Тот зимний вечер на заводе № 32 ничем особо не отличался от других вечеров военного времени. Обычное построение перед началом ночной смены, и ровно в 20:00 гвардейская бригада токарей цеха № 1 приступила к выполнению задачи. Лишь ёлочка, стоящая где-то в дальнем углу, напоминала о скором приближении Нового года. Ёлочку эту принёс в цех местный паренёк Костя Куртеев, живущий в деревне Малая Гора, что за заводом. А девчата-шлифовальщицы украсили лесную красавицу сделанными из бумаги игрушками. Витька, увлечённый работой, забыл обо всём на свете. Как вдруг…
Послышался непонятный шум, крики. Оторвавшись на секунду от станка, увидал паренёк какого-то ряженого человека. Судя по ватной бороде, палке и мешку в руках, человек этот пытался изображать Деда Мороза. «Вот ерунду придумал, отвлекает от задания! И что это за тип? Ну, сейчас начальник цеха выйдет, даст ему на калачи!», –пронеслось в голове недовольного Витьки. Мальчишка опять сосредоточился на крутящейся детали.
«Дед Мороз» не унимался, махал «посохом» и требовал остановить работу. Впрочем, на него особо внимания не обращали. Наконец, издали послышался строгий бас старшего мастера Степаныча:
– А ну, немедленно прекратить безобразие и вон отсюда, или я вызываю охрану!
Это уже становилось интересным. Витёк вместе с остальными токарями всё-таки отвлёкся от работы. Часы, висящие над выходом из цеха, показывали без десяти минут двенадцать. Степаныч с угрозой в голосе продолжал:
– Совсем уже обнаглели! Да и что ты за клоун? Живо снимай бороду!
«Дед Мороз» как-то растерялся, потом махнул рукой и стащил с головы кучу ваты, под которой, к огромному изумлению всех присутствующих, обнаружилось растерянное лицо начальника цеха. Возникла неловкая пауза. Но старший мастер быстро нашёлся:
– Товарищи, внимание! Для встречи Нового, 1945 года объявляется перерыв 20 минут, – и, обращаясь к начальнику цеха, добавил – Продолжайте, пожалуйста.
Начальник прокашлялся и, натянув обратно бороду, прочитал в установившейся тиши незамысловатый новогодний стишок. Все рассмеялись. Вынесли из угла на середину цеха ёлочку. По просьбе Деда Мороза девчата спели песенку, водя вокруг неё хоровод. Когда стрелки часов показали полночь, Дед Мороз произнёс короткую поздравительную речь, пообещав уничтожить в наступившем году Гитлера и всех фашистов, нарушивших счастливую жизнь советских людей. Затем он раздал подарки. Досталось кому что: мыло, расчёска, кружка. Грозного же Степаныча Дед Мороз заставил спеть частушку.
В десять минут первого вновь зашумели станки. Вскоре ничто не напоминало о визите сказочного персонажа в цех. У погружённого с головой в работу Витьки вдруг возникло чувство, что всё это ему лишь придумалось, настолько нелепым казалось произошедшее. Но, прикреплённый к станку игрушечный самолётик, подаренный Дедом Морозом, свидетельствовал об обратном.
С той самой новогодней ночи не покидало Витьку свежее, особое, радостное чувство. Скоро, скоро придёт долгожданный День Победы! Предчувствие это жило во всех. Всё чаще гремели в столице Родины салюты в честь новых побед Красной армии. Всё интенсивнее работал завод. И уже не так страшна была зима. И цена, отдаваемая за Победу, не казалась слишком огромной.
***
1 января 1945 года, вернувшись поутру домой с завода, прикрепил Витька к стене горницы купленный накануне за немалые деньги отрывной календарь. Мама с бабушкой, когда впервые увидели покупку, очень серчали. Говорили: мол, зря деньги выкинул на какие-то бумажки, лучше бы путное что купил. А так год пройдёт – от календаря ничего и не останется. Но Витьке нравилось. Каждое утро он первым делом отрывал очередной листочек и читал: чем знаменателен наступающий день.
