ЗАЩИТНИК И ПОМОЩНИК
Алексей – особенное имя.
Он за всех радеет, кто слабей.
И не могут в жизни быть плохими
Те, кто носит имя – Алексей.
Алексей – защитник и помощник,
Повествует летопись времён;
Юного Алёши силой мощной
Змей-Тугарин намертво сражён…
Ирина Сазонова («Сто имён»)
Глава первая
ПРОЩАЙ, АНФИСА АЛЕКСЕЕВНА
- Мамочка, мамочка, очнись, - со слезами на глазах Алёша нежно гладил по голове лежавшую на убогой кровати без признаков жизни седовласую женщину.
- Открой глазки, мама, посмотри, что я тебе принёс.
Мальчик поднёс к самому лицу больной кусок сырой рыбы. Запах её был весьма сомнительный.
У женщины дрогнули веки. Она прошептала:
- Донским чебаком пахнет. Домой бы, Алёша…
Она заговорила после многочасового молчания!
Сын обрадовался:
- Это мне на пристани дали за помощь. Ты ведь так хотела рыбки! Я сейчас её сварю, и ты поешь горячего…
- Алёша…
- Я здесь, мамочка.
- Погоди с рыбой…
- Почему? Разве ты не голодна?
- Не хочу я есть, сынок… Дай мне стакан воды и ступай к Елене Фёдоровне… Позови её… Она обещалась…
Мальчик отступил на два шага от кровати. Рыба упала на пол. Он в ужасе замотал головой:
- Нет-нет, не умирай, не надо! Что я без тебя, родная моя. Батя нас покинул, теперь ты, что ли?.. Не надо, не надо…
- Не кричи… Я уже почти с моим дорогим Степаном… Мне там будет хорошо… Вот только тебя жалко… Да ты почти совсем большой.
- Какой я большой?! Мне только двенадцать лет!
- Твой… отец… в твоём возрасте уже лихим казаком был. Не слушала я его… Тебя берегла… Напрасно. Но не медли, сын… Ступай.
Глаза она так и не смогла открыть. Разговор сильно утомил её, и бледное лицо покрылось испариной.
Алексей выбежал из своей комнаты, расположенной на чердаке трёхэтажного дома, скатился с лестницы на первый этаж и постучал в одну из дверей.
Она почти в ту же минуту открылась, и на пороге появилась девушка в строгом тёмном платье:
- Что тебе, Алёша?
- Елена Фёдоровна, миленькая, вас мама зовёт.
Не выдержал, разрыдался:
- Помирать собралась. Говорит, вы обещались…
- Да-да, я сейчас поднимусь к вам, только зайду за бабушкой Марией. Иди…
Он стал подниматься. Елена Фёдоровна окликнула его:
- Алёша, ты сейчас держись. Не огорчай последних минут мамы. Плакать потом будешь, ладно?
Он только кивнул головой.
Его не было возле матери всего несколько минут, но живой он её уже не застал.
Анфиса Алексеевна Грунина, вдова донского казака, полковника Белой армии, приказала долго жить вдали от родной земли. В день её кончины за окном светило яркое солнце, был праздник, и улицы портового Марселя полнились радостными голосами гуляющих компаний.
Анфисе Алексеевне не исполнилось и тридцати лет, но за два года до смерти она стала напоминать пожилую женщину. Беды, невзгоды, трагическая гибель любимого супруга, болезни, полное безденежье преждевременно свели её в могилу.
Алёша остался сиротой.
Уже совсем без слёз, без единой мысли в голове он смотрел, как рос земляной холмик и устанавливался православный крест над той, которая всегда ласково и преданно заботилась о нём, которая так сильно пожалела, что вопреки мужу берегла и нежила сына.
Но даже ради него в голодные и холодные дни уже продав все вещи и несколько золотых украшений, вывезенных из Новороссийска на корабле с беженцами из России, она не желала расставаться с широким обручальным кольцом.
