К 95-летию архимандрита Кирилла (Ивана Павлова)
Старец Кирилл и моя трудовая книжка
1995 год.
- К вам на прием пришел очень сердитый поп. Он без записи. Ну очень сердитый, - сказала моя помощница, войдя в кабинет. – Что будем делать?
- Принимать, - ответила я.
Через несколько минут общения поняла причину испуга секретаря. Священник действительно был очень суров: он ругал всех чиновников. Не понимала, за что и почему. Но он не дал мне возможности разобраться.
- Приезжайте в монастырь. Завтра. На месте все покажу, - сказал он.
Я не поехала. Потому что испугалась. Потому что не понравилось такое общение.
- Я Вас ждал, а Вы не приехали… - услышала по телефону сердитый голос наместника.
В ответ стала говорить про дела, про занятость…
- Я все понял. Не хотите помогать. Ну да ладно. Когда приспичит, приедете. Тогда и поговорим.
Приспичило. И довольно скоро. Я оказалась в очень сложной ситуации. И мне, по совершенно непонятным для меня причинам, захотелось поехать в монастырь, чтобы пообщаться с тем суровым священником.
Говорят, что от любви до ненависти – один шаг. Не знаю, насколько это так. Но у меня есть другой опыт: когда от ненависти до дружбы тоже один шаг.
Мой приезд в монастырь стал шагом к многолетней дружбе с наместником монастыря. И не только к дружбе, но и к моей работе его помощником.
Через месяц у нас с батюшкой состоялся следующий разговор.
- А знаете, Наталия Геннадьевна, Вы скоро будете работать в монастыре.
- Я и монастырь? Это несовместимо. 15 лет была на профессиональной партийной работе. Всего год назад окрестилась, воспитывалась в семье замполита. Что я здесь буду делать?
- Неважно, кем Вы работали, кто и как Вас воспитывал. Старец Кирилл сказал, что в префектуре есть женщина, которая сможет помочь монастырю в решении очень сложной проблемы. Когда познакомился с Вами, сразу понял, что он говорил о Вас. А раз он сказал, значит так и будет.
- А кто такой старец Кирилл и что он обо мне может знать? Что я буду здесь делать? Я ведь даже молиться не умею.
- Старец Кирилл обо всех все знает. Вы о нем потом тоже узнаете. Молиться в монастыре есть кому. А вот решить некоторые проблемы – некому. Поживем - увидим.
Через три месяца я написала заявление о приеме на работу в монастырь. В моей трудовой книжке появилась запись о новой должности.
Из сорока моих рабочих лет пятнадцать отработала в партийных органах, четырнадцать – в монастыре. Бывает такое, когда совмещается несовместимое. Именно он, старец Кирилл, понял, что это возможно. А я, бывший партийный работник и бывший зам. префекта, поверила ему тогда. Вот так и совместили.
Старец Кирилл и новая работа
- Наталия Геннадьевна! Управление кадров мэрии Вашу кандидатуру рассматривают в качестве помощника Юрия Михайловича Лужкова по Совету Федерации. Вам надо подъехать для оформления документов и беседы. Когда вы сможете приехать? Надо срочно.
- Смогу приехать только после получения благословения.
- Я не понял… Вы о чем сейчас мне сказали?
- О благословении. Я же работаю в монастыре. А без благословения я не могу принимать самостоятельных решений.
- Вы понимаете, о чем я вам сказал: речь идет о должности помощника Лужкова!
- Понимаю. Но я пока помощник наместника. Поэтому и говорю, что без него не могу принимать решений. Такие правила…
- Странные правила… Но я жду. Звоните и приезжайте.
Я рассказала наместнику о разговоре с зам. начальника управления кадров мэрии.
- Замечательно! Соглашайтесь.
- Я не хочу туда…
- Надо захотеть.
- Я хочу помогать Вам.
- На такой солидной должности Вы сможете еще больше помогать церкви. Поэтому езжайте и решайте вопрос с новой должностью.