А дни тянулись один за другим. Витькина фамилия теперь всё чаще оказывалась у самолёта, нарисованного в самом верху стенда с показателями труда. И пусть цех плохо отапливался, так, что даже иногда эмульсия замерзала в корыте станка. Пусть руки зябли, а работать приходилось в пальто и шапке. Но худой, малый ростом Витёк стоял на своём рабочем месте на перевёрнутом кверху дном ящике, чтобы можно было дотянуться до всех ручек токарного станка. Он делал свою работу. Час за часом, день за днём, деталь за деталью ускорял мальчишка разгром Германии, приближал светлый миг Победы!
Всё так же собирались на заводе посылки на фронт с подарками бойцам Красной армии, рабочие сдавали донорскую кровь для госпиталей, жертвовали деньги из мизерных зарплат в Фонд Обороны. И верили, и знали: жертвы эти – не напрасны!
Героически трудились во имя Победы рабочие всех предприятий города Кирова: заводов № 38, № 266 им. Лепсе, № 324, № 461, № 537, Механического, «Физприбора», «Кировского металлиста», Завода им. 1 Мая, Шинного, Фабрики металлоизделий и других. Давали так нужные фронту танки, самоходные артиллерийские установки, снаряды, авиабомбы, мины, гранаты и ещё множество разной необходимой продукции.
Филейский завод вносил свою долю в копилку Победы, выпуская в основном оборудование для военной авиации: турели, лафеты, кассеты, замки, лебёдки, держатели реактивных снарядов и другие виды стрелкового и бомбардировочного снаряжения, приборы и агрегаты управления, средства подъёма и транспортировки грузов. А также различные кронштейны, мосты, ухваты, выравниватели пулемётной ленты, аварийные сбрасыватели, пиротехнические средства.
Многие типы самолётов (Су-2, ДБ-3Ф, Як-7, ЛаГГ-3, МиГ-3, Ил-2 и другие) оснащались вооружением с завода № 32. При этом каждый боевой самолёт оборудовался в комплексе установками под стрелковое, пушечное и бомбовое вооружение. Многие авиационные заводы страны ждали все эти изделия для оснащения ими боевых самолётов, отправляющихся на фронт. И завод № 32 ни разу не подвёл!
Хоть и витал уже в воздухе дух Победы, а трудностей в жизни оставалось немерено. Как в городе, так и в деревне. Там вместо забранных на фронт лошадей в плуги впрягались женщины – и тащили, выбиваясь из сил, а сзади шли маленькие дети, этим плугом управляя. Урожай почти полностью шёл на фронт и в город рабочим, а самим колхозникам нередко приходилось печь хлеб из лебеды. Это был страшный хлеб! В зимнее время деревенские женщины и дети работали на лесозаготовках. Так же, как и в городе, молодёжь готовили к отправке на фронт, заставляя на курсах ВСЕВОБУЧа ползать по-пластунски в снегу и рыть окопы. Обо всём этом рассказывал Витьке товарищ по бригаде, его тёзка Витя Кондратов, мобилизованный на завод из Верхошижемского района.
В гвардейской бригаде работники были как на подбор, сознательные. Витька ещё ни разу в жизни и на работу-то не опаздывал. Да все на заводе понимали, что окончательный крах гитлеризма зависит от труда каждого, и не жалели сил. Хотя исключения всё же случались. Прогульщиков обычно судили прямо в цехах. На суд собиралось очень много народу. Витьке всегда казалось, что для нарушителя намного страшнее приговора суда – твёрдые взгляды рабочих. Ни один из осуждённых прогульщиков не отважился посмотреть в глаза своим товарищам.
Но нахалы всё-таки имелись. Однажды Витька уже долго стоял на холодном ветру в длинной очереди за «коммерческим» хлебом. Выпущенный хлебокомбинатом сверх нормы, изредка выбрасывался этот дефицитный продукт в свободную продажу. И хоть стоил он намного дороже, чем хлеб по карточкам, но спросом большим пользовался. Один наглый парнишка проскочил мимо Витьки и полез дальше. Добрался, несмотря на возмущённые возгласы женщин, до самых дверей магазина. Тут-то и схватил его за шиворот неприметный с виду мужичок на костылях:
– Куда прёшь, земляк? Здесь люди в очередь стоят.
– Лучше пусти, дядя, а то тебе хуже будет!
