ВОСЕМНАДЦАТЫЙ
Тело мое находилось на утесе, с которого открывалась захватывающая дух картина морского пролива с очень бурным течением; особенность его состояла в том, что протекал он между двумя огромными скалами, периодически сходящимися и разминающими все, что не успело пройти через щель. В сознании всплыли названия — Сцилла и Харибда. На моих глазах корабль, управляемый отважными людьми, попытался проскочить между этими монстрами — и был с треском раздавлен. Когда скалы разошлись — ничто не напоминало ни о корабле, ни о его команде.
— Успеешь проплыть? — услышал я за спиной, и увидел Хозяина этого места, роль которого на этот раз выполнял загадочный Зосим. Не успел я ничего ответить, как он громоподобно захохотал, и с криком “А придется!” взмахнул рукой — и вот я уже в бурном потоке, почти захлебывающийся и безудержно влекомый в эту страшную мясорубку. В голове сам собой начался анализ.
— Это не может быть испытанием физической силы и ловкости; я — в аллегории, и должен разгадать ее. Багаж услужливо отреагировал, и подсказал: противоположности, срединный путь, равновесие. — Как только это сложилось во внутреннее устойчивое убеждение, поток подхватил меня, и точно между двумя скалами буквально выдавил на противоположную сторону. Открыл глаза я… на Луне.
Пейзаж был словно знакомым из какой-то глубины сознания, но ничего общего с представлениями ума. Бескрайняя пыльная равнина, простирающаяся во все стороны, отсутствие каких-либо неровностей, тусклый свет и полумрак нагнетали тоску. Она была почти физически ощутимой, и сердце сдавило, словно тисками. Рядом появился Зосим.
— Ты правильно определил местонахождение, только это не знакомая, физическая, Луна, спутник Земли, а Луна сознания, мать всего живого на вашей планете. Вот здесь и пройдет твое испытание. Разбирайся, учись, но будь осторожен с этой таинственной Восьмой сферой — очень многие остались здесь навеки.
Сознание мое стало каким-то сумеречным, словно некая дымка опустилась на все чувства восприятия, и стоило больших трудов сохранять четкость образов и отдавать себе отчет в происходящем. Мысли наполнились архаическими картинами — там были и древние боги, и символы, и священные животные. Периодически всплывали драконы, чудовища и, вообще, невообразимые персонажи — словно открылся тщательно охраняемый шлюз, и содержимое сдерживаемого ранее потока хлынуло наружу, заполняя мои мысли и воображение. Я вдруг осознал, что именно так сходят с ума, и постарался ухватиться за какое-то рациональное зерно и не дать себе утонуть. Это удалось — на помощь пришел приобретенный ранее багаж — и словно наполненный воздухом пузырь, я всплыл над этим сумеречным болотом.
Очевидно, мое мышление совершило экскурсию в очень древние времена — только путешествие это было не наружным, а внутренним, о чем и говорил Хозяин Аркана. Но испытания только начинались. Передо мной оказалась очень высокая и узкая стена, по самому верху которой странным образом шел человек. Стоило мне подумать о его страхах и отчаянном положении, как тут же тело мое оказалось рядом с ним, наверху. В прошлых Арканах мне не раз доводилось преодолевать пропасти, поэтому за себя сильного испуга не было, но вот состояние соседа вызвало чуть ли не панику. Он брел по этой узкой стене с закрытыми глазами, при этом иногда поворачивался вокруг себя, высоко подпрыгивал или делал несколько подскоков на одной ноге. Его нельзя было назвать акробатом — чувствовалось, что все происходит с ним совершенно автоматически. Он спал, и я с огромным трудом удержался от крика предупреждения. Пришло осознание, что передо мной — типичный лунатик, или сомнамбула, и, если его сейчас напугать, он ужаснется собственному положению, и неизбежно свалится вниз. Он оставался жить только благодаря сумеркам сознания, при этом тело исправно двигалось в немыслимых для ума условиях. Я присел на стену, еле сдерживая дрожь во всех конечностях от пережитого волнения, а так напугавший меня человек продолжил свой бесконечный путь, выделывая танцевальные движения, и, видимо, наслаждаясь “жизнью”. Проснется ли он когда-нибудь, осознает ли свое положение, примет ли его или свалится от испуга в пропасть — оставалось загадкой. И вдруг в шедшем я осознал совсем недавнего себя, также сонно бредущего по жизни и думающего при этом, что полноценно живу. Так вот оно какое, притяжение Луны сознания!
Не успели эти мысли пронестись в моей голове, как я оказался внизу, а передо мною в мечтательной позе и с отсутствующим выражением лица стояла красивая женщина. Но что-то в ее облике настораживало, не давало повода к спокойствию. Вдруг неизвестно откуда раздался дикий вопль, даже меня приведший в трепет. Но, быстро совладав с собой, я увидел лежащую передо мной в совершенном беспамятстве женщину. Она не подавала никаких признаков жизни. И снова каким-то внутренним чутьем я уловил суть происходящего. Исподволь меня наполнило то же чувство страха, только происходило это постепенно, давая возможность для наблюдения. “Душа ушла в пятки” — именно таково было мое состояние. Я осознал, что при резком и сильном испуге энергетические тела человека в буквальном смысле слова готовятся покинуть свою бренную физическую оболочку, сжимаясь до минимального размера и приводя вот к такому бесчувственному состоянию, называемому “обморок”. До потери сознания я не дошел, но зато наглядно убедился, как это происходит у большинства людей. Лежащее передо мной тело, еще не лишенное жизни, неуловимо связано было с Лунным состоянием сознания, которое для себя я назвал “сумеречным”.
