоро станет стыдно жить в Европе. Рифмуется-то как хорошо! Сколько ещё будет написано «в Европе – в…»
Дай ей «европейские ценности». Правильно крановщик Петрович орет: «Гогена тебе сейчас по самые европейские ценности…»
…Вот говорю: «Пригодилась рюмка-то!»
А коньяк в то время был лучше. Восемь двенадцать и десять двенадцать. «Апшерон». «Армянский». Вот когда надо было его пить, а не сейчас! «Грузинский». Тот пожестче был. «Наполеон» же опять же был!.. Но легковат. Так – девкам пыль в глаза пускать.
Фуфло всё сейчас! И коньяк, и семга и даже «Краковская»!
Да, что там колбаса – девки не те!
Как много надо было тогда делать!..
«Надо было детей рожать!» А я при чем? Рожала бы! Надо было тогда задним умом думать, а не машины асфальта «налево» гнать ради эти рюмок.
…И ковров тоже!
А сейчас!.. Совсем недавно рожала бы! А то ни петь, ни рожать! Нет! Ей дом в лесу нужен. Эта.. как её… Испания. Зачем ей дом в лесу? По кой тебе Испания? Зачем дом в лесу, если за грибами в другой лес ходим? А?..
А Испания? Вот что изменилось «до» и «после» этой Испании? Что?
Тогда надо было в Испанию ехать, а не сейчас. Задавить там тогда надо было это отребье. Задавить и размазать по земле, чтоб никому и никогда не было повадно. Нет! Тогда не ехали. А сейчас, давайте, поедем! И что?
А сколько всего сегодня надо?.. Нет! Давайте в Испанию поедем! Отдохнем от ожидания! Чего ждать-то?..
«Давай разъедемся!» А дом?.. Ну, разъедемся! И что?..
Разделим эти рюмки: три ей – три мне. И что?..
Да, забирай, нахрен, все шесть и дом, и деревья рядом! Будет куда веревку накинуть!
«Надо было детей рожать!»
Раньше на пляж придем – все заглядывались. Фигурка точеная была. И сама легкая, веселая…
В воде-то ледяной не плачем, и в огне-то почти не горим… Не плачем! Не горим! И что? И для чего?
Вот ведь – дурь какая!
Все есть и не плачем. Ведь беда-то какая – все есть! Ничего не надо! Это же – врагу не пожелаешь! А в общаге жили и плакали, и смеялись.
Я тихонько встал и пошел побегать по лесу.
В лесу всегда хорошо! Запахи тугие. Всякая мелкота бегает. Шумит! Чудны дела! Такая мелочь, а шуму от них… Все куда-то бегут, что-то тащат…
От земли тепло. Листья, как подушка. Теплые, мягкие.
Интересно, а что зимой муравьи делают? Это же надо – такой неугомонный народ и на тебе!.. Сиди и ничего не делай всю зиму. Медведи там, ежи – те от скуки спать ложатся. Это точно! А и то – что за жизнь, если нечего делать?.. Спи и спи!
«Эй! Ты где?» – донесся голос Сергея Ивановича.
Я подбежал.
– Смотри! Ещё говорят, что леших нет.
Бледная поганка. Семь штук. Хватит отравить… А как ездит «скорая помощь» так человек десять… Даже мысль подогнал, что «жаль, что теща уехала». Вот, сукин сын! Надо же! Он думает, что если в девяностые живыми остались, а теперь даже не знаем – сколько пенсию нам платят, то и «бледной поганкой» нас совратить можно!
Вот, сукин сын! Он подумал, что мне дома жалко!
Я, может быть, без этого дома только жить начну. Хотелка появится.
Ну, не дурак ли?
Давай-ка мы корзинку закроем веточками. Дубок! Вяз! «Из-под дуба, да из-под вяза… Да из-под вязового коренья…» Вот рябинки гроздь!
Букет целый для дома собрался. А и то – давно дом хороших букетов не видел.
Пойдем-ка мы! А?.. Рюмку здесь схороним. Пригодится! Ну и пусть: ей три, а мне – две! Пусть свою как-нибудь пристроит! Мне они не нужны! Надо найти мою старую алюминиевую кружку.
Спрячем, потом найдем! Будем делом заняты. Сначала будем прятать, а потом искать. Так ли?..
Ну, и дурак леший-то! Как он со своими кикиморами-то при таких возможностях живет? А и то! То же, по-видимому, по-разному бывает. Интересно: за что они его пилят?
Но – дурак!
Осторожней прыгай-то. Пусть растут!
Может, кому и понадобятся.
Не нами, не для нас рощено – не нам урожай собирать.
В лесу я доел колбасу. Мы ещё посидели и пошли домой. По пути зашли в магазин, на рыночке купили грибов.
Странный народ – люди. Зачем в лес ходили, если те грибы, что нашли не взяли, а потратили деньги на покупку других? Зачем из дома что-то уносить и в лесу прятать?
Наоборот надо! Хотя…
Хорошо в лесу-то! Мусорно только. Всякий спешит в него свой мусор натащить. Хоть бы кто наоборот. Все брать приходят, а в замен…
И не было там никакого лешего… Хотя…