Леночка собиралась замуж, поэтому плойку, маникюрный набор и даже маленький складной фен держала на работе. В нижнем ящике рабочего стола. Приводила себя в порядок перед свиданиями. На них она ухитрялась бегать и в обед, и после работы. На мониторе компьютера «висят» рабочие документы и сбоку маленькое окошко оставлено: сайт знакомств – на клавишу нажал, страница обновилась, и новые кандидаты в женихи перед тобой, только выбирай. На другую клавишу нажал, и принтер их тут же распечатает, правда, в черно-белом варианте. Ну и айфон под рукой, то и дело попискивает, и из него женихи один за одним лезут.
Её старшая подруга Анфиса, худощавая блондинка с обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки и кучей перстней на остальных в свои тридцать трижды сходившая замуж, придирчиво рассматривала и браковала женихов.
– Лысых-рыжих не надо… «Регулярные встречи на вашей территории…» Помечтай… Ну-ка увеличь снимок... номер на машине не московский – гастарбайтер… У этого явно старое фото, такие галстуки в прошлом веке носили…
Старший инженер Тимофеева, сорока с лишним лет, полная, одинокая, работящая, угрюмо работала в дальнем углу комнаты, клацала на клавиатуре и вздыхала, когда Анфиса выносила безжалостный приговор очередному кандидату.
Леночка, в свои двадцать два года считавшая, что вот-вот станет старой девой, переживала:
– По сорок писем в день приходит, а как выбрать – не знаешь.
Потенциальные женихи в письмах выпячивали достоинства и тщательно скрывали недостатки. При встрече вели себя поразительно однообразно. Букет цветов, ресторан, приглашение для дальнейшего знакомства в гостиницу или домой. У каждого в бумажнике презерватив. Серьезные, степенные люди, большинство семейные.
– Есть же какой-то научный способ! – вздохнула Леночка и отодвинула кипу распечатанных листов.
– Есть, – подтвердила Анфиса. – Самый последний: по группе крови. Если первая – амбициозен, спортивен, самоуверен. Вторая – консервативен, спокоен, пунктуален, любить ухаживать за растениями…
– Годится! – согласилась Леночка.
– Учти! – подняла указательный палец Анфиса, – интроверт, упрям и себе на уме.
– Тогда может третья? – поинтересовалась Леночка.
– Третья – страстны и животных любят, – вздохнула Анфиса, – но забывчивы, индивидуалисты, слишком ценят свою свободу. Лучше четвертая, те рациональны, спокойны, социальны, настойчивы, но, – предупредила Анфиса, – в то же время нерешительны, обидчивы, жестоки и надменны.
– Не хочу четвертую, – надула губы Леночка.
– Важно еще, чтобы его группа с твоей сочеталась, – продолжала просвещать подруга, – четвертая сочетается со всеми, а третья только с третьей и четвертой, первая с первой и четвертой… у тебя, кстати, какая?
– Не знаю, – пожала плечами Леночка.
– Анфиса, Елена, – подала голос из своего угла Тимофеева, – где итоговая ведомость за прошлый квартал?
На секунду повисла тишина. Потом Анфиса возмутилась:
– Тимофеева, какая ведомость?! У девочки судьба решается. Начальник твою ведомость забрал на визирование.
Она помолчала, вспоминая.
– Лучше старые народные приметы. На жениха.
– Это как? – заинтересовалась Леночка.
– Бросаешь кольца – медное и золотое – в чашку с водой. С закрытыми глазами берешь любое на ощупь. Вытянешь медное – жених будет бедным. Если золотое, то богатым.
– У меня нет медных колец, – пролепетала Леночка.
– Ладно, – вздохнула Анфиса, – так все равно не определим суженого из тех, кто письма прислал. Есть гадание с золотым кольцом, смотришь в него и видишь аватарку жениха. Надо взять стакан с гладким дном и без рисунка…
– Из-под виски? – метнулась Леночка в угол, где на маленьком столике стояла посуда.