Его надел ей на палец в станичной церкви лихой атаманский сын Стёпа. Было тогда ему 25 лет. Взял он шестнадцатилетнюю Анфису в свой богатый дом, и были они безмерно счастливы. Были… До тех пор, пока не закрутилась кровавая мясорубка, пуская на жуткий фарш и белых, и красных, и зелёных… Пока не вынуждены были бежать во Францию, чтобы оказаться тем самым фаршем.
Анфиса всегда была верным другом своего любимого. И воевать с ним вместе пошла сестрой милосердия. Хорошо, что Алёшка при них был, когда нарубавшиеся, настрелявшиеся вволю красные разрешили загнанным в порт белым убраться вон из советской страны.
Обручальное кольцо…
Оно оставалось на руке матери до последних минут. Но пришлось снять его, чтобы достойно отправить её в последний путь.
Спасибо Елене Фёдоровне, молодой соседке, с которой Анфиса Алексеевна познакомилась в конторе по найму рабочей силы. Девушка служила там переводчицей. Знала она восемь языков. А в контору приходили не только русские эмигранты, но и китайцы, португальцы, поляки…
Леночке завидовали дочери и жёны спасшихся офицеров: хорошо устроилась, платят прилично, и сам хозяин сватается к ней.
Но строгая девица женихов к себе не допускала. Она поклялась хранить верность своему суженому Васеньке, погибшему, как и отец Алёши, во Франции во время взрыва в порту. Они должны были вот-вот пожениться, и такое несчастье!
Жила Леночка с тётушкой Васи в старом доходном доме. Когда освободился чердак, туда переселились и Грунины…
Елена Фёдоровна тронула мальчика за плечо:
- Этому горю уже ничем не поможешь. Поживёшь у нас с тётей Дашей. Квартиру-то теперь у тебя заберут. Хозяин ждал, пока… Ладно, пошли домой, Лёшенька, я тебя не оставлю…
Но дома у них уже не было.
Не было и тех из соседей, которые не захотели проводить Анфису Алексеевну на кладбище.
Случился пожар. Деревянный дом сгорел в считанные минуты.
Погибло в огне восемь человек, в том числе и Дарья Анисимовна Климова. Лена, как и Алёша, совсем осиротела. И осталась в чём была…
Глава вторая
ЭХ, ЖИЗНЬ!
Хозяин конторы по найму рабочей силы не оставлял надежды, что гордая девица спасует перед жизненными трудностями и согласится выйти за него замуж.
Такое время наступило.
В тот страшный день девушка не думала ни о чём, кроме того, что у неё никого в целом свете не осталось.
Потом наступило прояснение: нет жилья, нет тех немногих вещей, которые защищают от холода, нет денег. И при этом на ней мальчишка, которого она обещала не бросить. А она привыкла держать слово. Ночь они провели у бабушки Марии, которая за небольшую плату помогала на праздниках и похоронах.
- Оставайтесь, Леночка, пока у меня, - разрешила старушка. – Получишь денежки, тогда и снимешь жильё.
- Спасибо вам большое, - растрогалась девушка. – Самое большее три денька пробудем. Я вас потом не обижу.
- Живите.
Комнатка старушки была совсем маленькая. Там едва умещалась кровать, столик, два стула и диванчик. Ещё была крохотная кухонька, где на тумбочке стояла керосинка и нехитрая посуда. Был ещё табурет.
Из него и стульев соорудили кровать для мальчика. Девушка легла на узком и коротком диване.
Утром она встала в ужасном состоянии: одолели клопы. Она вся была искусана. Впрочем, как и Алёша.
Надо что-то делать. Она не может ходить в контору с лицом в красных волдырях.
Бабушки Марии уже не было, пошла узнавать, не нужна ли кому её помощь.
- Алёша?
- Да, Елена Фёдоровна?
- Ведь это ужас, правда?
Он понял:
- Я так и не смог заснуть. Кто это так кусается?
- Неужели не знаешь?
- Нет…
- Это называется клопами.
- А... Очень противные.
- Согласна. Надо что-то делать… Ты вот что, Алёша…
Лена задумалась.
