Моя мама родилась и жила до войны в деревне Верятино, Россонского района, тогда, да и сейчас – в Белоруссии, вблизи крупного селения Горбачево. Это туда, за Лешни, в сторону Белоруссии, километров 30 от Лешень, мы там были с братом в 2008 году, но об этом позже…
По рассказам мамы там был единственный дом внизу у реки, у моста. Деревня стояла наверху, на горе. Рядом с домом большая гора. Был свой дом из двух половин - старая и новая. Были: корова, овечки, свиньи.
Немцы разобрали дом на мост.
Отец моей мамы, т.е. мой прямой дед: Антипов Иван Акимович - умер в 39-40 гг. от рака горла. Т.е. моя мать – урожденная Зинаида Ивановна, а я её знаю как Даниловну.
Её мать, т.е. моя прямая бабушка: Рондаренко (Антипова) Мария – умерла в 1943 г. от сердечной недостаточности, уже в оккупации. У Марии Рондаренко в Верятино было много сестер и братьев. В Полоцке жил дядя Павлик (брат Марии). Еще были Влас (умер от чахотки) и Петр (тоже умер от рака) Рондаренко.
Бабушка моей мамы при отступлении потерялась. Видимо, сгорела в бане в деревне Верятино. После возвращения соседи видели косточки на пожарище.
Данила Лукьянович Нестеров (1892-1972) жил тоже в Верятино на хуторе, и сошелся с Марией до войны.
Данила Лукьянович со своей матерью Ульяной отступал из Верятино по дороге на Язно вместе с Зинаидой и Марией, которая вскоре умерла и похоронена на кладбище в Язно. Мама с Данилой до освобождения из оккупации были в партизанах, в тех же краях.
После освобождения и до 1947 г. Зинаида вместе с Данилой проживали в Пустошке, где Данила работал в Леспромхозе.
В 1947 г. Данила сошелся с Матреной (1884 – 1980?)
Итак, Матрёна:
Отец Матрены – Михаил Мутьев со Старого. Мать – с Червоедь (Дунька - Авдотья). Их дети:
• Александр – муж Полины Степановны Желамской, родной сестры нашего деда Семёна:
o Фруза 1932 г.р.,
o Вера,
o Надежда Коршунова (её дочь Таня, с которой я рос в деревне),
o Екатерина в Луге, с сыном Александром, на свадьбе которого мы были с отцом
• Ульяна (дочь Крестя),
• Матрена,
• Федор (1890-1943):
o Петр (1928-1990) (дочь Лариса, с которой я тоже рос в деревне, Владимир Самусь – её муж, Евгений сын, Москва, ул Живописная),
o Фруза,
o Алексей,
o Мария,
o Василий (1932)
Отсюда видно, кстати, что Татьяна Коршунова – нам сестра через бабушку Полину – сестру нашего деда Семёна. А Лариса Мутьева нам не родня, т.к. её дед Федор всего лишь родной брат мужа бабушки Полины.
Другой очевидный вывод: Данила и Матрёна – мои приемные дед и бабушка по маме, не родные.
Тут, кроме предлагаемого перечисления фактических материалов, нужно сделать некоторое отступление. Только в сентябре 2014-го года я сумел собрать всю разрозненную информацию по Матрёне Михайловне в одну ветвь родословного древа, которое каждый желающий может увидеть на одной из моих страниц в социальной сети «в контакте» по адресу http://vk.com/club75581774 в разделе «Документы».
Итак: жил – поживал в своем доме на Иванцево зажиточный крестьянин Клясинов Пётр Калинович с женой Ганной. Известно, что мать Петра Калиновича воспитывала детей местного помещика. А было это еще, я думаю, до революции, или накануне её. И была у Петра Калиновича в работницах некая Матрёна – местная красавица, не достигшая ещё 30-ти лет. Хотя Ганна и была больна, но с Петром Калиновичем они нажили ребёнка – дочь Екатерину. Но ещё при живой Ганне Петр сошёлся с Матрёной, на что все соседи смотрели осуждающе. Скоро Ганна умирает по причине болезни, взрослая уже дочь Екатерина выходит замуж на некого Степана Волкова, а Матрёна, будучи уже второй женой Петра Калиновича, рожает ему сына – Михаила Петровича. Жизнь продолжается.