– Годится. Налей на три четверти воды. Кидаем кольцо. Такое не подойдет, – отвела Анфиса руку подруги с колечком, украшенным красным камнем, – надо обручальное.
– Давай твое.
Анфиса стянула-скрутила толстое массивнее кольцо с пальца, бросила его в стакан. Потом отставила его.
– Нельзя, я с ним два раза расписывалась.
Обе посмотрели на зарывшуюся в бумагах Тимофееву. У той на руках колец не было вообще.
– Сходи в научный отдел, – распорядилась Анфиса, – возьми обручальное у баб на полчаса.
Только девушка ушла, Анфиса поставила перед собой стакан, наклонилась и долго всматривалась в воду. Что-то там ей не понравилась, она взболтала её, подождала, когда вода успокоится, и снова внимательно посмотрела внутрь.
Пискнул на столе айфон. Анфиса глянула на экран, потом повернулась к монитору компьютера. Нажала на клавишу. Из принтера выполз распечатанный лист, она быстро пробежала по нему.
– Господи, полтинник уже, а он туда же… – вздохнула она, скомкала бумагу и бросила в урну пол столом.
Леночка вернулась неожиданно быстро.
– Не дали в научном! – с порога пожаловалась она, – говорят, сглазим.
– Каждая за свое г… держится, – презрительно заметила Анфиса, – ладно, без них обойдемся.
– Ленка! Не морочься! – подала голос Тимофеева. – Пойдешь с работы, на перекрестке остановись, дождись первого мужчину и спроси, как его зовут. Это и будет имя жениха.
– Вот еще! Каждый день подваливают, – не согласилась Леночка и передразнила кого-то с кавказским акцентом:
– «Как зовут, красавица? Вах! Почему такая сердитая?». Я и не отвечаю на такие вопросы, а тут самой спрашивать. Может к гадалке сходить?
– Жулики, – процедила Анфиса, – развод на деньги. Алтайская бабушка-ведунья из Черновцов с тремя судимостями. Сами погадаем. Карты есть?
– У охраны вроде были, – сорвалась с места Леночка, – я сейчас.
Пока та бегала за картами, Анфиса перебирала распечатки с женихами. Пару листов сложила квадратиком и спрятала в карман.
– Анфиска, не дури девке голову! – чугунным голосом произнесла Тимофеева.
– Да ладно тебе, – Анфиса подошла к зеркалу и принялась придирчиво себя разглядывать, – все равно за кого-нибудь выскочит, так лучше я подскажу.
– Вот, – вбежала в кабинет запыхавшаяся Леночка, держа в руке замусоленную колоду, – только сказали к вечеру вернуть.
– Вернем, – процедила Анфиса, ловко тасуя колоду. – Имя?
– Чье?
– Первого жениха.
– Дарт Вердер, – заглянула Леночка в лист на столе.
– Иностранец, что ли?
– Это псевдоним. Из звездных войн. Такой весь в черном и со злом борется.
– Хорошо, выбрасываем шестерки, снова тасуем, – карты мелькали в худых украшенных кольцами и перстнями пальцах, – берем червонного короля и даму, короля вниз колоды, а даму сверху. Хм-м, дама сверху. Теперь её рубашкой вверх и на стол, а рядом следующую карту с колоды. Открываем всю колоду, удаляем карту или две между одной мастью или достоинства, убираем среднюю из трех карт одной масти или достоинства, если они попали подряд. И если останется король и дама – то свадьба, а у нас…
Пиковая десятка затесалась между королем и дамой.
– Дарт твой ряженый, но не суженый, – пробормотала Анфиса и скомандовала, – следующий!
– Это что, так на каждого? – приуныла Леночка.
– А ты как думала?!
– В колоде червоной семерки не хватает. – Подала голос вставшая за их спинами Тимофеева.
Анфиса быстро пересчитала карты и бросила колоду.
– Тогда не считается, надо заново.
Она принялась выбивать пальцами дробь по столу.