- Хорошо. Я все сделаю, но только после того, как Вы получите благословение от старца Кирилла. Я пришла на работу к Вам по его совету. И уйду от Вас тоже по его совету.
Наместник был удивлен. Я тоже. Тем, что так смело проявила свое несогласие. Но вот решила так и все.
Батюшка позвонил через два дня и сердитым голосом произнес: «Приезжайте!».
- Я из-за Вас выговор получил от старца Кирилла.
- В чем же чем я виновата?
- Это я виноватым оказался. Старец меня поругал. Так и сказал: «Что же ты женщину опять хочешь в тьму отправить? Не трогай ее. Пусть работает в монастыре. Ее душа только излечиваться стала, а ты снова хочешь ее отправить туда, где плохо ей».
- Значит, старец не благословил мой переход в мэрию?
- Не благословил. Так что все остается по-прежнему.
С большой радостью сообщила кадровику новость о том, что меня не благословили. Он был удивлен всем: и моим отказом, и каким-то непонятным благословением. Но после этого случая в мэрии пришли к выводу, что у меня проблемы с головой. Чему я была рада. Потому что не было больше предложений о работе в аппарате. А в моей трудовой книжке последняя запись та, которой я горжусь: помощник наместника монастыря. И эта очень почетная запись появилась и сохранилась благодаря старцу Кириллу. Но ведь это не просто запись – это очень важный, интересный, а главное светлый этап в моей жизни. Этап, который подарил мне старец Кирилл.
Старец Кирилл, храм Преподобного Серафима Саровского и «Ритуал»
Работа в монастыре была интересной. Но не такой простой, как мне показалось вначале. Самые большие сложности были со зданием храма Преподобного Серафима Саровского на территории Донского кладбища. Мне было поручено оформить документы на возвращение здания храма, которое в конце 20-х годов переоборудовали под крематорий и в котором проводились ритуалы прощания с умершими. В церкви стоял орган, который по решению правительства Москвы должен быть передан католическому собору, но его до сих пор не отдали. Живая органная музыка значительно удорожала обряд прощания. Да и само прощание проходило не за городом, как в большинстве залов, а практически в центре Москвы. Мы с батюшкой замахнулись на очень лакомый кусок, который предстояло отобрать у очень серьезных людей, с большим опытом и возможностями.
Не хочется вспоминать нудный процесс получения всех необходимых документов. Нам повезло, что «Ритуал» не оформил на себя имущественные права на здание. Руководству и в голову не могло прийти, что кто-то посмеет вторгнуться в их владения. А мы вторглись. Когда проект постановления о передаче здания проходил последние согласования в правительстве Москвы, мне позвонил заместитель директора «Ритуала».
- Геннадьевна! Ты что-то очень разактивничалась. Остановись. Мы уже начали рыть могилку для тебя. Не успокоишься, дороем.
- А могилка где? Рядом с храмом? – спросила я.
- Естественно. А где же еще.
- Тогда все хорошо. У вас там захоронение бешеных денег стоит, а мне бесплатно достанется. Спасибо за заботу. Но я люблю завершать начатые дела. Так что копайте дальше.
Об этом разговоре рассказала наместнику. Он сказал, чтобы прекратила какие-либо действия. На что ему возразила: «Батюшка! Мне действительно не страшно. Я знаю, что все у нас получится. Не волнуйтесь и ничего не предпринимайте по моей защите. Я знаю, что мой Ангел-хранитель меня защитит, потому что делаю действительно нужное дело. А потом вспомните: старец Кирилл сказал, что все у нас получится».
Все пошло своим чередом. Мы успокоились и стали готовить завершающую стадию операции по освобождению храма. Договорились с католиками, что они будут разбирать орган и постепенно вывозить ящики с деталями к себе в собор. Но у нас была еще одна секретная договоренность. Когда они будут для складирования частей органа завозить последние ящики, мы ими воспользуемся, и кое-что положим для перенесения в храм. Договорились. Положили. Перенесли. Ночью католики увезли последние детали органа, а утром сотрудники «Ритуала» увидели, что на месте органа установлен православный иконостас. Именно части иконостаса положили в ящики и перенесли. А спрятавшиеся в храме монахи за ночь его установили. Разразился скандал. Ритуаловцы требовали, чтобы мы сломали иконостас. Мы ответили – ломайте сами. Но ни у кого из них рука не поднялась.