В канун 30-х годов прошлого века Екатерина рожает от своего законного мужа Степана дочь Анну, но умирает сами при родах. Маленькая Анна остаётся на руках Матрёны. Накануне войны умирает Пётр Калинович, Степан Волков уходит на фронт и погибает, и сын Матрёны – Михаил Петрович пропадает без вести в первых же боевых действиях отступающей советской армии под местечком Гатчино, что недалеко от дома Матрёны на Иванцево, теперь уже её дома. Так, в начале войны Матрёна осталась одна с девочкой Анной на руках в большом и добротном доме умершего мужа.
Во время войны в Иванцево стояли немцы, и в доме Матрёны тоже, где она кормила их, по её же рассказам, жареной картошкой.
После войны, в 47-м году, в данной местности и появился некий Данила Лукьянович Нестеров с девочкой Зиной, которую он подобрал в партизанском отряде после смерти её матери Рондаренко Марии Ивановны.
И стала Зина – Даниловной при оформлении паспорта. У Анны фамилия была Клясикова, видимо по матери, а не по отцу Волкову, почему – то, пока непонятно. Вот такая образовалась в результате послевоенная семья – Матрёна Михайловна в доме покойного мужа, её новый муж Нестеров Данила Лукьянович, пришедший из Белоруссии, и две девочки примерно одинакового возраста – Зинаида Даниловна (Ивановна) Антипова - Нестерова, и Анна Степановна Волкова - Клясикова.
И были у Матрёны на примете два славных племянника – Василий Семёнович Желамский, и Пётр Фёдорович Мутьев. Оба они и достались в мужья девочкам - сиротам.
В результате, Зина и Василий – мои мама и папа. А тетя Аня – мать Ларисы Мутьевой, живущей в Москве, куда привезли, в конце концов, умирать Матрёну Михайловну, и где она и похоронена на Митинском кладбище рядом с умершим позже Петром Фёдоровичем.
Я этот дом в деревне помню. Я там родился. Я только сейчас понял, что родился в доме Петра Калиновича Клясикова на Иванцеве. Потом бабушка Матрёна его продала и переехала жить в Чернецово. Сейчас на месте дома Петра Калиновича – пустырь и бурьян. Самого дома нет, но рядом ещё растут клены, которые я помню и с которых бабушка Матрёна срывала листья, подкладывая их под выпекаемый в русской печке хлеб.
И назвали меня тоже Михаилом по настоянию Матрёны в честь её пропавшего сына.
Вот так, кратко, можно описать историю Матрёны Михайловны – моей приемной бабушки по линии мамы, но кровной родственницы по линии отца. Чуть позже я допишу этот материал, установив по родословному древу кровную связь Петра Фёдоровича, Матрёны, моего отца. Там еще есть линия двоюродных сестер моего отца, бабушки Полины и много другое, интересное. Позже. Нужно некоторое время чтобы оценить по заслугам роль Матрёны Михайловны в нашей жизни. Переварю, затем еще раз вернусь к этому материалу.
Итак, отступление закончено, далее следует продолжение изложения фактов, для последующей систематизации...
Матрениного мужа мать кормила (грудью) детей у помещика Жуковского. Сын помещика Леша после революции «скрылся». Няня у Леши умела говорить на 12-ти языках.
Первый муж Матрёны - Петр Калинович Клясиков был зажиточным крестьянином со Старого.
Матрена Михайловна Мутьева работала у Петра Калиновича в работницах. Петр Калинович был женат (жена Ганна – умерла) и имел дочь Катю (мать Анны Степановны Мутьевой из Москвы).
Катя умерла вскоре после родов (от пареза).
Матрена вырастила Аню без молока (просидела на печке).
Отец Анны – Волков Степан пошел на фронт и погиб.
Матрена сошлась с Петром Калиновичем вроде еще при его живой жене, и все это осуждали.
