Раиса Сергеевна прошла через проходную. Охранник про-
водил ее сонным взглядом.
«Икры как бутылки», – в который раз резюмировал он,
оглядев нескладную фигуру стареющей женщины. Женщина,
будто прячась от его глаз, засеменила коротенькими ножками
к входу в больницу. Поднимаясь по ступенькам, она услышала,
как в сумке что-то звякнуло.
– Чтоб тебя… – выдохнула она и попыталась двигаться
плавнее.
В сумке бились друг о друга и дребезжали банка с бульо-
ном и пюре из артишоков. Артишоки Раиса Сергеевна начала
готовить по указке Крутова, лечащего врача своей дочери Лизы.
Петра Андреевича мать и дочь знали давно, с самого начала бо-
лезни Лизы. Маленький, сморщенный старичок был маленьким
князьком своей вотчины; с ловкостью кузнечика он целыми
днями прыгал от одного больничного корпуса к другому, по-
являлся то в одной палате, то в другой, в пух и прах разносил
подчиненных. Откуда черпал силы шустрый, колкий на язычок
профессор, одному Богу известно. Семьи у Крутова давно не
было. Жена ушла от него еще по молодости, не выдержав сопер-
ничества с медициной, которой посвящал всего себя многообе-
щающий доктор. Женщины, появлявшиеся вслед за ней, не за-
держивались по той же причине. Годы шли, появлялись звания
и регалии, за которые можно было бы терпеть уже стареющего
мужчину, но Петр Андреевич уже сознательно обходил расстав-
ленные ловушки. Родители его один за другим перешли в лучшие
миры, и вскоре вокруг него не осталось никого, кроме больных.
Становление Крутова как врача было долгим и тернистым.
Сначала он свято верил в традиционную медицину, с жаром от-
стаивал ее методы и полагал, что вскоре она наденет намордник
на многие болезни. Но время шло, а золотые времена всё не на-
ступали. Чем дольше он практиковал, тем чаще приходил к вы-
воду, что многое в его деле остается необъяснимым и отводится
на волю проведения. С некоторых пор профессор сторонился
похвал, а когда его благодарили, многозначительно подымал па-
лец вверх и говорил:
– Его благодарите!
Чем выше поднимался он по должностной лестнице, тем
меньшее значение имела для него новая ступень.
– Главное – не превратиться в ходячий экспонат заслуг
и званий, – посмеивался он над самим собой и с завидным усер-
дием продолжал работать.
Новому Крутов отдавал себя с юношеским пылом, та-
ким, как Лиза, хотел искренне помочь, при неудачах сокрушал-
ся и продолжал, продолжал искать, надеясь однажды передать
тем, кто придет после, багаж более увесистый, чем тот, который
когда-то получил сам.
Раиса Сергеевна вошла в вестибюль, прижала сумку к гру-
ди, ощупала холодными пальцами банку с бульоном.
– Тёпленько, не остыло, – обрадовалась она.
Сдав пальто в гардероб и надев поверх коричневой водо-
лазки и юбки в клетку белый халат, женщина, подхватив сумку,
пошла к лифту. Возле лифта был еще один пост охраны.
– Охраняют как в тюрьмах, – промелькнуло в голове жен-
щины. – Что за время такое?! Кругом нелюди. Что ж, так и си-
деть человеку, как таракану в щели. Жить-то хочется!
– Здрасьте! – Розовощекий, пышущий здоровьем охранник
поприветствовал женщину. – Что-то вчера вас видно не было,
не приходили, что ли?
– Да как же не приходила?! – чуть было не обиделась жен-
щина. – Кто ж придет, кроме меня?
– Не заметил. Отходил, видно, – признался охранник.
– А ты не отходи, – пожурила его Раиса Сергеевна. – Тебя
поставили охранять, а ты ходишь куда хочешь. Не на танцах
ведь...
– Да я так… на секундочку, – стал оправдываться розово-
щекий.
Двери лифта распахнулись, из лифта выпорхнули три сту-
дентки в беленьких халатиках. Розовощекий тут же забыл про
старуху и уставился им вслед плотоядным взглядом. У одной
под халатом кроме трусиков и бюстгальтера ничего не было.
Глаз у него был будь здоров, наметанный. Парнишка закусил
губу: метят будущие докторши на профессоров, от охранника
какой им прок?
Но попробовать все равно можно, вдруг подбодрил он
самого себя. Начать с этой… рыжеволосой. Он еще раз окатил
взглядом девушку с огненными волосами. В конце концов, он
тоже парень не промах. Глядишь, понравится студенточке. По
лицу расползлась улыбка.