– Может, вы верный способ знаете? – спросила Леночка старшую коллегу.
– Есть разные, – пожала плечами Тимофеева, – глаза зажмурить, войти в курятник и схватить курицу. Если попадется белая, то жених будет блондин, если черная – брюнет, если рябая – рябой или рыжий.
Или идти вдоль плетня и каждую хворостину отмечать: Богатый, бедный, вдовец, холостец, на ком плетень закончится, тот и достанется.
– Ой! – восхитилась Леночка, – какая вы стар… какая вы… знающая.
– Или вот еще, – не обиделась Тимофеева, – надо подойти к поленнице задом, не глядя вытащить одно полено, потом осмотреть его. Если гладкое – жених будет хороший и красивый, с шероховатою корою – некрасивый, но богатый, если ободранное, то нуждающийся, без коры – бедный, ну и если толстое, значит семья большая, а сколько сучьев, столько и людей в семье, если вытащишь кривое – муж будет урод.
– Чем? – давила смех Анфиса.
– Что чем? – не поняла Тимофеева.
– Чем полено вытаскивать. Раз задом к поленнице подходить.
Леночка прыснула.
– Ну вас, дур-р-ры, – процедила Тимофеева, махнула рукой и вернулась за свой стол в дальнем углу. Тяжело скрипнул стул, и почти сразу донесся стук клавиатуры.
– Ладно, – Анфиса отодвинула бумаги, освобождая место, – свечи есть?
– Ароматические.
– Давай две, – одобрила Анфиса и громко, то ли спросила, то ли предупредила, – Тимофеева, мы ненадолго свет погасим.
Она опустила жалюзи на окне, сняла прямоугольное зеркало со стены, пристроила его широкой частью на стол, прислонив к компьютеру, второе зеркало – овальное на подставке – установила напротив. Безжалостно сорвала упаковку и достала две свечи в стаканах, красную и синюю, поставила по одной у каждого зеркала.
– Гаси свет! – скомандовала она.
Леночка безропотно выключила свет и подошла, задевая в темноте стулья.
– И что теперь делать? – спросила она.
– Тише! – сдавленным голосом велела Анфиса. – Садись к столу.
Огонь зажигалки запалил фитили, пламя свечей выросло, качнулось из стороны в сторону, их отражения метались в зеркалах. Комната сузилась до освещенного пятачка у стола. Было тихо и немного страшно.
– Видишь уходящий в темноту коридор между зеркалами? – свистящим шепотом спросила Анфиса.
– Нет! – испуганно произнесла Леночка.
– Смотри на верх малого. Между свечами от зеркала к зеркалу?
– Ой! Вижу.
– Внимательно вглядись в него, напрягись, и в нем твой суженый появится.
Леночка крепко взялась руками за края стула и принялась напряженно смотреть.
Чуть качалось пламя успокоившихся свечей, полоса между зеркалами дрожала, вдали она темнела, со всех сторон в нее лезли и плясали неясные тени.
– Когда появится, – чуть слышно сказала Анфиса, – рассмотри его, запомни и тут же крикни: Чур сего места!
– Зачем? – Леночка едва дышала.
– В его образе дьявол сюда придет и к нам выпрыгнуть может.
Леночка нащупала руку Анфисы и крепко сжала её.
Казалось, тени сделались гуще, заплясали сильнее, словно старались вырваться к ним, и что-то страшное уже проступало в черном конце бесконечного коридора, а потом круглое странно знакомое искаженное зеркальным стеклом лицо появилось прямо перед ними.
– А-а-а! Чур! Чур! – закричали Лена и Анфиса.
Щелкнула клавиша настольной лампы.
– Тимофеева!.. – Анфиса рванула пуговички на кофте, – чтоб ты сдохла!
– Ваши игры в рабочее время, – недовольно отошла та от зеркала, – да еще когда вышли все сроки по документам.
– Чтоб ты сдохла вместе со своими документами! – отдышавшись, зло повторила Анфиса.