Чем дальше — тем сильнее хотелось разобраться во всем этом — и словно в ответ на мои мысли, женщина исчезла, уступив место очень древней ограде, уходящей в обе стороны на неизвестное расстояние. Прямо передо мною высились массивные ворота, на вид совершенно не запертые, но, тем не менее, вселявшие в сердце трепет. Казалось, они разделяли два мира, и, войдя в них, не было никакой уверенности в возврате. И я сделал этот шаг — в Арканах, как подсказывал мой опыт, всегда лучше идти навстречу неизвестности, нежели бесконечно гадать перед препятствием.
Неимоверное уныние нахлынуло на меня… Оно содержалось в самой атмосфере, было ее составляющей частью. И никакой мой багаж не мог с этим справиться. Все было настолько ново для меня, что я решил не сопротивляться и отпустить ситуацию, оставив лишь пассивного наблюдателя. Тотчас проявились и события. Очень тяжело было свыкнуться с тем, что и я сам, и окружающий меня пейзаж — лишь мыслительные образы. В этом Лунном мире они вели себя, как материальные объекты, но было и огромное количество отличий — быстрота происходящего, отсутствие многих “невозможно”. Как только я решил исследовать это место, оно обрело конкретные очертания. Очевидно, я сам проецировал их, исходя из собственного состояния — настолько все было унылым и серым. Скорее всего, я пребывал на незнакомом мне уровне сознания, который пугал своей “болотостью” — он мог поглотить всего меня — и даже следа бы не осталось. Первый пришедший в мой пассивный ум вывод — я на территории дома для умалишенных. Не успело эхо этой мысли покинуть ум, как появилась масса подтверждений — и сам дом, и бродящие по аллеям серые человеческие тени. Меня потянуло к ним, и начались встречи. Опишу только самые характерные и яркие из них — хотя самих эпизодов было великое множество. И все они представляли собой меня самого.
Очень многочисленной группой были мои обиды — начиная с детских и незначительных, и кончая теми, которым я сам придавал в прошлой жизни огромное значение. Я даже заподозрить не мог, что ношу за собой такой тяжелый груз; некоторые обиды я считал смертельными, и вложил в них огромную энергию — и теперь они использовали мою же силу для воздействия на меня. Они жаловались, стенали и плакали, взывали к отмщению… Будь я в теле, то даже значения не придал бы подобным проявлениям — но я сам был мыслью, и с трудом выносил нахлынувший на меня поток.
Вторая группа, казалось, просто лишит меня всего, что я считал человеческим в себе. Каждая встреченная тень несла огромный заряд животного страха. Здесь были и кошмары из преисподней, и “надуманные” ужасы со мной самим, и накопившиеся за многие жизни страхи, вызванные различными обстоятельствами смерти. С каждой встречей что-то внутри меня застывало, сковывая всю энергию, и стоило огромного труда не утонуть в этой жути, удержавшись на поверхности сознания.
Не успев как следует придти в себя, я столкнулся с паникой. Много раз в прошлой жизни возникало это чувство, но сейчас оно было живым и всеобъемлющим; не требовалось никакого повода или видимой причины, просто очередная встреча породила то, что я и назвал полной потерей контроля. И все же оставалась какая-то верхушка сознания, поднимавшаяся над морем хаоса и не дававшая утонуть.
От следующей группы повеяло таким отвращением, что я с трудом удержался на месте. Было бы у меня сейчас тело — нелегко пришлось бы ему. Оказалось, что столкнулся я со своими желаниями, которые всегда считал неприемлемыми для цивилизованного человека — и, тем не менее, они у меня были… Да, силой воли я их вытеснял, и даже не подозревал о таком огромном их количестве и невероятной силе. Дикие сексуальные фантазии, жажда крови и насилия повергли меня; и со всем этим необходимо что-то было делать.
Обессиленный, я практически перестал бороться, и уже на грани сумерек сознания успел довериться свету той искры Божественного, которая, не переставая, излучала энергию Любви. И началось то, что навеки останется в моей памяти. Все встреченные мною тени вдруг набросились на меня, и на призыв каждой из них изнутри начали извергаться родственные им. Я только слабо удивлялся — откуда СТОЛЬКО! Это было похоже на ужасную рвоту, только происходила она на энергетическом уровне. Время остановилось, и не было никакой возможности определить его продолжительность. Но в какой-то момент извергавшийся из меня поток начал ослабевать. Когда несколько последних теней быстро и с каким-то страхом выскочили из меня, внутри образовалась не просто пустота, но бездна. Но она уже не пугала, она рождала светлую возможность заполнения, и, уж точно, не теми тенями, которые покинули меня.
Передо мной стоял Зосим. Он не улыбался, а смотрел с выражением лица, как смотрят на перенесшего страшный кризис больного, еще слишком слабого, но уже идущего на поправку.
— Это то, слабое подобие чего ваши специалисты с приставкой “психе” называют катарсисом, очищением. Только здесь оно полное. И далеко не каждому удается пройти извержение и удержать свою цельность — многие превращаются в такие же тени, и ждут целые космические эпохи, чтобы снова попасть в виток эволюции. Что ж, теперь тебе предстоит наполниться, а я буду ждать нашей встречи.
После этих слов Хозяина меня, еще совершенно слабого, но уже обретшего тело, прямо через библиотеку вынесло в чудесное место. Но теперь я знал свое бессознательное, и готов был встретить свет.