Банионис умер. А я вспомнил, как мы ездили на автобусе в Паневежис в знаменитый литовский театр. На экспедиционном автобусе по договоренности с администрацией и за счет профсоюза, собрались желающие и поехали, посмотрели спектакль, Банионис играл, походили по городу, я купил на память глиняные пивные кружки с литовским орнаментом, вернулись ночью. Как-то было это нормально, ничего особенного.
Площадь перед Рижским оперным театром, теперь «Национальной оперой», по выходным всегда была заполнена автобусами из, хотел написать провинциальных городов и понял как неуместно это опредеоение, из Кулдиги, Кандавы, Лиепаи, Резекне..., городов Латвии, все они не особенно удалены от столицы и никак не ощущали себя провинцией, тесно связанные с Ригой, во многих были филиалы и отделения рижских фабрик и заводов и вот даже в рижские театры трудящиеся (как странно звучит сегодня это слово) этих небольших городов регулярно на заводских или колхозных автобусах ездили в выходные дни. Это было нормально и удивление вызывают только сегодняшние воспоминания об этом. Сегодня площадь перед Оперой пуста и об очередях за билетами двадцать лет как забыли. Кто-то этому радуется?
Мы всегда ругаем действующие порядки, и это, думаю, нормально. Обычно это критика реальных или мнимых недостатков, исходя из представления об идеальном государстве, обществе, руководстве, порядке. И правильно, наверное эта критика помогает приблизиься к этому в принципе недостижимому идеалу, к которому тем не менее надо стремиться. Мне всегда казалось, что это и есть тот самый коммунизм, который является неким идеалом, недостижимой целью, к которой необходимо стремиться и который по мере успехов на этом пути все время отодвигается в соответствиями с достижениями прогресса и ростом потребностей людей. В этом смысле не стоит говорить о дурацком лозунге недоучки Хрущева, мне кажется, что все послевоенные годы мы уже и жили при коммунизме, устремленные в будущее и не обремененные меркантильными, отравляющими жизнь заботами.
На днях причитал у Линдермана в СП что Александр Зиновьев рассказывал: «однажды в Советском Союзе по распоряжению то ли Политбюро, то ли правительства проводилось социологическое исследование, целью которого было выяснить: сколько советских людей получают радость от самого процесса труда, независимо от материального вознаграждения?
Оказалось, что таких передовых людей в СССР – 10-12%. Результат очень огорчил руководство страны, оно сочло его чуть ли не диссидентской диверсией, рассчитывая, видимо, хотя бы на 50%, а то и больше. Материалы исследования были надежно упрятаны за дверями партийных сейфов...
Оказавшись в Германии, Зиновьев узнал, что и здесь проводятся подобные соцопросы. Так вот, даже среди людей т.н. «творческих» профессий результат никогда не бывал выше 1-2 проц. Представляете, сказал Зиновьев, какого грандиозного успеха добился СССР, дав возможность настоящего творческого труда десятой части населения, двадцати миллионам людей! И закончил своей известной парадоксальной формулой: лучшее – не значит хорошее. Лучшее – значит лишь то, что все остальное хуже».
Помните, у нас сокращали рабочий день и рабочую неделю, пенсионный возраст..., чтобы у людей было время для самосовершенствования, снимали с людей максимально заботы о хлебе насущном, от забот которые сегодня стали смыслолом жизни, для того чтобы у человека появилось время и возможость для самосовершенствования, для развития, для интеллектуального и культурного роста и совершествования. Сегодня это выглядит как глупость или нелепые фантазии, а тогда строили нового человека и ведь не без успеха, вспомните какое вроде бы триумфальное шествие «реформ» Горбачева и Ельцина встречало сопротивление народа. Да, общество было расслаблено десятилетиями беззаботной жизни гарантированного благоплучия и абсолютной уверенности в завтрашнем дне, оттого обешания новых благ встретили принятие народа, уверенного, что то, что он имеет, никуда не дентся. Увы...
Сегодня ругают то, что было двадцать лет назад. Зачем?