- Время успокоит вашу скорбь, а в ваши годы нехорошо удаляться от общества. Вы молоды и счастливо одарены природой. От вас зависит найти в жизни привязанность, которая заставит вас забыть прошлое и даст вам изведать счастье в собственных детях, а не в чужих.
Гуго быстро поднял голову, и легкий румянец выступил на его щеках, а его огненный взгляд впился в глаза Валерии.
- Я понимаю, барон, что вы хотите сказать. Вычеркните из своей памяти всякое воспоминание обо мне, ищите другую женщину, которая бы наполнила вашу жизнь, так как я забыла вас, никакой отклик прошлого не согревает мою душу и не может быть вам утешением в настоящей скорби.
- Успокойтесь, я ни на что не надеюсь и ничего не требую, но позвольте мне вам сказать, что я никогда не переставал вас любить. Ни ваша измена, ни та ужасная минута, когда вас вырвали из моих объятий и повели под венец, ни время не могли уничтожить эту безумную любовь, а следовательно, ни одна женщина не может заполнить моей жизни. Я знаю, что ваше забвение прошлого и могила князя навсегда разлучили нас, но было время, когда вы любили меня больше Рауля. Скажите мне, что вы вспоминаете иногда минуты, проведенные нами во время грозы на острове, под тенистым дубом, и я склонюсь перед судьбой и буду влачить эту пустую жалкую жизнь.
- Такие минуты не забываются,— ответила Валерия, то бледнея, то краснея.— Но как вы, Гуго, можете любить меня после всего зла, которое я вам сделала, после того, что я была женой другого?
Вельден провел рукой по волосам.
- Бог свидетель, что я отчаянно боролся против этого чувства, я хотел позабыть и возненавидеть вас, но я был околдован, скован силой, против которой не мог бороться. Каждый фибр моего существа связывает меня с вами, Валерия, покоряет мой рассудок и мою волю. Вы вправе с гневом отвергнуть меня, я сознаю, что не смею говорить с вами таким образом, но в тяжелые минуты утраты и одиночества, близ моей разрушенной будущности у меня невольно сорвалось признание.
- Не жалейте об этом. Это признание создает для вас новую будущность,— сказала Валерия, подходя к нему с сияющим взглядом.— Нет, Гуго, вы не будете одиноким покинутым. Могила Рауля будет для нас не препятствием, а жертвенником, на котором соединятся наши души, так долго разлученные.
Она вынула письмо князя и подала его Гуго.
- Перед смертью Рауль вручил мне конверт с тем, чтобы я открыла его не ранее двух лет после его кончины. Сегодня годовщина — прочтите.
Словно во сне, взял он загробное послание, с жадностью прочитал его, и яркая краска покрыла его лицо.
- О, великодушный человек! Золотое сердце,— шептал он.
Письмо выпало из его дрожащих рук, и он взглянул на Валерию, которая радостно смотрела на него полными слез глазами. Он быстро привлек ее к себе и прижал к груди.
- Наконец-то я завоевал тебя, божество мое, но какой ценой! — прошептал он страстно.
Их примиренные души слились в немом объятии. Валерия первая прервала молчание:
- Я должна уйти, Гуго, уже поздно. Кто-нибудь из слуг может войти и увидеть меня, что обо мне подумают?
- Да, дорогая моя! Но как тяжело расстаться с тобой! Я все боюсь, чтобы мое счастье не оказалось сном. Разве я мог надеяться на такую развязку в этот грустный день?
- Мне тоже не хочется оставлять тебя. Так ты измучен и расстроен,— сказала с тревогой Валерия.— Пойдем ко мне, Гуго. Вдали от этого грустного места ты отдохнешь немного душой, и мы поговорим на свободе.
- Конечно, моя Валерия, я с радостью принимаю твое приглашение, но, в свою очередь, боюсь поразить твою прислугу своим появлением в неурочный час.
- Никто тебя не увидит, кроме преданной Элизы, от которой я ничего не скрою. А, впрочем, не все ли равно? Завтра все узнают, что ты мой жених.
Вельден взял шляпу, поднял письмо Рауля и подал руку княгине. Они молча прошли большую залу, ибо грусть примешивалась к их счастью, смыкала уста, и сошли с террасы. Тут Гуго остановился, и пожимая руку спутнице, сказал, указывая на фонтан и окружающие цветы:
- Помнишь, твое первое посещение?
- Злой, я была слепа тогда,— краснея, ответила Валерия.—А разве я не искупила мою вину, отдавая сегодня мою свободу, которую так неучтиво требовали тогда?