Розовощекий очнулся, только когда за спиной Раисы Сер-
геевны захлопнулись двери лифта. Парень уткнулся в журнал.
«Тучка Раиса Сергеевна», – написал он на верхней строчке, по-
том вписал по памяти паспортные данные женщины. Память
у него всегда была отличная, вот только применение ей какое-то
никчемное. Перелистнул страницу, сверил с предыдущими за-
писями. Все верно. Взгляд снова стал блуждать по вестибюлю.
Улыбка медленно сползла. Скукотища...
Женщина поднялась на десятый этаж. До этого Лизонька
лежала в другом корпусе, на третьем этаже, а вот уже вторую не-
делю как здесь. Не очень-то это удобно, хоть и говорят, что лиф-
ты тут не отключают, свой генератор есть, но кто их знает, и на
старуху бывает проруха, и как ей потом подниматься на такую
верхотуру, да еще с банками? В ее-то возрасте. На этаже за длин-
ным столом сидела сестра. Всего медсестер было три: Мария,
Ирина и еще какая-то то ли Румия, то ли Галия. Раиса Сергеевна
со всеми старалась дружить. Кому шоколадочку, кому тортик
вафельный подсунет… Глядишь, пригодится еще Румия-Галия.
У дочери она планировала пробыть полчаса, не больше –
времени этого вполне достаточно, чтобы навестить Лизоньку.
– Это ж надо, отстроить больницу за городом, – проходя
по коридору, в который раз сокрушалась Раиса Сергеевна. – Два
часа на дорогу. Маршрутку не дождешься. Каждый божий день
в такую даль таскаться.
Сегодня дежурила Румия-Галия, на столе перед ней появи-
лась шоколадная «Аленка». Шоколадную девочку тут же про-
глотила раскрывшаяся пасть ящика стола.
Лизонька лежала в самом конце коридора в угловой па-
лате, палата была двухместная, но к Лизе никого не подселяли.
Лиза была в некотором смысле больничной диковинкой. Бо-
лезнь, которой болела девушка, имела длинное, трудновыго-
вариваемое название. Поначалу Раиса Сергеевна пыталась его
выучить, но после того, как однажды что-то напутала, вызвала
смех врачей, попытки оставила. Пусть врачи-грамотеи щебечут
на своем языке, а она уже не в том возрасте, чтобы язык ломать
да посмешище из себя делать. Не ее это дело. Ее дело – крест
свой нести, за Лизонькой ухаживать по мере сил своих, утешать,
успокаивать доченьку свою ненаглядную. Если нужно – готова
она и на большее. Готова всю себя до последней жилочки до-
ченьке отдать…
Дойдя до палаты, женщина приоткрыла дверь. Стараясь не
шуметь, тихонько вошла.
– Вот и хорошо, что спит, пусть отдохнет, девочка. – Раиса
Сергеевна поставила сумку с банками на подоконник, присела
на стул. Лиза не шелохнулась. Ее бледные руки лежали поверх
одеяла. Через кожу просвечивались вены. Женщина посмотре-
ла на лицо дочери. Ссохшееся, а ведь она почти девочка, а лицо
бледное, изможденное. Как же так? Лиза не видела еще ничего,
а уже увядает. Женщина смахнула слезу. Только бы врач не за-
метил. Ругается, как увидит, что она плачет. А она что же может
поделать с собой? Сердце-то рвется, дочь родная.
Лиза пошевелилась.
– Ты, ма? – спросила она, не открывая глаз.
– Я, доченька, я… – Раиса Сергеевна схватила дочь за руку.
Поднесла руку к сухим губам. Лиза руки не отрывала, бесполез-
но, мать все равно сделает по-своему. Да и сил у нее бороться
с ней не было. А может, и не нужны ей силы? Ничего впереди,
только эта койка, эти стены да мать. Отпустят домой, и там тоже
койка, стены и мать...
– Петр Андреевич заходил. – Лизонька открыла глаза. –
Искал тебя, хотел поговорить.
– Да что ж искать меня, я ж тут. Слушаю его, делаю все, как
он велит. – Женщина потянулась к сумкам.
– Оставь. Подождет это. Иди к нему, узнай. – Лиза посмо-
трела на мать. В глазах ее, словно уголек, затеплилась надежда.
– Да что узнавать-то? – Голос матери чуть зазвенел от недо-
вольства, но тут же осекся, опять стал заискивающе-мягким.
– Сходи, – опять попросила Лиза. – Может, важное что…
– Да что же ты, что, доченька? – всплеснула руками Раиса
Сергеевна. – Да сейчас же схожу! Не волнуйся только, нельзя
тебе. – Раиса Сергеевна поднялась со стула и, глянув на дочь
с укоризной, вышла из палаты.