У Матрены был сын – Михаил, в честь которого назвали меня. Видимо, от Калиновича.
Похоронены в Чернецово: Петр Калинович, Катя, Данила Лукьянович (1892-1972).
Данила после 47-го года привез мою маму в Иванцево.
Надя Коршунова (тогда ещё Мутьева) познакомила её с моим будущим отцом, и те сразу поженились.
Мать не любила отца. Николая (младшего брата отца) не любила его жена Рая. Моя жена не любила меня. Нас никто не любит. Нет, стоп, не так! Не любили, теперь ситуация изменилась, слава тебе Господи…
Итак, еще раз, по воспоминаниям мамы Рондаренко (Антипова) Мария Ивановна – умерла на пасху в 1943 г. от сердечной недостаточности, находясь в партизанском отряде, и похоронена на кладбище в Язно (на горе, но точное место захоронения неизвестно, его еще предстоит установить).
Моя мама хорошо помнила своего родного отца. Помнила, как он с матерью ездил в Россоны, а ее оставляли одну дома, и она сильно боялась. По приезде родители угощали маму кусками сахара, отколотыми от целой привезенной головки.
В то же время, до войны, под Верятино на хуторе жил некто Данила Лукьянович Нестеров (1892-1972). Постоянной работы не имел, как говорится – халтурил, подрабатывал то там, то здесь. «Шлындал», как выразилась мама. После смерти Ивана Акимовича Данила сошелся с Марией и с 40-го года жил с ней в ее доме в Верятино.
Данила Лукьянович со своей сестрой Ульяной (со своими детьми), и Мария Ивановна с Зинаидой отступали в июле 1941 г. по дороге из Верятино на Невель.
В Язно, Уставном немцы интенсивно и постоянно бомбили переправу. Бомбили без конца и партизан, и военных, и бежавшее население.
Первое время беженцы находились в лесах (Шестово, Баканиха, Низинки), совместно с партизанским отрядом. Немцы пришли в Шестово, а партизаны находились в это время рядом в Низинках, жили в домах, оставленных жителями. Страшно отбивались, по рассказам мамы.
Был сильнейший голод. Мама жила в доме, который находился рядом со штабом партизан. Партизаны чистили картошку, а мама приходила собирать картофельные очистки. Зимой же ели павших лошадей.
Марию Ивановну парализовало, и на второй день она умерла. Похоронена на кладбище в Язно. Перед смертью, уже парализованная, она пыталась что-то сказать Зине, но так и не смогла. В результате неизвестно, был ли Данила родным отцом Зины, или нет? Или она о другом хотела?
Командиром партизанского отряда был некий Иванов – зять моего деда Антипова И.А., т.е. муж дочери его сестры. Когда жена Иванова, будучи в партизанах, родила на печке ребенка (девочку), так они пошли тихо куда-то и ее закопали. Такие были времена!
Позже, уже ближе к освобождению, партизаны перешли под Пустошку (наверное, ближе к линии фронта). Там дед Данила участвовал в подрыве мостов под Идрицей и под Пустошкой.
А после освобождения от фашистов, осенью 1943 г., деду Даниле дали бронь, т.к. пальцы правой руки не сгибались (я это помню). Кстати, так же не сгибались пальцы у Викторенка из Чернецово, который говорит, что партизаны стреляли и попали в него.
До 1947 г. Данила Лукьянович проживал в Пустошке, где работал в Леспромхозе – растил скотину, овощи для фронта. А в Иванцеве на мельнице в это время проживали некие белорусы, друзья Данилы, к которым тот часто приходил из Пустошки в гости. Там же бывала и Матрена Михайловна Клясикова.
В 1947 г. Данила женился на Матрене (1884 – 1980?). Мать помнит, что Данила Лукьянович не был беспорочным супругом. У него были романы и от Матрены Михайловны, за что тот часто просил у нее прощения, и получал его, т.к. мужчин тогда в тылу было мало. Прямо в Иванцеве, на другой стороне реки жила некая Настя, к которой дед ходил. Матрена узнала, и отказалось от него, после чего Данила и просил прощения. Деду было тогда примерно 58 лет. Молодец!!!!
