Как ни крути, задумываюсь о смерти. Боюсь ее или не боюсь? Теоретически все знаем, что рано или поздно умрем. И что значит рано? В двадцать рано? В пятьдесят? В семьдесят четыре? Гитлер умер рано или поздно? А Ленин? А Высоцкий? А родители мои? По полкам разложить - просто и вульгарно, как я пиво расставлял, когда подрабатывал одно время в магазине. Но и подработка была извращение изначально, и сама идея раскладки чужих судеб по полкам такое же извращение. Голова болит.
Привыкаем с годами к мысли о неизбежности смерти или просто отталкиваем от себя эту мысль? Если на самом деле привыкли бы, чего ее бояться? Чего такого мы в жизни запланировали сами себе, чтобы бояться этого не успеть? Сколько-то раз с женщиной поваляться, шашлыков успеть нажарить и с водкой их сожрать, в Турцию или еще куда слетать? Чего не успеем-то? У самых лучших идеи, конечно, повыше: успеть спутник изобресть или танк самый лучший, или бомбардировщик, или книгу дописать. Вот сейчас набираю буквицы на клавиатуре, а тут – она (не книга, конечно): без стука, с косой. Ну, сейчас, в наш век прогресса, наверное, с триммером. Вжик, и нету. Или к Юрий Юрьичу пойду на очередной осмотр в понедельник, а он мне с порога – не начинайте сериалы смотреть, мил человек, рачок у вас. Пора в колумбарий, как в какой-то книжке говорилось.
Если к мысли о смерти не привыкнуть, прожить в надежде, что никогда не сдохнешь, то страшно становится, когда мельком о ней вспомнишь. Начинаешь слезу точить: мол, цветочки, птички и прочая скотина – как я без всего этого? Плюс опять же небо голубое, облако большое и тому подобная обстановка. И родные, и близкие, и друзья, кого не успел позвать шифоньер собирать или пианино перевозить, и враги, кому по иному в кашу плюнуть не успел, и все прочие. Жалко расставаться.
И вот эта история про рай и ад – то есть расстанемся, а встретимся ли? Тут же слоями: с одной стороны, где мне и быть, как не в раю, с другой стороны (в глубине души) уверен, что меня только в ад можно, с третьей стороны (еще глубже в душе) уповаю, что авось будет милость Его, и все же пропустит. И на фоне эти мыслей тревога – а что же будет с близкими? Их-то куда распределят? Раньше волновались, куда запрут после института – Хабаровск или там Барнаул, или какое-нибудь Бураново. Вроде как и сходство (не столицы все), вроде как и разница (нюансы все же есть, особливо, если от Москвы линейкой мерить). А тут еще хлеще, тут другое распределение: никому на лапу, я извиняюсь, или в морду не дашь, никого не умолишь. И не на три года - раз и навсегда.
Чистая абстракция, академический вопрос или все же сугубо прикладной – боюсь смерти или нет? Надо ли ее бояться? А, даже, если и не надо, а я боюсь – тогда как? Бормашину тоже не надо бояться, но я же боялся, пока зубы были.
Юрий Юрьич наш ничего не боится. Понятное дело: общается всю жизнь с нами, понабрался. А диагнозы разные у всех, и группа разная. Это ж только я такой – рассудительный, но безобидный…