- Я слушаю вас.
- Ты когда-нибудь пробовал устроиться работать?
- Мама не позволяла, - он покраснел, впервые оценив то, что ради него мать, не щадя себя, работала то прачкой, то поломойкой, то мыла посуду в кафе…
Анфиса была полноправной хозяйкой большого дома, так что профессии у неё не было. Знала французский язык, но кому во Франции это нужно? Умела играть на фортепьяно, но так, средненько, учительница из неё никакая.
Когда она заболела, Алёша пытался немножко подзаработать. Бегал на рынок, подносил кому-то сумки, но был физически слаб, а такой кому нужен? Редко-редко удавалось получить пару франков…
Лена поняла, о чём он подумал. Пенять ему не стала, просто сказала:
- Придётся заняться поиском подходящей твоим силам работы. Сам понимаешь, я тебе не мама и трястись над тобой не могу и не хочу. Моего заработка на двоих маловато будет, да ещё квартиру снимать нужно.
- Я понимаю.
- Ну и славно. Жить здесь мы не будем. Мне не нравятся клопы в соседях.
- Мне тоже.
- Я сейчас отправлюсь на службу, расскажу обо всём хозяину. Ты пойдёшь со мной. Может, нам что-нибудь присоветуют. Кстати, ты грамотный?
Алёша даже удивился:
- Конечно, я ещё в пять лет читать и писать научился. Знаю немного географию, ботанику, мама учила французскому языку, а папа немецкому.
- Молодец, хвалю. Почерк хороший?
- Понятно пишу.
Девушка оглядела парнишку. Одет совсем бедно, но чисто.
И они отправились в контору.
Анри Простиньяк слушал Елену и сострадательно качал головой. Но когда она окончила печальный рассказ и показала ему в окошко мальчика, ожившего у крыльца, он грустно сказал:
- Мадмуазель Элен, я очень опечален вашим горем, но огорчу вас сейчас ещё больше, к сожалению. К великому сожалению
- Что?.. Вы не хотите помочь даже советом?
- Не в этом дело. Совет я вам дам и не один… Но…
- Да говорите же!
- Вчера я предупредил людей, что закрываю контору.
- Ой!
- Это так, мадмуазель Элен.
- Но почему?! Она ведь приносила вам хороший доход!
- Правильнее сказать, неплохой. Но обстоятельства…
Девушка всегда на работе очень строго держалась. Она после гибели жениха, два года назад, перестала улыбаться. Но со всеми была ровна, спокойна.
Сейчас была настолько потрясена, что зарыдала и всё повторяла:
- Ну, почему? Почему?
- В принципе я не обязан вам давать ответ, но ваше горе тронуло меня. Видите ли, в Америке живёт мой старший брат. Он никогда не женился, всё копил деньги. У него была прекрасная работа. В Атланте - огромная усадьба, конеферма, есть даже автомобиль.
Недавно он попал в аварию и стал инвалидом. Передвигается в коляске. Он совсем не стар, всего 52 года, но врачи рекомендуют ему позаботиться о наследниках и завещании. Жить ему, как предсказывают медики, не больше пяти-семи лет.
Жюльен написал письмо с предложением: я переезжаю к нему, он оставляет всё мне. Я решился.
У Елены высохли слёзы. Она поняла, что рассчитывать больше не на что и не на кого. Теперь у неё не осталось и работы. А найти эмигрантке новую будет трудно. Сейчас во Франции, а в Марселе так особенно, сотни русских женщин со знанием европейских языков. А больше она ничего не умеет.
Несчастной пришла мысль покончить с собой.
- Поздравляю вас, мсье Простиньяк. – сказала она мрачно. – Мне полагается жалованье за две недели.
«Оставлю его Алёше, а сама,..», – подумала.
- Я пообещал своим работникам заплатить ещё и выходное пособие. Вы получите за отработанные две недели и за три дополнительно.
- Это ничего не решит, но спасибо.
Она направилась к выходу.
- Минутку, мадмуазель Элен.