Никем не замеченные, вошли они в будуар Валерии, где Элиза, гордая и счастливая, что ей первой сообщили радостную весть, подала им ужин.
Очутившись одни, сидя на маленьком диване, они в задушевной беседе обрели успокоение.
- Отчего земное счастье никогда не бывает полным,— сказал со вздохом Гуго.— И за наше счастье мы платим смертью двух невинных существ. Мне так хотелось сдержать данное князю слово и сделать из них образцовых людей. Их кончина бросает тень на лучезарное счастье, которым полна душа моя.
В унынии он опустил голову. Валерия пожала ему руку и вышла из будуара. Через минуту она вернулась с сияющим маленьким Раулем на руках — это был живой портрет Рауля и Эгона.
- Вот,— горячо сказала она,— я принесла тебе второго Эгона; люби его, как любил того. У него нет отца, и он нуждается в руководителе твердом и любящем, который сделал бы из него честного и полезного для общества человека.
Взволнованный Гуго наклонился над прелестным мальчуганом, поцеловал его алые губки и густые русые кудри, падающие на плечи. Затем он обернулся и, найдя глазами портрет Рауля, поклялся в душе быть преданным отцом его сыну и любить его, как собственного.
Шесть недель спустя после описанных происшествий небольшое общество собралось в зале графа Маркоша, празднуя в самом тесном кругу свадьбу Гуго с Валерией.
По желанию жениха и невесты, венчание совершил отец фон-Роте в маленькой церкви своего прихода и лишь в присутствии необходимых свидетелей, затем у графа состоялся семейный обед, оживленный задушевной веселостью.
Теперь все собрались в салоне, готовясь проводить молодых в их дом, куда заблаговременно был перевезен маленький Рауль с няней.
Граф предлагал взять ребенка на шесть недель к себе, чтобы дать им возможность совершить свадебное путешествие вдвоем, но Вельден наотрез отказался от этого предложения, объявив, что они ни на один день не расстанутся с ребенком Рауля.
Пока Антуанетта прощалась с подругой, Рудольф подошел к Гуго и сказал, смеясь:
- До завтра, Гуго! Должно быть, звездами предначертано быть тебе моим зятем. Пойми мы это раньше, скольких передряг можно было избежать.
- Утешаю себя мыслью, что теперь ты принимаешь меня с меньшим отвращением, чем десять лет тому назад,— ответил, улыбаясь, Вельден.
- Это правда! Теперь я более знаю и уважаю тебя.
Я пришел к убеждению, что ты прямо создан для счастья Валерии. К тому же, пора мальчику попасть в мужские руки, так как милая сестра способна воспитать его как настоящего разбойника.
Валерия изъявила желание, чтобы муж ее ничего не изменял в комнатах, которые он в былое время для нее приготовил и так тщательно сохранил.
И Гуго оставил все в том же виде, лишь освежил то, что пострадало от времени. С понятным волнением ввел Вельден свою молодую жену в эти комнаты, где он провел тяжелые минуты и оплакивал навсегда утраченное счастье.
- Давно, божество мое, все ждало тебя тут! И дай тебе Бог чувствовать себя здесь счастливой.
С умилением окинула взглядом Валерия прелестный будуар. Обтянутый голубыми с серебром атласными обоями, хорошо освещенный, он, действительно казался приютом феи.
Попутно она заметила две большие картины в золоченых рамах, поставленные на мольберты. Одна из них была ее портретом, когда она была молодой девушкой, а другая изображала Самсона и Далилу.
- Фи, ты сохранил эту противную картину,— проговорила она, надув губки.
- Конечно,— отвечал Гуго,— и подношу ее тебе как первый подарок. Ты не можешь не сознаться, что покорила меня полнее, чем Далила Самсона. Так сердце мое и осталось у тебя в плену.
Валерия отвернулась, краснея, и подошла к окну. Подняв кружевной занавес, она взглянула на небо, темный свод которого усыпан был сверкающими звездами.
- Какая чудная ночь, Гуго! Как вид этого необъятного пространства возвышает душу и наполняет ее любовью к Творцу.
Вельден подошел и, обняв Валерию, сказал с глубоким чувством:
- Да, особенно когда подумаешь, что на всех этих бесчисленных мирах живут разумные существа, волнуются любящие или возмущенные сердца. Благодарение Отцу небесному, который вразумил меня, и несмотря на мой ропот, мое отрицание и мои поступки, привел меня к мирной, счастливой пристани.
Конец