Июнь. Рассвет. Река изломом.
Туман над лесом. Тишина.
Снаряд. Разрыв. И с неба громом:
«Сегодня началась война...»
Нельзя сказать: «Ее не ждали...»
«В нее не верили...» - точней.
С Москвы на дачи выезжали,
В реке ловили окуней...
Толпа растерянно стояла,
Галдели громко пацаны,
Будил всех голос Левитана:
«Без объявления войны...»
Мне скажет кто-то – все не ново,
Давно не та уже страна...
Но в памяти живут три слова:
«Сегодня началась война...»
(Д. Попов)
Ночь на 22 июня 1941 года. Маленькая конюшня в городке N.
В ту ночь у старой гнедой облезлой кобылы по имени Гроза родился жеребёнок.
Он был слаб и почти слеп. Ножки его неестественно кривились, и поэтому он не мог встать.
Мать принялась вылизывать малыша, а тот тихонько ржал.
Конюх Ефим слышал тревожное ржание кобылы и тонкий голосок жеребёнка.
Открыв денник, он увидел, что мать и сын лежат на полу. Старик вошёл и присел на корточки.
- Эй, чудо! А ну, поди сюда! Ну, иди!
Ефим протянул руку, чтобы жеребёнок мог её понюхать. Малыш опасливо фыркнул и попятился назад.
- Ну, поди! Ей-богу, не трону!
Жеребёнок тоненько и жалостливо ржанул, но к конюху всё-таки подошёл.
Ефим погладил его и спросил:
- Ну, барин, как тебя теперь звать-величать? Не знаешь? То-то! Ты у меня спроси, я тебе, брат, на всё отвечу.
Жеребёнок смотрел на конюха глупыми голубыми глазами, а конюх продолжал:
- Старый Ефим всё знает. Вот что. Будь ты Соколом.
Жеребёнок, конечно, не понимал, что говорит ему человек, но упорно тыкался ему в руку.
- Хороший! Выкормим, выхолим, в Москву на соревнования поедешь!
Тут встала Гроза и тревожно фыркнула, подзывая малыша к себе.
- Ну, иди к маме. Иди, говорю! – конюх хлопнул жеребёнка по спине. – Быстро!
Он улыбнулся, вышел из денника и щёлкнул задвижкой.
Кобыла фыркнула ещё раз и снова легла. Малыш подошёл к ней, лёг рядом и ткнулся мордой в бок.
Через несколько минут послышалось странное гудение моторов.
Конюх, который успел уже приложиться пару раз к своей фляге, мирно спал, сидя на стуле. Его храп разносился над всей конюшней.
Лошади давно уже привыкли к этим странным звукам, которые издавал их «надсмотрщик».
Через какое-то время стало подниматься солнце.
И первые его лучи, пролившиеся на землю, озарили неизвестных людей, одетых в серо-зелёную форму. Они заряжали автоматы. Это была армия фашистской Германии.
Через минуту послышалось гудение самолётов.
Конюх проснулся и вскрикнул, будто что-то почувствовал.
В ту же секунду раздались первые выстрелы, стали падать и разрываться снаряды.
Старый Ефим побежал открывать денники. Он распахивал их, давай лошадям возможность выбежать из конюшни.
Денник старой кобылы Грозы находился в самом дальнем конце конюшни.
Одна из бомб, сброшенных немецкими самолётами, угодила в конюшню.
Погибли почти все лошади, остались только Гроза, Сокол, Цветок и Ворона.
Конюх открыл денник, кобыла и жеребёнок выскочили из него, сбив человека с ног.
Ефим упал, а вторая бомба, упавшая неподалёку, окончательно разнесла конюшню. Человека засыпало обломками досок и балок.
Жеребёнок подбежал к Ефиму и попытался убрать мордочкой обломки.
- Zum Angriff!*
В этот момент фашисты, кто на мотоциклах, кто пешком, решительно бросились в деревню, расстреливая при этом всех, кто попадался им на пути.
Одна шальная пуля попала и в Сокола. Она прошла прямо под ганашами. Малыш упал на конюха, а тот, увидев рану, крикнул:
- Сокол, Сокол!
Жеребёнок уже дёргался в конвульсиях, глаза почти заволоклись дымкой, ноздри жадно глотали воздух.
Неизвестно, сколько так пролежал Сокол, но в какую-то секунду его лошадиная душа отправилась на небо.
Ефим поднял жеребёнка на руки и встал. Перед ним стоял фриц.
- Ах ты…- вскипел Ефим и кинулся к фрицу,- Вы ж на кого руку-то подняли, гады?!
Но что мог поделать безоружный старый конюх, держащий на руках мёртвого жеребёнка против молодого проворного немецкого рядового, при том вооружённого автоматом? Ничего.
- Das ist kein unserer Krieg.*– произнёс рядовой и выстрелил в конюха.
Тот упал, всё ещё сжимая гриву жеребёнка, и шептал:
- Сокол, Сокол…Со мной… В Москву. Да, брат, в Москву. Поедешь… Со мной…В Москву.
Так закончилась жизнь конюха.
Было пять часов утра. В это время, в далёкой Москве печатались газеты, готовились дикторы. Расползалась весть: «Война!»
В шесть часов утра по радио уже гремел голос знаменитейшего диктора Юрия Левитана:
- Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Заявление Советского правительства! Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра, без объявления войны германские войска напали на нашу страну! Атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбардировке города Житомир, Киев, Севастополь…
Никто не знал, как началась война, не знали об её первых жертвах, не знали, когда она закончится и на чьей стороне будет Победа, но люди верили в то, что кошмар, который принёс на их землю чёрный ворон фашизма, рано или поздно закончится.
А что сказать о Грозе? Старая кобыла пережила войну, служа в тылу и перевозя раненых в госпитале, а 9 мая 1945 года родила кобылку. Малышку назвали Победа.
* Zum Angriff! (нем.) – «В атаку!»
* Das ist kein unserer Krieg. (нем.) – «Это не ваша война».