- Слушаю.
- Мой брат поставил мне одно условие…
- Зачем мне это знать?
- Условие заключается в том, что я должен приехать к нему с женой. Причём с европейкой. Вы знаете, что я вас давно люблю и мечтаю о совместной жизни. Я ещё раз предлагаю вам, Элен, будьте моей женой.
- Но…
Девушка замолчала. Она категорически отказала ему дважды. Это третий и последний раз, когда он делает предложение. Может, это выход?
За два года одиночества боль её немного утихла, и иногда она жалела, что неосмотрительно дала страшную клятву.
Анри Простиньяк был весьма неплох на вид: среднего роста, крепкого сложения, темноволос и темноглаз, приятен лицом, лет ему было около сорока.
- Успокойте свою совесть и отвечайте мне сейчас. Я уже начал сборы и еду через неделю. Сегодня я должен купить билет или… билеты. Времени очень мало для того, чтобы успеть сыграть свадьбу и собрать нужный гардероб для вас.
Лена заколебалась. Господь слышал её клятву, но жизнь… Эх, жизнь, как она повернула!
Да, это её единственный шанс достойно жить, избежать нищеты…
- Да или нет?
Она молчала.
- Элен, да или нет? Больше я вас не потревожу…
- Да…
Анри улыбнулся:
- Я сделаю вас счастливой.
Лена вспомнила о мальчике:
- Как быть с сиротой? Я обещала ему защиту и помощь.
Лицо Анри стало жёстким:
- Ребёнок, я имею в виду, чужой ребёнок, в мои планы не входит.
- Понимаю…
- Но и бросать сироту на произвол судьбы без средств жестоко. Милая, мы отдадим ему всё ваше жалованье и устроим переписчиком счетов к торговцу Ибрагиму Турку. Это известный тип. Платит мальчишкам он мало, но позволяет жить при складе. Идёт?
Лена обрадовалась: всё складывается удачно. Она будет богата, счастлива, поедет в Америку. Алёша пристроен, или почти пристроен.
Она забыла о клятве.
Барышня хотела быть живой и счастливой. Мысль о самоубийстве, которая пришла ей в голову десятью минутами раньше, казалась кощунственной.
Из конторы она вышла невестой хозяина.
Алёша смотрел на неё с верой и надеждой.
Мальчик не сразу понял, что говорила ему Елена Фёдоровна. Он со странным выражением лица смотрел на старое портмоне с очень большой для него суммой денег и рекомендательным письмом к Турку.
- Алёша, ты меня слышишь?
- Да… - растерянно ответил мальчик
- Я не могу взять тебя с собой в Америку.
- Вы уезжаете в Америку?
- Я тебе это уже битых полчаса говорю.
- И меня нельзя взять? Почему?
- Господин Простиньяк,.. мой жених… против. Видишь ли, Алёша, мы будем жить не у себя, а у его брата в доме. Он чужих не принимает. И потом… Билет на пароход стоит очень дорого.
Ей стало немного стыдно:
- Но ты будешь иметь место и ночлег, а этих денег тебе хватит надолго. Ты всё понял?
Алёша вдруг улыбнулся и кивнул головой:
- Да. Я вспомнил пословицу: рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Кто я вам? Чужой мальчик. Всё правильно, Елена Фёдоровна, всё правильно.
Он повернулся на каблуках истоптанных туфель и пошёл прочь.
- Могла ли я настоять, чтобы Анри взял мальчика с собой? – спросила она сама себя вслух.
Подумала и чётко ответила на свой вопрос:
- Могла, но не захотела.
Расхохоталась:
- Начинается новая жизнь, госпожа Простиньяк! Новая! И в ней не будет места сантиментам!
А Алёша шёл, куда глаза глядят, и думал о том, что верить нельзя никому. Даже самым лучшим людям. Да, самые честные тоже ломаются, сталкиваясь с трудностями.
Он тоже заговорил сам с собой:
- Как поступил бы я на её месте?
Подумал и прошептал:
- Не знаю… Эх, жизнь…