Опять позвонил зам. директора и сказал, что мне надо остерегаться, что все это так не пройдет. Но не прошло не у меня. Через несколько дней подруга, работавшая в мэрии, сообщили, что человек, который мне звонил, найден мертвым у своего подъезда. Каким-то металлическим предметом ему проломили череп. Эта информация поразила всех.
«Ритуал» отступил. Мы получили документы на храм. Батюшка организовал работы по возведению купола и креста на изуродованном в 20-е годы здании храма. По воскресеньям в нем идут богослужения. Жестокая история использования православного храма как крематория и ритуального зала закончилась. Все получилось. Старец Кирилл оказался прав.
Старец Кирилл и прокуратура
Весна 2003 года была одним из самых страшных периодов в моей жизни. Два уголовных дела в отношении меня, допросы в девяти прокуратурах, иногда по три в день, вызовы в УБЭП, партнеры расторгают договоры, некоторые друзья и приятели перестали общаться, сотрудникам нечем зарплату платить...
«Завтра в девять соборование. Быть обязательно!», - сказал по телефону наместник. Обрадовалась, что с утра не было вызова в прокуратуру. Только после обеда. Поэтому, конечно, приехала.
Когда таинство уже завершилось, все присутствующие подходили к старцу Кириллу, чтобы взять благословение. Я тоже подошла. К руке приложилась. Уже стала отходить, а он остановил меня, взял обе мои руки в свои, хотя до этого ни с кем не говорил: «Подожди. Трудно тебе сейчас. Еще труднее будет. Но ты людей не обманывала? Ведь так?». Я кивнула и тихо сказала: «Нет. Не обманывала». «Вот и верь, что все хорошо будет, - сказал он. - Все это пройдет мимо. Терпи. Буду молиться за тебя».
Старец Кирилл не мог ничего знать об этом, потому что и меня не знал. Наместнику сказала, что есть проблемы, что есть уголовное дело, что мне надо написать заявление об увольнении, чтобы монастырь не подвести. А подробностей не рассказывала. Не хотела нагружать своими проблемами. Заявление наместник запретил писать. Я переживала: очень боялась, что уголовные дела в отношении меня могут причинить вред монастырю.
После Соборования всех пригласили на обед, а я попросила разрешения уехать – надо было успеть на очередной допрос. Как до машины шла – не помню. Потом водитель рассказывал, что дверь открыла и почти упала на сидение. В обморок. Напугав его тоже чуть не до обморока.
После слов старца Кирилла уже по-другому вела себя на допросах: не боялась больше всех этих прокуроров, следователей. Хотя иногда меня по два-три человека допрашивали. Один спросит – я отвечаю. Другой перебивает, уже совсем о другом спрашивает и требует ему отвечать. До сих пор, когда вспоминаю, противно становится. Но после благословения старца Кирилла у меня прошел страх: спокойно говорила правду, потому что скрывать нечего было. Потому что ничего незаконного не делала. Пришло ко мне спокойствие, а значит и уверенность.
Только через полгода узнала, что стала фигурой в политической борьбе. Из-за выборов в Госдуму. Один депутат меня «заказал». Так мне сказала знакомая, работавшая в городской прокуратуре, когда уже и там проверять стали общественную организацию, которую возглавляла. Уголовные дела закрыли через три дня после завершения регистрации кандидатов в депутаты. А меня девять месяцев мучили, потому что действующий депутат решил, что могу стать для него конкурентом на выборах. Хотя никуда избираться и не думала. А вот он подумал и организовал борьбу с возможным конкурентом. Для меня это было неожиданностью. А вот старец Кирилл все понимал и видел. И его молитвы спасли меня.
Вот так один раз я со старцем пообщалась. Но какой же это был необыкновенный раз. Старец Кирилл помог поверить в силу справедливости и в силу веры…