Кабинет Крутова был в другом конце коридора. Раиса Сер-
геевна надеялась застать Петра Андреевича одного. Других вра-
чей она недолюбливала, уж очень пронырливые, суют свой нос
куда не следует, Петр Андреевич хотя бы деликатный и мнение
ее уважает и выслушивает.
Дойдя до кабинета, Раиса Сергеевна замерла у дверей. Вро-
де голосов не слышно. Может, Крутов ушел в другой корпус или
вообще уехал из больницы? Раиса Сергеевна уже собралась воз-
вратиться в палату. Лизе можно сказать, что она его не застала,
но вдруг дверь перед ней распахнулась.
– Раиса Сергеевна, здравствуйте, а я вас ждал, прошу! –
Петр Андреевич пригласил ее в кабинет.
Раиса Сергеевна охнула от неожиданности, растянула
губы в улыбку и впилась глазками во врача. Петр Андреевич,
прикрыв за ней дверь, предложил стул и снова занял свое место
за столом.
– А у меня новости, – сразу начал он. – Вы, наверное, слы-
шали о докторе Лазареве и его методе?
Раиса Сергеевна слышала эту фамилию впервые.
– Ну, это ничего, – как будто спохватился Петр Андрее-
вич. – Вы же не врач, в конце концов, чтобы знать все новые
методы. А вот моя обязанность, Раиса Сергеевна, вам о них до-
кладывать. – Он раскрыл лежащую перед собой папку. – Не буду
морочить вам голову медицинскими терминами, но скажу, что
полученные недавно результаты Лазарева очень, очень обнаде-
живают. Конечно, много еще неясного… – Он внимательно по-
смотрел на нее и тут же продолжил: – Но и шансы есть. И очень,
очень неплохие. Зафиксировано несколько случаев полного вы-
здоровления.
За последний месяц профессор успел ознакомиться с вы-
кладками коллеги и даже познакомился с ним лично. Но сейчас
его интересовало совсем другое. Он пристально изучал сидя-
щую перед ним женщину, даже по-детски добродушная улыбка
врача не могла скрыть его едкого взгляда.
Петр Андреевич положил много сил на то, чтобы помочь
Лизе. Ему удалось стабилизировать ее состояние, достать необ-
ходимые лекарства, к тому же несколько месяцев назад не без
его содействия Лизу включили в программу одного фонда, ко-
торый помогал больным с Лизиным диагнозом. Теперь каждый
месяц из фонда, помимо бесплатных лекарств, приходила сумма
на ее содержание, и это помимо пенсии по инвалидности, кото-
рая полагалась Лизе. По нынешним временам сумма получалась
более чем приятная, и вся эта сумма целиком направлялась Раи-
се Сергеевне.
– Даже имея не такие высокие шансы, люди решаются. –
По возможности ровным голосом проговорил Петр Андреевич.
Лицо Раисы Сергеевны исказилось, стало напряженным, как у
игрока, просчитывающего варианты. Петр Андреевич читал его
как книгу, самую мерзкую книгу, которую ему довелось когда-
либо читать.
«Лечение может оказаться бесполезным… – роились в ее
голове мысли, – или даже ускорить течение болезни, и тогда…»
Тогда в скором времени она потеряет дочь и… лишится пособия
и Лизиной пенсии. «А если Лиза выздоровеет… – Лицо ее пере-
косилось, и глаз непроизвольно задергался. – Тогда… тоже…
тоже не будет пособия и пенсии…»
Петр Андреевич замер. Ему очень хотелось увидеть, чем
закончится борьба, которую с таким трудом скрывала старуха.
На днях он получил согласие другой пациентки с таким же диа-
гнозом, как у Лизы, провести лечение по новому методу, так что
опробовать метод лично у него будет возможность, но все же…
хотелось хоть как-то помочь и Лизе.
В комнате повисла тишина. Вдруг губы старухи задрожали,
казалось, еще секунда – и она прошипит, а то и вовсе бросится
на профессора: пусть лучше так! Так как есть! И пусть все, все
оставят их в покое!
Но дело приняло совсем другой оборот. Голос ее вдруг за-
дребезжал, и она начала всхлипывать:
– Да что ж, Петр Андреевич, что ж это такое? – На него
смотрели глаза, в искренность которых было трудно не пове-
рить: – На Лизоньке, на кровиночке методы испытывать? Да
разве ж можно пойти на такое…
Крутов, еле сдерживая брезгливость, кивнул, хотел что-то
сказать, но передумал, вскочил из-за стола и проводил старуху
до дверей.