Зинаида до 47 года жила в Полоцке у брата матери – Павла, где работала в столовой. По достижении 16-летия встал вопрос о прописке, но т.к. паспорта не было, то пришлось вернуться в Иванцево.
Я хорошо помню дедушку Данилу. В школьные каникулы я гостил у него в Иванцево вместе с Ларисой Мутьевой и Таней Коршуновой. Они были между собой двоюродными сестрами, а я – троюродный брат Татьяне, но не по матери, а по отцу. Помню походы с Иванцево на Ласино. Собирались с вечера, утром выходили рано, шли пешком по лесу. Через Чернецово, Горку, затем выходили в Залавочье и далее на Ласино. Несли подарки – сушки, печенье. Чем ближе подходили, тем более портилось настроение у мамы, и поднималось у отца. Гостили недолго – день, от силы два и назад, с обратным характером изменения настроения. Я был маленький, не понимал причин, но помню хорошо всех участников похода. В Иванцево провожали Матрена Михайловна и Данила Лукьянович. В Ласино встречали Ксения Яковлевна, Екатерина Семеновна персонально, ну и все две деревни. Маме явно было неуютно на Ласине, а отец радовался. Ходили в гости, естественно отец выпивал со всеми знакомыми и родственниками. Меня отец брал с собой, знакомил со всеми. Но разве упомнишь…
Помню, ходили в Старое, Сельцы, Червоеды. Отец показывал родник в районе речки Чернеи.
Дед Данила даже приезжал к нам во Мгу. Мы еще жили где-то на Луганской. Это было где-то 1957-58 гг., т.к. мы в 40-й дом переехали в 1958 г. (я в школу пошел). Было это под Новый Год. Когда елку стали собирать, я хотел какие-то ленточки выбросить, а Данила отругал: «Вот будет война, пойдешь на базар и выменяешь ленточки на хлеб». Не забуду никогда…
Позже, когда я стал взрослее, меня стали привозить на Ласино на большие периоды. Помню демонстрацию кинофильмов в Залавочье. Киномехаником был Викторенок с Чернецово – Желамский Иван Викторович. Приезжал, заводил дизель, «крутил» кино. Народу было много – лето, отдыхающие. А после кинофильма под звездным небом все возвращались через Медвеежи на Ласино. Девочки уже созревали, мальчики начинали курить. Помню сигареты «Партагос». Еще в поезде (а ехал я уже один) закурил в тамбуре. Ох и крепкие же! Как мне было плохо…
Вечерний из Ленинграда поезд рано приезжал в Невель. Рано утром дед Данила встречал, и мы ехали на автобусе до Таланкино, а оттуда – пешком до Иванцево. Именно по этой дороге бежала мама меня рожать в Таланкинский роддом. А на Иванцево бабушка Матрена начинала сразу пилить Данилу: «мальца загубил, черт старый, где болтались столько времени».
Помню, что иногда приезжали автобусом на Ласино. Дороги тогда не было, автобус шел по большаку дальше в Лешни. Ласинские выходили на Дерьбихе и шли пешком до деревни. Дорога тогда была ужасная. Не только на Москвиче, но и на Шевролете не проехать было бы.
Тогда познакомился с Наташей Фишер - одной из троюродных сестер. Затем я был у них в гостях в Питере. Где-то в Купчино, вроде на углу Софийской и Славы.
Петр Федорович Мутьев являлся племянником Матрены Михайловны и двоюродным братом Надежды Коршуновой, которая являлась также двоюродной сестрой моего отца через Полину Степановну. Тогда дочь Екатерины является мне троюродной сестрой, а Лариса Самусь, к сожалению - никем.
Я помню, как мы с отцом довольно часто заезжали к Коршуновым, особенно перед поездками на Ласино – всегда. Они жили где-то в районе Финляндского вокзала, мужа тети Нади звали Валентин, и он, как говорили, погиб от алкоголизма. Сама тетя Надя много лет работала в продовольственном магазина «на ватрушке» - площадь Ломоносова, если идти от пяти углов, то справа на площади.