Леночка сидела, держась за сердце. Одна свеча погасла, вторая при электрическом свете тускло горела.
– Что тут у вас? – сунулся в дверь кто-то с недовольным голосом.
– Ничего! – застегнула пуговички на кофте Анфиса, – у нас Тимофеева черта изображала.
Тимофеева, постояла секунду, пережевывая обиду, потом дрожащим голосом заявила:
– Все неправильно в вашем гадании. Гадать нужно в одиночестве, голой в бане. И тому, кто появится, надо и выпрыгнуть не дать, и выхватить у него что-то. Если потом у жениха такая вещь исчезнет, это ещё одно подтверждение, что точно он. И пламя, за пламенем надо следить. Если тихое – жизнь будет ровная, яркое и с треском – жизнь веселая, хорошая. Тусклое – печальная и недолгая, красное – к горю, ну а с копотью – к несчастью.
На столе у Леночки зазвонил телефон.
– Алло?.. Как сказать? Джем можно? Спасибо!
Леночка повесила трубку.
– Из научного отдела звонили. Сказали на ночь поставить около постели пиалу с вареньем, произнести: "Все сладкое у меня!". Кроме того, что приснится будущий жених, так еще и отбоя от парней не будет!
– Можно и без варенья, – пожала плечами Анфиса, – тут главное не произнести, а крикнуть погромче.
– Смотрите! – крикнула Леночка и показала пальцем на свечу.
Пламя догоревшей до середины свечи стало трещать, огонек вытянулся, стал бледно-желтым, в нем появились белые полоски.
Тимофеева встала, подошла к окну, подняла жалюзи и захлопнула форточку. Пламя сразу успокоилась.
Они сидели, задумавшись, и заневестившаяся Леночка, и опытная, и может оттого грубоватая, Анфиса, и вернувшаяся на место, притихшая в своем углу, обиженная на соседок Тимофеева.
Никто не работал. Тимофеева смотрела куда-то сквозь бумаги. Анфиса рассеянно бросала взгляд то на брошенную колоду, то на свечу, то на стакан с кольцом на дне.
– Ой! У меня через пятнадцать минут свидание, – подхватилась Леночка.
Она щелкнула клавишей на блоке питания компьютера, сбросила рабочие туфли, надела стоявшие под столом на высоком каблуке, схватила распечатанные листы, косметичку и побежала.
Хлопнула дверь. Через пять минут девушка была в метро, через десять минут на пересадке встала на перекрестке переходов с разных линий, нетерпеливо поглядывая на часы, дождалась первого парня и спросила:
– Тебя как зовут?
Тот глядел сквозь неё, и она дернула парня за рукав.
– Чего? – достал тот наушник из уха. Парень бросил заинтересованный взгляд на девушку, широко и довольно улыбнулся.
– Ничего. Дурак! – она снова взглянула на часы и побежала дальше…
Анфиса неторопливо собирала сумку и в полголоса размышляла:
– У меня третья группа крови, у первого была вторая, у второго первая, у третьего четвертая. Значит надо искать кого-то с третьей… и с квартирой.
Она достала из стакана кольцо, протерла его платком и спрятала в ящик стола. Потом пошевелила пальцами, словно разминая их.
Наконец, ушла и она. Тимофеева еще долго сидела, глядя сквозь разложенные на столе документы.
Потом встала, подошла к столу Леночки, возле него тяжело нагнулась и достала из корзины скомканный лист, разгладила его, вернулась на свое место, положила перед собой и долго на него смотрела.
Она стала набирать указанный в нем номер телефона, но на последней цифре палец дрогнул, и она повесила трубку.
Тимофеева убрала документы, задула догорающую свечу, спрятала в карман отобранный лист и погасила свет.
Выйдя их офисного здания, она пошла вдоль ограды, вела пальцем по железным прутьям, и доносилось все тише уже издалека:
– Богатый, бедный, вдовец, холостец… Богатый, бедный, вдовец, холостец…
Июнь 2014