– Да?! А из такого котелка ты кашки не пробовал? – с этими словами мужичок выставил перед носом нахала огромный, крепко сжатый кулак, по размеру и вправду с небольшой котелок, увидав который, наглец быстро ретировался.
***
Тяжела была жизнь, но всё-таки Витька считал, что ему сильно повезло. Ведь большинство рабочих филейского завода эвакуированы сюда из далёких городов или мобилизованы из деревень области. Они оторваны от родных, от дома. Витёк же всё-таки имел возможность каждый день возвращаться к маме, бабушке, младшим братишкам и сестрёнкам. В их половину избы, к тёплой печке.
Мама же их, Катерина Павловна, заслуживает отдельного рассказа. Ещё до революции, во времена империалистической войны, спасаясь от наступавших войск немецкого кайзера, бежала её семья с западной Украины. Неизвестно какими судьбами оказались они в Вятской губернии, в деревне Поповщина, что под Суной. Там и революцию встретили. А потом решили вернуться на Украину. Вначале еле-еле добрались до Вятки. Тут-то и пришла беда. Прямо на вокзале вся семья заболела тифом. Стали умирать один за другим.
Через несколько дней осталась маленькая тринадцатилетняя Катя одна-одинёшенька. С горя хотела броситься под поезд. Несколько раз подходила к перрону, когда очередной состав, тронувшись, начинал набирать скорость. Да так и не решилась. Странное поведение девочки заметила работница железной дороги. Когда Катя рассказала сердобольной женщине свою историю, та, покумекав как следует, предложила свезти её на базар: «Авось кто-нибудь из деревни вашей приедет торговать, узнают тебя, обратно в деревню заберут; а там, среди знакомых-то, может, и найдутся добрые люди, приютят, не дадут помереть».
Так и вышло. Увидали её на базаре знакомые люди и привезли обратно в Поповщину. Приютило Катю большое семейство: дед Василий, крепкий ещё мужик, да бабка Евдокия. Сын их Климентий погиб летом 1916 года на германском фронте. Тут же жила его вдова Анна с кучкой оставленных Климентием ребятишек. Старший из них, Сашка, был на четыре года младше Кати. Из осиротевшей девчушки выросла красавица-девица, на все руки мастерица. Стали к ней женихи свататься – и местные, да и из других деревень приезжали. Да только всегда получали от деда Василия от ворот поворот без всяких объяснений. Больно уж выросшая в их доме Катерина, работящая и добрая, стала ему дорога. Захотел дед её в своём семействе оставить. Поэтому, как только старшему внуку Сашке 17 годков стукнуло, тут же он их и поженил.
Ну, а дальше родились один за другим пятеро детей: Витя, Таня, Маша, Толя, Алёша. Был переезд с мужем и свекровью в Вятку, переименованную уже в Киров. И война. Проклятая война! Погиб на фронте муж Александр Климентьевич, часто болели дети, хворала бабушка. Но отчаиваться Катерина Павловна права не имела. Требовалось жить и поднимать на ноги пятерых деточек.
Витьке казалось, что мама умеет всё! Знала она, как огород обработать, что и как посадить, вырастить, собрать, сохранить. Как из простых продуктов сготовить вкусную еду. Умела она и сено косить, и дрова пилить-колоть, и гвоздь забить. Одежду чинила, даже валенки подшивала. Из своих платьев, юбок и кофточек мама умело выкраивала и шила штанишки и рубашки для своих деток. Все горести войны мама принимала на себя, стараясь изо всех сил оградить от них ребятишек. Работала на износ, недоедала. Её доброе сердце, тёплое слово, ласка согревали малышей. А ещё мама ездила в близлежащие деревни, обменивала там свою и оставшуюся от убитого бати одежду на еду. Причём во время ночлега в таких поездках вместо того, чтобы спать, чинила и ушивала хозяйскую одежду, за что обычно получала в награду кусок деревенского каравая – ярушника, который, бережно завернув, привозила домой своим воробушкам. И всё это успевала делать мама в свободное от работы на Шинном заводе время. Очень помогала ей по хозяйству и бабушка, да только в последнее время всё меньше сил у неё оставалось.
Не будь мамы – неизвестно, как бы они смогли дожить до весны 45-го.
ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕЙ ГЛАВЕ...