Петр Федорович Мутьев – муж Анны Степановны Волковой (кстати, в школе она была Клясиковой, а не Волковой), приемной дочери Матрены Михайловны, отец Ларисы, с которой я отдыхал в детстве на каникулах на Иванцево. Живут они и сейчас в Москве, на Живописной улице. А это рядом с улицей Народного Ополчения, где я прожил много лет во время командировок в ИАЭ им. И.В.Курчатова, во время сооружения термоядерной установки «Токамак Т-15», в котором я принимал активное участие. Я часто заходил к ним в гости.
Помню, еще Матрена Михайловна была жива. Последние годы она была парализована и доживала у Мутьевых. Похоронена она в Москве, на Митинском кладбище, там же, где и Петр Федорович в последствии. Хороший был мужик, родню как говорится «соблюдал». Умер совершенно неожиданно.
Мы с женой приезжали на похороны. Отпевали Петра Федоровича в церкви на Соколе. Затем похороны, поминки на квартире. Я там чего-то говорил. Мишка Россомахин еще был жив, Акимыч – Якименок.
Анна Степановна умерла 1-го марта 2004 г, за год до смерти мамы. Еще в 1996 году я, помню, заезжал к ним на Живописную, возвращаясь из Швейцарии, и видел, что она еще тогда пережила инсульт.
У Матрены был сын от Петра Калиновича – Михаил, в честь которого назвали меня. Михаил Петрович, по словам Матрены, прекрасно знал немецкий язык, и был в первые же дни войны призван в армию переводчиком. И, в первые же дни войны, он пропал без вести под деревней Гачино (это совсем недалеко от Ласино). Матрена Михайловна долго ждала сына, ждала и после войны, я это помню. Она ждала его из плена, куда он по ее словам попал, т.к. прекрасно знал немецкий язык...
В войну немцы стояли в Иванцево. Не раз Матрена по их велению (или просьбе) жарила им картошку к обеду. Я тоже помню эти рассказы.
У Матрены была племянница – Крестя – дочь родной сестры Ульяны.
Про Иванцево у меня сохранились самые прекрасные воспоминания. Утром просыпаемся в деревенской кровати на пуховых перинах. В окно светит солнце, а бабушка Матрена готовит завтрак, возится у русской печки. Блины, сметана, варенье, мед. Тетушки мариновали грибы. А грибов было безумное количество. Помню, за речкой в Иванцево все поляны были усеяны маслятами. Можно было косить. Рыбу ловили петлей, из-под травы. Щурята попадались запросто. Аисты жили.
А на Троицу Матрена на могилках закуску раскладывал. Ох, и вкусно же было. В некоторых озерах в округе тогда еще водилась редкая рыба линь. Теперь такого не попробуешь.
А еще ходили мы на танцы в Старое, но это уже из Ласино. Ходили через кладки за Залавочьем, тогда там еще можно было пройти. Клуб без света, гармонист, накурено, девчонки, мотоциклы, портвейн. После танцев мальцы развозили девок на мотоциклах по домам…
Народу было удивительно много. Как то и я какую-то чучундру повез на велосипеде. Из Старого через Дерьбиху.. а там она сошла и куда-то делась. Тяжелая была жутко. Но я еще был маленький. Никто меня не воспитывал…
В это же лето в деревне оказалась Наташа Фишер. До романа дело еще не дошло, но что-то в организме уже просыпалось. Звезды, тишина, насыщенный воздух, скромные прогулки с девочкой за деревню.
Еще мы с Колей Чикуновым дружили. На его мотоцикле ездили. «Минск» назывался.
А потом наш брат Виктор Баутенок практически непрерывно (перерывы были, но маленькие) отсидел в тюрьме 13 лет. Родители развелись, рос безотцовщиной. Мой отец его навещал и сожалел, что все так получилось.
Валентина же благополучно была замужем за Володей Болдышевым со Старого. Два сына, внучка. Женщинам проще…..