Следуя из города в город в поисках Истины и нигде не находя её, путник заметил у реки людей, окруживших святого человека и вопрошающих его. Слова проповеди привлекли путника, но когда он решился подойти ближе, люди уже начали расходиться, и он остался с Учителем наедине.
Склонившись в почтении, путник обратился к нему:
— Учитель, открой мне, что есть Истина.
— Истина есть Свобода, — ответил святой человек. — Но без любви и сострадания она будет слишком тяжёлым бременем.
— Свобода? — удивился путник. — А как же священные тексты? Их предписания однозначны — разве допускают они свободу?
— Они не есть Истина. Указатель на дороге — разве о;н цель твоего пути? Но как без него дойдёшь? Истина цельна и совершенна. Но станет ли совершенство совершенным, если самые первые ступени — дисциплина, смирение и вера — не пройдены? Вот для этого и существуют священные тексты с их предписаниями. В начале пути — это помощь слепым, но начинающий прозревать уже не ищет в мире форм, ибо никакая форма не вместит Истину.
Путник смутился:
— Когда лодочник вопрошал тебя об Истине, ты ответил ему, что она — в исполнении священных обрядов и в помощи ближним. Купцу ты сказал, что Истина — в честном труде и в милосердии. Мне же говоришь, что никакая форма не вместит её…
— Как описать путь в Калькутту тому, кто никогда не покидал своей деревни? — вздохнул Учитель. — Я указал им дорогу в ближайшее селение, ибо как дойдут, минуя его? Истина же есть Изначальное. Её не найдёшь в мире форм, но любая форма — дверь в неё.
— Я слышал, Истина — лишь у богов, и людям не дано постичь её.
— А кто есть боги, если Изначальное сокрыто в каждом? Во мне оно такое же, как в тебе, и как в тех крестьянах, и такое же, как в Кришне и Шиве. Только люди не знают об этом и думают, что они крестьяне, лодочники и купцы, и тем разграничивают себя и Истину. А я знаю, что я не есть я, но Изначальное, которое через эту форму проявляет себя на земле.
— Как мне открыть в себе Изначальное? — продолжал вопрошать путник.
— Встань в сторону и не мешай ему свободно проливаться через тебя, — ответил Учитель. — Но не подавляй себя, а позволь проявлениям твоего «я» слиться с Ним. Когда преуспеешь в этом — исчезнут страдания, ибо они от разделения, а в единении их нет. И помни: Истина не достигается насилием, но и не даётся в бездействии.
— Покажи мне Истину, что ты познал! — взмолился путник.
— Как показать бредущему по ущелью то, что открылось взошедшему на вершину?
— Тогда укажи путь к ней!
— Никто не может указать путь к Абсолютной Истине, ибо она в тебе и во всём; она есть всё, и в то же время она — ничто. И как ты; подойдёшь к ней — неведомо никому. Никто не может показать Истину, ибо она беспредельна и превыше всех форм, хотя и вмещает в себя их все. Она как солнце: сколько ни лети — никогда не достигнешь, но лучи его укажут направление. Почувствуй их тепло, не теряй его ощущение никогда — и так следуй навстречу Истине.
Учитель замолчал.
И вдруг сознание путника осветила молния озарения. На мгновение он вместил всю глубину услышанного, и Истина приоткрылась ему. Он увидел Изначальное во всём, ощутил безграничную любовь и сострадание ко всему живому, что страдает, отделив себя от Первоосновы. Он увидел, что Истина есть сама Жизнь, и что она настолько проста в своей сути! И также открылось ему, насколько тяжело сознанию вместить эту простоту. Он увидел Абсолютную Истину, проявившуюся в Учителе…
Вспышка озарения длилась лишь миг, и снова вернулось прежнее восприятие. Но от величия пережитого путник склонился перед Учителем в благоговейном молчании. Ему открылось, что Учитель, истинно, есть Будда, ибо в просветлении своём слился с волей Изначального и стал проявлением её здесь, на земле.
И ещё он понял, как много нужно ему трудиться — может быть, не одну жизнь, — чтобы достичь истинного просветления и освобождения от иллюзий собственного сознания, чтобы стать, как Учитель, помощью и опорой всем живым существам...
Учитель улыбнулся. Путник взглянул ему в глаза. Отныне он знал, как рождаются боги. «Теперь обязательно дойду, — подумал он. — Ибо видел лучи и знаю, где искать солнце».