Была пятница, обычный сентябрьский день 1994 года, но, впрочем, какой обычный – совсем необычный для меня, т.к. накануне я отвёз жену в роддом. Да и не день ещё, а утро, часов восемь. Я проснулся с трудом, т.к. до пол третьего ночи провозился в своём Городском Доме культуры с кулисами и задником – мы готовились к открытию нового здания после его реконструкции, которое намечалось на воскресенье (да, вот так всё совпало в том сентябре). А после того, как был вбит последний гвоздь, ещё пришлось три кэмэ до дома идти пешком, т.к. общественный транспорт в это время не ходит, а собственного авто в то время ещё не было.
Ополоснув лицо и продрав глаза, я попытался почистить зубы. Но тут со мной произошло нечто ужасное – как только я начал наяривать щёткой, изо рта повалила пена! Густыми белыми хлопьями! Ну всё, – думаю, – доработался! Пора заворачиваться в белую простыню и своим ходом двигать до ближайшего кладбища, дабы не создавать проблем близким.
Правда, паника была кратковременной – оказалось, кроме того, что глаза с утра надо раскрыть, необходимо ещё и сконцентрировать своё внимание на том, что хватают твои руки: в своих я увидел вместо зубной пасты тюбик с кремом для бритья. Потушив вспышку паники и хорошенько прополоскав рот, я завершил утренний туалет, хватанул кружку чая и помчался снова в ГДК.
Забот перед открытием было выше крыши, крышу, кстати, тоже пришлось переделывать, от старой остались только стропила, а обрешётку и шифер поменяли. Кроме того, установили зеркала в полный рост и балетный станок в танцевальном классе, перестроили сцену и оборудовали гримуборную и туалет для артистов, уложили мраморную брекчию на пол в танцфойе, оборудовали видеозал, кабинеты для кружков и духового оркестра, кассу на входе и многое другое. И теперь это всё надо было довести до состояния «шик-блекс-красота», чтобы не ударить в уложенный мрамор лицом и сделать людям приятно.
Так в заботах пролетела половина этого дня. А в двенадцать часов раздался звонок в мой директорский кабинет, звонила Арусяк Арташесовна – врач, которая с момента доставления жены в роддом была с нею рядом. Она сообщила, что только что у меня родилась дочь, и, если я не слабонервный, она может пустить меня к жене и дочке. От ГДК до роддома было не больше 15 минут хода, но я пролетел их минут за пять. Меня встретили, завели переодеться и повели к моим в родзал. И вот в наряде, напоминающем общевойсковой защитный костюм – шапочка, марлевая повязка, халат, бахилы по пояс, только без противогаза и всё из белой ткани, я вошёл в залитый солнцем зал. Жена лежала вся бледная, с вымученным лицом, капельница рядом с ней напоминала ёжика, таково было количество воткнутых во флакон шприцов. А рядом на столике лежала запелёнутая дочка, которая отчаянно зевала. Я подумал, – Во даёт, не успела родиться, а уже спать хочет!
Дав мне сказать несколько слов жене и ещё минуту полюбоваться нашим сокровищем, меня попёрли из зала, сказав, чтобы приходил вечером, а ещё лучше завтра.
Я шёл обратно на работу, эмоции переполняли меня, в душе распускались не только розы, а все цветы Ботанического сада, ярко-ярко светило солнце, казалось, весь мир радуется со мною.
Завтра нашей радости исполняется двадцать лет.
8 сентября 2014 года